Чтение 16–й страницы книги ~Трансчеловек~

Жанна вдруг охнула, опрометью бросилась к телевизору. Все заохали, даже мужчины, сегодня весь мир ждет открытия Всемирного показа мод летнего сезона, ожидается небывало праздничная церемония. Жанна ухватила пульт, вскрикнула:

– На каком канале?

Из кухни прибежала встрепанная Настена.

– Ты что, дура? Или прикидываешься? На всех! Врубай скорей!

Экран вспыхнул, некоторое время блистали золотые буквы, затем занавес раздвинулся, под невероятно высокими сводами заблистали лазерные лучи. Жанна ликующе вскрикнула, не опоздали, еще не началось, торопливо пощелкала по каналам, выбирая с самым лучшим качеством. Я сел рядом со Светланой, она тоже завороженно смотрит на широкий экран.

Торжественное открытие собрало всех звезд, в зале яблоку негде упасть от президентов стран, премьер-министров, олигархов и прочих сильных мира сего. Раньше так показывали разве что коронование папы римского или инаугурацию президента Штатов, да и то не с таким размахом.

Я, используя возможности встроенного в надбровную кость и скрытого бровью чипа, незримо для других пощелкал по каналам, но помимо всех центральных, даже познавательные каналы Discоvery и Science, не говоря уже о спортивных, музыкальных и порнушных, ведут прямую трансляцию из какого-то огромнейшего зала. Похоже, для такого величайшего события вообще выстроили здание по особому проекту. Прожектора с цветными стеклами и лазерные лучи создают красочнейшее зрелище, как-никак его обеспечивают лучшие из лучших программистов и светотехников…

Правильно, подумал я злобно, правильно. Собрались модельеры с показами мод, не какие-то сраные ученые, придумывающие вакцину от рака, ультрасуперкомпьютеры, сферовизоры, Интернет шестой ступени, отправляющие корабли на Марс и Плутон. Это все херня, а вот придумать новый фасон штанов – это да, это круто!

Пируйте, мелькнула злая мысль, пируйте… Чума пожрет вас первыми. Это даже не пир во время чумы… это последний день Помпеи – бесконечные парады мод, уже настолько причудливых, что и не соображаешь, означает ли сие действо хоть что-то. Или вроде абстрактного искусства, когда на полотне размазанные хвостом осла краски, а публикав восторге… потому что принято быть в восторге. Во всяком случае, в этих нарядах не только на улицу не выйдешь, но вообще никуда нос не высунешь: ни в театр, ни в ресторан, ни на самую разнузданную тусовку.

Но уже заискрился горизонт, уже поднимается заря нового мира. Вся эта нелепость исчезнет. И моду будем диктовать мы, трансчеловеки.

На правах хозяина я не стал смотреть передачу, а сходил на кухню и притащил столик на колесах с винами, шампанским, коктейлями, раздал всем новые фужеры с другим рисунком, иначе как бы отличал, какие для какого коктейля, а сам сделал вид, что мне снова что-то нужно на кухне, и благополучно ускользнул в рабочий кабинет.

Вообще-то у меня вся квартира – рабочий кабинет, но как-то устаканилось, что делим на спальные зоны, гостевые и рабочие, а в «рабочем» у меня такой же экран, только поменьше, по мысленному сигналу быстро пролистались страницы Сеча, пришедшем на смену бессмертному Яндексу, на весь дисплей выплеснулось хаотичное движение броуновских частиц, сменилось разрезом зеленоватой ткани, а внизу высветился текст.

Я сел, быстро пробежал глазами текст, сзади послышались легкие крадущиеся шаги. Я вздрогнул от прикосновения жарких рук, Светлана обняла за шею, прижалась обнаженной грудью. Она показалась мне на диво такой прохладной, что мурашки побежали от наслаждения, топорща каждый волосок, так что я наверняка весь покрылся «гусиной кожей».

Волосы на затылке зашевелились от теплого дыхания. Мягкая горячая грудь опустилась на плечо, а низкий грудной голос произнес с недоумением:

– Что читаешь с таким увлечением, что сбег от зрелища?.. «Пищевое поведение брюхоногих моллюсков является классической моделью для нейрофизиологических исследований… Оно является одним из самых сложных видов поведения у беспозвоночных: ритмически организованное, со сложной, многократно продублированной системой контроля за движениями со стороны высших отделов ЦНС…» Что такое ЦНС? Ладно, это не важно, все равно не запомню… «В таких больших, сложно организованных нейронных сетях большую роль, видимо, играют обратные связи от нейронов, обеспечивающих движение, к нейронам, модулирующим и переключающим разные виды поведения…» Господи, что за чушь?

