Чтение 20–й страницы книги ~Последняя крепость~

Подошел Малькольм Герц, исхудавший за последнее время, одни тревожные глаза на вытянувшемся, как у коня, лице. Он как начальник Управления национальной безопасности США автоматически стал отвечать и за безопасность всей планеты, не в военном смысле, правда. Но вместе с Бульдингом теперь пришлось сперва входить в деловые контакты с начальниками служб безопасности других стран, а потом уже и деликатно смещать некоторых, заменяя чиновниками нового поколения, способными мыслить масштабами всего человечества.

Им предстояло одновременно с началом военной операции начать свою часть: одновременную зачистку всех иудейских общин в США, Европе, России…

С некоторыми странами пришлось договариваться не о зачистке, а о том, чтобы не начинать немедленно: будет привлечено много внимания, правозащитники поднимут крик, зато на фоне боевых действий в Израиле ликвидация местных общин пройдет незамеченной. Или почти незамеченной.

Из России ответили, что и так с трудом сдерживают население от массовых акций, а из Польши и Украины, где никогда не было пьяных погромов, а евреев казачество простовырезало начисто, заверили, что они – европейцы и до нужного дня возьмут хасидские общины под усиленную охрану.

Проще и труднее было с Востоком, мусульмане всегда считали евреев противниками, но уж если допускали существование их общин, то права хасидов уважали и обид людям Книги не чинили. Очень долго пришлось доказывать, что на этот раз не нужно искать вину местных евреев, их вина уже в том, что они существуют, этого достаточно.

В Таиланде, Индонезии, Сингапуре местные власти обещали сами решить проблему в течение одного-двух часов, а с арабами договорились только на том, что хотя бы не будут препятствовать американским войскам решать еврейский вопрос. Его, кстати, было принято везде именовать «иудейским», проводя грань между ассимилировавшими евреями и упорствующими в своей вере, одежде и обычаях – иудеями-хасидами.

Файтер прислушался, рядом два генерала на карманных калькуляторах подсчитывали, во сколько сейчас обходится убийство на войне, сокрушались об удорожании, в прошлую войну уходило всего по сто пятьдесят тысяч долларов на человека, в позапрошлую – всего шестьдесят тысяч, а каких-нибудь двадцать лет назад можно было без всякой экономии за сорок тысяч уложить целый взвод!

– А во Вторую мировую, – вздохнул генерал, – стоимость живой силы оценивалась в пять-шесть долларов за голову! Представляете?

– Не представляю, – вздохнул второй. – Это был рай. Не понимаю, что моему деду не нравилось. Сейчас вообще такие деньги летят на ветер! Вот взгляни на Ашдод…

– Это где?

– Да вот на берегу, там Ашдодский порт. Население – сто шестьдесят пять тысяч человек, это очень крупный для Израиля город…

– Нашел, – сказал второй, он смотрел на экран калькулятора, где, как заметил дальнозоркий Файтер, появилось изображение городских кварталов, вид сверху, а по нему сеточка цифр. – Там двадцать четыре начальные школы и двадцать восемь… религиозных школ!

Второй выругался.

– Только за это стоит разбомбить! Но, конечно, бомбим потому, что порт… Там могут быть и военные корабли. Я тут прикинул, сколько крылатых ракет туда уйдет, и у меня волосы дыбом: предполагается, что будет убито около двухсот человек!.. Это получается по семьсот пятьдесят тысяч на человека! С ума сойти, мы так разорим страну. Патриоты мы или не патриоты? Я голос сорвал на всех совещаниях высшего уровня, доказывая, что, помимо порта, нужно включить в объекты бомбардировки и другие объекты, как то: жилой квартал, где располагаются рабочие и ремонтники порта, они ведь могут быстро восстановить повреждения, таким образом, удалось снизить себестоимость до четырехсот за человека… К счастью, мне удалось в конце концов переговорить с серьезными бухгалтерами, мы провели тщательную калькуляцию расходов и поняли, что нужно включить и эти самые религиозные школы, их двадцать восемь…

