Чтение 23–й страницы книги ~Ящик Пандоры~

Знакомое имя… да, он наткнулся на него в досье Паниля, которое собрала Ваэла.

– Подружка Паниля, медтехник. А что?

– Я показал ей долю основного человеческого прошлого.

– Повтор? Но Ты сказал…

– Долю, а не повтор, мой бес. Пойми различие. Когда нужно преподать кому-то урок, ты не станешь показывать всю учебную запись, можно обойтись только определенным участком, долей.

– И я сейчас живу в такой доле времени?

– Нет. Это оригинальная пьеса, прямое продолжение.

– Зачем Ты мне это объясняешь? Что Тебе нужно?

– Потому что ты учился на капеллана. Тебе важно знать, что испытала Хали. Я показал ей случай с Иисусом.

Во рту у Томаса пересохло.

– Лобное место? – переспросил он, чуть помедлив. – Зачем?

– Ее жизнь была слишком банальна. Она должна узнать, как далеко может зайти священное насилие. Да и тебе не мешало бы напомнить.

Томас представил себе выросшую на борту девушку, столкнувшуюся внезапно с ужасом распятия. Гнев вскипел в нем, и Томас дал ему выход.

– Ты вмешался в игру, верно?!

– Это и Моя вселенная, бес. Не забывай.

– Зачем?!

– Это только прелюдия. Паниль обнаружил расставленную тобой ловушку и избежал ее. Ваэла потерпела неудачу.

Томас знал, что не сможет скрыть восторг, – и не пытался.

– Паниль – Твоя марионетка? – задал он все же мучивший его вопрос.

– А ты?

Томас задохнулся. Ну почему все идет не так?

– Как он распознал ловушку? – спросил он, когда способность говорить вернулась к нему.

– Открывшись ей.

– И как это понимать?

– Ты не открыт опасности, как должен бес Мой.

– А Ты говорил мне, что не станешь вмешиваться в ход событий!

– Никогда не говорил Я такого, лишь обещал тебе, что никакая внешняя сила не будет управлять полетом костей.

Томас вдумался в слова Корабля, пытаясь одновременно побороть чувство глубочайшего отчаяния. Но не в его силах было терпеть.

– Ты играешь со мной! Ты можешь делать все, что Тебе вздумается, и не называешь это все…

– Ты тоже можешь сделать все, чего захочешь.

Томас застыл. Что за силы передал ему Корабль? Сам он никакой мощи в себе не чувствовал. Перед всеприсутствием Корабля он казался себе беспомощным. И к чему было упоминание о Хали Экель и случае с Иисусом?

– Мой бес, – снова заговорил Корабль. – Повторяю тебе – есть события, возможные лишь тогда, когда они непредвиденны. Ваэла испытывает к юному Панилю искреннее влечение.

«Юному Панилю!»

– Зачем Ты мучаешь меня?! – вырвался крик из глубины опустошенного сердца Раджи Томаса.

– Ты мучаешь себя сам.

– Так говоришь Ты!

– Когда же ты очнешься?

В беззвучном голосе Корабля явственно звучало разочарование.

Томас понял, что он больше не боится. Он слишком устал. И оставаться в субмарине у него не было больше причин. Оукс одобрил экспедицию. Завтра они отправятся в назначенное время – и Ваэла, и Паниль, и он сам.

– Я проснусь завтра утром, Корабль, и поведу это суденышко.

– Если бы так…

– Ты собираешься меня остановить?

Странно, но Томаса почти обрадовала перспектива прямого вмешательства Корабля.

– Остановить? Нет. Эта пьеса, похоже, должна быть сыграна до конца.

Грусть ли прозвучала в голосе Корабля – Томас не мог сказать с уверенностью. Он откинулся на спинку кресла. Между лопатками притаилась грызущая боль. Он закрыл глаза, передавая мыслью свою усталость и отчаяние.

– Корабль! Я знаю – мне ничего не скрыть от Тебя. И Ты знаешь, почему я завтра уйду в море.

– Да. Я знаю даже то, что ты от себя скрываешь.

– Теперь Ты работаешь моим психиатром?

– И кто из нас пытается заменить другого? Вот вечный вопрос.

Томас открыл глаза.

– Я должен.

– Так рождается иллюзия, называемая людьми «кысмет».

– Я слишком устал, чтобы играть словами.

Он соскользнул с командирского кресла, встал, держась за подголовник.

– Завтра все мы можем погибнуть, – пробормотал он себе под нос. – Ваэла, Паниль, я.

– Должен предупредить, – откликнулся Корабль, – что склонность к трюизмам суть самая скучная из всех людских слабостей.

