read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


— Будь моя воля, — Воротынский понизил голос, — Иоанн ныне уж лет пять в келье на островах Соловецких Писание бы изучал. Жаль, не сложилось.
— Но почему? Отчего ты столь жесток к царю нашему? Он же радеет, сколько сил есть, о пользе для страны нашей!
— Нечто ты об Уложении о вотчинах княжеских не слыхал, княже? — недобро хмыкнул Воротынский. — О том, что нам с тобой земли свои продавать воспрещается? Что по наследству передать их мы не можем? На что нам такой государь, что волю нашу душит, сколько у него сил есть? — чуть не дословно повторил князь слова Зверева. — Мало того, по уложению сему все разряды земельные о собственности Иоанн повелел пересмотреть аж с дедовских времен!!! Что же мы, терпеть сие должны? Он у нас родовые земли забирает — а мы ему кланяться обязаны?! — Кулак Воротынского опустился на столешницу с такой силой, что чуть не выломал ее из бюро.
— Как это: по наследству запрещено передавать? — У Андрея у самого екнуло в груди. Получалось, что после его смерти Полина, обе дочери и сын окажутся нищими и бездомными?
— По уложению царскому, у вдов и дочерей княжеских поместья в казну изымаются обязательно, и по царскому изволению за то им откуп дается или нет. Племянникам же и братьям наследовать лишь по прямому царскому изволению разрешается…
— Ага… — Зверев сразу вспомнил, что у него, в отличие от князя Воротынского, есть сын. Наследник. Правда, Полине княжество досталось по женской линии, а значит — новое Уложение может объявить такое наследование незаконным и оставить его без поместья, без разряда в боярской книге, без крепостных и без титула.
Ничего себе, закончики!
В исторических справочниках наверняка будет написано что-то о формировании самодержавия и установлении вертикали власти, и о благе единоначалия для страны. Вот только каково самим оказаться под катком такого «блага» и «формирования»!
— Отчего же ты сам, Михаил Иванович, за Иоанна вступился, когда тот на смертном одре лежал? Кроме нас с тобой, почитай, защитников у него и не было! А теперь — сам же извести пытаешься?
— Ничего ты не понимаешь, Андрей Васильевич, — похлопал его по плечу Воротынский. — Молодо-зелено. Государь ведь дитяте своему присягнуть требовал! А младенец натроне — для страны благо громадное. Воли и слова у него своего нет, капризы его народ не беспокоят. Дума боярская да опекуны, опытом умудренные, все вопросы советомсвоим решают. А не будь младенца, князь Старицкий на трон бы сел. Существо жалкое, и у ляхов извечно в услужении сидящее. Старицкий Русь бы точно загубил. Новгородские земли Польше бы ушли, про то и уговор уж имелся. Москва с волостями своими — татарам бы казанским досталась. Сгинул бы народ русский, православный, и следа бы не осталось. Я же вере Христовой изменять не намерен. Иоанна на троне на князя достойного сменить — сие есть благо. Русь же сгубить — не позволю, живот за нее положу безколебания!
— Кого же тогда? — поинтересовался Зверев.
— На Руси живем, княже. Родов достойных много. Иные и знатнее царя нашего будут… — Воротынский подумал и добавил: — Род Шуйских, в пример, от старшего сына Александра Невского происходит. Иоанн же наш — из рода младшего.
Князь явно решил подстраховаться и отвести от себя подозрение. Дружба дружбой, да мало ли чего? Ведь князья Воротынские тоже вели счет своим предкам от самого Рюрика и имели право на престол. Как, впрочем, еще и Трубецкие, Пожарские, Курбские.
— Князья Сакульские род и вовсе от Гостомысла ведут, не Шуйским чета, — с легким презрением в голосе бросил Андрей. — Так что еще помыслить надобно, кого выбирать.
Михаил Иванович с облегчением рассмеялся, обнял гостя:
— Как же рад я, Андрей Васильевич, что навестил ты меня в моем тяжком заточении. Ну идем, идем к столу! В горле пересохло. Вино же мне доставили ныне сказочное, с самого юга земли фряжской. Сладкое, ровно мед…
Разумеется, пирушка затянулась на четверо суток. Пока князья отпробовали все вина из погреба ссыльного, пока отоспались после дегустаций, пока угостились снова, пока проветрились вокруг монастыря, осмотрели его, отстояли службу, а потом ее хорошенько отпраздновали. Но в итоге это пошло только на пользу. Риус, поняв, что спешить некуда, смог потянуть время и сбить цены на все товары раза в полтора.