Первый подсказал, глядя на калькулятор:

– Жителей до восемнадцати лет – тридцать процентов, пенсионеров – четырнадцать, безработных – девять процентов… Да, рождаемость у них велика…

– Это только у иудеев, – пояснил второй генерал. – У евреев рождаемость как и у нас, людей. Я это учел, бухгалтер меня тоже понял, и после включения в список религиозных школ себестоимость упала до ста десяти тысяч долларов за голову! Это уже успех, можно смело смотреть в глаза конгрессу: не выбрасываем деньги на ветер, экономим.

Первый сказал поощрительно:

– Командирам бронетанковых войск дан приказ открывать огонь на поражение в любом подозрительном случае. Так что, надеюсь, снизим себестоимость еще на десять-двадцать тысяч. Вообще дорого обходятся только удары высокоточными бомбами и «Фастоками». А когда пойдут танки, то стоимость упадет до цены горючего, смазочных материалов и стоимости патронов.

– И плюс жалованье солдатам, – усмехнулся генерал. – Хотя, понимаю, многие из наших вояк прошли бы там, кроша все гусеницами, и бесплатно…

Они посмеивались, сличали цифры на калькуляторах, очень довольные, Файтер ощутил тошноту. Израильтяне все еще полагают, что вся эта грандиозная операция затеяна как масштабное давление. А постоянная утечка информации на всех уровнях поддерживает эту иллюзию. Даже здесь и сейчас почти все уверены, что это всего лишь широкомасштабные учения у границ Израиля…

Гартвиг с сочувствием покосился на президента, глава страны молчит, в разговоры не вступает, что значит, мыслит. Впрочем, не дело президента интересоваться мелочами, он намечает генеральный курс.

Юмекс тронул его за локоть, Гартвиг быстро обернулся, на центральном экране быстро укрупняется изображение планеты. Появилась резко очерченная береговая полоса Средиземного моря, Юмекс сказал:

– Стоп!

Изображение замерло. Юмекс взял крохотную коробочку пульта, подвигал картинку так, чтобы Израиль занимал весь экран, но по бокам видны соседи: Египет, Иордания, Ливан, Сирия…

– Давайте-ка еще раз… – проговорил он деловито. – Израиль, как известно, сравнивают с кленовым листочком на спине арабского слона. Но, увы, стряхнуть арабам этот листок не удавалось. Теперь об этом стоит только пожалеть, нам бы меньше головной боли. Итак, Израиль на севере граничит с Ливаном, на северо-востоке с Сирией, на востоке с Иорданией… это самая протяженная граница Израиля, а на юго-западе – с Египтом. Почти такая же, как и граница с Иорданией, морская граница. Средиземное море омывает берега Израиля на протяжении двухсот тридцати километров.

Его и Гартвига окружила группа генералов, Файтер наблюдал за ними со стороны.

– На юге Красное море, – напомнил кто-то из генералов.

– Да, – согласился Юмекс, – но там береговая линия всего двенадцать километров, а вот Средиземное море – это да, это нам просто подарок. Больше половины израильтян живет на узкой полоске, что тянется вдоль Средиземного моря не больше чем на сорок километров вглубь страны. Почти половину всей крохотной страны занимает пустыня Негов, что значительно облегает нам задачу. А если еще учесть, что в Израиле есть горы и даже заснеженная гора Хермон, то, сами понимаете, сам Бог велит нам высадку с моря…

Кто-то из генералов фыркнул:

– Тупые арабы всякий раз наступали через пустыни, из-за чего и терпели поражение.

Юмекс поморщился:

– А что, у арабов был выбор, откуда наступать? У них есть свои авианосцы?

– Это да, – согласился генерал довольно, – не давать же им авианосцы, как мы поставляли талибам и прочим террористам стрелковое и ракетное оружие?..

