read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


– Что скажешь на это, кади? – усмехнувшись, поинтересовался муфтий.
Зунияр-хаджи пригладил бороду:
– Этот человек, Муса, и в самом деле служил у меня слугою. К сожалению, это единственная правда из того, что он сейчас произнес, не боясь гнева Аллаха. Думаю, этот человек мстит мне, ведь я не раз наказывал его, ибо сказано: «Горе обвешивающим!»
Рыбник попятился, испуганно озираясь вокруг.
– Возьмите его и разберитесь, – кивнул на него халиф, и двое воинов тут же утащили торговца. – Пока же не будем смешивать дела. Есть у тебя еще свидетели, почтеннейший Рамзиян?
– О, конечно, величественнейший из халифов!
– Наверное, такие же, как тот рыбник, – выкрикнул кто-то в толпе, и халиф недовольно повел бровью – не дело превращать суд в балаган.
– Вот еще трое, – муфтий махнул рукою. – Все почтенные, заслуживающие полного доверия, люди: мухтасиб Али-бей с рынка Баб-Суик, погонщик верблюдов Джафар, Хишам ас-Сафах, хозяин караван-сарая…
Все трое – по словам Жан-Люка, лихоимцы, каких мало, – полностью подтвердили слова торговца рыбой, добавив, что неоднократно видели Зунияра-хаджи молящимся перед иконой Исы.
– А еще все слуги нашего почтенного кади – вероотступники и богохульцы, – добавил Рамзиян. – Все они поносили пророка и предались Иблису, творя пакостные движения и жертвы омерзительным древним джиннам.
– А, ты имеешь в виду «Детей Ваала», – догадался халиф. – Что ж, у нас найдется, кого спросить по этому делу. Ну, почтеннейший кади, – карие глаза правителя вдруг вспыхнули недобрым огнем. – Найдутся ли у тебя почтенные и вызывающие доверия свидетели, которые могли бы подтвердить твою невиновность?
Зунияр-хаджи устало покачал головой:
– Боюсь, что нет, мой господин. Аллах видит, я жил праведно, но никогда не старался выставлять свою праведность напоказ, так что если и есть свидетели, то…
– Ты не совсем прав, уважаемый! – послышался вдруг из толпы чей-то надтреснутый старческий голос. Обернувшись, Раничев узнал старого слугу Хайреддина и с облегчением перевел дух. Ну наконец-то!
Старик подошел к трону и глубоко поклонился.
– Слуга? – переспросил муфтий. – Это всего лишь слуга… Ясно, что он будет свидетельствовать в пользу своего хозяина. Допросить бы и остальных слуг – только где они? Поразбежались все от такого хозяина.
Тем не менее все показания Хайреддина были внимательно выслушаны. Зунияр-хаджи смотрел на него, сдерживая слезы, и, наконец не выдержав, подойдя ближе, обнял старика за плечи.
– Благодарю тебя, друг мой, ибо ты единственный, кто мог бы вступиться за меня – я знаю о несчастьях, настигнувших остальных моих слуг, некоторые из них хоть и могли бы что-то сказать, да не являются правоверными и не могут быть свидетелями в делах против Бога.
– Есть еще свидетельства в пользу обвиняемого Зунияра-хаджи?
– Есть! Я, Муккарам из Тефны, муэдзин мечети Олив, свидетельствую раз и навсегда перед Богом и людьми – почтеннейший Зунияр-хаджи никогда не пропускал ни одной пятничной молитвы и был образцом благочестия!
– Я, Зиннар ибн-Фелук, мухтасиб с рынка Баб-Джазира, свидетельствую…
– Я, Хаттаб ад-Рияс, торговец фруктами…
– Я, Мухреддин ас-Саиб…
– Я, Хаттам ибн-Халим…
– Я, Ибрагим ад-Хатуни…
Двадцать восемь человек выступили в защиту кади, и посрамленный муфтий Рамзиян, похожий на хитрого лиса, поспешно скрылся среди приближенных. А оправданный Зунияр-хаджи, почтеннейший и неподкупнейший кади, всегда судивший по справедливости и чести, со слезами на глазах вознес хвалу Аллаху.
