Чтение 25–й страницы книги ~Ящик Пандоры~

Собственные слова успокоили ее. Ваэла вернулась к индикаторам и экранам.

Паниль заглянул ей через плечо. На экране плыли угловатые слоевища келпа, трубчатые листья и странные волдыри, отражавшие ослепительные лучи прожекторов. Глянув вверх, он увидал светящийся кружок – поверхность лагуны, тающая луна, испещренная мелькающими тенями созданий, деливших океан с келпом.

Лагуна таила в себе тайны и волшебную красоту, столь совершенную, что Керро возблагодарил Корабль за то, что тот позволил ему увидать это. Слоевища келпа тянулись бледными серо-зелеными канатами, местами толще человеческого тела, из темноты внизу к ртутному озеру света над головой.

«Свет тянется к звездам и, увидав, боится тронуть их и в изумлении парит… о звезды, пламень духа моего!»

Келп стремился к Реге – единственному сейчас светилу в небесах. Даже если небо скрывали тучи, келп ориентировался параллельно падающим лучам. Когда к Реге присоединится Алки, тропизм подстроится под баланс излучения. Реакция была необыкновенно точной.

Паниль попытался вспомнить, что еще узнал от Корабля. Опасные броски в заросли келпа принесли немного сведений, да и те жалкие крохи, что были добыты, не таили в себе той глубины, что окружала Керро сейчас. Он представлял себе, что ждет их у дна. Ризоиды, оплетающие подводные скалы. Ползуны и копатели ила. Медлительные течения и вязкие осадки. Лагуны служили вентиляционными шахтами леса, где перемешивались поверхностные и глубинные воды, а заодно – снабжали светом иных, кроме келпа, созданий.

Лагуны были клетками.

– В лагунах келп занимается марикультурой, – проговорил Паниль.

Томас моргнул. Фраза эта была так близка к его собственным идеям о месте келпа в экологии моря, что он испугался даже, не читает ли Паниль его мысли.

«Или с ним сейчас говорит Корабль?»

Ваэлу слова Паниля озадачили.

– Ты думаешь, келп действует сознательно? – Возможно.

Слова поэта словно сорвали завесу с глаз Томаса. Он начал ощущать море по-другому, чем прежде. Это было богатейшее жизненное пространство, свободное от прочих демонов Пандоры. Правильно ли будет избавить океан от келпа? Что это возможно, Томас не сомневался – разрушить экосистему, разорвать внутренние пищевые цепочки водорослевого леса. Но пойдут ли на это Оукс и Льюис?

– Огни! – воскликнул Паниль. – О да!..

Они достигли тех мрачных глубин, где внешние сенсоры лодки начинали улавливать мерцание огней. Во тьме, где гасли лучи прожекторов, танцевали светляки – многоцветные огни… красные, желтые, оранжевые, зеленые, лиловые… Никакой системы в их мерцании уловить было невозможно – только завораживавшие рассудок вспышки.

– Приближается дно, – сообщила Ваэла.

Паниль бросил взгляд на ее экран. Действительно – казалось, что лодка стоит на месте, а дно поднимается к ней. «Приближается».

Томас уменьшил скорость спуска – медленней, еще! С легким толчком субмарина коснулась дна, подняв серые клубы ила. Когда мгла рассеялась, стало видно, что дно покрыто бугристым осадком. По нему ползали пожиратели ила – перевернутые чашки, окаймленные по краю зияющими ртами. В отдалении, куда лучи прожекторов едва доходили, зарылись в осадок лапы якоря, оплетенные теряющимися во тьме петлями каната. По левому борту виднелись покрытые ризоидами келпа черные скалы. Сквозь водорослевые джунгли проскальзывали черные тени – очередной отряд служителей хозяина моря.

К якорю и канату уже прицепились мелкие ползуны. Паниль знал, что и то и другое сделано из местной мягкой стали и продержится не больше нескольких суток. Эрозии в океанах Пандоры могли противостоять только плаз и пласталь.