В праздник святых Бориса и Глеба под радостный колокольный перезвон изрядно просевший в воду ушкуй отвалил от монастырских причалов и с удивительной легкостью заскользил на юг, вниз по течению. По Шексне к Волге, и дальше вниз, мимо Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода, Свияжска… Через две недели они попали на уже знакомый Андрею Калачинский волок от Царицына к казацким острогам.
Риус завел ушкуй между торчащими из воды деревянными пеньками, корабельные холопы кинули на них причальные петли. На берегу заработал ворот, пеньки поползли вверхи превратились в v-образную тележку, прочно держащую корабль на своих рогатках. Ее перецепили двумя канатами, перекинули их через блоки на обе стороны дубовых рельс. Волочильщики закрепили петли на крестовинах, запряженных четверками лошадей, щелкнули кнутами — и кони, роя копытами землю, потянули груз по степи.
К ночи рельсы пошли под уклон, и тележка легко скатилась в рукотворный затон на реке Червленой — это был уже левый приток Дона. Сорок верст по ней пришлось идти больше на веслах, нежели полагаясь на течение: в слишком узкой речушке стоит расслабиться всего на минуту, как тут же окажешься на мели. А уж разминуться со встречными судами — вовсе целое искусство. Но, выкатившись на простор Дона, Риус поднял паруса — и кораблик снова рванулся вперед.
Еще два дня — они миновали Азовскую твердыню османов. На этот раз открыто, заплатив торговую пошлину. И сторожащие устье от казаков турецкие галеры тоже миновали без опаски. Чего бояться, коли сборы уплачены, а царская подорожная все еще у князя за пазухой?
Воды Азовского моря были для Рыжего незнакомы, а потому он двигался без спешки, стараясь держаться вблизи берега. Но даже если бы ушкуй полз как улитка, по сравнению с лошадьми он все равно мчался пулей. Ведь его не нужно было кормить, поить, думать о его отдыхе, а ветер в парусах при всей его капризности все-таки почти никогда неуставал. Через пять дней они прошли Керченский пролив, повернули к западу.
С этого момента Андрей начал тщательно прислушиваться к ощущениям своего побратима. Тот, кажется, изволил кушать. Перед глазами ничего не менялось, между тем Зверев испытал легкое удовлетворение, потекли слюнки, в животе возникла приятная тяжесть.
Увы, это могло означать все что угодно. Барас-Ахмет-паша мог быть в Бахчисарае у хана, мог обедать дома, а мог гулять на пиру за тридевять земель у османского султана. Однако добираться против ветра до бухты под Кучук-Мускомским исаром ушкую предстояло еще несколько дней, и время для определения удобного момента нападения еще оставалось.
Но на третий день, прикоснувшись к разуму османского наместника, Андрей вдруг почувствовал во рту слабый горьковатый привкус, а перед его внутренним взором открылся светлый простор. Это могло означать только одно: Барас-Ахмет-паша сидит на подушках у низкого столика на краю южной стены крепости и неторопливо попивает кофе, любуясь морем и наслаждаясь свежим воздухом.
— Правь ближе к берегу и торопись, — скомандовал Риусу князь. — Нам пора действовать.
Он вернулся в каюту, достал из сундука свой новенький, с иголочки, парашют, открыл, сунул руку между складками холста. Больше всего он боялся, что ткань отсыреет, закиснет, начнет плесневеть. Доверять жизнь расползающейся от плесени тряпке… Но нет, внутри было сухо и даже тепло. Концы строп надежно крепились на лямках, вытяжной купол находился сверху и был снабжен шнурком с небольшим оловянным колечком.
— Надеюсь, ты меня не подведешь. Я ведь тебя сделал со всей точностью… как по телевизору.
Андрей застегнул сумку на крючки, скинул поддоспешник, оставшись в одной рубашке, выпущенной поверх шаровар, опоясался веревочкой, достал кистень, продел руку в петлю, опустил грузик в рукав, вернулся на палубу.
— Пахом, ты где?!