– Молодец Хайреддин, – довольно улыбнулся Иван. – Все ж таки выполнил мое поручение. Собрать свидетелей – великое дело. Ну вот и оправдали нашего кади.
– И теперь он обвинит муфтия в лжесвидетельстве, – усмехнулся Жан-Люк. – Теперь уж самому Рамзияну придется оправдываться.
– Не думаю. – Раничев покачал головой. – Вряд ли Зунияр-хаджи опустится до обвинений. Скорее уж…
В это время к халифу и муфтиям вдруг подбежал какой-то богато одетый толстяк, как пояснил марселец – хранитель дворцовых покоев.
– Женщина? – выслушав его, удивленно переспросил халиф. – Свидетелем хочет быть женщина? Что ж, выслушаем и ее… Хотя свидетелей и так достаточно, а голос женщины равен половине голоса мужчины. Зови…
Женская фигура в просторных одеждах и парандже словно сама собой возникла перед халифом и муфтиями:
– Меня зовут Зуйнар, повелитель.
Жан-Люк вздрогнул:
– Что-то уж больно знакомый голос.
– Показалось, – хохотнул Иван.
– Может быть. – Марселец пожал плечами. – Все же послушаем, что она скажет.
А девушка говорила много и страстно. Только не совсем в пользу кади. Она, скорей, обвиняла. Обвиняла муфтия Рамзияна и поставщика двора Фарида ибн-Бея…
– Схватить его. – Выслушав Зуйнар, халиф указал на Рамзияна.
– Не слушайте ее, правоверные! – заверещал тот. – Она лжет, лжет, как десять тысяч иблисов.
– Разберемся и в этом, – усмехнулся халиф. – Я не ослышался? Девушка, ты что-то сказала о Фариде ибн-Бее?
Ветер свистел в песках, сдувая с вершин барханов горячие песчинки. Низкое желтое небо нависало над пустыней, словно жаркое ватное одеяло. Узкая караванная тропа, тянувшаяся меж колючих кустов, исчезала в развалинах караван-сарая. Там, в развалинах, таился отряд алжирского дея.
Раничев поправил повязку на нижней части лица – все ж таки какое-никакое спасение от песка и пыли. Дожидаясь команды, получше перехватил саблю, оглядываясь на Фархада – командира халифской сотни.
– Рано, – покрутил головой тот. – Пусть солнце поднимется выше. Надо дать успеть нашим, иначе – уйдут.
– Хорошо, подождем, – кивнул Раничев.
В сотне Фархада он оказался по протекции Жан-Люка, в той самой сотне, что по приказу халифа должна была навсегда отбить охоту у гнусных алжирцев вторгаться в благодетельные пределы Туниса. Чужих всадников давно заметили племена местных берберов. Алжирцы – а кто еще мог появиться в здешних местах? – вели себя странно: не вторгались далеко, но и не уходили, словно бы поджидали кого-то. О том было доложено халифу, и тот послал для проверки сотню Фархада. Фуражом и снаряжением сотни занимался Жан-Люк. Узнав от него о странном отряде, Иван сразу вспомнил о том, что сбежавший Фарид ибн-Бей некогда жил в Алжире. И кто-то говорил, и не так давно, что Фарид не бросил служить алжирцам. Кто-то говорил… Но вот кто? Впрочем, очень может быть – это были просто слухи. Но другой нити у Раничева пока не было. Пусть даже слухи… Но этот странный отряд. Ведь все же они ждали кого-то? Почему бы не Фарида, если предположить, что он был алжирским шпионом? Если предположить… А не слишком ли много всего для одного человека? И главный сектант-вероотступник, и – он же – шпион! Так может, именно потому и проворачивал столь нагло Фарид ибн-Бей все дела секты. Под самым носому халифа, словно дразнил! Потому и дразнил? Знал – если что, властитель Алжира поможет выбраться? Очень похоже на то… Во всяком случае, стоило эту идею проверить, тем более – выдался случай.
– А вот теперь пора! – подползая ближе, шепнул Фархад. – Дождемся, когда подойдут к колодцу.
Колодец – каменный круг возле чахлой пальмы – был почти полностью занесен песком, однако северная, противоположная направлению ветра, сторона его была очищена – видно, на самом дне еще находилась вода, и можно было достать.
