Владимир Черепнин

СВИРЕПЫЙ ЧЁРТ ЛЯЛЕЧКА

Всем кузюзюкам и тюлюлюкам посвящается…

ПрологМелкомонетная прелюдия

Пятница. Вечер. Делать было абсолютно нечего. Светка сказала, что ни сегодня, ни в ближайшие три дня ее не будет. Плела что-то про больную тетушку. Очень уж напоминала ее отговорка заурядное вранье. Но я поверил.

Послонявшись по квартире, наконец нашел себе занятие. Деньги кончились давно, и я решил поскрести по сусекам: обшарить все карманы и уголки в поисках мелочи. Предыдущий опыт показывал, что если к подобным поискам прибегать не чаще одного раза в год, то можно наскрести приемлемую сумму. В смысле, на пиво.

Теория подтвердилась. Набралось без малого пятьдесят рублей. Пять пятерок, остальное двушками и рублями. Вполне хватало на баклажку.

Я уже собрался одеваться, но в этот момент особенно сильный порыв ветра, жутко подвывая, охладил мое рвение.

За окном усиливалась вьюга. Выходить на улицу расхотелось. Даже ради пива. Я ссыпал мелочь в карман джинсов, благоразумно решив отложить поход в магазин на следующий день. Потом весь вечер бездумно «щелкал» пультом телевизора, перебирая каналы. Затем уснул…

Пришествие барана

— Подъем!!!

Я вскочил, как ошпаренный. Как молоденький солдатик-первогодок. И только после вспомнил, что не являюсь не только «необстрелянным» салагой, но и, вообще, военнослужащим. Причем давно. Очень давно.

В кресле сидел баран и счастливо улыбался, довольный произведенным эффектом. Любые бараны в моей квартире — нонсенс, даже из тех, которые мирно щиплют травку и тихонько блеют. В смысле, обыкновенные. Что уж говорить про наглых ухмыляющихся, которые среди ночи сержантским тоном подают команды?

Я по-быстренькому сел, чтобы не упасть. Галлюцинациями вроде как раньше не страдал, так что и это простенькое и понятное объяснение отпадало. А может это как раз первая? Откуда мне знать, как начинается процесс сдвига катушек?

Я ущипнул себя. Больно.

— Вообще-то, я собирался без всяких предупреждений зафинтюлить тебя к папикам, и дело с концом. Но раз уж я здесь, так и быть, подготовлю, может денек-другой побольше проживешь…

— Не понял…

— И не поймешь, если и дальше перебивать будешь. Тебе сейчас предстоит перенестись в другой мир.

— Рановато мне еще в иной мир. Может я еще не исполнил своего предназначения? — Я попытался возразить, но паническая мысль, что, наверное, и взаправду пора, если уж говорящие бараны являются, крепко засела в голове.

Вот оно, оказывается, как бывает на самом деле. А кто-то придумал старуху с косой…, все гораздо прозаичней. А как это будет? Был бы я старенький, больной, на ладан дышащий, другое дело. Все понятно. Тихо останавливается сердце или какое-нибудь кровоизлияние из-за обильных возлияний в молодости… Но сейчас я чувствовал себя вполнездоровым и до летального исхода по причине изношенности организма еще, ой, как далеко. Прибьет он меня что ли? Как? Забодает?

— Убивать тебя сейчас никто не собирается… Я же не сказал в иной мир, я сказал — в другой. А это две большие разницы.

— А если я не захочу?

— Тебя никто спрашивать и не собирается. Вопрос решенный. Просто по доброте душевной решил тебя предупредить, чтоб умом не тронулся.

Неожиданно пришло объяснение, принесшее облегчение. Все это только сон. Я сразу успокоился и даже немного обрадовался. Почти всегда сны воспринимаются за чистую монету, какими невероятными событиями они бы не сопровождались. И только, проснувшись, понимаешь, что это — всего-навсего игра воображения на уровне подсознания. За исключением вот таких редких случаев. Когда видишь сон и знаешь, что это сон.

Найдя приемлемое объяснение, я более внимательно посмотрел на снившегося мне визитера. Баран оказался бараном только наполовину. Классическая голова животного с лихо закрученными рогами. А, вот, торс был вполне человеческий, только покрытый завитушками овечьей шерсти. Плохо покрытый, плохой шерстью. Множественные проплешины, проглядывающиеся сквозь свалявшийся грязно-серый мех производили отталкивающее впечатление. Ниже пояса опять начинался баран: лохматые ноги, копыта.

