Чтение 5–й страницы книги ~Свирепый черт Лялечка~

Далдон, не смотря на захмелевшую голову, покрылся испариной.

— Ох! Вот, видишь, — только и смог он сказать, обращаясь ко мне, — но не волнуйся. У меня есть камера со всеми удобствами. В наше время нельзя зарекаться от тюрьмы, да от сумы, вот, и устроил, на всякий случай. Зупдин!

Появился маленький сутулый мужичишка, с бегающими плутоватыми глазками.

— Приготовь темницу люкс.

— Будет сполнено, Ваше Величество, — слуга тут же исчез, так же неслышно, как и появился.

— Это коровий мой.

— Не понял…

— Раньше, когда лошади еще не были исчадием ада, эта должность конюшим называлась, а теперь — коровий. Ключи у него всякие, печати…, - объяснил Далдон.

Зупдин появился через несколько минут.

— Все готово, Ваше Величество.

— Пошли? — По тону чувствовалось, что царю и самому неприятно водворять Чёртовушку в темницу.

— Значит, в тюрьму? — Лялечка недовольно насупилась. — Дядечка, может, ты меня отпустишь подобру-поздорову? А то ведь сбегу в партизаны и буду ваших коровьи обозы под откос пускать.

— Не могу.

Она заложила руки за спину и, взглянув на меня, поинтересовалась:

— Про ментов поганых кричать? Волков позорных? Ну, что всех ненавижу?

— Не надо.

— Могу еще песенку блатную затянуть…

— А не затягивать можешь?

— Ладно, не буду.

В сопровождении царя, коровьего, новоиспеченного аббата мы пришли в приготовленную для царских узников «темницу». Камера являлась камерой только потому, что имелась запирающаяся дверь. А в остальном, это были нормальные царские покои.

— Я поговорю с ней, наедине, чтобы спокойно ждала, а то переколотит все, что бьется.

Я указал на бесчисленную посуду, статуэтки и прочие красивые, но непрочные вещи.

— А что не разобью, то погну и покарябаю! — Добавила Лялечка.

Далдон зажмурился, представив возможные разрушения.

— Ладно, шепчитесь, хоть и не положено.

Сопровождающие удалились, оставив нас с Чёртовушкой наедине.

Я решил на всякий случай проверить, точно ли нас не подслушивают. И не зря. За занавесом у дверей притаился Зупдин. Когда он понял, что его инкогнито раскрыто, то понес какую-то галиматью, про оброненную монетку. Слушать я не стал. Одного пинка было достаточно, чтобы коровий, квадратясь, покинул покои.

Узница

— Надумал, наконец, блудом заняться?

— Нет.

— Тогда будем Чёртолюдиков делать?

— Разве это не одно и то же?

— Конечно же, нет! Блуд, он для удовольствия, а Чёртолюдиков делать — тяжкий труд… Поняла, чего ты боишься! Ладно, так и быть, ты не будешь беременным. Возьму это на себя. Стану такой пузастой кадушкой.

Лялечка скрюченными перед собой руками показала какой у нее будет живот, зачем-то надула щеки и, переваливаясь с ноги на ногу, показала, как будет ходить: «Пум, пум, пум». Потом рассмеялась и бросила на меня лукавый взгляд.

— У меня серьезный разговор. Я заметил, что очень много словечек из моего мира здесь в обиходе. Да и монетки наши в почете. Сдается мне, что Пахан прибыл сюда именно оттуда.

— Все может быть. Очень даже не исключено. Бздысыкпук тоже так сначала подумал. И даже напрямую спросил об этом у Люцифера. Не он ли подкинул нам такой подарочек.

— Ну и что тот на это ответил?

— Сказал, что не имеет никакого отношения. И добавил, что, конечно, брешет. Вот, и думай, что он имел ввиду? То ли просто брешет, то ли брешет, что брешет? Один раз точно сбрехал, а раз сказал правду. А когда? Тяжело с нами, с Чёртями.

Лялечка в доказательство своих последних слов грустно вздохнула и печально посмотрела на меня. На это мне возразить было нечего, и я согласился:

— Я знаю. Но с этим потом разберемся. Сейчас меня интересует другое. Завтра предстоит беседа с кардиналом. Что ты про него знаешь? Ты сегодня так лихо рассказывала про Далдона и его государство.

— Я — молодец.