– Почему чушь? – возразил я. – Посмотри, как интересно дальше: «…В данной работе была поставлена цель попытаться обнаружить такую обратную связь в нейронных сетях пищевого поведения виноградной улитки Helix pomatia: от нейронов буккальных ганглиев к нейронам церебральных ганглиев…»

Она фыркнула, наконец-то разобравшись, что я потешаюсь, взъерошила мне волосы и сказала с наигранной обидой:

– Ты ж технарь! Зачем тебе о моллюсках?

– Моллюсками занимаются конкуренты, – объяснил я.

– Конкуренты? – не поняла она. – Я думала, твои конкуренты такие же несгибаемые железячники.

– И они тоже, – согласился я, – но стратегически опаснее эти вот, биолухи.

– Почему?

– Технарей я знаю, – признался я. – Примерно представляю, с какой скоростью идут, ползут или в каких случаях бегут, и могу сказать, когда упрутся в стену. Могу просчитать варианты, экстраполировать в будущее… а вот биологи… гм… это почти не люди, а какие-то марсиане. Они и думают вроде бы не по-человечески.

Она сказала задумчиво, не спуская с меня пристального взгляда:

– Знаешь, Володя, мне эти биологи куда симпатичнее.

– Как ты нас различаешь?

– Ну, в постели вы одинаковы, согласна, если ты на это намекаешь со всей своей скромностью, но их путь… как-то человечнее, что ли? Все-таки обновляют организм травами, соками, стволовыми клетками, а сейчас пусть даже клонированными органами, но все-таки не железками, которые вы вон, как садисты, встраиваете в себя.

Я покосился на открытую дверь в другую комнату, где Аркадий и Настена затеяли танцы, подражая фотомоделям, спросил с недоверием:

– И что, ты до сих пор ничего не вставила?

Она покачала головой.

– Представь себе. Я даже пирсинга всегда боялась. Каролина уговаривала поставить, я пошла с ней, все видела, но не решилась… Что-то во мне, ну, совсем уж боится, трусит, отбивается. Даже не понимаю что.

– Но ты же с пирсингом, – напомнил я.

Она отмахнулась.

– Это уже потом… И то чуть в обморок не грохнулась, что во мне теперь инородное.

– Ты слишком великолепная, – сказал я, – безукоризненна. Наверное, потому? Чипы вставляют, чтобы компенсировать изъяны или недостатки, повысить свои возможности.А ты и так была всегда на два корпуса впереди!

Она грустно усмехнулась.

– Лестно, конечно. Хотя, возможно, что-то в этом есть. Я и шейпингом, честно говоря, занялась не потому, что надо было фигуру поправить, а потому, что было что показать. А еще мне почти сразу предложили возглавить филиал клуба, рассчитывая, что рекламой послужит моя фигура. Мол, если инструктор с такой фигурой, значит, знает, как ее сделать… Это в диетологии могут пойти к тучному врачу, а в фитнесе выбирают такого инструктора, который сам выглядит… сам следует.

С этой грустной улыбкой она выглядела человечнее, проще, но сразу проступил возраст отчаянно молодящейся женщины. Нет, не пятьдесят восемь, как в паспорте, но все-таки за сорок, а для любой женщины это очень неприятное напоминание.

Я открыл рот, чтобы робко напомнить о возможностях омоложения, но тут же захлопнул с такой поспешностью, словно жаба, поймавшая на лету комара. Такое можно сказать новичку, но у крутых профи, вроде Светланы, на все есть свое твердое мнение, а на дилетантов, вроде меня, посматривают свысока и со снисхождением. Все наши успехи припишут случайности или удачному сочетанию генов, доставшихся от родителей, но уж никак не нашим заслугам в питании и качании.

– Ты всегда была лучшей, – промямлил я. – Ты и сейчас лучшая.

Она улыбнулась благодарно, но в глазах оставалась грусть.

Дом в три часа ночи выглядит странным и чужим, словно марсианский обелиск. Поляризованные окна не выпускают свет, зато по ободку крыши вспыхивают красные огоньки, предупреждение для самолетов и вертолетов. Я покинул машину, где все еще оставался аромат тела Светланы, умный механизм сложил крылья и суетливо побежал в подземный гараж, сам предупредительно объясняя всем сторожам, что свой, здешний, вот и пашпорт, и нагрудный знак, и никакой взрывчатки.

Дверь начала сканировать, едва я остановил машину, она вообще сканирует всех проходящих и проезжающих, вдруг да кто в розыске или на угнанной машине, умельцы все еще находятся, в узком коридорчике я чувствовал, как просветили со всех сторон и буквально пересчитали не только копейки в кармане, но и количество кровяных телец в теле, двери поочередно открывались, я прошел в холл, куда уже спешит с верхних этажей вызванный автоматами лифт.