Две черные тени, внезапно появившись из развалин, направились к колодцу. Наклонились. Один что-то сказал на ходу другому.
– Вперед, во славу Аллаха! Ля Алла!!!
Вся сотня Фархада, гомоня и улюлюкая, попрыгала на коней, и барханы вокруг, казалось, испуганно расступились. Те двое, у колодца, были сразу же настигнуты стрелами, остальные, бросив развалины, понеслись на восток, в горы. Всадники тунисского халифа бросились следом, отрезая врагам путь к отступлению. Раничев, поддавшись общему настрою, вопил вместе со всеми, и, как и все, желал лишь одного – лишь бы не ушли, лишь бы не успели скрыться в горах, лишь бы…
Вот уже впереди показались предгорья. Черные, изъеденные песком скалы. Желтые, покрытые песчаной пылью цветы, маквисы, пастушеская хижина, прилепившаяся на склоне горы.
Копыта коней терзали занесенную ветром тропу. Не уйдут! Еще немного… Еще бы пустить десяток всадников наперерез. Хотя бы десяток… Ага, Фархад так и сделал! Молодец, сотник! Теперь успеть бы, успеть… Успели!
Вытащив сабли, алжирцы повернули обратно. Иван даже не успел придержать коня, так врезался в гущу врагов, размахивая саблей! А-а-а!!! Как там в песне? Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ! Ох ты, боже мой, вот это удар! Хорошо пригнулся. А на тебе! Ага, есть! Черт! А ты откуда взялся? На! На! На!
Ржание лошадей, стоны раненых, свист ветра. И сабельный звон! Удары сыпались на Раничева со всех сторон – вот когда пригодились уроки старого пирата Нифонта – где-то сейчас рыщет, бродяга?
Поднырнув под очередной удар, Раничев резко дернул на себя руку вражеского всадника с зажатой в ней саблей – не удержавшись, тот полетел с коня. Ликуя, Иван привстал в стременах, обернулся – посланные Фархадом воины все ж таки сумели отсечь алжирцев от гор… Лишь один прорвался… Одинокий всадник во весь опор несся по горной тропе, и полы черной джелаббы трепетали за ним, словно вороньи крылья. Один спасся… а остальные? Похоже, они просто прикрывали его… но если так, то… То этот человек, скрывшийся в горах, и есть тот, ради которого они пришли в Тунис, тот, которого поджидали.
Махнув рукой сотнику, Раничев вырвался из сечи и, на ходу отмахнувшись от копья, бросил коня вскачь, молясь, чтобы тот не споткнулся. То ли помогли молитвы, то ли сам Иван оказался неплохим наездником – было время научиться – но, благополучно преодолев преграды, Раничев выскочил на гору и увидал впереди столб поднятой пыли. Вот он, вражина! Не так и далеко…
И снова вскачь, и снова бьет в лицо ветер, швыряет горячий песок, а по бокам – горные гряды, колючки да желтые цветы маквисов. Иван потрогал за спиной саадак. Вытащить лук? А смысл? Стрелять на ходу можно только по большой расплывчатой цели, типа растянувшейся линии вражеских воинов, а вовсе не по одинокому, несущемуся во весь опор всаднику. Вот если б… Кажется, тропка ведет вокруг той скалы… Ну да, поднимается серпантином все выше и выше. Тогда к чему такая спешка? Тем более преследуемый гораздо лучше знает местность. Вон он уже и скрылся за поворотом. Куда теперь? А вот сюда, под этот кряж.
Раничев остановил коня, спешился и, хватаясь за кусты и корни маленьких кривых сосен, быстро полез наверх, пока не оказался в теснине, откуда хорошо просматривалась тропа. И слышался приближающийся стук копыт. Иван натянул лук. Стрела пропела, едва на тропе показался из кустов быстро приближающийся всадник. Захрипел, заваливаясь на бок, конь. Ага! Бросив лук, Раничев тигром ринулся к поверженному, чувствуя, как радостно забилось сердце – это был Фарид ибн-Бей!
