Чтение 34–й страницы книги ~Амазония~

Нат тряхнул головой. Он был пока не готов обсуждать то, что выяснил.

– А где Келли?

– Снаружи, говорит с Костосом. Мы пришли узнать, все ли в порядке. Потом пойдем обратно, наверх. Как дела у вас?

– Индейцы держатся особняком, – произнес Нат, вставая. Он поплелся к двери, глядя на заходящее солнце. – Мы закончили обустраивать штаб на дереве. Манни и Каррераразведывают окрестности.

Коуве кивнул.

– Я только что видел, как они шли сюда. А что насчет связи со Штатами?

Нат пожал плечами.

– Олин говорит, будто вся система подпорчена. Но думает, что сможет по крайней мере восстановить отправку данных с навигационного спутника и послать правильные координаты. Возможно, уже этим вечером.

– Хорошая новость, – сухо произнес Коуве.

Нат почувствовал перемену в его тоне.

– Что не так?

Коуве нахмурился.

– Сам не знаю.

– Может, я помогу. – Нат отключил компьютер от солнечных батарей, чтобы те не разрядились за ночь, проверил аккумулятор, после чего захлопнул экран и сунул ноутбук под мышку. – Думаю, пришло время поделиться соображениями.

Коуве кивнул.

– Для того мы с Келли и спустились. У нас тоже есть кое-какие новости.

Нат опять заметил озабоченность во взгляде профессора. Рэнд встал на ноги в полной уверенности в том, что его лицо выражало не меньшую же тревогу.

– Давайте всех соберем.

Они пролезли под дверную заслонку и очутились в лучах предзакатного солнца. За стенами душноватой хижины легкий ветерок казался пронизывающе-холодным. Нат направился к Келли и сержанту Костосу, занятым беседой. Туда же подошли Манни с Каррерой. В нескольких шагах от них стоял один из туземцев. Нат не сразу узнал его, хотя это был их давешний проводник. После того как он смыл камуфляжную краску, на его бурой коже проявилась алая татуировка.

Подойдя, Нат поприветствовал Келли.

– Я слышал, Фрэнк пошел на поправку.

– Пока – да. – Ее лицо было бледным и потерянным. Она заметила у Ната под мышкой компьютер. – Удалось узнать что-нибудь об отце?

Нат вздохнул:

– Думаю, это должны слышать все.

– Пора разрабатывать план, – произнес Костос. – Ночь надвигается.

Коуве показал на трехъярусное жилище в кроне дерева над головой.

– Давайте поднимемся внутрь.

Возражать никто не стал. Один за другим участники хватались за длинную лестницу и карабкались вверх. Тор-Тор оставался внизу, сторожить. Нат, забираясь, посмотрел вниз. Ягуару нашлась компания: у подножия лестницы стоял индеец-бан-али, по-видимому выделенный для присмотра за их группой. С последней ступеньки Нат перебрался на расположенный выше настил. Все уже собрались там, в общей гостиной. Два верхних уровня дробились на множество индивидуальных комнаток-ячеек с крошечной площадкой или верандой при каждой.

Дом, который им выделили, несомненно, принадлежал одной из семей. Свидетельств было хоть отбавляй: керамика и деревянная утварь, декор из цветов и перьев, пустые гамаки, фигурки животных из дерева. Даже в запахе, в сравнении с пыльной затхлостью хижины, чувствовалось незримое присутствие жизни. Пахло старыми пряностями, маслами с легкой примесью телесных оттенков.

К нему подошла Анна Фонг с блюдом нарезанных фиг.

– Одна индианка оставила кое-что из припасов. Фрукты, вареный ямс, кусочки вяленого мяса…

Нат вспомнил о жажде и взял сочный ломтик. Вгрызаясь в него, он чувствовал, как сок капает с подбородка. Затем, вытерев губы, спросил:

– Как у Олина дела с настройкой сигнала?

– Он все еще работает над этим, – сказала она боязливо, вполголоса. – Судя по ругани, выходит неважно.

Костос прогремел с порога:

– Всем собраться внутри!

Отодвинувшись, он впустил компанию в нижнюю гостиную. Там Нат заметил еще несколько блюд с угощением, даже пару бадей темной жидкости с запахом браги.

Профессор Коуве попробовал содержимое и в изумлении повернулся к Натану.

– Кассири!

– Что? – спросил из дверей Костос, опуская висячую дверцу.