— Знаю. Может и про кардинала расскажешь?

— Все что знала про Далдонию я тебе уже выложила. Лихо, как ты сам заметил.

— Но ты ничего не сказала про кардинала.

— Значит, не знаю.

— Неужто, вас, Чёртей, не учат знать все о своих главных противниках, священнослужителях?

— Наверное, учат.

— Ну, и?

— Что, ну, и? Тоска смертная. Думаешь интересно запоминать кто сколько народа на костер отправил, да какие у него слабости и пристрастия?

— А сатана говорил, что ты способная ученица.

— Конечно.

— И как же получилось, что он не знает о таком пробеле в твоем образовании?

— А как он узнает? Посмотрит дневник? Это только в мультиках Чёрти за партами сидят. На самом деле обучение происходит по-другому.

— Как?

— Не скажу.

— Почему?

— А вдруг ты шпион подосланный выведывать дьявольские секреты?

— Чей шпион?!

— Человечий, конечно.

— Как же я подосланный, если вы меня сами…

— Знаю, из теплой постельки. Только вы шпионы такие хитрющие, можете так подстроить, никто и не догадается, что не сам принимал решение. Сама в кино видела, как фашисты нашего Штирлица чуть Гитлером не выбрали.

— Ладно, не хочешь рассказывать про обучение, не надо. Но ведь есть наверное какой-нибудь способ проверки результатов?

— Конечно.

— И никто не обнаружил провала в знаниях?

— Ладно. Так и быть, скажу, почему не обнаружили. Представь, задает мне преподаватель вопрос. А я, вместо того, чтобы отвечать, в него плюнула. Знаю я ответ или не знаю — загадка. А вот то что я хороший Чёрт — факт, раз такие гадости вытворяю. Это у вас, у людей все просто. У нас по-другому.

— Это я уже понял. Ну, раз так, спокойной тебе ночи. Завтра как-нибудь разберемся с кардиналом.

— Подожди. Давай я про себя стишок расскажу.

— Давай.

— Я ведь в тюрьме? Тогда слушай.

Лялечка встала в подобающую позу и начала декламировать:

— Сижу за решеткой в темнице сырой…

Я немало удивился. Оказалось, что Чёртовушка знакома с нашей классикой. Однако классик закончился после первой строчки, рифма — после второй.

— …Вскормленный колбаской и ветчиной. Еще ананасами, рыбкой вяленной, сыром, шоколадками, пирожными, мороженым, грушами и апельсинами, грибами и конфетами. Еще люблю торты. А так же жареных карасей и копченого гуся…

Во время чтения «стихотворения» Лялечка подошла к царским «нарам» (как минимум пяти-спальной кровати), откинула шелковое покрывало, легла. Ее голос становился все тише. Глаза сомкнулись.

— …картошку тоже ем, пью молоко и сок, когда винца нету… а лягушек не пробовала…, говорят, на курицу похоже… так я лучше курицу и съем… селедку под шубой и…, а когда ничего нету, могу и кочерыжечку погрызть…

Лялечка уснула. Я тихонько вышел. В коридоре дожидался Зупдин. Он тут же запер дверь.

— Если с ней что-нибудь случится, — убью. — Предупредил я коровьего и удалился в предназначенные для меня гостевые покои.

Бессонница

Не смотря на изрядное количество медовухи, я не мог заснуть. Лежал и пялился в потолок. Всего сутки назад я так же бодрствовал. Боялся. Лялечка пообещала ночью превратиться в страшнючую зверюку и преспокойненько погрузилась в сон. А я, как дурак, караулил. Теперь даже смешно вспоминать.

В голове проносились все перипетии последнего времени. Дьявол, другой мир, Пахан, Тусопих, арест, Далдон… Но все это как-то постепенно отдалялось на второй план, уступая место Чёртовушке. Лялечка. Кто она на самом деле? Если верить ей самой, то злобный, свирепый Чёрт. Но разве ей можно верить?

Нужно верить своим глазам. А они видели взбалмошную жизнерадостную девчонку. Скорей, даже неразумное дитя, несмотря на совершенное тело. Например, когда она хотеланапугать или делала вид, что пугает, то подпускала в голос немного хрипотцы, которая по ее мнению придает зловещий оттенок. На самом деле и интонация, и таинственность, с которыми она произносила свои жуткие угрозы и откровения, больше всего напоминали ребенка, рассказывающего приятелям страшные истории. А когда она откровенно несла какую-нибудь чушь, ее звонкий голосок так же едва уловимо менял тембр. Создавалось впечатление, что происходит борьба с желанием рассеяться. Но, зачастую, она выдавала полную ахинею абсолютно нормальным голосом и с серьезным выражением лица, будто сама верила в то, что говорит. Выдавали только лукавые бесенята, притаившиеся в ее глазах.