Прихрамывая, тот поднялся на ноги. Блеснуло кривое лезвие сабли. Хоп! Однако! Резко выбросив правую руку вперед, Фарид едва не проткнул Раничеву живот. Хорошо, защитила кираса из простроченного, укрепленного медными бляшками хлопка. Вообще-то – плохая защита от колющего удара. При рубке – да, от стрел – туда-сюда, ну а от копья – вообще никак. То ли дело бригантина или цельнокованый рыцарский доспех, легкий, удобный и прочный! О таком сейчас только мечтать. Отбив очередной удар, Иван отпрыгнул в сторону, в свою очередь пытаясь достать клинком голову соперника. Тот уклонился и, сделав обманный финт вправо, резко взмахнул саблей. Бывший начеку Раничев присел, ощутив, как дернулись на голове срезанные клинком волосы. Средневековая сабля – тяжелое оружие, скорее просто чуть искривленный меч с односторонней заточкой.Инерция удара оказалась достаточно велика, чем сейчас и воспользовался Иван, доставая в прыжке гарду соперника. Ага, есть! Жалобно звякнула о скалу выбитая из руки врага сабля. Фарид ибн-Бей осклабился, тяжело дыша.
– Ну, – громко воскликнул он. – Что же ты стоишь, чужеземец? Ты пришел за моей жизнью, так возьми же ее!
– Ты ошибаешься, – опуская саблю, покачал головой Раничев. – Мне совсем не нужна твоя жизнь.
Глаза Фарида изумленно округлились.
– Мне нужно от тебя кое-что совсем другое. – Иван неожиданно улыбнулся. – Уважаемый господин… Хасан ад-Рушдия!
– Что? – Сектант вздрогнул, и в глазах его на миг промелькнул страх. – Откуда ты знаешь это имя?
– Мне сказал его Кара-Исфаган, зиндж из Самарканда.
– Зиндж Исфаган?! – еще более удивленно переспросил идолопоклонник. – Так он жив? И… ты сказал – в Самарканде?
– Именно там, – подтвердил Иван.
– И занес же Иблис! – покачал головой Фарид… или – Хасан? Впрочем, Раничева это теперь не очень интересовало.
– Я прошу тебя рассказать об одной вещи. – Резким движением Иван сорвал с шеи ковчежец. – Вот об этой! – На руке его сверкнул изумрудом перстень. Волшебный перстень Тамерлана.
Фарид-Хасан неожиданно опустился на землю и громко захохотал. Он смеялся долго, запрокинув голову, словно получая неописуемое наслаждение или своеобразную разрядку.
– Ты хотел узнать об этом перстне, чужеземец? – отсмеявшись, переспросил он. – Всего-то? И только ради этого ты преследовал меня?
Раничев хмуро кивнул:
– Хватит смеяться! Давай, разглашай тайну.
– Нет здесь никакой особой тайны, – усмехнулся Фарид. – Марабуты – магрибские колдуны – знают много заклинаний, а камень лишь просто усиливает их силу, вот и все.
– Перстень может перемещать во времени?
– Конечно. Только надо знать, как открыть дверь в тот мир, который тебе нужен.
– И ты знаешь, как?
– Я знаю лишь кое-что. Можно использовать заклинание или просто желание… но для этого нужен второй изумруд, точно такой же, или… – Фарид усмехнулся, – …этот же.
– Говори заклинание, – подумав, решительно заявил Иван. – И мы проверим его действие вместе.
– Что ж, проверяй, – снова усмехнулся сектант. – Будем считать, что ты тоже колдун. Повторяй за мной… Ва мелиск ха ти Джихари…
Хасан ад-Рушдия быстро прочел четверостишия и поглядел на Раничева:
– Ну теперь твоя очередь.
Иван повторил… Небо вдруг сделалось темным… секунды на три, не больше, словно кто-то заставил Раничева насильно зажмуриться. Пожав плечами, Иван открыл глаза. Ничего не произошло! Все такие же горы вокруг, все та же скала… Черт побери! Фарида нигде не было! Вот подлый тип. А он-то, дурень, развесил уши. Тоже еще, человек с высшим образованием, а поверил в какую-то чушь. Однако нужно отыскать паршивца – уж тот никак не мог за три секунды далеко уйти. Прячется где-то здесь, да вот хоть за той скалою.