– Маниоковое пиво, – пояснил Нат. – Этот алкогольный напиток в ходу у многих племен.

– Пиво? – оживился сержант. – Вы это серьезно?

Коуве зачерпнул темно-янтарной влаги и налил в кружку. Нат заметил в чане кусочки скользких корней маниоки. Профессор протянул кружку сержанту. Тот понюхал, скривился от отвращения, но все же глотнул.

– Брр!

Его передернуло.

– Такой вкус появляется не сразу, – сказал Нат, нацедив себе кружку и прикладываясь к ней. Манни последовал его примеру. – Женщины разжевывают корень маниоки и сплевывают в бадью. Их слюнные ферменты способствуют брожению.

Костос подошел к чану и слил содержимое кружки обратно.

– Перебьюсь до «Будвайзера».

Нат пожал плечами.

Остальные поначалу толклись у тарелок, пробуя еду, потом начали рассаживаться по плетеным коврикам на полу. У всех был измотанный вид. Необходимо было поскорее выспаться.

Нат пристроил компьютер на перевернутой каменной чаше.

Когда он открыл и запустил его, Олин хищно воззрился на монитор покрасневшими глазами.

– А не выдрать ли мне пару схем для связной матрицы?

Он придвинулся ближе.

Нат его разочаровал.

– Этому компьютеру уже пять лет, так что пользы от него, скорее всего, будет немного. Зато данные могут оказаться ценней наших жизней.

После таких слов Нат мгновенно оказался в центре внимания. Он заглянул каждому в глаза.

– Я знаю, что произошло с предыдущей командой. И если мы не хотим кончить тем же, то должны принять к сведению их ошибки и промахи.

– Так что случилось? – проронил Коуве.

Нат поглубже вздохнул и начал рассказывать, кивая в сторону монитора с открытым дневником.

– Вся история здесь. Команда моего отца прослышала о бан-али, а потом встретила индейца, который вызвался проводить экспедицию на их земли. Отца соблазнила возможность открыть новое племя, и он, разумеется, повел всех туда. В течение двух дней их атаковали знакомые нам твари-химеры.

Среди слушателей пробежал шепот. Манни поднял руку, как на уроке.

– Я выяснил, где они разводят своих выродков. По крайней мере, жуков и пираний. – И он описал их с Каррерой открытие. – И насчет хищников у меня есть свои соображения…

Коуве оборвал его.

– Прежде чем переходить к соображениям, надо выслушать то, что уже известно. – Профессор кивнул Нату. – Давай дальше. Что было после нападения?

Нат снова набрал в грудь воздуха. Рассказ был не из тех, каким хочется поделиться.

– Из участников экспедиции уцелели лишь Кларк, мой отец и еще двое ученых. Разведчики бан-али взяли их в плен. Отец сумел объясниться и убедил пощадить их. Если верить записям, язык бан-али достаточно близок к языку яномамо.

– Сходство есть, – подтвердил Коуве. – А поскольку племя жило в изоляции, то встреча с белым человеком, владеющим их языком, не могла не вызвать замешательства. Неудивительно, что они оставили твоего отца в живых.

«Толку-то», – угрюмо заметил Нат про себя, вслух же продолжил:

– Все члены команды были тяжело ранены, но, попав сюда, чудесным образом исцелились. Раны заживали без рубцов, сломанные кости срастались меньше чем за неделю; прошли даже хронические недомогания вроде шумов в сердце у одного из ученых. Но самое поразительное произошло с Джеральдом Кларком.

– Рука, – догадалась Келли.

– Именно. Спустя несколько недель его культя начала трескаться, кровоточить, и в конце концов сформировался опухолеобразный нарост. Среди уцелевших ученых был один врач. Он и мой отец вели наблюдение за процессом. Нарост представлял собой массу недифференцированных стволовых клеток. Все были уверены, что это какое-то злокачественное образование. Подумывали даже о том, чтобы удалить его хирургически, но не смогли из-за отсутствия инструментов. Только по прошествии недель стали заметны постепенные изменения. Опухоль начала удлиняться и обрастать кожей.

Келли округлила глаза.

– Рука регенерировала?!