Эта мысль напомнила ему, насколько хрупка их связь с внешним миром. Он перевел взгляд на мерцающие за лучами прожекторов драгоценности. Их вспышки словно говорили:«Мы здесь… здесь… здесь…»

Томасу огоньки келпа больше напоминали индикаторы на панели огромного компьютера. Ассоциация эта родилась еще раньше, когда он просматривал записи, полученные предыдущими экспедициями. Он высказал свою идею Ваэле, когда та учила его выживанию в океанах Пандоры – «компьютер может перемалывать числа куда быстрее человека, формировать больше ассоциаций за короткое время». Так родилось его предложение – записывать комбинации огней, прогонять через компьютер, выискивая повторяющиеся сочетания, и воспроизводить.

Ваэлу восхитила изящная простота этого решения – обойтись без опасного сбора и анализа образцов, без органического базиса, перейти напрямую к логическим структурам. Сказать келпу: «Мы видим тебя, знаем, что ты мыслишь. Мы тоже мыслим. Научи нас своему языку».

Томас вглядывался в игру огоньков. Хотелось сказать, что те напоминают ему свечи на рождественской елке, но он знал, что спутники его не поймут.

«Рождество!»

От одного этого слова Томас ощущал себя древним старцем. Корабельники не отмечали Рождества – они верили в другие страсти. Возможно, единственным человеком в этойвселенной, который в силах был понять суть Рождества, была Хали Экель. Та, что видела лобное место.

Но какое касательство имеют лобное место и страсти Господни к огонькам, мерцающим в глубине?

Томас сверлил взглядом экран.

«И что я должен увидеть? Марикультуру?»

Будут ли корабельники вынуждены уничтожить келп? Распять его ради собственного выживания?

«Рождество… и марикультура».

Игра огней завораживала. Троих подводников захватило чудо молчаливого бдения, и Томас ощутил, как наполняет его священный ужас откровения. Здесь, на дне морском, велась бухгалтерия Пандоры, учет всех сделок, совершаемых биосферой планеты. Даже не биржа – банковское хранилище, где людскому взору открывались величественные пути био– и геохимического обмена.

«Что творишь ты, о могучий келп?»

И что хотел показать ему здесь Корабль?

Томас не ожидал ответа на этот вопрос. Ответ нарушил бы правила игры. Здесь он был оставлен на произвол судьбы.

«Играй, мой бес!»

Он смутно сознавал, как давит на гондолу водная толща. Подводники были еще живы только попущением келпа и только склонившись перед ним могли уцелеть. Предшественники их выживали только благодаря осторожности и сдержанности. Что может келп воспринять как угрозу? Многоцветные огоньки в темноте вдруг показались Томасу зловещими.

«Мы слишком доверчивы».

Голос Паниля прервал его раздумья, полные молчаливых страхов.

– Начинают выделяться повторяющиеся комбинации.

Томас покосился на пульт рекордера слева от себя. Индикаторы показывали, что система готова к воспроизведению. Внешние светильники субмарины станут повторять всекомбинации огоньков, которые компьютер сочтет осмысленными.

Они скажут келпу: «Смотри! Мы говорим с тобой. Что мы лепечем?»

Это привлечет внимание водорослевого леса. Но что тот сделает в ответ?

– Келп наблюдает за нами, – проговорил Паниль. – Чувствуете?

Томас мысленно согласился с ним. Окружавший лагуну келп смотрел и ждал. На миг Томас вновь ощутил себя тем мальчишкой, что давным-давно переступил порог интерната на Лунбазе. Там он узнал то, о чем умалчивает большинство учителей: знание может быть опасно.

– Если он смотрит, то где у него глаза? – прошептала Ваэла.

Томасу вопрос показался бессмысленным. Келп мог обладать такими органами чувств, какие корабельникам не под силу представить. С тем же успехом можно было спросить: а где глаза у Корабля? Но отрицать, что субмарина находилась в центре внимания келпа, он не мог. Чужое присутствие в гондоле было почти ощутимо.