Подхватив саблю, Иван подошел ближе к скале… Что-то блеснуло в траве. Раничев машинально наклонился, поднял. Обычная батарейка. Синяя такая, круглая, с надписью – «Дюраселл». Набросают же дряни! Иван размахнулся – выкинуть – и вдруг замер. Боже, а ведь…
Глава 18
Лето 1399 г. Антиохия. Придумка для «герра Мюллера»
Прославься в городе – возбудишь озлобленье,
А домоседом стань – возбудишь подозренье.Омар Хайям
…получилось! Получилось, черт побери! Но слишком уж рано. Иван поднял голову – в бледно-голубой дымке неба таял инверсионный след самолета. И снова вдруг потемнелов глазах, да так, словно кто-то, незаметно подкравшись сзади, ударил по затылку чем-то тяжелым. Раничев пошатнулся, прикрыл глаза рукой… И услыхал позади себя хрип лошадей и крики. Воины сотника Фархада скакали к нему по узкой горной тропе.
– Ну как? – увидев Ивана, спрыгнул с коня сотник – молодой, смеющийся парень, кудрявый, с тщательно подстриженной бородкой и выщипанными лучиками усов. – Вижу, тыеще жив.
– Я-то жив, – отмахнулся Раничев. – Да вот кое-кто, похоже, сбежал…
– Пусть настигнет его Иблис. – Фархад засмеялся. – Главное – мы задали им хорошую трепку. Уж теперь-то ни один алжирский пес не осмелится напасть на нашу землю.
– Да будет так во веки веков, – серьезно кивнул Иван.
И сотник отозвался:
– Да будет!
Довольные воины халифа гарцевали верхом, выделываясь друг перед другом. Раничеву, конечно же, было далеко до их искусства; впрочем, он и не собирался строить из себя крутого джигита. Так, поехал потихоньку сзади, размышляя, уж не привиделось ли ему все случившееся? Вполне могло и привидеться, магрибские колдуны любому глаза отвести могут… Хоть вот тот же Фарид ибн-Бей, или как там его? Хасан ад-Рушдия. Застил взгляд видением – и свалил. Поди, сыщи его… Перстень! Иван лихорадочно схватился за шею. Вот он, перстень, в ковчежце, цел и невредим. А это что там синеет под копытами? Раничев не поленился, спешился… «Дюраселл»! Значит, не привиделось… Значит, можно! Как там заклинание? Ва мелиск ха ти Джихари… есть еще память! Но читать его еще рано. Еще не пришло время, еще не закончены дела, еще не стоит рядом с ним красавица Евдокия. Что ж, по всему видать, скоро наступит такое время, не может не наступить, просто не может. И тогда… Что будет «тогда» Иван, честно говоря, представлял себе смутно. Ну вернуться вдвоем с боярышней в его, раничевское время, и что? У Евдокси ведь документов никаких… впрочем, можно сказать, что потеряла или украли, а родилась, скажем, где-нибудь в далекой сибирской деревне, ныне раз и навсегда со всеми своими архивами сгинувшей. Слава богу, не сталинские времена, что-нибудь придумать можно.
Темные горные кряжи постепенно сменились покрытой желто-зеленым маквисом низменностью, а впереди, за перевалом, необозримой синью вспыхнуло море.
Море, сине-зеленое, мерно-спокойное, с бегающими барашками волн, казалось огромным живым существом. Оно шевелилось, дышало, несло на своей широкой груди корабли, в том числе и небольшую фелюку старого шкипера ал-Насира – когда-то пирата, а ныне почтенного негоцианта, промышлявшего каботажными рейсами по всему побережью Магриба и дальше, от Сеуты до Александрии и даже в Константинополь. Стоя на носу судна, Раничев смотрел на море, синее вдали и изумрудно-зеленое у бушприта. В косых парусах фелюки играл попутный ветер, над мачтами, крича, кружили белые чайки. Иван улыбнулся, вспомнив, как таких же чаек они втроем – он, Жан-Люк и Зуйнар – кормили на берегуТунисского озера у белых крепостных стен. Тогда был день прощания – благороднейший кади Зунияр-хаджи объявил Ивана свободным человеком, мало того, узнав о его тоске по родине, помог найти попутное судно, к тому же снабдил и деньгами. И Жан-Люк тоже выкупился на свободу, только вот возвращаться обратно в Марсель вовсе не собирался, соблазнившись высокой должностью эконома халифа. Считай – министр экономики всего Туниса! К тому же он вот-вот должен был принять ислам… А Зуйнар… Она, улучив момент, смеясь, поведала Ивану, что произошло еще прошлым вечером между ней и Жан-Люком.