Прощайте, свободы, мелькнула ироничная мысль, которыми наслаждался мой дед!.. Все просматривается и прослушивается, на что общество вообще-то пошло скрепя сердце. Никому не нравится, когда кто-то видит на экране, как ковыряешься в носу или тужишься на унитазе, зато никто не пронесет бомбу, не установит в подъезде вашего дома.

Более того, такой орел даже не успеет ее смастерить. Точнее, засекут еще на стадии покупки необходимых ингредиентов: в компы заложены проги, отслеживающие все манипуляции с веществами, пригодными для создания взрывчатых веществ. Вот-вот появятся следящие устройства за эмоциональным состоянием граждан, это позволит засекать правонарушителей еще до момента преступления. Я не понял, то ли по каким-то угрожающим альфа-ритмам, что начинает излучать мозг, то ли еще как, но появление человека, готовящегося к убийству, будет вызывать тревогу.

В то же время система как будто сама провоцирует на сопротивление: общество все больше нуждается в ученых, программистах, математиках, высококвалифицированных инженерах – без них цивилизации крах, а ленивое сознание стремится ускользнуть в якобы творческую жизнь дизайнеров, модельеров, парикмахеров, фотомоделей и прочую шоулайф, но детей заставляем учить технические науки, за что те начинают люто ненавидеть этот технологизированный мир и мечтать о возврате к природе.

Эти вот мечтатели, не в состоянии выдержать давление интеллекта, уходят в различные молодежные банды и защитники окружающей среды, что по сути одно и то же. Защитники пингвинов и карманные воры – одно и то же, те и другие не сумели встроиться в систему технической цивилизации, потому стали некими приживалами, паразитами, которых сытое общество пока что кормит и не истребляет ввиду доставшейся от прошлого века снисходительной гуманности.

Дверь открылась, в квартире вспыхнул свет, сразу во всех комнатах, я на этом не экономлю, я потащился на кухню, там предупредительно вспыхнул свет и включилась кофемолка. Услужливо придвинулся стул, я отпихнул его ногой. В широкое окно с холодным сочувствием смотрят льдинки звезд. Я прижался лбом к оконному стеклу, не расплавить бы, перед глазами счастливые лица Аркадия, Жанны, Михаила, Настены… Вот живут же люди, радуются каждому дню, беспечные и беззаботные, упрямые в своих детских заблуждениях, но счастливые, постоянно счастливые… А у меня за все это время не было ни одной счастливой минуты.

Слуха коснулись мягкие шаги за спиной. Я вздрогнул, уставился в зеркало. Ко мне приближается молоденькая женщина в коротком халатике, я рассмотрел ее в отражении, на голове полотенце, капли воды подрагивают в ключицах, босые ноги ступают почти неслышно. Сердце мое тревожно дрогнуло, я нахмурился, не люблю неожиданностей подобного рода, повернулся и посмотрел на нее в упор.

Она вздрогнула под моим взглядом. В глазах, крупных и доверчивых, как у щенка, метнулся испуг, ресницы затрепетали, как у взлетающей бабочки, а рот приоткрылся для ответа, но она только нервно сглотнула, взглянула беспомощно. Руки ее пугливо сжимала полы халата, не давая им разойтись в стороны.

– Кто ты? – спросил я.

Она нервно вздохнула.

– Я?.. Я та, – произнесла она почти шепотом, – которая тебе нужна…

В ее глазах были страх и жалость, странное сочетание, она и страшилась меня, из-за чего мои руки зачесались от желания схватить ее в объятия, прижать к своей груди, успокоить, погладить по голове, сбросив эту турецкую чалму, и в то же время она сочувствовала и сопереживала моему одиночеству, моей подавленности, и сама стремилась как-то поднять мое настроение, заставить улыбнуться.

– Ошибаешься, – ответил я грубо.

Она протянула ко мне руки, но я уклонился и быстро прошел к центру управления квартирой. Сперва мелькнула мысль, что это Коля как-то пробрался, влез в конфиг и малость изменил настройки, но экран чист, запись показывает, что никто из посторонних не приближался с момента установки, допуск только у меня… ага, вот все мои параметрыпередаются в медцентр, вот требования моего холодильника в интернет-магазин увеличить в поставках продуктов долю бананов, я как та мартышка что-то начал употреблять их вдвое больше, вот рекомендации медцентра добавить кальция, магнезиума, витаминов… а это, гм… черт, этого еще недоставало!