— Здесь я, здесь, — отозвался с носа корабля холоп. — Чего кричишь, княже?
— Потерял тебя, вот и кричу, — усмехнулся в ответ Андрей. — Всю жизнь с самого детства рядом тебя вижу, привык. А тут вдруг один.
Он остановился рядом с холопом, оперся локтями на борт.
— Поручение у меня есть такое, что никому, кроме тебя, доверить не рискну. Жизнь моя от этого зависеть будет. А помощник нервы должен иметь крепкие. Как у тебя. Уж ты за свою жизнь всякого насмотрелся.
— Опять чародействовать задумал, Андрей Васильевич? — укоризненно покачал головой Пахом. — Нехорошо это. На Страшном суде ведь за каждый грех отвечать придется.
— Ты не поверишь, дядька, но на этот раз никакой магии. Все произойдет сугубо просто и приземленно. Вот только выглядеть будет… непривычно. Неожиданно.
— Не понимаю я тебя, княже. Сказывай проще, что задумал?
— Когда мы причалим, я пойду наверх. Спустя некоторое время тот купол из полотна, который мы сшили в Кореле, полетит вниз. А под ним на веревочках буду висеть я. И упаду, естественно, в воду. Так вот, как увидишь белый опускающийся… — ну, тряпку эту, — так сразу плывите к ней и поднимайте меня из воды. Не знаю, в каком буду состоянии, а тонуть неохота. Мало ли чего. Понял? Выпустите меня, отплывете от берега, а как я прыгну вниз — сразу подбирайте и уходите на полной скорости под всеми парусами.Риуса я тоже предупрежу, но и ты следи, дабы он не растерялся.
— Как скажешь, княже… Но, верно, спокойнее будет, коли я с тобою пойду.
— Наверху мне ничего не грозит, Пахом, — как можно убедительнее произнес Андрей. — Внизу же от поспешности вашей моя жизнь зависеть будет.
На этот раз Звереву удалось холопа убедить — рваться наверх Пахом не стал.
— Хорошо, княже, посторожу здесь. Токмо ты там аккуратнее старайся.
Или дядька просто начал стареть?
— Надеюсь на тебя, Пахом, — похлопал его по спине Зверев и повернулся к штурвалу: — Эй, Риус, быстрее можешь?
— От берега иду, княже. В море ветер свежее, помчимся ходче.
— Давай, давай! А то как бы господин наместник по делам не отчалил.
«Отчалил» было произнесено в самом прямом смысле этого слова. Когда Андрей издалека различил внизу под серыми башнями с красным знаменем коричневую фелуку, на душе у него стало куда спокойнее. Разумеется, паша мог умчаться из крепости и верхом. Но верхом он бы поехал недалеко — можно бросить якорь и подождать. А вот за море — в Стамбул, в другой город побережья — без фелуки уже не обойтись. К тому же князь ощущал в глазах паши свет, в мыслях — покой. Такое состояние возможно лишь в доме… Или на идущем при хорошей погоде корабле.
— К ней правь, туда! — указал Зверев, сбегал в каюту, вернулся с парашютом и ферязью, но пока положил их у борта. — Оружие у кого есть — все спрячьте. Ведите себя тихо и чуть испуганно.
Как и в прошлый раз, причал сторожил одинокий янычар. Как и прежде, увидев ушкуй, он забеспокоился, стал командовать сперва на своем языке, потом перешел на русский:
— Куда лезешь?! Уходи немедля! Заказано сюда вставать!
— Царский посол к досточтимому Барас-Ахмет-паше! — как и в прежние визиты, громко сообщил Зверев. — Наместник великого и всемудрого султана Сулеймана Великолепного ожидает моего визита!
Он поднял над головой все ту же царскую подорожную, перепрыгнул в фелуку, чуть задержался, демонстрируя свой безопасный облик: рубаха на голое тело, веревочка вместо пояса, поднятые руки:
— Вот, посмотри свиток. Ты грамотный, нет? Читай! Слушай, ты меня что, не узнаешь?! Я уже седьмой раз приплываю!
— Назад! Здесь причаливать запрещено! — Пика с граненым бронебойным наконечником уперлась ему в грудь.
— Да вот же грамота! — развернул подорожную во всю длину Андрей и показал охраннику.
Но тот твердил свое:
— Уплывайте!