– Ты спал, Ибан, или говорил о чем-то с кади, а я, как была, в мужском платье, пошла в дом к господину Жалюку…
Жан-Люк воспринял визит молодого человека (он так и считал Зуйнар мальчиком) без удивления. Еще бы, ведь сам Иван неоднократно говорил, что его приятель собирается наняться на службу. А стать помощником эконома – не хухры-мухры для молодого и неопытного юноши.
Войдя, гость поклонился.
– Знаю, зачем ты пришел, – важно кивнул марселец. – Иван говорил мне. Значит, хочешь наняться на службу? А что ты умеешь делать?
– Многое, мой господин, – с придыханием ответил парень, подойдя ближе.
Жан-Люк инстинктивно отодвинулся.
– Я умею считать, немного писать, а еще… могу окружить тебя такой лаской, о который ты, наверное, мечтал всю свою жизнь!
– Что?! – Вскочив, марселец с ужасом посмотрел на зарумянившееся лицо юноши, на длинные ресницы, на большие сияющие глаза. Да-а, красивый парень… Жаль, что, похоже, он содомит. Придется избавиться, иначе… У халифского эконома хватает врагов и завистников, быстро нажалуются халифу.
– Не знаю, что и сказать насчет твоих ласк, – вздохнул Жан-Люк, все же ему было неудобно не выполнить просьбу старого друга. – Вот если б ты был женщиной…
– О, закрой на миг глаза, мой господин!
– Зачем это?
– Закрой и увидишь.
– Но только…
– Ну пожалуйста…
Еще раз вздохнув, марселец закрыл глаза… А когда открыл – перед ним стояла обнаженная красавица Зуйнар, сброшенная одежда которой валялась на полу рядом…
– И потом он обещал взять меня в жены, – завершая рассказ, хихикнула девушка. – Думаю, это правильный выбор, я ведь умна и много чего повидала. А что касается девственности… Так ты был прав, господин Ибан, недаром говорят – умная жена лучше трех девственниц.
Раничев с сомнением покачал головой:
– Это тебе Жан-Люк сказал?
– Он.
И снова кружили над мачтами чайки, сменился ветер, и волны били в скулу корабля, а по левому борту пылало оранжевым огнем закатное небо. И море там было такое, словнов нем загорелись вдруг факелы. Осталась позади суматошная Александрийская гавань, фелюка держала курс на остров Родос, а от него – к Кипру и далее – к Антиохии. Там, наверное, ждали Ивана друзья… а может быть, и не ждали, может быть, были уже разоблачены, как шпионы Тимура, умучены страшной смертью, и отрубленные головы их выставлены для глумления на базаре. Впрочем, достаточно и одной головы – Георгиоса, молодого одноухого парня, волею судьбы оставшегося вместо Ивана заправлять всеми шпионскими делами. Что ж, понятно, парень ненавидит турок, ведь его отец пал на Косовом поле, где на долгие века лишилась своей свободы Сербия. Интересно, а кто для Малой Азии лучший хозяин – турецкий султан Баязид или его враг, Тамерлан? Впрочем, нет, Тамерлан хозяйничать здесь не останется, уж больно большое государство получится, не проглотить. Разделается с Баязидом – другие хвосты подожмут – и можно возвращаться со славою обратно в Мавераннагр. Эх, Самарканд, Самарканд, красивейший город… Именно там тоскует Евдокся. Ничего, немного уже осталось, прорвемся! Еще поедим сладких лепешек, еще попьем вдоволь пива, вина и браги – будет и на нашей улице праздник…
Улыбаясь своим мыслям, Раничев спустился в каюту – небольшую каморку, отгороженную на корме.