Зажужжал рекордер, и загорелись зеленые огоньки – воспроизведение началось. В каком порядке загорались пузырьковые лампы на корпусе, Томас не имел понятия – внешние сенсоры показывали только многоцветное мерцание, играющее на взвешенной в воде мути.

Огни в водорослевом лесу мигали по-прежнему.

– Он нас игнорирует. – Это Ваэла.

– Рано утверждать, – возразил Паниль. – Каково время реакции келпа? Да может, мы еще ничего ему не сказали.

– Попробуем запустить узоры, – предложила Ваэла.

Томас кивнул, запуская подготовленную программу. Они предусмотрели и другой подход – маленький экранчик над панелью рекордера показывал те фигуры, что вспыхивали одна за одной на корпусе субмарины: «пифагоровы штаны», потом пересчет палочек, галактическая спираль, игра в камушки…

Никакого ответа.

Смутные тени плавающих вокруг существ мелькали по-прежнему. Ничего не изменилось.

– Мне это мерещится, – пробормотала Ваэла, глядя на свои экраны, – или огни стали ярче?

– Может, немного, – ответил Томас.

– Ярче, – уверенно ответил Паниль. – Но мне кажется, что вода… мутнеет. Если… Гляньте на якорный канат!

Томас переключился на изображение с экрана Паниля. Сенсоры предупреждали, что сверху приближается какой-то большой предмет.

– Канат провис… – проговорила Ваэла. – Он тонет!

Не успела она договорить, как трое подводников увидали, что в лучи прожекторов вплывают остатки цеппелина – черные складки, грязно-оранжевые клочья пластика. Порванный баллон накрыл плазовый купол над их головами. Донные жители в страхе уплывали, огни келпа замерцали яростно и погасли, когда ткань обволокла всю субмарину.

– Молния попала в баллон, – выдавила Ваэла. – Он…

– Готовсь сбросить носитель, продуть все баки! – приказал Томас.

Он уже потянулся к пульту, пытаясь подавить панику.

– Стой! – вскрикнул Паниль. – Пусть баллон опадет. Гондола может в нем запутаться, а лодка прорежет дорогу наружу.

«Надо было сообразить, – укорил себя Томас. – Баллон может поймать нас в силки».

Хеттский закон ставил возмещение выше возмездия. Человечество утеряло определенную долю похвальной практичности, когда избрало основной реакцию другого семитского народа – ничего не прощать и ничего не забывать.

«Забытые народы», из корабельных архивов.

Легата откинулась на спинку кресла. Ее била дрожь. Мерцающий курсор на экране комконсоли показывал, что деньсторона уже почти наступила. Скоро коридоры Корабля наполнятся привычной суетой – привычной, но как бы разреженной из-за малолюдья. В каюте было по-ночьстороннему темно – Легата не хотела, чтобы свет отвлекал ее от фокуса голопроектора, зависшего в воздухе перед старым диваном Оукса.

Подняв взгляд, Легата увидала перед собой мандалу, которую перерисовывала для боссовых апартаментов в Редуте. Знакомый узор помог ей успокоиться немного, но руки все еще тряслись.

«От усталости? От гнева? От омерзения?»

Подавить дрожь ей удалось только усилием воли. Мышцы сводило. Легата подумала, что Оуксу не стоило бы сейчас заходить в свою бывшую каюту.

«Я бы его удавила».

Но у Оукса нет больше причин возвращаться на борт. Он навсегда снизошел на поверхность.

«Пленником своих кошмаров… Какой была и я… пока…»

Она глубоко вздохнула. Да. Она избавилась от Комнаты ужасов.

«Это случилось. Но теперь я – здесь».

Чем же Оукс может расплатиться?

«Унижением».

Да, это будет правильно. Не физическими мучениями, а душевными. Не всякое унижение сгодится. Одновременно политическое и сексуальное. Нечто превосходящее всякий стыд. Что-то такое, что он мог бы придумать для своего врага. С сексуальной частью будет просто – чтобы женщина с ее красотой и талантом да не справилась! Но вот политика…

«Стоит ли скрыть свидетельства того, что я видела запись? Сохранить эту информацию до подходящего момента».