Женщина подошла снова, я чувствовал, как она прижалась всем телом, тонкие, почти детские руки обняли меня за грудь, скользнули к поясу. Стараясь не замечать ее движений, я просматривал загрузочный модуль, ага, вот здесь поленился ставить галочки, пошел дефолт, а для типовухи в минуты усталости и депрессии предусмотрены такие вот кошечки…

Я поставить «отменить», реботнул. Ее пальцы начали расстегивать ремень моих брюк, но в тот момент, когда те соскользнули на пол, свет мигнул, я ощутил, как за спиной слегка хлопнуло, будто лопнул пузырь с вакуумом, ощущение человека за спиной исчезло. Я нагнулся и поднял штаны, чувствуя себя и глупо, и разочарованно: ну мог бы догадаться минут на десять позже, и малость встревоженно. Что-то больно навороченную систему поставили, я ставлю новинки потому, что каждая новая лучше предыдущих берет на себя все заботы по дому: заполняет холодильник, готовит завтраки и обеды, делает кофе по всем рецептам мира, чистит, гладит, пылесосит, поддерживает температуру,кроме того, это и персональный врач-тренер – следит за здоровьем и постоянно дает рекомендации, но, господи, не думал, что когда настроение совсем никуда, то создаст такую вот для утех…

После крепкого горячего кофе голова малость прояснилась, я не поленился заглянуть в моды и скины, что загружаются по дефолту. Все верно, около миллиона разных типов женщин, можно выбрать из них, но для особых случаев предусмотрено очень легко настраиваемое изменение параметров. Женщин можно делать всякими, как по росту, объему, цвету кожи и характеру, так и с некоторой карикатурностью отдельных органов. Гипертрофией или совсем наоборот…

Вот так и попадаешься, когда бездумно со своей страстью к последним новинкам высоких технологий постоянно меняешь быстро устаревающую модель на только появившуюся. Коле такое транжирство и не снилось, не по карману, он при виде тех бабс, которые и раньше могли выдавать мои системы, вообще захлебывался слюной от зависти, но этот агрегат вообще уже чересчур, начинает брать инициативу на себя и даже сумел смоделировать именно такую, которую я едва-едва не…

Впрочем, мелькнула мысль, а что такое? Голографический перс, это привычно даже для самых что ни есть консерваторов. Уже давно виртуальный секс выведен из сферы судебных разбирательств, когда мужья или жены подают на развод лишь на том основании, что партнер пред– почитает их виртуальным персонажам.

– Какого черта, – сказал я злым голосом. – Я – динозавр. Я – пещерный человек. Я – кто угодно, но я… знаю, что мне нужно.

Порывшись в настройках, на всякий случай вообще вырубил всех голографических персонажей. По крайней мере, их появление без моего прямого вызова. Мало ли что моему домашнему или даже центральному медцентру почудится, что мне для восстановления психического здоровья нужно позаниматься виртуальным сексом.

Проснусь как-нибудь, а со мной в постели блондинка или сладкая рыжеволоска, с которой я, оказывается, в полусонном состоянии, не отличая сон от яви, успел позаниматься совокуплениями. Но страшнее всего, если машина, просмотрев мои тайные желания, смоделирует женщину, неотличимую от Каролины…

Я не хочу стопроцентного психического здоровья! У большинства «простых» психика куда устойчивее, чем у меня. Но я им что-то не завидую. Я лучше буду продолжать ковыряться гвоздем в своей ране, чем глушить себя сексом, развлечениями, виртуальными боями.

2039год

Не оправдались надежды и прогнозы аналитиков, что нефти хватит еще как минимум лет на двадцать, а цветных металлов – на десять. Два года тому иссякли последние запасы цинка, а в этом закончатся последние запасы меди. Хуже того, через три-пять лет иссякнет последнее месторождение нефти, а через пятнадцать – угля, но альтернативные источники энергии все еще так и не вошли в широкое пользование. Больше всего надежд было на термоядерное топливо, еще пятьдесят лет тому все специалисты предсказывали, что вот-вот, через пять-шесть лет термоядерная станция вступит в строй и весь мир будут захлестывать волны сверхдешевой энергии.

Планета исследована до самого центрального ядра, уже точно известно, что халява кончилась. Ну, если не считать солнечной энергии или движения ветра да приливов.

Мы все любим приводить слова братьев Райт: «Секретами полета люди не овладеют в течение нашей жизни – и даже в течение тысяч лет после этого», или Кена Ольсена: «Нет никаких причин, почему кто-то захочет иметь компьютер у себя дома», вскоре ставшего основателем, президентом и председателем совета директоров Digital Equipment Corporation.