Томас ощутил, как отходит на задний план навязчивое присутствие Корабля в его сознании, но знал – оно не уйдет полностью. Куда бы он ни шел, что бы ни делал – Корабль всегда с ним.

Мысли его вернулись к тем далеким временам, когда его учили (нет, скорей натаскивали) не просто на психиатра – на капеллан-психиатра.

«А бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне».* [Матф. 10, 28.]

Старик Матфей знал, как вселить в душу страх Божий!

Томас сообразил, что не сразу сумел превозмочь острый ужас, сковавший его.

«В раннем возрасте, – напомнил он себе, – дрессировка наиболее успешна».

Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.*

Христианская «Книга мертвых»,

из корабельных архивов.

[Еккклесиаст, 9, 12.]

Вернувшись на Корабль с лобного места, Хали долго еще не могла найти в себе силы покинуть комнату. Раз за разом она оглядывала тускло освещенное тесное помещение –тайник, где Керро столько часов провел, причащаясь словам Корабля. Она вспоминала – одолженное ей тело старухи, боль в непослушных коленях, в согбенной спине. Прежнее, до мелочей знакомое тело вдруг ощутилось заново со слепящей ясностью.

И вспомнился человек, прибитый к деревянному кресту на холме. «Какая дикость!»

Иешуа.

Она прошептала его имя вслух:

– Иешуа.

Легко было понять, как это сочетание звуков преобразовалось в Иисус и даже в Хесус – имя Льюиса.

Но понять, зачем стала она свидетельницей его смертных мук, Хали не могла. Она не понимала. И странно – ей ведь не встречались упоминания об этом давнем случае ни в учебных программах корабля, ни в рассказах рожденных на Земле корабельников.

В первые же секунды после возвращения она задала этот вопрос Кораблю и получила загадочный ответ:

– Потому что в прошлом человечества кроются события, которые не следует забывать.

– Но почему я? Почему сейчас?

Ответом послужило молчание, и Хали решила, что ответ ей придется искать самой.

Она уставилась на комконсоль. Место за учебным терминалом теперь принадлежало ей, она знала это. Керро ушел… на нижсторону. Корабль привел ее сюда, подарил его убежище.

Смысл был ясен: «Больше Керро Паниль сюда не придет».

Опустошающее чувство потери затопило ее. Хали смахнула с ресниц слезы. Здесь оставаться не стоит. Она поднялась и, подхватив прибокс, выскользнула через входной люк.

«Почему я?»

Из софтверного хранилища она пробралась в переход Д, ведущий обратно в медсектор, в хитросплетения корабельного чрева.

Прибокс пискнул, и Хали вздрогнула.

– Экель слушает, – ответила она и подивилась, как молодо звучит ее голос после того, старушечьего, исходившего из уст взятого взаймы тела.

Прибокс потрещал секунду.

– Экель, зайдите в кабинет доктора Ферри.

Она нашла сервок и, вместо того чтобы идти пешком, покатила в медсектор.

«Ферри, – думала она. – Меня переводят? Может, я отправлюсь на нижсторону к Керро?»

Мысль о Керро воодушевляла ее, но отправляться на нижсторону было страшновато. Слишком много нехороших слухов гуляло о таких назначениях. И в последнее время оттуда никто не возвращался – никто, кроме немногих из узкой верхушки медсектора. Занятая работой, Хали никогда раньше не задумывалась об этом, но теперь проблема вдругобрела жизненную важность.

«Зачем им столько народа?»

Утечка с Корабля оборудования и продовольствия уже давно служила постоянной темой тревожных разговоров. Повторяющиеся раз за разом дневные задания требовали приложить еще больше усилий… Но о пропавших людях мало кто вспоминал.

«Нас приучили не замечать, что все мы окончательно смертны. Не потому ли Корабль показал мне Иешуа?»

Эти слова заполняли ее мысли, слышались в гуле сервока, везущего Хали в медсектор, к Уинслоу Ферри.

Ей было ясно, что, хотя жизнь Иешуа завершилась, его слова продолжали оказывать влияние на мир. Пандора была местом великих свершений. Она пожирала оборудование, продукты, людей. Какое влияние окажет на будущее она?

«Завершение…»

Сервок остановился. Оглянувшись, Хали увидала, что находится на стоянке для сервоков в медсекторе, а люк кабинета Ферри – прямо перед ней. Открывать люк ей не хотелось. Тело ее все еще трепетало после ниспосланных Кораблем испытаний, и Хали не хотелось, чтобы Ферри ее трогал. Не в том даже дело, что она не любила старого дурака. Он слишком много пил – спиртное ему привозили из Колонии, – и он всегда пытался дотронуться до нее.