Мысль хорошая. Доверься вдохновению, Легата! Она набрала на комконсоли: «АРХИВ СЕКРЕТНО ЛЕГАТА ХЭМИЛЛ». И добавила команду, которую обнаружила сама: «ШИФРОВАТЬ ЧЕРЕЗ БЫЧКА».

Вот так. Кто бы ни додумался искать теперь эти сведения, он надежно запутается в логических цепях этого странного компьютера, который Легата случайно обнаружила во время своих исторических изысканий.

«Еще сутки я останусь на борту». Захворала – вот что она наврет Оуксу. Тот без лишних вопросов даст ей отгул. А Легата проведет это время, используя все приемы компьютерного волшебства, чтобы составить полное досье на Моргана Оукса.

Политическое унижение. Политическое… и сексуальное. Только так.

Возможно, ключ – во втором кэпе, только что вышедшем из гибернации, этом… Томасе. Он так странно посматривал на Оукса… словно увидал старого знакомца в неожиданной роли…

И она была в долгу у Томаса. Странно, что он – единственный, кто знает, что она бежала П. Он сохранил ее тайну, без спросу… или просьбы. Редкостное благоразумие.

Усталость была забыта. На борту найдется для нее лишний паек – стоявшая за ней власть Оукса тому порукой. Она отбила на клавиатуре сообщение Оуксу на нижсторону и повернулась к консоли.

Где-нибудь в архивах сыщется что-то полезное, что Оукс спрятал, а то и сам не знал. Может, и ему стыдно вспоминать о прошлых делишках. Оукс хорошо умел прятать концы вводу, но Легата была ловчей.

Она начала с главного компьютера – через него Корабль обычно общался со своими насельниками.

Потребуется ли ей применять самые хитроумные приемы? Мучительно выискивать смысл в зашифрованных ссылках на отдельные биты, запрятанные в побочных логических цепях, наподобие врат Бычка? Да и сам Бычок – она порой прятала там кое-что, но не знала, занимается ли Оукс тем же.

Она ввела команду на стандартный поиск и принялась ждать.

Вскоре по экранчику на консоли поползли строки. Легата недоуменно уставилась на них. Неужели все так просто? Словно нужные сведения только и ждали ее запроса. Как будто кто-то подготовил досье на Оукса заранее и оставил, чтобы Легата на него наткнулась. В досье было все – и факты, и числа…

«Подозревай всех, – предупреждал ее Оукс. – Никому не доверяй».

Но даже в самых страшных кошмарах Легате не мнилось, что он может оказаться настолько прав. Страницы все мелькали на экране. Легата отмотала текст к началу, пустилана принтер и принялась читать заново.

Поразительнее всего была первая строка досье.

МОРГАН ЛОН ОУКС.

Клон. Выращенный, как он сам выражался, «точно редиска на грядке». Перемещенный из аксолотль-бака в женскую матку.

«Зачем?»

Ответ появился едва ли не раньше вопроса: «Чтобы скрыть тот факт, что подобный процесс возможен».

Шедевр политиканства, достойный Корабля… или Оукса. Знает ли он? А, собственно, откуда?

Остановив распечатку, Легата запросила, кто еще вызывал из банков памяти эти данные.

«Корабль».

Прежде ей никогда не встречался такой ответ. С этими данными работал сам Корабль! Вздрогнув от ужаса, она поинтересовалась, зачем Кораблю досье на Оукса.

«Сохранить отдельным архивом для Керро Паниля, если тот возжелает когда-либо написать хронику».

Легата отдернула пальцы от клавиш. «Не Корабль ли отвечает мне?»

Паниль был из числа тех, кто якобы беседовал с Кораблем регулярно… и он не был сумасшедшим.

«Может, это я тронулась?»