— Давай, перемещай. — Я не собирался уделять много внимания снившемуся мне животному.

— Я тебе не мерещусь и не снюсь. Всамомделешний я.

— Знаю, знаю.

Мне почему-то казалось, что с говорящими снящимися баранами, как и с сумасшедшими, лучше не спорить, а, наоборот, соглашаться во всем.

— Ущипни себя, что ли, чтобы убедиться, что не спишь.

— Щипал уже, пять раз, — я беззастенчиво соврал, желая побыстрее окунуться в безопасные приключения, — давай, уже, перемещай.

— Оденься, хоть.

Опять пришлось вспомнить давно прошедшую армейскую жизнь. Кажется, я уложился меньше, чем за сорок пять секунд.

— Куртку одевать?

— Не надо, там тепло.

— Тогда я готов!

— Вижу, с тобой сейчас бесполезно разговаривать. Когда прочухаешь, что не сон, кликни. Тогда и поговорим.

— Хорошо. — Главное, не спорить и соглашаться.

Дьявол

Как и полагается во сне, я мгновенно очутился в другом месте. На природе. Летней. Не смотря на то, что на дворе — февраль.

Справа — поле, слева — лес. Не раздумывая, я двинул вперед, желая побыстрей вкусить волшебства осознания нереальности. Ведь сейчас можно было творить все что угодно. Ведь это всего лишь сон.

Я не зря упомянул про волшебство. Этим свойством наделяют слова: «Спасибо», «Пожалуйста» и прочую вежливую дребедень. Возможно, кое-когда они и срабатывают, не спорю. Но, вот, истинно волшебные слова — это фраза: «Делай что хочешь, тебе за это ни чего не будет». Уверен, стоит кому-нибудь внушить такую мысль, и он начнет вытворять такие чудеса, на которые сам себя не считал способным. А если еще добавить, что про это никто и никогда не узнает…

Вот и я, уверенный, что все мои деяния останутся безнаказанными, торопился в гущу каких-нибудь событий, пока не проснулся.

Где-то слышал или читал, что сон — это подсознательное воплощение устремлений и фантазий. Или отображение полученной когда-либо информации, опять-таки, подсознательное. Так что первые сомнения зародились у меня, как раз, насчет собственного подсознания. Пришла мысль о его убогости.

Я шел и шел, но не только никого не встречал, даже окружающий пейзаж не менялся. Все это порядком надоело, и я решил проснуться. Фигушки. Ущипнул себя. Больно. И страшно. Неужели я и в самом деле не сплю? Но так не бывает… Или бывает?!

Пришлось, как говорится, «вернуться к нашим баранам». Вернее, к одному, и не к нашему, а Чёрт знает чьему. Пока только мысленно. Кажется, он говорил, чтобы я кликнул его, когда прочухаюсь. Прочухался. И как же его позвать? Если бы даже он пасся где-нибудь вдали, в поле моего зрения, и то я понятия не имел, как следует подзывать баранов. Курам говорят: «Цып-цып», кошкам — «Кис-кис», собакам можно посвистеть, а, вот, с баранами у меня было туго. Не имел опыта общения. Поблеять что ль?

— Баран, ты где? — тихо, почти шепотом, позвал я.

— Здесь.

Он сидел на пне всего в десяти шагах от тропинки. В его облике произошли разительные перемены. Ровная, без залысин шерсть пылала золотом. И если приемлем такой эпитет по отношению к сей помеси животного с человеком, то выглядел он даже величественно.

— Присаживайся, поговорим. Вижу, ты созрел.

Баран указал на пенек, словно специально предназначенный для меня, не хватало только еще одного, побольше, между нами. В качестве столика. Вот была бы картина!

— А ты думал, что я тебе снюсь, — начал баран после того, как я устроился напротив него, — теперь убедился, что был не прав?

— Ага, — со вздохом выдавил я, — это не сон… Это я рехнулся.

Страшное, печальное, удручающее, ставящее крест на всей дальнейшей жизни, но единственно возможное объяснение.

— А, вот, и нет! — Неизвестно чему обрадовался баран. — Ты в полном здравии. Пока. Я, как и обещал, переместил тебя в другой мир.

Я помотал головой. Лучше не стало. Решил немного пообщаться с бараном, надеясь проснуться в процессе разговора.