— Значит, неграмотный, — понял князь, скрутил свиток, сунул его за пазуху.
— Убирайся! — Янычар отгонял его короткими быстрыми тычками, но пока не ранил ни разу. Хотя уже слегка уколол.
— Ты хоть сообщи о моем приезде! — Зверев сделал шаг вперед, так что острие уперлось в грудную кость, резким движением перехватил копье у основания наконечника, отводя в сторону, и провернулся вперед вдоль древка, взмахнул правой рукой. Разогнанный центробежной силой грузик выскользнул из рукава, мелькнул в воздухе и ударил караульного в висок. Тот, похоже, даже не успел ничего заметить — чуть дернул головой и осел на доски все с тем же угрожающим выражением лица.
Князь быстро огляделся — но здесь, в тихом закутке у самой воды, никого постороннего, конечно же, не обнаружилось. Откуда? Кроме как водой или через Кучук-Мускомский исар сюда не попасть. Зверев махнул холопам:
— Сюда идите! Мне мешок мой и ферязь дайте, а этого бедолагу разденьте и за борт. Только подальше от берега, чтобы не нашли. Пусть будет пропавшим без вести.
— Камень из-под скалы прихватите, — посоветовал вслед Пахом. — Дабы не всплыл.
— Заберете и отплывайте. — Андрей накинул ферязь, дабы выглядеть все же богатым гостем, а не приблудным бродяжкой, закинул за плечи парашют. — Отплывете сажен на двести, и следите за горой. Я скоро.
Он выдохнул и начал долгий путь наверх. Тропинка петляла, опиралась на камни, крошилась под ступнями мелкой крошкой. Князь боролся с приступами головной боли, излучал для проклятого «брата» доброжелательность и приятное предчувствие, карабкался дальше и дальше… Все как всегда. Вот только теперь он точно знал, что в ближайшиечасы это бесконечное «дежа-вю» наконец-то закончится.
На последнем повороте тропы, под самой стеной крепости он остановился, снял мешок, перевел дыхание, не забывая постоянно излучать своему врагу предвкушение чего-то приятного. Отряхнул ферязь, шаровары. Расстегнул крючки, удерживающие парашют на месте, еще раз проверил, как разместился вытяжной купол, извлек наружу кольцо, надел мешок обратно, тщательно проверил, как легли лямки, стянул их перед собой, чтобы не соскочили при рывке, кольцо же сунул за ворот, чтобы долго не искать. Опять через установившуюся связь прощупал настроение османа, усилил воздействие добрыми эмоциями.
В душе шевельнулось очень нехорошее ощущение, что он собирается совершить что-то недоброе. Войти в чужой дом, воспользоваться доверием хозяина, его радостью… И убить, невинного и беззащитного. На несколько минут Андрея даже охватила неуверенность в правильности таких действий. Пришлось напомнить себе, что именно Барас-Ахмет-паша обещал ему сбрасывать со скалы каждый день по пленнику. Что он уже сейчас делит русские земли и считает их обитателей своими рабами. Что именно он посылает крымских татар в набеги за невольниками и потом забирает для султана долю добычи. И если злая черная воля, что выедает изнутри его мозг, вырвется на свободу — милый осман снова обретет жесткость и начнет убивать и насиловать, сбрасывать людей со скалы и готовить военный поход на мирную православную Русь.
Так уж заведено в этом мире, что самые страшные убийцы — это совсем не те, кто грязными и ободранными шалит по глухим дорогам в поисках добычи или стреляет в чужакана поле брани. Самые злобные из душегубов сидят в красивых комнатах, пахнут розами, носят чистые одежды и за бокалом дорогого вина обсуждают великие планы. Ибо первые проливают кровь единиц. Решения вторых лишают жизни тысячи тысяч.
Зверев повел плечами, обогнул выпирающий под стеной камень, прошел последние тридцать шагов, поднялся по приставной лесенке, широко улыбнулся сидящему на подушках наместнику.
— А ведь я ждал тебя, русский зимми! — поднялся навстречу Барас-Ахмет-паша. — Я чувствовал, что ты появишься именно сегодня. Вестимо, нашлись у твоего господина в Крыму новые дела.