Чего стоит только сегодняшний арест. Как она зачитывала права папикам и Далдоновым воякам. Взрослый человек додуматься до такого не способен. Хотя, с другой стороны, даже пятилетние дети точно знают, что такие речи произносят те, кто производит арест, а никак не наоборот. Выходит, Лялечка просто прикалывалась? Тогда получается,что она не такой уж и ребенок…

Нет. Так не должно быть. Хватит думать об этом. Лялечка — маленькая девочка, волею местного дьявола оказавшаяся в оболочке взрослой девушки. И все тут. Иначе…

Я постарался побыстрее заснуть, потому что в душу начал прокрадываться страх. Я не боялся ни утренней встречи с кардиналом, ни, вообще, всех папиков во главе с Паханом. Уже не пугал и тот факт, что нахожусь в другом мире и, скорей всего, никогда не смогу вернуться домой. Я испугался собственных ощущений. Мне показалось, что начинаю влюбляться в Чёрта…

Исповедь

Его преосвященство, а по совместительству и первый секретарь царькома вернулся в свою резиденцию почти сразу после полуночи. Сладостные воспоминания Хитроблуда прервал робкий стук в дверь.

— Кто там? — Недовольно осведомился кардинал, заранее решив, что если его побеспокоили напрасно, то жестоко накажет виновного, в назидание всем остальным.

— Это я, Зупдин. Царский коровий.

— Чего тебе?

— Исповедаться.

— До завтра не потерпит? Что там такого Далдон натворил, что ты беспокоишь меня среди ночи?

— Дело весьма неотлагательное, завтра может быть поздно.

— Ладно, заходи. Но если я сочту твою исповедь не такой важной, как тебе кажется, ничего за нее не получишь.

— Не сочтете, — уверенно заявил царский приближенный, заходя в кардинальскую опочивальню.

— Давай, исповедуйся.

— За время вашего отсутствия, товарищ Ваше Преосвященство…

— Без регалий. Устал я.

— Так, вот. Только вы покинули город, начали твориться чудные дела. Сначала появился Тусопих, ну, который устроил побег колдунье. Весь трясется, кричит о невиданнойдоселе ереси. Мол, встретил двух антикоммунистов, да таких, что требуется стража, добровольно под арест не идут.

— Интересно. Продолжай.

— Снарядили отряд. Схватили их у самых ворот. Оказывается, они даже и не собирались бежать. Определили их в царскую темницу.

— Почему в царскую, а не сюда?

— Так ведь у царя хоть стражники есть. И темницы запираются. Для этих еретиков мало приказания. Запоры потребны. И Тусопиха, тоже вмести с ними посадили. Ближе к ночи, Далдон, как всегда подпил, ну и, соответственно, заскучал. Говорит, веди сюда этих еретиков, хочу сам на них взглянуть. Сначала лопотали всякую несуразность непонятную, а потом, бац! Один из них предъявляет мандат кардинальский. Оказывается проверка. Спекция. От самого Пахана. Тут и началось. Стол накрыли. Тусопиха освободили. Проверяющий сказал, что и он, и колдунья та — подосланные. Специательно. Чтобы какую-то бздительность проверять. Однако, очень мало они на Пахановых приближенных похожи. Особенно девка…

— Так, там и девка?

— А я разве не сказал? Как есть, девка. Сама говорит, что сатанинское отродье и смеется…

— Где они сейчас?

— Парень в опочивальне гостевой, Тусопих куда-то на корове своей уехал, а девку закрыли в царской темнице. Лично запирал. Далдон спьяну уперся, говорит, не имею права без ведома кардинала выпускать исчадие ада на свободу. Мол, вернется Преосвященство, с ним и решайте. А Андрюха, так главного проверяющего кличут, посмотрел в каких условиях его подружка будет содержаться, потом покалякал с ней немного и отправился спать, сказав, что с утра, как только вы вернетесь, он этот вопрос утрясет.