Юмекс сказал, почтительно обращаясь к Гартвигу:

– Значительную часть Израиля занимают гористые цепи Галилеи, Самарии и Иудеи. Протяженность страны с севера на юг четыреста семьдесят километров, а с востока на запад в самом широком месте – сто тридцать пять. У нас у иных зажиточных скотоводов ранчо бывает больше! Полагаю, никому не надо объяснять, за сколько считаных часов танковый экипаж промчит весь Израиль хоть в длину, хоть в ширину.

Глава 12

Стивен тоже опустил чашку, пальцы отодвинули ее почти на середину стола. Глаза Ави вгрызались в него взглядом с интенсивностью бурильной машины, Стивен чувствовал, как неприятно сосет под ложечкой, сейчас начнется, мелькнула мысль, он сказал как можно спокойнее:

– Вы слышали про «Блю Джин-2»? Конечно, слыхали… О том самом, который расшифровал ДНК человека… Да-да, том самом, что каждый день выдает новые варианты модификации овощных культур, чтобы не болели и не поддавались вредителям, что, в свою очередь, оздоравливает человека. Наверное, слыхали, что с помощью «Блю Джина» уже и пшеница модифицирована так, что накапливает в зернах необходимое количество фолиевой кислоты, железа, меди… И всего-всего, что нужно организму человека для здоровья и свободы от болезней. Благодаря модифицированному рису вся Азия избавилась от лихорадки, дизентерии и прочих южных болезней, кукуруза обеспечивает всеми необходимыми микроэлементами, тем самым резко снизив число инфарктов, инсультов и прочей гадости… Это все «Блю Джин»!

Мария за спиной не подавала признаков жизни, хотя Стивен почти чувствовал, как ствол ее «браунинга» или «беретты» направлен ему в затылок, зато Ави поинтересовался очень сдержанно:

– Это к чему?

Стивен сказал тихо:

– Вся эта операция до мельчайших деталей была просчитана на «Блю Джине»…

– И что же? – спросил Ави.

– «Блю Джин» выдает всегда верные решения. Он в принципе не может выдать неверных.

Ави взглянул поверх его плеча, у Стивена появился крохотный шанс на рывок, но сдержался, а по взгляду Ави понял, что тот уже заметил свою ошибку и теперь присматривается к американцу с недоумением: почему упустил шанс?

Сбоку появилась Мария, в руке огромный армейский пистолет, она встала так, что он не мог их обоих держать взглядом, должен поворачивать голову. Лицо ее бледное, изнуренное, в глазах, кроме злости, читалась и тоска.

– Я умолчу о евреях, – сказала она негромко, – они у тебя костью поперек горла, но как насчет огромной армии Ксеркса, который двинулся на Грецию во главе миллионной армии? А греки, что и без того постоянно дрались друг с другом, выставили против него крохотную горсточку? Абсолютно все персидские «блю джины» предсказали разгром греков и уничтожение Греции. Но греки разгромили персов под Марафоном, а на море – при Саламине!..

Он поморщился:

– То было другое время. Может быть, случайность.

Она сказала саркастически:

– Ну да, случайность. Персов тогда спасло, что греки и не подумали идти следом, а продолжали драться друг с другом. Но немного спустя царь крохотной Македонии, ее и на карте не разглядишь, вторгся в Персию с тридцатитысячным войском, разбил полумиллионную армию персидского царя, разбил остальные армии, и Персия перестала существовать!.. Вместе с их «блю джинами».

Стивен втайне ликовал, что удалось втянуть их в разговор, дискуссию, сделал вид, что сам горячится и всерьез воспринимает спор.

– Та победоносная Греция, – сказал он с жаром, – давно стала страной пастухов. Все когда-то заканчивается. Сейчас пришел конец и великой цивилизации Израиля. Хочет он того или нет, но неумолимой логикой истории будет вовлечен в жизнь всего человечества. И растворится в нем, на планете Земля все – люди! Нет отныне американцев,немцев, русских, китайцев… не будет и евреев. Будут, скажем, земляне. А потом, когда освоим другие планеты, появятся марсиане, венериане… которые затем снова сольются во что-то единое. К примеру, солнечники.