— Только одно, но очень важное…
Андрей специально шел по самому краю, и когда они поравнялись, получилось так, что князь стоял на краю стены спиной к морю, а турок — перед ним. Чужая воля словно почуяла близость гибели — забилась с невероятной силой. В глазах Андрея закружились искры, в ушах громко и упруго застучал пульс. Мозг буквально плавился. Казалось, он вот-вот закапает наружу, но Зверев все равно смог выдавить из себя последнюю улыбку.
— Твой господин выбрал хорошего посланника, — продолжал хвалить его паша.
Андрей полуобнял его, слегка толкнув от края стены. Осман напрягся, отталкивая его в другую сторону, и князь, продолжая его движение, уже со всех сил качнулся назад. Все получилось настолько лихо и красиво, что наместник не просто сорвался, а перепорхнул через него и, по-птичьи раскинув руки, улетел за край обрыва. Андрей же, нащупывая веревку с кольцом, ударился о камни, потерял ее, перекувырнулся через бок, отлетел, ухнулся за край, наконец нащупал снова и, наблюдая мелькающие сбоку камни и кусты, рванул кольцо. Вытяжной купол выскочил, надулся, с шелестом потянул за собой остальную ткань. Но она как вытянулась, так и осталась болтаться белой колбаской у него над головой.
— Вот проклятье, — успел выдохнуть он, чиркнув боком о выпирающие камни, и тут его со страшной силой, едва не выдергивая руки из плеч, рвануло вверх, качнуло, с размаху шмякнуло о стену, откинуло.
Он заметил, что край купола зацепился о камни, решил попытаться при следующем ударе ухватиться хоть за что-нибудь — но парашют словно подслушал, и полотно с громким треском расползлось вдоль. Андрей спорхнул вниз еще на десяток саженей, его опять дернуло и швырнуло к склону: на этот раз купол, ширкнув по горе, собрал изрядную кучу камней, сыгравших роль тормоза. Князь своего шанса не упустил, вцепился пальцами в мелькнувшую перед глазами щель, остановив падение, облегченно перевел дух, и его тут же накрыло пыльным каменным потоком, собранным парашютом. Ногти, судя по резкой боли, так и остались в трещине, а сам Зверев ухнулся вниз с очередного выступа, немного пролетел, его обо что-то побило, опять поддернуло. За что зацепилось спасательное средство на этот раз, он не увидел. Услышал только треск рвущейся ткани, снова покатился вниз, еще секунду парил в воздухе, ударился, сполз, по голове и телу застучали камни. Он опять покатился, заматываясь в стропы и тряпки, превращаясь в большой матерчатый куль, потом запрыгал мячиком, надолго вспорхнул в невесомость… И ударился снова, на этот раз с плеском. Ткань и веревки плотно прилипли к коже и стали стремительно темнеть. Понимая, что вода сейчас приникнет к телу, Андрей торопливо сделал два глубоких вдоха и выдоха, попытался выбраться — но веревок и тряпок оказалось так много, а намотались они столь плотно, что князь не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, и только голова слегка качалась вперед и назад.
Черное море проникло в кокон снизу, холодком скользнуло по ногам, обняло бедра, живот, проползло по груди и радостно хлынуло в рот и нос. На несколько секунд оно милостиво пощадило глаза, а потом залило и их. У князя от нехватки воздуха закружилась голова, его качнуло из стороны в сторону, перевернуло через голову, снова закачало. От удушья стало пучить глаза… Андрей Зверев понял, что его приключения закончились, и сделал свой последний в этой жизни вдох…
Потом еще один, удивляясь своим странным ощущениям…
Он находился на дне, плотно связанный, в мокром тряпье — и не умирал!
Однако прежде, чем его мозг смог найти этому внятное объяснение, его снова закачало, мокрая холстина с лица исчезла, и Пахом, мерно работая ножом, продолжил срезать с Андрея веревки и ткань.
— Однако же храбр ты, Андрей Васильевич, зело храбр, — работая, приговаривал он. — Я бы таким макаром ни за что спускаться бы не рискнул. Это же надо так придумать: со скалы прыгнуть — да уцелеть! Хитер ты, княже, хитер. И храбр безмерно. Лежи, не шевелись! Здесь разодрано, здесь кровь, здесь тоже раны. Ферязь вся в клочья. И тут, и тут. Без переломов сие не обошлось. Не одну косточку сращивать придется. Кровищи-то, кровищи. На тебе, княже, места живого нет! А ведь как болит, поди… Все тело, верно, болью исходит?