Все знали, что спиртное ему привозит Демарест. После ее визитов у него всегда пополнялись запасы.

«На его талоны столько не выменяешь».

Хали уставилась на запертый люк. Что-то определенно было не так – и на нижстороне, и на борту. Почему Рашель Демарест вообще брала на себя такой труд?

«Если она приносит ему вино – то что получает взамен?»

Любовь? Почему бы нет? Даже такие невротики, как Ферри и Демарест, нуждаются в любви. Или… если не в любви, то хотя бы в половых партнерах.

Омерзительный образ вонючего встал у нее перед глазами. Она ощутила его прикосновение – так отчетливо, словно пальцы его дотрагивались до ее нынешнего юного тела.Она невольно потерла плечо.

«Может, так они и становятся такими непотребными. Без любви… нет любимых».

Но нарушить приказ она не могла. Соскользнув с сервока, она пересекла коридор. При ее приближении затворы люка отщелкнулись. Звук этот почему-то напомнил Хали стук меча, покидающего ножны.

– А, Хали, дорогая моя. – Ферри развел руки.

– Доктор Ферри. – Она кивнула.

– Садись куда пожелаешь.

Он похлопал по диванчику рядом с собой. Хали устроилась напротив, в кресле, спихнув с него ворох бумаг и дискет. Несмотря на все усилия кондиционеров, в кабинете попахивало брагой. Ферри был, похоже, пьян… или просто в хорошем настроении.

– Ха-али, – повторил он, вытягивая ноги так, чтобы коснуться ее лодыжки. – Тебя переводят.

Она снова кивнула.

– На нижсторону?

– Тебя отправляют в натали, – ответил Ферри.

Новость застала Хали врасплох. Девушка глупо заморгала. «В натали?!» Она никогда не стремилась в элитную команду акушеров, принимавших все естественные роды. Даже не надеялась. Мечтала – да… но она никогда не добивалась невозможного.

– И как тебе это нравится? – поинтересовался Ферри, подталкивая ее ногу своей.

«В натали! Ежедневно сталкиваться с таинствами богоТворения!»

Она молча кивнула сама себе. Она войдет в число избранников, открывавших люк к тайне жизни… она поможет растить детей на борту, пока в возрасте семи анно они не разойдутся по своим школам и интернатам.

Ферри усмехнулся красными от вина губами.

– Ты, кажется, потрясена. Не веришь?

– Я… верю, – пробормотала Хали. – Я подозревала, что это… – она обвела кабинет рукой, – из-за перевода, но…

Ферри не откликнулся, и девушка продолжила:

– Я думала, меня пошлют на нижсторону. В последнее время туда всех переводят.

Уинслоу поставил локти на стол и подпер руками подбородок.

– Ты не рада новому заданию?

– Ох, я рада, конечно, только… – Хали потерла горло. – Я не думала, что я… то есть… Почему я?

– Потому что заслуживаешь этого, дорогая. – Он хохотнул. – И есть план перевести наталей на нижсторону. Так что ты сможешь получить лучшее из обоих миров.

– На нижсторону? – Хали покачала головой. Слишком много потрясений валилось на нее одно за другим.

– Да, на нижсторону, – терпеливо повторил Ферри, словно ребенку.

– Но я думала… то есть первейшее положение богоТворения – что мы отдаем наших детей Кораблю до исполнения им семи лет. Корабль назначил наталей родохранителями… их место здесь, их сословие…

– Не Корабль! – хрипло перебил Ферри. – Это сделал какой-то кэп. Решение оставлено за нами.

– Но разве Корабль…

– Нигде не записано, что такова воля Корабля. Теперь наш кэп решил, что перевод наталей на нижсторону не будет нарушением богоТворения.

– И… сколько… когда?…

– Быть может, пандоранский анно. Ты понимаешь – помещения, припасы, политика. – Он махнул рукой.

– Когда мне отправляться к наталям? – Завтра. Передохни. Перевези вещи. Поговори с… – Ферри выдернул из вороха на столе записку, прищурился, – с Узией. Теперь ты у нее под началом.

Его нога коснулась пятки Хали, потерла подъем стопы.

– Спасибо, доктор. – Она поджала ноги.

– Не вижу благодарности.

– И все равно спасибо, особенно за отпуск. Мне нужно освежить кое-что в памяти.

Он поднял пустой бокал.

– Можем выпить… в ознаменование…

Хали покачала головой, но не успела выговорить «Нет», как Ферри с ухмылкой подался к ней.

– Скоро будем соседями. Выпьем хоть за это.

– О чем вы?

– Нижсторона. – Он подсунул ей бокал. – После наталей…

– Но кто же останется здесь?

– В основном производственные мощности.