Ей было страшней, чем в Комнате ужасов. Могущество Корабля многократно превосходило власть Оукса, Льюиса, Мердока. Легата окинула взглядом расширенную каюту – все-таки чертовски претенциозное местечко – и наткнулась на мандалу. Оукс вывез все гобелены, и на серебристо-серой стене священный узор лежал нагим и мертвым, лишенным дыхания жизни.

«Я недостойна говорить с Кораблем».

Это был случай… несчастный случай. Она снова запустила распечатку. По экрану потекли слова, и застрекотал принтер. Легата облегченно вздохнула. Она избежала опасности.

«На сей раз».

Она ощущала, что вокруг нее творится нечто необыкновенное. В недрах Корабля пробуждалась новая программа. Это чувство буравило Легате спину – вот-вот должно было случиться что-то чудовищное, и она оказалась вовлечена в водоворот событий.

Глаза ее снова скользнули к досье Оукса. Годы перед гибелью Земли были временем великой тщеты и великих тайн. Выживание, или спасение – как ни назови, – избранных на борту Корабля и отчаяние обреченных…

«Отчаяние приводит к крайностям, если не более того».

– Легата!

Это был голос Оукса. Сердце Легаты заколотилось в груди. Но на консоли мигал индикатор оверрайда – сигнал передавался с нижстороны.

– Да?

– Ты чем там занята?

– Работаю.

Она покосилась на индикаторы консоли – не может ли Оукс вызнать, что она сейчас читает. Но данные шли через врата Бычка.

А вот стрекот принтера он услышал.

– Что распечатываешь?

– Тебе будет интересно.

– А-а. Ну да.

Она почти видела, как строятся его мысли: Легата отыскала что-то, чего не может доверить открытым каналам связи между бортом и поверхностью планеты. А вот ему – покажет. Должно быть любопытно.

«Придется отыскать что-нибудь колоритное, – решила она. – Про Ферри, например, – меня ведь за этим посылали».

– Что тебе надо? – спросила она.

– Я ждал тебя на нижстороне.

– Мне нездоровится. Ты не получил сообщения?

– Да, моя дорогая, но у нас возникла ситуация, требующая твоего присутствия.

– Морган, деньсторона еще не началась. Мне не спалось, и у меня еще куча дел.

– У тебя все в порядке?

– Просто замоталась, – соврала она.

– Это ждать не может. Ты нам нужна.

– Ладно. Уже лечу.

– Жди меня в Редуте.

«В Редуте!»

Оукс прервал связь, и только тогда Легата сообразила – он сказал, что она нужна ему. Возможно ли такое? «Союз или любовь?» Нет, в хитросплетениях души Моргана Оукса места для любви не оставалось.

Уж скорей Льюис начнет разводить ручных нервоедов.

Но так или иначе, а Оукс требовал ее присутствия. Это давало ей доступ к власти, в которой она нуждалась. Но что-то все же тревожило ее – давний страх: «Что, если он меня любит?»

Когда-то Легате казалось, что она мечтает об этом. Безусловно, он был самым интересным мужчиной в ее жизни. Непредсказуемым и опасным, но интересным – этого у него не отнимешь.

«Смогу ли я погубить его?»

Принтер смолк, закончив работу. Легата свернула распечатку досье, поискала взглядом, куда можно спрятать толстую пачку корабельной бумаги. За мандалу? Но та была намертво приклеена к переборке. Легата обернулась. «Ну и куда я это засуну?»

А стоит ли прятать?

Стоит. Пока не пришло время».

Диван? Она шагнула к ложу, опустилась на колени. Прикручен к палубе болтами. Вызвать ремонтника? Нет… нельзя вызывать подозрений. Стиснув зубы, она взялась двумя пальцами за головку и повернула. Болт подался.

«И от силы есть польза!»

Болты вывернуты; Легата взялась за край дивана – ого! Тяжел. Пожалуй, трое мужчин не поднимут. Она запихнула распечатку под диван, вкрутила болты на место и затянула.

«А теперь – найти что-нибудь на Уина Ферри».