Мария взглянула на Ави:

– Он просто не понимает.

Ави кивнул:

– Не понимает.

– А кто из них понимает? – спросила Мария.

Внезапно Стивен, помимо страха, начал ощущать злость, быстро переходящую в холодное бешенство.

– Ах, – процедил он, – снова это ваша голубая кровь и белая кость? Превосходство еврейской крови?.. А мы, американцы, настолько тупые, что смеемся, только когда кто-то на банановой корке?

Ави покачал головой, в жестоких глазах промелькнула некая печаль.

– Мы этого сами не понимаем, – признался он, – но мы верим в то, что иудеи не должны исчезнуть.

– Почему? – потребовал Стивен люто.

– Не знаю, – ответил Ави, и Стивен видел, что контрразведчик не врет. – Мы просто верим в это. Труднее было тем, первым иудеям! А нам легче, потому что уже есть доказательства правоты нашей веры.

– Какие? – потребовал Стивен.

Ави коротко усмехнулся, обвел руками комнату, но Стивен понимал, что охватывает весь мир.

– Это все, – ответил Ави. – Ну а теперь о тебе. Как я уже сказал, нам неприятно, что ты оказался не на той стороне. Я должен тебя арестовать, Стивен. Ты ведь и сам не отрицаешь, что ты не рядовой турист, а из коммандос… Хотя, конечно, будешь все отрицать. Однако у нас широкие полномочия, я могу решить твою судьбу и сам…

Он замолчал, пытливо всматриваясь в него черными, как спины жужелиц, глазами.

Стивен коротко усмехнулся:

– И кого я должен предать?

Ави развел руками:

– Ты не руководитель десантной группы по краже нашего истребителя, как сам сказал… а каково положение в мире, мы все знаем. Не думаю, что ты знаешь больше. Более того, мы наверняка знаем больше.

Он смотрел в упор, у Стивена под ложечкой сосало все сильнее. Стараясь не выглядеть испуганным, он спросил:

– И что ты решил?

Ави сказал невесело:

– Нет, Стивен, я не стану стрелять в тебя или выхватывать пистолет и кричать: «Руки вверх, проклятый американец!» Будь я моложе, тогда бы конечно… Да и ты уже повидал жизнь, эти детские штучки перерос. Потому и сидим вот так, рассуждаем, ищем выход. Потому что оба патриоты, оба желаем своим странам и своим народам добра, но уже безтого, чтобы стрелять один в другого. Если я просто уйду, что ты будешь делать?

Стивен ощутил тепло во внутренностях. Облегчение было таким бурным, что он изо всех сил старался не показать, как счастлив, что избежал… или избежит застенков МОССАДа.

– Я солдат, – ответил он. – В данном случае рядовой. Или почти. Я должен ждать приказа.

Ави сказал:

– А если я предложу тебе взять Марию и немедленно уехать? Вылететь самолетом в твою Калифорнию?

Стивен сказал медленно:

– Вылететь из вашей страны не так просто: нужно подтвердить в самой авиакомпании не позднее чем за семьдесят два часа, иначе в вылете будет отказано.

Ави отмахнулся:

– У нас забронированные места на каждый рейс.

– Увы, – ответил Стивен и перевел взгляд на Марию. – Ты не спросил свою… племянницу.

Ави чуть улыбнулся:

– Она в самом деле моя племянница. Просто так уж получилось, что у нас вся семья служит по одной линии. Сам знаешь, есть кадровые военные, есть потомственные врачи, банкиры, корабелы… Потому я по-родственному и хотел бы убрать ее подальше от мест, где погибли ее отец и мать, погиб брат…

Стивен проговорил:

– Я не знал… Мария, их ничто не заменит, но я буду стараться. Если бы ты в самом деле решилась…

Она впервые за долгое время разомкнула губы:

– Улететь с тобой?