Да, промахи в таких высказываниях великих людей, явно знающих в своем деле больше нас, простых смертных, подстегивает наш оптимизм. Даже такие гиганты не верили, что это возможно, а на самом деле все возможно, все будет, все получим, всего будет столько, хоть жопой ешь. Изобилие, братцы, но не любим вспоминать о таких вот прогнозах, как насчет работающих термоядерных станций в шестидесятых годах прошлого века. Если этот не сбылся, то может не сбыться и другой, о достижении бессмертия? Или хотя бы долгой, в несколько тысяч лет, жизни?

2040год

Наконец-то суперзвездами стали ученые! В первую очередь те, кто работает над проблемами здоровья, продления жизни. Они сами сперва ошалели от внимания, когда их портреты стали появляться на обложках журналов, да не сугубо научных, а популярных, рассчитанных на простого обывателя, на массовые вкусы.

Поп-звезды и рок-музыканты с их пристрастиями к наркотикам и нездоровой жизни отошли на задние планы. Героем стал, к примеру, скромный доктор наук Валерьев, которыйсумел подсоединить фрагмент одного гена к другому, в результате чего подопытные мыши стали жить втрое больше. После клинических испытаний в больнице на безнадежно больных половина излечилась, а вторая половина ощутила немалое облегчение.

Доктору Валерьеву сразу же повысили зарплату, но его жалованье не шло ни в какое сравнение с теми гонорарами, которые платили ему телевидение и газеты за интервью, за позволение напечатать его фото, за рассказ, как ему удалось соединить эти хитрые штучки и о какой кинозвезде каким местом он в это время мечтал и думал.

2041год

Стремительно теряет то значение, какое раньше имел, спорт. Теперь это больше соревнование генетических инженеров: кто смоделирует более прочную структуру соединительной ткани, а когда пошли ломаться при чрезмерных нагрузках кости, то занялись костями. На соревнованиях атлеты поднимают вообще немыслимые веса, смотреть страшно. Да, смотреть страшно как на поднятый вес, так и на самих спортсменов, что уже и не люди будто, а киборги, терминаторы в человеческом обличье.

То же самое и с конкурсами красоты. Началось давно, когда впрыскивали разогретый парафин в женские груди, потом его заменили силиконом, а сейчас любая богатенькая может положить на стол фото понравившейся фотомодели и сказать: хочу, чтобы меня сделали такой же. И умельцы от пластической хирургии делают и фигуру из безобразно толстой и корявой, и морду из монголо-бурятской удлиненно аристократическую, и все-все, чем красотка привлекает взоры восторженных мужчин.

В бодибилдинге, культуризме, пауэрлифтинге и фитнесе та же картина… Здесь, правда, обходятся без операций, но успех зависит от того, какие добавки и сколько их потреблять. Есть такие флакончики, что надо быть диктором сети авиалиний, чтобы потреблять в нужном количестве, но зато горы мускулов гарантированы, даже если все время будешь лежать на диване.

2042год

Решение насчет ужасающего перенаселения пришло вроде бы само собой. С самой неожиданной стороны. Уже давно замечено, что цена лекарств растет по экспоненте, а стоимость операций вообще зашкаливает, но все эти цены показались смехотворными, когда начались операции на генах.

Стоимость рядового вмешательства в гены, чтобы поправить одну-единственную болезнь, обходилась на первых порах в стоимость новенького авианосца, затем в цену «Боинга», но ниже уже не падает. То есть операции на генах могли позволить себе в самом деле только состоятельные люди, остальные же… остальные довольствуются тем, что дает бесплатная медицина. Но кто им запрещал поднять задницу из кресла, отставить пиво, выключить телевизор и пойти поработать сверхурочные? Поучиться, повышая квалификацию? Вообще поучиться, они и в школе оживали только на переменах, когда можно потискать одноклассниц, дать в лоб младшему, а на уроках отключались!

Цены на модификацию человеческих генов перестали падать потому, что операция доведена до совершенства. У каждого человека своя комбинация генов, потому генные хирурги сперва долго искали, находили и выделяли нужный ген, затем проводили тончайшую и сложнейшую операцию, затем вживляли человеку обратно. Нельзя было такой же улучшенный и исправленный ген вживить другим людям, это не аэрозоль от насморка или аспирин, что подходит всем.