Нат кивнул, а потом пролистал дневник до записи почти трехлетней давности. Он зачитал вслух отцовские слова:

– «Сегодня нам с доктором Чандлером стало понятно, что изводившая Кларка опухоль есть не что иное, как результат регенерации, доселе неизвестной науке. Разговоры о побеге решили прекратить до тех пор, пока мы не дождемся развязки. Такое чудо оправдывает риск. Бан-али по-прежнему держат нас в плену, позволяя разгуливать по долине, но не выпуская. В любом случае, побег сейчас практически невозможен из-за гигантских кошек в нижнем ущелье».

Нат поднялся и открыл другой файл. На экране возникли грубые зарисовки руки с верхней частью торса.

– Мой отец начал регистрировать изменения: как недифференцированная масса стволовых клеток формировала кости, мышцы, нервы, сосуды, кожу и волосы. Понадобилось восемь месяцев, чтобы рука отросла полностью.

– Но что же явилось причиной? – спросила Келли.

– Если верить записям – сок дерева Ягги.

– Та самая Ягга…

Коуве глядел потрясенно.

– Неудивительно, что бан-али его боготворят.

– Что такое «ягга»? – спросил из угла Зейн, впервые проявляя интерес к беседе.

Коуве вкратце рассказал об увиденном в лечебнице на вершине доисторического гиганта.

– Раны Фрэнка закрылись почти моментально.

– Это еще не все, – добавила Келли. Она придвинулась ближе, чтобы получше рассмотреть набросок на экране. – Все послеобеденные часы я измеряла уровень эритроцитов в его крови с помощью гематокритной трубки. Они множатся с потрясающей скоростью. Такое впечатление, будто что-то заставляет его костный мозг вырабатывать новые красные клетки взамен утраченных. Никогда не встречала подобной реакции.

Нат щелчком открыл другой файл:

– Все дело в компонентах сока. Отец с товарищами сумели перегнать его и пропустить через бумажный хроматограф. Оказалось, сок Ягги настолько же богат белками, насколько копаловая смола – углеводородами.

– Белками?

Келли воззрилась на экран с данными.

Манни подскочил к ней и заглянул через плечо.

– Тот переносчик болезни, кажется, тоже был белком?

– Прионом, – уточнила Келли. – Причем с сильной мутагенной активностью.

Она обернулась к Манни.

– Вы начали говорить о пираньях и саранче. У вас еще были соображения.

Манни кивнул.

– Они тоже связаны с деревом. Саранча живет в наростах коры вроде галлов орехотворок. А пираньи – их нерестовый пруд устроен между корней. Вдобавок туда капает сок. Думаю, именно он вызывает у них мутации на ранних стадиях развития.

– Отец рассудил примерно так же, судя по записям, – тихо проговорил Нат. На самом деле этой теме было посвящено такое обилие материала, что Натан просто не успел весь его прочитать.

– А что насчет ягуаров с кайманами? – спросила Анна.

– Похоже, они мутировали значительно раньше. Хищников-переростков из них сделали много поколений назад. Судя по всему, ягуары получили способность производить генетически стабильное потомство, поэтому больше не нуждаются в соке.

– Почему же они не расселились дальше? – поинтересовалась Анна.

– Видимо, инстинкты или генетическая память удерживает их именно здесь.

– Выходит, по-вашему, дерево создавало этих тварей целенаправленно и сознательно? – хмыкнул Зейн.

Манни пожал плечами.

– Кто его знает? Может, вся сознательность и целенаправленность сводится к обычному давлению отбора.

Зейн покачал головой.

– Не может быть.

– Почему же? Нам и раньше встречались подобные феномены. – Манни повернулся к Нату. – Вроде муравьиного дерева.

Натан нахмурился, вспомнив сержанта Костоса, сражающегося с муравьями. Вспомнил он и о полостях в стволе и ветвях дерева, дающих колонии приют и питающих ее сахаристыми выделениями, и о муравьях, которые яростно защищали свой дом от посягательств растений и животных. Он начал понимать, к чему клонит Манни. Сходство было разительным.

Манни тем временем продолжал:

– Итак, мы имеем дело с симбиозом растения и животного, оба из которых эволюционировали по пути сложных взаимоотношений друг с другом, служа друг другу.

Тут заговорила Каррера, стоявшая на посту у окна. За ее спиной неспешно садилось солнце.

– Какое нам дело до того, откуда взялись эти твари? Спросите лучше, как от них отделаться, если придется прорываться отсюда!

Нат ответил:

– Тварями можно управлять.

– Как?