— Давай все по порядку. С самого начала. — Предложил я. — Ты кто? Не положено обыкновенным баранам разговаривать.

— А я и не баран, вовсе. Я — дьявол.

Час от часу не легче.

— Не верю. Дьяволы, они больше на козлов похожи. Сам на картинках видел и в кино…, - возразил я (просто, чтобы возразить).

— В вашем мире, да. На козлов. А здесь, сам видишь…

— Разве так бывает?

— А то. Я один мир знаю, так тамошний князь тьмы — заяц.

— Предположим, что ты и правда Чёрт…

— Не Чёрт, а дьявол. И попрошу, больше не путать. Это похлестче, чем маршала солдатиком обозвать.

— Прошу прощения. — Сроду не думал, что когда-нибудь придется перед бараном извиняться.

Я немного по-другому посмотрел на собеседника.

— Теперь ты презентабельно выглядишь, а когда ко мне заявился, видок у тебя был, еще тот.

— Это я специально. На всякий случай.

— Не понял…

— Давно это было. Праздновали мы у вашего Люцифера юбилей. Гульнули на славу. Такое вытворяли… А когда поотрубались все кто где, с меня спящего шкуру и содрали какие-то генецвали. И на скалу ее присобачили в какой-то Колхиде. Не больно, конечно, я же дьявол, но обидно. Люцифер долго смеялся. Потом хотел весь их народ джигитский извести. Я отговорил. С тех пор ваш князь тьмы им всякие неприятности посылает, то аргонавтов, то шеварднадзу какую-то. А я с тех пор, когда в вашем мире появляюсь в материальном виде и без Люцифера, то принимаю меры предосторожности. От греха подальше.

— Даже странно, дьявол — и от греха подальше…

— Ты к словам не придирайся…

История вопроса

— Ну и зачем я потребовался дьяволу из другого мира? Кстати, как тебя зовут?

— Зачем тебе это?

— Просто. Наш дьявол — Люцифер, тебя тоже должны как-нибудь называть.

— Есть у меня имя. Только я тебе не скажу.

— Страшная тайна?

— Нет. Здесь все знают.

— Почему же тогда ты мне не скажешь?

— А потому что ты скорей всего неправильно его поймешь. Между прочим нормальное, грозное, вызывающее ужас имя… А Люцифер почему-то постоянно, как услышит, гогочет.Неправильное в вашем мире представление о достойных именах.

— Ладно. О вкусах не спорят. Потом с этим как-нибудь разберемся. Для чего ты меня сюда переместил?

— Сложный вопрос. Но постараюсь тебе объяснить. Слушай и не перебивай. Мир у нас хороший. По крайней мере лучше вашего. И в аду у нас не так жарко, и в раю не так скучно. Да и зверушки поумней ваших будут. В общем, хороший у нас мир… Был. Пока не появился Пахан. Откуда он взялся, никто не знает. Точно не местный. Может, даже с твоего мира. Такой же стебанутый, как вы все. И началось…

Дьявол излагал произошедшие изменения долго. А мне вдруг стало жутко жалко себя. Лежу, наверное, сейчас в дурдоме, кормят хреново, обращаются и того хуже. Вечно у нас с психами, как со скотиной неразумной. А я лежу, слюни из открытого рта пускаю и прочие жидкости из других отверстий. И мне до лампочки и дурное обхождение, и скудный рацион, потому как сознание мое далеко-далеко, с бараном общается…

Повелителю тьмы пришлось тряхануть меня за плечо, чтобы вернуть то ли с реальной психушки в воображаемый мир, то ли с эфемерного дурдома на бренную чужую землю.

И в этот момент я решил больше не гадать, что же на самом деле со мной происходит, а воспринимать все как есть. Иначе, если еще не свихнулся, то обязательно тронусь умом, гадая что творится, сон, реальность или бред сумасшедшего. А, вдруг, здесь с психами обращаются еще хуже? Итак, с сего момента, что вижу, слышу и ощущаю, то и есть суровая действительность, какой бы странной она не была.

Пока мечтал о скорбном доме, краем уха все-таки я слушал рассказ местного сатаны и основные моменты произошедших невзгод этого мира уяснил.