Эти, генетически измененные, сперва ничем не отличались от остальных людей, разве что никогда ничем не болели, затем стали замечать, что престарелые миллионеры быстро молодеют, обрастают свежими мышцами, распрямляются, начинают говорить молодыми уверенными голосами. Потом пришло короткое поветрие, когда многие увлеклись фигурами, наращивая горы мышц до невероятных размеров, но вскоре все поняли бессмысленность такого занятия. Это имело смысл в какой-нибудь Древней Греции или старой Европе, когда каждый килограмм на штанге стоит рек пролитого пота, а сейчас нужно всего лишь сходить в клинику…

И наконец-то началось повальное увлечение резервами мозга. Правда, оказалось, что резервы не так уж и велики, как оптимистически восклицали в прошлом веке: мол, мозг работает на десять процентов, остальное спит, энтузиасты говорили о семи процентах, о пяти, шло некое соревнование, кто на потребу журналистам скажет меньшую цифру, пока не договорились, что мозг работает на два процента, остальное же в резерве…

Оказалось, что на самом деле мозг работает почти на семьдесят процентов. Только тридцать в запасе, но и те подключаются время от времени, когда нужно решить задачу или выбраться из неприятной ситуации. Так что пришлось сперва модицифировать ген, отвечающий за пропускную способность нейронов, а затем сумели расшифровать и поправить ген, отвечающий за абсолютную память.

Как только человек получил возможность запоминать все, что хотел, научный прогресс стремительно прыгнул еще дальше.

2043год

Машины начинают напоминать танки. Не столько, правда, внешне, но по защитным качествам некоторые даже превосходят: бессмертие потерять намного жальче, чем остаток и без того короткой жизни. А защищать такие машины пришлось еще по весьма прозаической причине: долгоживущие начали прикреплять на ветровое стекло талончик страховой компании, а те, кому долгая жизнь не светит в силу финансовых причин, злились и либо подрезали, либо не давали дорогу, а то и вовсе шли на столкновение, зная прекрасно, что трус обязательно отвернет в сторону.

Страховые фирмы растут, как грибы: после достижения даже не бессмертия, а долголетия, резко возрос спрос на общую безопасность. Одно дело – потерять жизнь, которойи так с гулькин нос, другое – практически бессмертие, ибо сегодняшнее долголетие дразняще обещает плавно перейти в бессмертие. Причем сейчас, когда еще не определилась приоритетная линия, к бессмертию можно прийти как путем генной перестройки, так и банальной заменой отмирающих органов на механические. Можно и самым проверенным и дешевым вариантом: с помощью замены донорскими органами, как раз научились в массовой порядке выращивать отдельные органы в банках.

Спиртное теперь стало редкостью, производство алкоголя во всем мире резко упало. Сперва дорогие коньяки продавали по цене простого вина, а вино по цене пива, а потом, когда закрылось большинство ликероводочных заводов, цены вновь подскочили, теперь любой коньяк и любое шампанское идут по цене коллекционных.

Первым, кто ощутил на себе смену приоритетов, – стало автомобилестроение. Повышенным спросом пользуются автомобили с самыми надежными системами безопасности, а тюнинг впервые начали осуществлять не в сторону украшения железного друга, а в сторону установки добавочных средств сохранения жизни.

Тут же возникла ввиду востребованности новая специальность, моментально ставшая модной, престижной и высокооплачиваемой: сэйфлайфинг. По доходности фирмы сэйфлайфинга, или слайфа, как вскоре сократили, догнали страховые и адвокатские конторы, а специалисты по слайфу зарабатывают выше, чем менеджеры высшего звена.

Михаил, чья фирма практически обанкротилась, наконец решился расстаться с устаревшей, даже допотопной профессией «врача для здоровых людей» и стал слайфистом, хотя в нашей компании зло сам же издевался над свихнувшимися чудаками, стремящимися прожить как можно дольше любой ценой.

Аркадий так вообще перещеголял Колю по количеству ядовитых шуточек, приколов и злых анекдотов, направленных по адресу нового умопомешательства. Да и вообще появился новый вид юмора, приколов, шуточек, ориентированный на аудиторию слайфистов. В короткий срок он обогнал даже юмор программистов, который тоже совсем недавно возник из ничего, но слайфистов и намного больше, и, главное, каждый из нас в той или иной мере слайфист. Даже Михаил хотя и высмеивает это направление, но уж слишком яростно высмеивает.

2044год

Какая-то хрень с этим продлением жизни. Накатил новый вал ярого антисайонтизма, да такой мощной, что во многих странах идут столкновения с разгневанными неолуддитами. Полиция и внутренние войска не справились, пришлось вывести из казарм солдат, а из них хреновые защитники: им резкое продление жизни не светит, жалованье не то, защищают высоколобых неохотно, но дисциплина все же взяла свое. Повстанцев сумели рассеять, сейчас идут аресты, но не слишком явные, чтобы не накалить обстановку снова.

Теперь уже и по своему опыту вижу, что на всех этапах прогресса возникают движения против него родимого, прогресса. Против любого: обычных ткацких станков, как проявили себя первые луддиты, против нанотехнологий, генетики, пересадки органов, модифицированных продуктов… Вообще против всего, что несет прогресс.