Он махнул на ноутбук.

– У отца ушли целые годы на то, чтобы выведать тайны бан-али. Видимо, они разработали составы, с помощью которых могут и приманивать, и отгонять своих выкормышей. Мывидели, как они влияют на саранчу; то же самое возможно с пираньями. Добавляя вещество в воду, бан-али пробуждают спящую агрессию и подгоняют пираний к конкретному месту. По предположению отца, вещество это содержит гормон, обостряющий у пираний территориальное чувство, из-за чего те слепо атакуют все подряд.

Манни кивнул.

– Значит, нам повезло, раз мы успели так быстро нейтрализовать почти все взрослое поголовье. Представляю, сколько приходится ждать, прежде чем выведутся новые монстры. Вот он – первейший недостаток системы биологической защиты.

– Видимо, затем они и держат других хищников, – проницательно заметила Каррера. – Как запасные войска.

Манни помрачнел.

– Точно. Как я сам не додумался?

Каррера повернулась к Нату.

– Осталось разобраться с кошками и крокодилами.

Нат кивнул.

– Эти привратники, как мы и думали, были посланы охранять подступы к территории. Они стерегут все возможные входы в долину. Однако даже ягуара можно усмирить, натеревшись черным порошком, что позволяет бан-али безбоязненно проходить мимо. Думаю, этот состав может действовать по принципу помета каймана, запах которого отпугивает крупных кошек.

Манни присвистнул.

– Стало быть, раскраска нашего проводника была не столько для глаз, сколько для носа?

– Где бы нам раздобыть этого зелья? – спросил Костос. – Откуда оно берется?

Ответил Коуве.

– Из дерева Ягги.

Он все больше нервничал по ходу рассказа.

Нат удивился его находчивости.

– Да, их получают из коры и масел листа Ягги. Но как вы узнали?

– Здесь все завязано на этом допотопном дереве. Думаю, Манни был прав насчет того, что вид ведет себя подобно муравьиному дереву. Он ошибся в другом – кого считать муравьями.

– Что значит – «кого»?

– Все эти химеры нужны дереву лишь в качестве подспорья своим настоящим сожителям. – Коуве огляделся. – Бан-али.

Все ошарашенно смолкли.

Профессор же продолжал:

– В этом симбиозе туземцы замещают муравьев-солдат. Бан-али зовут свое дерево Яггой, что значит «мать». Та, что дает жизнь, оберегает. Когда-то, в необозримом прошлом, может, еще во времена первобытных переселенцев в Южную Америку, это племя обнаружило дерево с выдающимися целебными свойствами и было покорено им, превратилось вбан-йи, рабов. Так они и служат друг другу – по методу кнута и пряника.

Нату сделалось тошно от такого сравнения. Человек в роли муравья…

Роща эта доисторическая, – подытожил профессор. – Должно быть, ее происхождение восходит к эпохе Пангеи, когда Южная Америка и Африка были одним целым. Такие лесамогли окружать первых людей, едва освоивших прямохождение. Во все времена существовали сотни легенд и мифов о подобных деревьях с разных уголков мира. Легенд о матери-хранительнице. Возможно, случай с бан-али был далеко не первым.

Рассказ Коуве всех поразил. В душе Нат признал, что даже его отец не смог бы так далеко проследить историю Ягги, и чувствовал себя уязвленным.

Сержант Костос вскинул винтовку на плечо.

– Хватит с нас лекций. Я-то думал, мы собирались разрабатывать план. Как нам сбежать, если удастся вызвать кого-нибудь по радио?

– Сержант прав, – согласился профессор. – Ты так и не рассказал, Нат, что случилось с твоим отцом и прочими? Как удалось сбежать Кларку?

Нат тяжело вздохнул и вернулся к компьютеру. Он пролистал дневник до последней записи и зачитал ее вслух.

– «Восемнадцатое апреля. Мы собрали достаточно порошка, так что этой ночью попробуем вырваться. После всего увиденного мы просто обязаны как-то добраться до цивилизации. Откладывать некуда. Мы вымажемся дочерна и сбежим при заходящей луне. Илия знает тропы, которые смогут быстро провести нас мимо разведчиков и за пределы их земель, однако остальная часть пути обещает быть нелегкой и небезопасной. Впрочем, выбора нет… особенно теперь. Сегодня ночью рискнем попробовать. И да поможет нам Бог…»