Он добрался в Антиохию к вечеру, когда спала дневная жара и улицы города вновь заполнились людьми. Водоносы, торговцы лепешками, рыбники, приехавшие с гор крестьяне, купцы, просто прохожие, спешащие по делу и так, вышедшие прогуляться, – погода была чудо как хороша: светло-голубое, покрытое легкой облачностью небо, клонящееся к закату солнце, потерявшее знойный дневной пыл; легкий, прилетавший с моря ветер шевелил листья ореховых деревьев и олив.
У рынка, рядом с мостом, неспешно прохаживался народ. Раничев схватил за руку пробегавшего мимо мальчишку:
– Таверну «Четыре слона» еще не прикрыли?
– «Четыре слона»? – Мальчишка хлопнул глазами. – Кто ж ее закроет, уважаемый? Сам Карзум-ичижи, начальник городской стражи, захаживает туда по средам сыграть в шахматы. И купцы многие туда ходят: христиане, магометане, евреи…
– Что ж, благодарю за добрые вести. – Улыбнувшись, Иван бросил пацану медную монетку и, надвинув на лоб широкополую, приобретенную по пути шляпу, вошел в заведение. Внутри оказалось довольно прохладно и уютно, да и народу хватало. Правда, почему-то никого из знакомых не было – ни купца Веладиса, ни банщика Абду-Саида, ни пресловутого начальника городской стражи. Ну тот, говорят, теперь только по средам приходят. А сегодня какой день? Кажется, вторник… В самом углу сидел худой горбоносый мужчина в синем плаще, смуглый, с быстрым и цепким взглядом. Когда Раничев вошел в таверну, он внимательно осмотрел вошедшего, как осматривал и других, посмотрел и вздрогнул. Даже покачал головой, словно увидел призрак. Иван бросил на него косой взгляд и тут заметил Георгиоса. По-прежнему худой, загорелый. С длинными, падающими на плечи волосами, перевязанными тонким кожаным ремешком, в синей тунике, подпоясанной золоченым поясом – смотри-ка! – на ногах кожаные сандалии. Видать, и вправду процветает таверна! Много, много в Антиохии любителей шахмат, пора город в Нью-Васюки переименовывать.
Поставив на боковой стол очередную партию только что выпеченных, одуряюще пахнущих лепешек, Георгиос выскользнул во внутренний двор. Незаметно оглянувшись по сторонам, Иван последовал за ним. Обошел круглую печь:
– Эй, хозяин? Не найдется ли у тебя в погребе кувшинчика красного эфесского?
– Эфесское? Пожалуй, что и нет, господин. Попробуйте кипрское, оно ничуть не… Боже!
Георгиос выронил из руки сковороду.
Сняв шляпу, Раничев галантно раскланялся:
– Так, значит, говоришь, кипрское ничуть не хуже?
– Иоанн! Иоанне… Клянусь… Ты ли это? Говорили, что ты сгинул вместе с мамлюкским чиновником.
Друзья обнялись.
– А я, честно говоря, думал, что ты давно разорился, – покачал головой Иван. – Ан, нет! Значит, и в самом деле, тут шахматистов хватает.
– Э, не в шахматах дело, Иван, – досадливо махнул рукой парень. – Видишь ли, основные мои клиенты – магометане.
– Чего ж тут удивительного? Их ведь много в городе, куда больше, чем христиан или иудеев.
– Да, но ко мне ходят особенные. – Георгиос понизил голос. – Видишь ли, Коран запрещает им пить сок виноградной лозы, а в городе…
– …в городе мало приличных заведений, а в чайханах вино не подают, – смеясь, закончил Раничев. – А ты, значит, вместе с шахматной доской приносишь им втихаря шербет, разбавленный вином… Ну особым клиентам, конечно. Ах, блин, шахматисты хреновы, мать их за ногу… То-то я смотрю, Карзум-ичижи к тебе каждую среду шляется. А чего только по средам?
– По средам еще остается крепкое кипрское, – скромно потупил очи Георгиос. – Я специально для него и придерживаю…
– А почти каждое воскресенье…
– Правильно – езжу на побережье, договорился с киприотами, те относят пару амфор на попутный кораблик… особенно на тот, что идет в Кафу…
– И ни один корабль не уходит без донесения? – шепотом дополнил Иван. – Ты молодец, Георгий.
– Я просто ненавижу турок.
– И все же… Как тебе удалось?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 [ 21 ] 22
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.