Неведомо откуда появился Пахан. Около тысячи лет назад. Только он тогда по-другому назывался. Длинно и непонятно. Явно с другого мира. Вначале вопросики всякие задавал, интересовался религией и прочей идеологией. Выспрашивал, почему церквей нету и служителей бога. А они и без надобности были. Люди просто верили во Всевышнего и молились, кто как мог. Но вновь прибывшего такой расклад не устраивал. Он построил первый храм. Даже не построил, а сарайчик небольшой на окраине переделал. Стал объяснять любопытствующим, что это не причуда какая, а деяние, внушенное ему свыше. Мол, бог явился к нему и потребовал должного к себе отношения, с храмами и прославлением. Дальше — больше. Нашлись последователи. Он орден создал. Себя объявил представителем бога на земле. Через пятьдесят лет он уже стал главным духовным лицом в Злыгандии, самом мощном королевстве этого мира, а еще через полвека с помощью королей подгреб под себя почти весь мир. Теперь в каждом королевстве, царстве, княжестве или какой другой административной единице всем заправляют кардиналы с епископами. Номинальная власть конечно же остается за местными правителями, но ни одного более-менее важного решения без благословения духовника принять не могут. Иначе — анафема. А сам Пахан, как паук сидит в Паханате, так его резиденция называется в Злыгадбурге, столице Злыгандии и оттуда управляет своими верными кардиналами, епископами и прочими папиками. Папики — это общее наименование всех священнослужителей.

— И теперь у нас тут такое творится, — продолжал бараноподобный дьявол, — что даже нашего брата, Чёрта, поташнивает. Про свою святую инквизицию слышал?

Я кивнул.

— Так вот, по сравнению, ваши борцы за истинную веру не тянут даже на мелкое хулиганство.

— Неужели все так запущено?

Баран только тяжело вздохнул.

— И ты, повелитель тьмы, не можешь ничего с ним поделать?

— Не имею права. Пахан действует от имени бога.

— А бог что? Ему нравится?

— Что ты! Он даже трижды, как любит, миссий посылал, чтобы образумить своего яростного почитателя. Бесполезно.

— А сейчас где божьи посланцы?

— Папики сожгли.

— А бог?

— Плюнул и умыл руки. Передал мне, что, мол, пока моя взяла.

— Что ж он у вас такой нетерпеливый?

— Может, наоборот? Он сказал, что все равно под моей властью мир долго не протянет, все погибнут, а потом, он снова все начнет. Такое уже было. Правда, не у нас…

— Получается, что мир под твоей властью, хоть и от имени бога, раз сам Господь отвернулся… Так что же тебе не нравится?

— Так то оно так. Но не правильно все как-то. Ты сам с собой пробовал в карты играть? То-то же. Когда бог покинул этот мир, меня даже наградили. У меня ж тоже начальство имеется. Потом банкет. Как и полагается виновнику торжества, я перебрал, да и выложил Верховному свои соображения. Понаплел о борьбе и единстве противоположностей, об убогости однополярного мира. А старшой возьми и согласись. Велел что-то сделать, дабы исправить ситуацию. Чтобы бог вернулся. Что я только не пробовал. С разных миров злых могучих воинов перемещал сюда…

— Ну и?

— Что, ну и? Папики сожгли.

— А я тут при чем? Вовсе не воин, и, не в обиду будет сказано, не злой. И уж совсем не могучий.

— Ничего личного. Я уже и сам смирился с бесполезностью своих попыток. Ты — на всякий случай. Заявится Верховный с проверкой, спросит, как продвигаются дела, а я ему тебя предъявлю. Вот, мол, работаем. Специалист от Люцифера.

— Кстати, а, вдруг, мой родной сатана на меня какие-нибудь виды имеет, а ты меня умыкнул. Вот, пожалуюсь ему.

— Во-первых, отсюда не докричишься, а, во-вторых, ты пробовал когда-нибудь участковому на ГАИшника жаловаться?

— Так они ж…

— Вот, и мы ж…

— Ладно, с этим проехали, но почему, именно я?! Ты говоришь, что Пахан возможно с нашего мира к вам прибыл. Так, вот, это исключено. В нашем мире по тысяче лет живут только сказочные герои. А простые смертные если до ста лет дотянут, то их по телевизору показывают, долгожителями называют.

— Не буду вдаваться в подробности, но тут ты глубоко ошибаешься. Все из-за разных скоростей временного течения. Если бы тебя не сожгли папики, то ты прожил бы в нашем мире несколько тысяч лет.

— Так, меня же не сожгли…

— Не волнуйся, сожгут. — Успокоил дьявол.