Он виновато развел руками:

– Пока одна. А когда все это закончится… я тоже надеюсь, что это только операция устрашения, я сразу же…

Она разомкнула губы в невеселой усмешке:

– Стивен, Стивен… ты меня совсем не уважаешь? Ты остаешься, потому что твой долг – наводить порядок на планете, как ты это понимаешь, а я должна бежать, когда стране плохо?

– Какой стране? – спросил он с болью. – Прости, что задеваю твои чувства, но я сейчас говорю, как всякий демократически настроенный гражданин Соединенных Штатов. Вы гордитесь, что верны Книге! Всем американским солдатам раздали… нет, не библии, кто их прочтет, не уснув, а короткие выжимки с пространными цитатами. Хочешь, я тебе отыщу их? Подай мне твою библию!

Она сдвинула плечами, но, повинуясь взгляду Ави, взяла с полки толстую книгу и протянула Стивену. Он быстро полистал, отыскивая нужное место.

– В нашей армии все считают, – сказал он, – что нет более жестокого и злобного народа в мире, чем евреи! Я понимаю, как можно убивать в бою, но вы же, захватывая мирные города, уничтожали там всех, как взрослых, так и всех детей!.. Вот вам Вторая Книга Царств, 12, 31, смотри, как поступил ваш основатель Израиля Давид, которого называете Кротким, после завоевания Раввы: «…а народ, бывший в нем, он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами аммонитскими…» Я не встречал большего изуверства! Арабы вас просто убивают, а вы ведь сладострастно истязали, прежде чем убить, даже младенцев!

Ави сказал примирительно:

– Это давно было. Мир был таков.

– Нет, – огрызнулся Стивен. – Для вас это совсем недавно, вы сами твердите, что ваша история непрерывна. И вы ни от чего не отказываетесь. Вы гордитесь своими предками и постоянно равняетесь на них, то и дело приводите примеры, как поступил тот или иной их древний прародитель. Я вам скажу, что сейчас думает армия, что скапливается на границах со стороны Египта, Ливана, Иордании…

Он перевел дыхание, запнулся, увидев боль в глазах Марии, но Ави кивнул, попросил:

– Скажи. Это очень важно.

– Армия полагает, – ответил Стивен без охоты, – что вы пока что не кладете народы под железные пилы только потому, что… руки коротки! А будь у вас такая возможность – сделали бы с удовольствием. Чего со скотом церемониться? Пусть и с говорящим?

Ави потемнел, произнес хрипло:

– Я не знал, что армию обработали в таком духе.

– Вот видишь, не все вы знаете, – ответил Стивен.

Мария сказала холодно:

– Может быть, он врет?

Ави покачал головой, не сводя взгляда со Стивена.

– Нет, просто мы сами давно не запрашивали сведений о настроениях в армии. Нас интересовало, что думают политики высшего эшелона.

Стивен полистал еще, поднял книгу торжествующе:

– А вот как заканчивается тридцать седьмой псалом: «О дочь Вавилона, обреченная на разорение! Благословен, кто воздаст тебе по заслугам за содеянное с нами. Благословен, кто схватит твоих младенцев и разобьет их о скалу…» Ну как?

Ави сказал тихо:

– Да, цитаты подобрали очень умело, ничего не скажешь. Я уверен, что подбирал еврей.

Стивен подхватил с сарказмом:

– Конечно, мы ведь говорящий скот! Сами ничего не умеем.

– Я не то сказал, – ответил Ави примирительно, – чтобы выискивать эти цитаты, надо: во-первых, знать, где искать, а у вас терпения не хватит этой ерундой заниматься, а во-вторых… ненавидеть Израиль так, как ненавидят и стыдятся его эллинизированные.