Князь Сакульский же молчал и счастливо улыбался. Что тело? Тело живо, а мясо нарастет. Но сейчас у него впервые за последний год совершенно, ни капли, ни на гран, ни на йоту и ни на секунду не болела голова!
Примечания
1
1560от Рождества Христова.
2
Младший брат Иоанна IV был глухонемым от рождения и, вероятно, слабоумным, а потому следа в истории практически не оставил.
3
Черный мор — это чума.
4
Говоря современным языком, крепостной — это человек, работающий на условиях договора земельной аренды. «Арендодатель» не может с него требовать ничего, кроме оплаты земельной аренды (барщины, оброка).
5
Случаи, когда совсем молодых мальчишек женили на взрослых девках ради того, чтобы получить для хозяйства лишние рабочие руки, нередко случались в крестьянской среде.
6
Тут нужно еще раз отметить, что крепостная зависимость к рабству не имеет никакого отношения и обуславливается договором земельной аренды. Крепостной не имел права бросить хозяина, пока не выплатит ему плату за использование земельного надела и не вернет долг, если получал «подъемные». И все. Даже после Соборного Уложения 1649года попытки помещиков относиться к крепостным, как к рабам, карались каторгой. Достаточно вспомнить судьбу знаменитой Салтычихи.
7
Поскольку в наш механический век возникают самые фантастические слухи о скорости передвижения конницы, приведу короткую ссылку на наставление РККА:
«При организации марша и определении скорости движения надлежит исходить из следующих норм. Полк может беспрерывно двигаться 7–8 часов в сутки. Нормальный переход установлен в 50 км. Через каждые 2–3 дня движения устраивается днёвка. Максимум, что конница может дать с полным напряжением сил конского состава, это два марша подряд по 100 км, но после этих маршей коннице нужен полный отдых не менее 2 суток».
8
Данный способ помогает только при температурах ниже -20 °C и длительности вымораживания не менее восьми часов.
9
Историки предполагают, что, пока шел торг, опричник Василий Грязный так и состарился в крымском плену.
10
Елец будет восстановлен в виде крепости с девятью башнями и заселен тремя тысячами горожан только в 1592 году.
11
В XVI веке среднегодовая температура была заметно ниже, чем сейчас, и Сиваш замерзал.
12
Таким образом взималась джизья — налог на немусульман. Свидетельством уплаты джизьи был кусок пергамента, обернутый вокруг шеи, или особая печать на запястье илина груди. Зимми, передвигающийся без этого знака, мог быть подвергнут суду.
13
5 февраля 1560 года. Хиджра — дата переселения пророка Мухаммеда и первых мусульман из Мекки в Медину (16 июля 622 г.), с которой и отсчитываются года длительностью по 354дня в каждом, из-за чего даты исламского календаря постоянно смещаются относительно дат календаря русского.
14
27апреля. Считалось, что в этот день начинается переселение лисиц из старых нор в новые, и в первые три дня и три ночи своего переселения на новом месте лисы слепы и глухи.
15
Евфимия до свадьбы не дожила, и датский принц женился на другой дочке князя Старицкого, Марии.
16
Юбку часто носили янычары, набранные из греков. Причем самую что ни на есть натуральную балетную пачку!
17
2июня.
18
200–250 тонн. Команда ладьи обычно состояла из 20 собственно моряков и 40 человек судовой рати. Неспокойно было торговать в лихие старые времена.
19
Согласно нравам дикого средневековья, знатные пленники нередко имели изрядные суммы карманных денег.
20
3октября.
21
25декабря.
22
Чермное знамя — это знамя красное, а не черное, как многим кажется по созвучию.
23
Охват — озеро недалеко от Твери, из которого вытекает Западная Двина. Даугавская Грива — город, ныне находится в городской черте Риги.
24
Плюдерхозе — штаны типа шаровар, спускающиеся причудливыми клочьями почти до лодыжки. Изобретателем этой одежды называют курфюрста Морица Саксонского.
25
1мая.
26
Жалоба ссыльного князя Воротынского дошла до адресата и сохранилась в архивах















Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 [ 16 ]
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.