Если смотреть с каких-то заоблачных высот, воспринимая человечество как единое целое, то оно реагирует, как и отдельный человек, вполне адекватно перед принятием какого-то решения: колеблется, сомневается, рассматривает доводы «против», но… все-таки идет дальше. Однако это видно только сверху, очень даже сверху, а здесь льетсякровь, люди мечутся, цепляются за старые иллюзии, защищают свои взгляды уже только потому, что они свои, родные, и не важно, что взгляды отражают средневековые идеалы, а жизнь стремительно ушла вперед…

На очередной мой день рождения Леонид пришел с очередной новой женой, очаровательной женщиной, сделанной пластическими хирургами под Памелу Андерсен, такая же огромная грудь и тонкая талия, пухлые сексуальные губы и высокие скулы. Мы обменялись рукопожатием с Леонидом, я повернулся к его жене.

– Ого, Леонид, я тебя поздравляю! Какая у твоей жены грудь!.. Можно потрогать?

Она рассмеялась, польщенная.

– Да, конечно! Убедись, что настоящая.

Я пощупал ее молочные железы, тяжелые и горячие, однако идеальной формы, не столько для того, чтобы в самом деле убедиться, сколько чтобы сделать ей и Леониду приятное. Даже приподнял маечку, обнажив груди, кожа снежно-белая, а розовые кружки горят, как расплавленные комочки металла.

Леонид гордо улыбался, не все женщины так следят за собой, не все. Даже в век расцвета пластической хирургии это требует усилий, работы, а большинство живут расслабленно, в полном соответствии с девизом бомжей: «Принимайте меня таким, какой я есть». Или какая я есть.

Он хлопнул жену по заду.

– Иди помоги Настене с обедом. А мы с Володей пока посидим у телевизора.

Телеэкран наклеен на стену от пола и до потолка, а также от стены и до стены. Мощные ускорители позволяют трехмерность, неотличимую от зеркального отражения, пока такое не каждому по карману, но я скорее не куплю себе новые туфли, чем откажу в новейшем чипе, видеокарте или материнке нового поколения.

– Переключи на городской канал, – попросил Леонид. – А теперь – на районное вещание…

– Что-то интересное?

– Увидишь, – сказал он загадочным голосом.

Я быстро отыскал в меню из тысяч каналов свой доморощенный, нажал Enter, экран мгновенно сменил картинку с показа мод… достали с этими показами!.. на залитую солнцем площадь. Ветер холодный, люди вышли в теплых плащах, воротники подняты, отчего у всех вид зловещий, как у старинных заговорщиков против короля и королевы.

– Смотри-смотри, – сказал Леонид.

– Куда смотреть?

– На главную трибуну!

– Сейчас отыщу…

Я зумил изображение, чтобы вся площадь помещалась на экране, отыскал трибуну и укрупнил кадр. На покрытом зеленым, как знамя пророка, помосте толпились человек десять, все крайне интеллигентного вида, я с удивлением узнал среди них Аркадия.

– А наш доцент не такой уж и тюфяк, – сказал Леонид с удовольствием. – Показал себя даже руководителем вот такого плана…

Я прислушался, Аркадий как раз взял слово и заговорил красиво и пафосно, но очень убедительно, слова подбирает точные, бьющие наповал, его слушали с неослабным вниманием, время от времени толпа взрывалась ликующими воплями. Похоже, это именно Аркадий вывел народ на улицу, требуя полностью запретить животные продукты. Я подумал, что у нашего доцента вообще каша в голове: то протестует против всех высоких технологий, то вдруг принимает и даже горячо ратует за последнюю новинку – создание полноценной искусственной пищи, что сохраняет все вкусовые качества мяса, рыбы и любых овощей и фруктов, какие пожелаешь.

Леонид осматривал многолюдную демонстрацию, в круглых глазах насмешка.

– Как сказал бы Коля, – заметил он, – вегетарианцы на марше. Абсолютные вегетарианцы!.. Те, что ели траву, в глазах этих, что на площади, тоже убийцы. Траву убивают и едят, как такое можно в просвещенном мире?

Я смолчал, здесь с Колей и Леонидом, оба страстные мясоеды, мы не столкуемся. Я сразу же перешел на такое странное споначалу питание и ничуть не жалею. Даже раньше, когда начал потреблять биодобавки, креатин, протеин, минералы и витамины в капсулах, так что для меня переход на такую еду прошел почти незаметно. А вот Леониду нужно обязательно видеть перед собой тушку убитого и зажаренного зверька или зверски замученной рыбы.