— Но ты же мог выбрать в нашем мире кого-нибудь подостойней меня. У нас там всякие Ван Даммы есть, Шварценеггеры. А от меня толку…

— Это я знаю. То, что у тебя ничего не получится, я ни сколько не сомневаюсь. Понимаешь, насмотревшись на папиковский беспредел, дюже я сердобольным стал. Не хочу доставлять никому лишних неприятностей. А на тебя выбор пал, потому что после твоего исчезновения никто не огорчится. Что был ты, что нету тебя… Так сказать зло с наименьшим побочным эффектом. Устраивает такое объяснение?

— Это как так, никто не огорчится?! У меня ж друзья!

— У тебя не друзья, а собутыльники. Может и вспомнят пару раз во время очередной пьянки. Конечно, лишний повод выпить.

— А Светка? Ох, как она переживать будет!

— Щас! Обпереживалась. Если выражаться фигурально, то ты еще порогатей меня будешь. У нее таких как ты — не меряно.

— Не правда!

— Думай, как хочешь. Только я не стал бы тебя сюда вытаскивать, если бы это была неправда. Она с тобой из-за твоей квартиры. Хочет оженить тебя на себе, а потом отравить.

— Все равно не верю.

— Твое право. Это я тебе правду раскрыл, в качестве компенсации. За принесенные неудобства.

— Ничего себе неудобства! Совершенно чужой, незнакомый мир. Да я сразу же пропаду, не успев ничего сделать.

— Здесь почти все так же, как и у вас… было полторы тысячи лет назад. Конечно же есть свои особенности. Например, у вас крестятся, а тут — квадратятся.

— Не понял…

— Какой же ты бестолковый. Вашего сына божьего распяли на кресте. А наш первый мессия, еще до Пахана, был расплющен между двумя квадратными каменными плитами. И, в результате, у вас теперь крестятся, а у нас — квадратятся.

— Это как? Покажи.

— Ох и ё! Ты всегда такой наглый или это от недостатка мышления? Ты хоть чуть-чуть соображаешь, что бы с тобой было, если бы ты предложил Люциферу перекреститься?

— Пардон, не подумал.

— Но не волнуйся. Прок от тебя все-таки будет. Я на тебе одну новинку проверю. Так сказать, опытный экспериментальный образец. Пора ее в мир выпускать. Да и ты не останешься без помощи. Так что, сгинешь не сразу.

— Что еще за новинка?

— Как известно, вас, людей, создал бог. Так сказать, по своему образу и подобию. А творить Чёртей — наша, дьявольская, прерогатива. И так получилось, что все Чёрти мужского полу. Конечно, за исключением тех миров, где правят дьяволицы. А я решил создать Чёртовку.

— По своему образу и подобию?

— А как же.

— Представляю…

— Ни Чёрта ты не представляешь. Только в толк не возьму, куда она запропастилась? Давно уже должна была быть тут.

В этот момент дьявол посмотрел куда-то мне за спину, и баранья рожа расцвела счастливой улыбкой.

— Легка на помине! Долго жить будет. Это я так, фигурально. Наше племя бессмертно…

Я оглянулся.

Лялечка

К нам неспешно приближалась девушка. Если бы я не знал заранее, что это дьявольское создание, сроду не подумал бы. Во всех отношениях. Она была прекрасна. Раньше я небезосновательно считал, что у Светки идеальная фигура. По моим меркам. Теперь выяснилось, как я жестоко ошибался. Кажется ерунда: где-то сантиметр-другой убрать, где-то, наоборот, добавить, а результат…

Когда она подошла ближе, я не без труда оторвал взгляд от соблазнительных округлостей тела (тем более, что их обладательница не очень-то прятала свои прелести: обтягивающие лосины и короткая майка-топ светло-голубого цвета, вот и все одеяние) и взглянул в лицо незнакомке. Почти детское. Наивное.

Большие, ярко голубые глаза, вспыхивающие лукавыми огоньками. Аккуратненький, слегка вздернутый носик, обрамленный россыпью веснушек, милая улыбка на ярко алых губках. Единственным свидетельством о ее принадлежности к бесовской когорте местного, бараньего пошиба являлась шевелюра. Шапка белых, с едва заметным золотистым отливом кучерявых волос. Кажется, сейчас такая прическа называется «африкано». Но несмотря на это, ее скорей можно было сравнить с одуванчиком, чем с овечкой.

Дьявольский баран явно обрадовался появлению своего экспериментального создания.