— А девка, как? Хороша?

— Раньше таких и не видел никогда.

— Ключ давай.

— Товарищ Ваше Преосвященство! Не положено! Царь велел беречь, как зеницу ока!

— То царь, а то я. Хочешь получить анафему?

— А как же Паханов проверяющий?

— Пахан далеко. Проверяющий закончит дела и отбудет восвояси, а я-то останусь. А чтобы ты и дальше так же ревностно служил нашей святой церкви, сегодня получишь двойное вознаграждение.

Последний аргумент возымел действие. Зупдин вручил ключ кардиналу, получив взамен горсть золотых квадратных монет.

Терешкова?!

Я проснулся от непонятного шума, доносившегося с придворцовой площади. Первое, что я увидел, это заискивающую рожу царя.

— В чем дело?

Далдон сильно смутился.

— Дело в том, что ночью вернулся кардинал Хитроблуд и решил вопрос с нашей дорогой заключенной, твоей спутницей.

— В смысле?!

— В смысле, ее сейчас сжигают. Еще можно успеть посмотреть.

— Что?!!!

— Исправить уже ничего нельзя, только насладиться зрелищем.

Я опрометью выскочил на балкон. К одному из столбов постамента, находящегося в центре площади была привязана Лялечка. Она-то, и производила разбудивший меня шум.

— Ах, вы, волки позорные! Вот, когда все кончится, я вам повыщипываю торчащие волосики! Лучше одумайтесь! Тьфу на вас на всех! Вот, превращусь в страшнючую зверюку, поразрываю же…

Не обращая внимания на ее вопли и угрозы, окружающие лобное место папики привычно исполняли ритуал. Я выскочил из своей опочивальни, перескакивая через две-три ступеньки, кинулся к выходу.

Когда я выбежал на дворцовое крыльцо, возвышающееся над площадью, инквизиторы закончили зачитывать обвинения и поднесли факелы к хворосту. Я застыл пораженный. Дрова быстро занялись. Сквозь клубы дыма еще можно было разглядеть Лялечку. Она продолжала ругаться.

— Ну, попадете ко мне в ад, я вам устрою! По особой программе! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Тьфу-тьфу-тьфу на вас! Ой-ой-ой-ой! Жарко же! Вы что, оморковились? Андрюша-а-а-а!

Я вышел из ступора и кинулся к костру. Не знаю, что я мог сделать, но просто стоять и смотреть…

— Вам еще жарчее будет! Будете корчиться в смертных муках, а я на арфе: блым-тылым-тылым, вся такая в белом! Ой-ой-ой-ой, уже не жарко, а горячо! Андрюшка, выручай!!!

Расталкивая не очень плотную толпу зрителей, я пересек примерно половину расстояния, разделяющего дворец и эшафот, когда случилось что-то невообразимое: под возвышением, на котором находился столб с привязанной Лялечкой, заискрило, задымило. Мне даже показалось, что он начал приподниматься. Через несколько секунд я понял, чтоне показалось. Сквозь клубы дыма проглядывались упругие струи пламени.

— Ой-ой-ой-ой! Что же это делается?! Андрюша, страшно!

Столб с Чёртовушкой начал плавно отрываться от земли. Последнее, что донеслось, это Лялечкино:

— И-е-ха-ха! Поехали!!!

Своеобразная ракета взмыла в небо и спустя несколько секунд скрылась за горизонтом.

Заплечных дел изобретатель

Рядом со мной кто-то тихонько облегченно прошептал:

— Фу, сработало…

Я ничего не понимал. Единственное объяснение произошедшего, пришедшее на ум, я выразил вслух:

— Бздысыкпук.

— Не, упаси господи, не он. — Возразил тот же голос.

Я обернулся. Рядом стоял бородатый, лысый мужик.

— Это была твоя подружка? — Почти утвердительно спросил он.

Я молча кивнул.

— Симпатичная. Не волнуйся, с ней будет все нормально.

— Откуда знаешь?!

Незнакомец осторожно оглянулся вокруг, опасаясь нежелательных свидетелей. Но редкие зрители стояли с широко открытыми ртами и пустыми глазами. Так что ближайшие несколько минут можно было не бояться лишних ушей.

— Значит, ты есть тот самый Андрюха, которого она звала?

Я опять кивнул.

— Не волнуйся, теперь она в безопасности. — Снова успокоил меня бородач.