– Аркадий на месте, – сказал я. – Интеллигенция, как ничто другое, хороша в разрушении и протестах любого рода.

– Аркадий не разрушитель! – запротестовал он.

– В революционеры идут, – напомнил я, – кто не сумел найти себе места в мире. Такие и берутся изменить весь мир, вместо того чтобы изменять себя…

Он повернулся и посмотрел на меня в упор.

– Это плохо?

– Революционеры должны быть, – признался я. – Беда в том, что революционером быть в самом деле легко. Плюс ореол героя… А вот стать в обществе крупным ученым, политиком или любым заметным деятелем, чтобы и дальше тащить цивилизацию к светлому будущему, – у многих кишка тонка. Вот и прут стадами в революционеры, ниспровергатели основ, в «зеленых», уличные банды, андеграунд, пирсинг…

Он спросил с недоумением:

– Постой-постой, а пирсинг при чем?

Я отмахнулся.

– Его тоже ставят из революционного протеста. Против засилья старого мира, в котором нет пирсинга.

Он потряс головой так, что губы зашлепали, как у собаки уши, когда выбирается из воды и отряхивается.

– Э-э-э… не понял. Все равно не понял. Но ладно, это не важно. Главное, за технологиями нужен глаз да глаз! Вообще за наукой надо присматривать. А то от нее больше гадостей, чем полезности…

Я демонстративно огляделся по сторонам.

– Конечно, и телевизор – гадость, и мгновенная связь, избавление от большинства болезней, комфорт, изобилие… Все это можно осуждать, но что-то никто не отказывается!

– Это совсем другое дело, – ответил он с достоинством. – Даже из другой оперы.

Я попытался смолчать, некоторые вещи настолько очевидны, но доказывать их бессмысленно: оппонентами движет не рассудок, а вера. Или неверие, это не важно. Аркадий гордо заявляет, что никогда не позволит модифицировать свое тело, он-де не киборг, а человек, который звучит гордо, а сам зачем-то утром и вечером чистит зубы пастой, убивающей микробы и сохраняющей эмаль, предпочитает витаминизированное молоко, ежедневно бреется, посещает стоматолога и, гад брехливый, модифицирует свое неприкосновенное тело серебряными пломбами в зубах!

А зачем аппендицит удалил, мелькнула ироническая мысль. Эх, дурачок… Ну хоть не такой, как эти несчастные, что вообще рехнулись на «тайных знаниях тибетских мудрецов», настрадамусей Предсказамуса, целебных чаях китайских императоров и волшебной мази из говна индийских коров. Тех вообще пора в психушки, а этот вполне адекватен, если дать лопату и поручить рыть от забора и до обеда.

Михаил прислушивался с интересом, но в разговор не вступал. Положение у него двойственное: как интеллигент должен бы поддерживать Леонида, однако как преуспевающий бизнесмен, чей бизнес развивается благодаря высоким технологиям, позволившим людям от избытка всего-всего заниматься здоровьем… Даже здоровым людям.

Женщины тоже помалкивали, они не столь принципиальны и с удовольствием пользуются плодами высоких технологий. А раз так, то по примитивности своей у них язык не поворачивается так уж обвинять науку во всех преступлениях и грехах. Да и вообще они в кухне только уши временами вытягивают, проверяют, о чем мужчины сплетничают.

Леонид фыркнул и оглядел всех поверх голов.

– По-моему, – сказал он громко и веско, – бессмертие – жутко скучно. К нему даже приближаться не стоит.

Михаил снова промолчал, я видел, что смотрят на меня, развел руками.

– Я не стану говорить, что это только ваше мнение… я считаю, тебя, Леонид, очень неглупым человеком. Я не стану говорить, что ты, по моему мнению, просто прикидываешься. Тебе жутко жаждется войти в это бессмертие, но хочется, чтобы никто не увидел, как тебе этого хочется… а чтобы тебя либо переубедили, либо привели в бессмертие насильно. И тогда ты, побурчав, примешь тот мир… чтобы бурчать и критиковать дальше, ибо русский интеллигент, ничего не производя и не создавая, тем не менее все осуждает и все требует изменить. Как, он не знает и гневно отвечает, что это не его дело – знать, он-де не врач, он боль, он священная и посконная боль всенародная…

По-моему, я переборщил, даже начал жестикулировать и подвывать трагически, чисто в духе русского интеллигента, высокопарно рассуждающего о судьбах культуры и цивилизации. Леонид смотрел сперва с укором, потом отступил и уставился почти враждебно.

Михаил сказал предостерегающе:

– Володя, вы чересчур…

– Согласен, – сказал я поспешно, – извините, Остапа понесло. Это я так выравниваю… перегнутое.