– А что вам эллинизированные, – воскликнул Стивен. – Они еще тогда стыдились своего незаслуженно привилегированного положения! Вы называете себя богоизбранными, но богоизбранны все люди! Потому что только людям человек вложил души, а всем остальным тварям – нет. Вы же – националисты и расисты…

– Даже расисты?

Он горько улыбнулся:

– Думаете, не знаю, что сионизм признан ООН одной из форм расизма и фашизма? Весь мир знает, но что вам мир? Вам на него плевать, там же не евреи, с ним можно не считаться! Но я скажу вам, с кем придется считаться…

– С кем?

– Я уже сказал, – напомнил Стивен. – С армией. Каждому солдату объяснили и вписали в памятку, что сионизм – это расизм и фашизм. С цитатой и указанием параграфа, а то у нас есть дотошные и грамотные даже среди низшего состава, могут полезть проверять. Так что армия настроена очень решительно. Мы – демократическая страна, с фашистами боролись всегда, еще при Гитлере. Так что солдаты с теми, кто сопротивляется, церемониться не будут.

Ави слушал, чуть кивал, лицо оставалось неподвижным, даже глаза не меняли выражения. Стивену показалось, что он даже доволен жесткими формулировками и свирепым настроем армии, окружающей Израиль.

Мария спросила тихо:

– Ты ему веришь?

Ави уточнил:

– Тому, что говорит, или тому, как есть на самом деле?

– Тому, что случится.

Ави ответил замедленно, раздумывая над каждым словом:

– То, что США хотят раздавить Израиль, – несомненно. То, что армия настроена против евреев, – не тайна, в любой армии мира евреев ненавидят и унижают. Дай им возможность применить оружие против страны евреев… да тут ни одного живого человека не осталось бы!..

Она зябко передернула плечами:

– Чудовищно.

– В этом все и дело, – согласился Ави. – Слишком чудовищно. Слишком! Для такой демократический страны, как Соединенные Штаты, это чересчур. Потому я тоже полагаю вслед за нашим министерством… и правительством, что это всего лишь демонстрация силы. Для устрашения. С целью вынудить пойти на дальнейшие уступки… Стивен, а как ты считаешь?

Кровь бросилась Стивену в голову, он потер ладонями виски, с силой открыл и закрыл глаза.

– Вы меня спрашиваете, – спросил он хрипло, – чтобы поступить наоборот?.. Но вы ошибаетесь насчет войсковых учений. Если уж сюда пригнали такую армаду, то заставят отработать израсходованное авианосцами дизельное топливо. Хотя да, в самом Вашингтоне тоже полагают… как и в остальном мире, что это так, попугать иудеев…

Ави спросил остро:

– А ты? Почему ты считаешь, что будет война?

– Разве это будет война? – спросил Стивен. – Разве что слона с микробом?.. Армия еще не вступала на территорию Израиля, но здесь штатовских коммандос уже больше, чем во всей израильской армии!..

– Почему ты уверен, что война будет? – повторил Ави вопрос уже жестче.

Стивен развел руками, краем глаза видел, что Мария все еще контролирует каждое его движение.

– Я в самом деле прошел через много… дел, – ответил он. – Побывал в таком дерьме! Видел интриги, ловушки, предательства, двойных и тройных агентов… видел, как командование отрекается от своих людей, оставляя их на смерть, только бы не пропустить повышение в звании… Спинной мозг мой уверен, Ави. Спинной мозг!

Мария побледнела, Ави странно посмотрел на него, губы дернулись.

– Спинной мозг, – сказал он задумчиво. – Спинной мозг… Как ни странно, весомый довод. Правда, ты не поверишь, но мне тоже доводы разума подсказывают, что мы не правы, надо эллинизироваться, ассимилироваться, но… понимаешь, спинной мозг против. Он как будто знает больше меня. Он как будто получает сигналы свыше.

Стивен покачал головой.

– Против вас не Америка, – сказал он. – Против вас – человечество.

Ави промолчал, глаза стали серьезными и задумчивыми, а Мария впервые обратилась к Стивену: