Чтение 10–й страницы книги ~Последняя крепость~

Она посмотрела пытливо:

– Все? Какой ужас…

Официант возник неслышно, Стивен предложил меню Марии, она отмахнулась, а он, чтобы не ломать голову над непонятными названиями, велел принести то, что у них свежее,здоровое и не слишком калорийное.

Мария выслушала заказ достаточно равнодушно, Стивен зметил с великим облегчением:

– Как это хорошо… Даже непривычно.

– Что?

– Что ты все ешь.

– А почему я не должна? – оскорбилась она. – У меня еще нет гастрита. И язвы желудка пока нет. Хотя от таких предположений…

– Я о запретах, – сказал он неуклюже. – У вас много запретов. Свиней не есть, жвачных и с копытами… или, наоборот, есть, не помню…

Она помрачнела:

– Не надо говорить о том, чего не понимаешь. В запретах таится великий смысл.

Он сказал успокаивающе:

– Да-да, я не спорю. Более того, согласен.

Она посмотрела с великим недоверием:

– Согласен?

– Да, – ответил он и объяснил: – Запреты действительно были необходимы в те дремучие времена, когда создавались. Запреты – основа нравственного совершенствования человека. Человек, соблюдающий запреты, всегда выше и чище того, кто, как говорится, полностью свободен. Чем человек ниже по интеллекту, моральному облику и соцположению, тем он свободнее. Потому это в самом деле великое, хотя многими и недопонимаемое решение… ну, насчет соблюдения даже нелепых запретов.

Она просияла:

– Спасибо! Я не думала, что поймешь.

– Ну да, я же американец.

– Извини.

– Погоди, – ответил он серьезно, – однако сейчас добавилось огромное количество новых запретов. Их более чем достаточно, чтобы не дать человеку расслабиться и превратиться в животное. Не стой под стрелой, не лезь в трансформаторную будку, не отдыхай на рельсах, не ходи на красный свет, закрывай кран, не суй пальцы в мясорубку, не трогай оголенный провод…

Она нахмурилась:

– Это не те запреты.

– Это запреты нового времени, – пояснил он. – Они такие же, только их намного больше. Их тысячи, миллионы! Они на каждом шагу, их гораздо больше, чем у древнего иудея. Именно эти запреты определяют, кому вообще жить, а кому в школу дебилов, а из выживших – кто на низшей ступеньке лестницы, а кто на высшей. Понятно, что на высших еще больше ограничений, начиная от добавочного умения завязывать галстуки и играть в гольф, а заканчивая умением пользовать столовыми приборами, где только вилок тридцать видов… Эти правила важны, они в самом деле работают и в самом деле четко отделяют низших от богоизбранных. Говорю без иронии, ибо Бог избирает постоянно работающих над собой, совершенствующихся, постоянно следит за такими и лишь краем глаза присматривает за стадом гораздо менее ценных, которые могли бы, но… не стали.

Она опустила глаза и неспешно резала стейк, орудуя ножом и вилкой. Когда Стивен спохватился и торопливо взялся за еду, Мария заговорила тихо:

– Ты хорошо сказал. Неважно, что неверно. Уже то, что ты сам осмысливаешь суть запретов, говорит в твою пользу.

– Почему неверно? – заинтересовался он, основательно задетый. – Запреты не есть свинину или приказ обрезаться на восьмой день – то же самое, что соблюдать требования и запреты, скажем, гороскопов. В гороскопы, кстати, всерьез верит гораздо больше народу. И соблюдает эти дурацкие предписания, мол, я – Рак, потому мне нужно то-то и то-то, а если учесть, что я родился под такой-то звездой, то мне нельзя этого и этого, а нужно вот это и это.

Она усмехнулась, он, ободренный, сказал уже без такого жара, примирительно:

– Что делать, человечество в основе своей такое тупое и суеверное стадо, что ему просто необходимы эти таинственные знаки свыше. Желательно, чтобы пришли из древности. Из глубокой древности! А если вообще из рук Господа или хотя бы его пророка, то это ваще, это клево, полный улет, записывайте нас в полные и абсолютные члены!

Она снова усмехнулась, а он, поперхнувшись, вдруг подумал: а чего это я накалился, распинаюсь о высоких материях, когда передо мной всего лишь хорошенькая женщина, скоторой я провел дивную ночь… и светит еще одна?

Ее тонкие пальцы безо всякой рисовки изящно держат вилку, нож отрезает такие ровные полоски, что ни один повар в ресторане не сумеет, зубцы легко подхватывают и отправляют в рот…

Господи, подумал он вдруг в смятении, да я воспламенился ораторским пылом потому, что она… дорога мне! Одной постели, даже самой дивной, мне вдруг мало. Я не хочу с нею только спать, вернее – трахаться. Я хочу и спать с нею, обхватив руками или подложив под ее щеку плечо, когда она во сне забрасывает на меня ногу и так сладко сопит в шею.

Я хочу с нею ходить вот так вечерами в кафе, к друзьям, хочу принимать их у себя, чтобы принимал не один, а вот так вдвоем, а они потом, пошептавшись, спрашивали с пугливым восторгом, что за дикую пантеру привез из дальних странствий…

Она ела все медленнее, наконец ее руки замерли. В темных глазах блеснуло нечто дикое.

– О чем вдруг насупился?

Он ответил тихо:

– Я только сейчас понял, что я счастлив.

Она фыркнула:

– Это от супа, что ли? Ты еще не попробовал, какое здесь жареное мясо!

– Все распробую, – пообещал он. – Мария… я в самом деле счастлив. Смотрю на тебя, и моя закорузлая душа поет.

Она сказала недобро:

– Представляю, что она поет!

– И как, – согласился он. – С музыкальным слухом у меня проблемы, ты угадала. Зато громко поет. Во весь голос. Не знаю, что на меня такое нашло, но счастлив, как дикий кабан, что отыскал залежи желудей.

– Вот-вот, – сказала она. – Как кабан.

Ее руки снова заработали, деловито отрезая ломтики прожаренного мяса, а он вспомнил, что кабан здесь, как и у арабов, – нечистое животное. Вообще о свиньях стараются не упоминать даже те, кто не придерживается строго запретов Торы.

За столиками вдруг замолкли, даже ребята на эстраде опустили барабанные палочки, а певица остановилась с широко открытым ртом. Взгляды всех, как за столиками, так имузыкантов, устремились к большому экрану на стене между баром и кухней.

Вчера у блокпоста израильской армии «Каландия», что на дороге между Иерусалимом и Рамаллахом, снова прогремел сильнейший взрыв. Погибли спасатели, что разбирали предыдущий завал, и два офицера израильской армии. В ответ израильская армия только что вторглась в лагерь палестинских беженцев Рафак, есть убитые и раненые.

И сразу же все мировые агентства сообщили о вторжении армии Израиля в лагерь мирных беженцев, сразу же многие видные деятели гневно потребовали от США взять все в том регионе под полный контроль. И под словами «полный контроль» во всех странах явно имеют в виду действительно полный, когда здесь не будет других воинских соединений, кроме американских.

Стивен краем глаза поглядывал и на Марию, разом забурливший зал волнует мало, эта женщина сейчас ценнее всего Израиля. Мария же напряглась и смотрела неотрывно, пока не пошли новости о роскошной выставке бюстгальтеров в Париже.

Одернувшись, наткнулась на прямой взгляд Стивена. Спросила недобро:

– Рад?

– Чему? – спросил он оскорбленно. – Люди не должны гибнуть!

– Требованиям, чтобы ваши янки и здесь все загребли себе.

Он покачал головой:

– Мария, ты не заметила, что мы никогда ничего не гребем? У нас еще в те древние времена, когда создавались Штаты, прямо в Конституции записали, что не имеем права захватывать чужие территории!.. Или ты думаешь, не могли бы присоединить Канаду с севера, а Мексику – с юга, чтобы весь северный континент принадлежал только нам?.. И вообще захватывать и называть своими территориями всякие там кубы, пуэрто-рики и даже всю Южную Америку?.. Извини, но это не нас тридцать семь лет требовали освободить оккупированные территории!

Она произнесла суховато:

– Захватывать можно и без формального присоединения к своей территории. Ладно, не будем об этом. Посыпь это мясо перчиком из желтой перечницы… Попробуй, а теперь посыпь из красной. Увидишь, как меняется вкус!

– А из белой? – спросил он.

Она засмеялась:

– Это соль. Правда, соль очень вредна… для американцев.

– Только для нас? – переспросил он. – А нам показывали место, где жена Лота превратилась в соляной столб в наказание за то, что оглянулась. Мораль: на прошлое нельзя оглядываться, нужно идти вперед и вперед!

Она снова засмеялась, уже без отчужденности в голосе:

– Ты еще не безнадежен, если что-то запомнил из нашей истории. Только выводы делаешь странные.

– Это сказал гид!

– Наверное, он из Америки. Сейчас вас здесь столько, что от американцев в глазах рябит! Чего бы вам не двинуть так же скопом, скажем, в Индонезию?

– Зачем? – удивился он.

Она пожала плечами:

– А сюда зачем? Там хотя бы на крокодилов смотрели. Или с индонезийками бы спали, экзотика!.. А здесь вас столько, что одним присутствием начинаете размывать Израиль. Скажи честно, очень вас достает существование моей страны?

Она спрашивала спокойно, чересчур спокойно, даже не смотрела в его сторону, а наблюдала, как официант наливает в ее фужер вино, но потом взяла за тонкую ножку и взглянула поверх его края на Стивена так, как если бы смотрела вдоль ствола пистолета.

Сердце его стукнуло чаще, но внутренний голос предупредил строго: спокойно, не опережай, не горячись, и он тоже пожал плечами.

– Она всех достает.

– Знаю, – ответила она. – Но остальные лишь скрежещут зубами. Да еще фигу показывают в кармане.

– Верно, – согласился он, – вся мощь теперь только у нас. Видишь ли, я не политик. Скажу как простой обыватель, как рядовой гражданин Америки, который верит в Бога, в справедливость, в равенство всех людей перед Богом и законом… По справедливости человечество не может допустить существования Израиля…

– Почему? – ответила она напряженным голосом.

– По тем причинам, которые я перечислил. А еще в вашей древней доктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютной власти Израиля над всеми народами.

Она поморщилась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Сама знаешь, это всего лишь полемический выпад, чтобы меня уесть. Власть Израиля – это именно Израиля, а власть США… что такое США? Это не страна, не народ, это тот строй, при котором большинство населения желает жить. Возжелает жить иначе – США тут же изменится. Повторяю, США – это олицетворение желаний самих жителей. А Израиль – это древняя воля, которая подчиняет все. И которой вы подчиняетесь, хотя многие требования звучат просто нелепо.

– На взгляд непосвященного, – ответила она. Ощутила, что звучит чересчур высокопарно и напыщенно, поправилась: – Так на взгляд первоклассника выглядят формулы высшей математики. Немногие в них видят смысл, но именно эти формулы создают турбины, космические корабли, проникают в тайны атома…

Он улыбнулся, смолчал, что-то слишком в разговоре с красивой женщиной воспламеняется от какой-то ерунды. Не потому ли, на самом деле, что подсознательно жаждет с неюразделять не только ложе, но и все-все, что может встретиться.

Нам встретиться, подумал внезапно. Не ей и мне поодиночке, а нам.

– Что с тобой? – услышал он ее участливый голос.

Он пробормотал:

– Да вроде бы…

– Ты побледнел, – объяснила она. – И вообще у тебя вид такой, будто увидел привидение.

– Ну, – ответил он и попытался улыбнуться, – вряд ли я испугался бы так привидения.

– А что тебя пугает?

Она смотрела участливо и в то же время требовательно. Он глубоко вздохнул, сглотнул ком в горле и ответил так, будто бросался с высокого моста с темную воду:

– Меня пугает, что мы могли бы не повстречаться. Но в дрожь вгоняет нелепое и страшное… что вдруг какая-то глупость разлучит!

Она разглядывала его спокойно, изучающе, в темных глазах затаилась глубокая печаль.

– Разве вы, американцы, не считаете, что все люди взаимозаменяемы?.. Причем легко?

Он прошептал:

– Откуда такая глупость?

– Все ваши фильмы, – объяснила она, – о том, как у героя убивают горячо любимую жену, он бросается мстить, на ходу вскакивает в машину к незнакомой женщине… и еслиона еще и незамужняя, то уже ясно, станут мужем и женой даже раньше, чем настигнут убийцу.

Он отмахнулся:

– Фильмы – одно, жизнь – другое…

Она покачала головой:

– А у нас это все одно. Мы – люди Книги. Кто-то соблюдает ее полностью, кто-то частично, кто-то совсем чуть-чуть, но у нас нет этого разрыва: книги – одно, жизнь – другое.

– А ты, – спросил он, – в какой мере соблюдаешь?

Она лукаво улыбнулась:

– А ты как думаешь?

Он поморщился:

– Ну почему евреи всегда спорят? Почему отвечают вопросом на вопрос?

Она снова улыбнулась, уже с некоторой неловкостью:

– Извини. Другой тип мышления.

Он покачал головой:

– Что за другой тип? Вы что, марсиане? У всех людей один тип мышления.

– Нет, я, наверное, неточно выразилась… Наш тип мышления привел к тому, что даже все еврейские философы выражают свои принципы в негативной форме. Извини, сейчас подберу… Вот тебе пример глубочайшего различия в типах мышления, Христос сказал: «Делай другим то, чего желаешь для себя»…

– Прекрасный принцип, – сказал он настороженно.

– А вот Хилел, наш философ, который жил за сто лет до Иисуса, сказал: «Не делай другим то, чего не желаешь себе». Как видишь, бездонная философская пропасть между этими двумя высказываниями. Извини, можно откровенный вопрос?.. Скажи, но только откровенно: какую из этих формул ты предпочел бы, чтобы применили к тебе?.. Только откровенно!.. Не спеши отвечать, подумай.

Глава 16

Дуглас поднял крышку ноутбука, «Vista», повинуясь голосовым командам, мгновенно соединилась с Интернетом, особая программа начала просеивать сайты, отбирая нужные, в то время как секьюрити наглухо заблокировало любой несанкционированный доступ.

Как ни странно, мелькнула насмешливая мысль, но самый тяжелый удар еврейскому доминированию Пентагон нанес не бронетанковыми войсками или крылатыми ракетами, а созданием именно вот этого Интернета. Возможно, даже смертельный удар. Не секрет, что абсолютное большинство всех средств информации: телеканалы, газеты, радио – в руках евреев. И, понятно, они тщательно фильтруют информацию.

А кроме отбора информации, которую считают нужным пропустить для потребителя, так же тщательно следят, чтобы миф об их всемогуществе постоянно витал, зримо или незримо, в любом обществе.

Но вот пришел Интернет, расплодились неконтролируемые форумы, где каждый желающий может высказаться и быть услышанным, вернее, прочитанным, если напишет достаточно интересно и грамотно. И очень многие с изумлением увидели, что они не одиноки в своей подозрительности к евреям, что и другие тоже… и что эти другие – грамотные и образованные люди, а вовсе не обязательно – озверевшие скинхеды или дебилы с низкими лобиками.

Взрыва или погромов это понимание не вызвало, однако во всех странах увидели, что еврейское доминирование совсем не так уж и абсолютное. А от такого понимания рукой подать до поддержки тех кандидатов в руководящие органы, хоть в местные, хоть в высшие, кто обещает придержать всяких некоренных… или тех, кто считает настоящей родиной другую страну.

Он сам мог перечислить не меньше десятка сенаторов, которые в этом году получили большинство голосов избирателей только потому, что пока еще сдержанно, но уже выступили против еврейского засилья. А сколько по такому же принципу избрано мэров, шерифов?

Самое же главное, что в Интернете появилось и пошло тиражироваться то, чего евреи никогда не показывали, предпочитая говорить об Эйнштейне и Фрейде: их расовая доктрина, которую исповедуют хоть и рьяно, но тайно: евреи – богоизбранный народ, высшая раса, а все остальные народы – говорящий скот. И потому все моральные законы, касающиеся людей, к гоям неприменимы: их можно обманывать, у них можно воровать, их можно посылать на убой. И еще евреи должны во всех странах поддерживать и помогать другим евреям за счет местных, это все равно, как если бы люди помогали друг другу среди стада хищных зверей. Это уже навязло в зубах, но это повторяли и повторяли, как будто изголодались, пока жили с завязанными ртами.

Он вошел на одном из форумов в чат, отстучал фразу:

– Привет!.. Я кровожадный Темный Принц!.. Тут есть сейлормуновцы?

Тотчас же побежали строки:

– Привет, Темный Принц!.. Я фанат Сейлормуна! Меня зовут Лошадка Аллаха…

– Хай, Принцяра… Я – громовержец Зевс. Говно все твои сейлормуны…

– Хэй, Темный, а я вообще Король, так что целуй мне жопу!

Он терпеливо просмотрел отклики, из трех десятков меньше половины случайных, а так вообще-то вполне безобидный чат балбесов-тинейджеров, никто всерьез не примет, отстучал ответ. Кто знает, сразу поймет, где и когда встреча, вышел из Сети, но некоторое время смотрел и слушал новости по CNN.

В американской печати, а затем и по всему миру только что разлетелась новость о новом отказе военнослужащих Израиля служить на оккупированных территориях Палестины. Представитель группы отказников Амит Машиах сообщил, что он подал петицию, под которой подписи двух тысяч солдат и офицеров. Они все отказываются нести службу на арабских землях.

«World news» тут же сообщили, что отказников поддерживают не меньше десяти тысяч военнослужащих, которые пока что не поставили по тем или иным причинам свои подписи. Все они считаютразмещенные на арабских землях войска такими же оккупационными, какими были войска фашистской Германии в странах Европы. Борьба арабов с ними является законной, аеврею недостойно пребывать на стороне зла.

– Хорошо, – пробормотал он, – прекрасно…

Би-би-си сообщает, что британский историк Дэвид Ирвинг написал: «По итогам многочисленных полицейских расследований, в 80% случаев выясняется, что акты вандализма на еврейских кладбищах совершались евреями, отколовшимися от еврейской общины». Это вызвало бурную реакцию, Израиль выступил с протестом, хотя это вообще-то не его собачье дело, речь идет о евреях тех европейских стран, где такое происходит, а с другой стороны, возликовали те, кто постоянно утверждал, что никакого холокоста не было, евреи снова все придумывают.

Газета «The New Herald» вообще призвала к широкой дискуссии в обществе, в печати моментально появились пространные отклики «за» и «против». Примечательно, что если раньше сказать что-то против евреев осмеливались только те, кому нечего терять: рабочие, иммигранты, шоферы, уборщики, то теперь пошли статьи достаточно серьезных и влиятельных людей. Одних это встревожило, других обрадовало до свинячьего писка…

– Хорошо, – повторил он с удовлетворением. – Просто прекрасно!

На часах полчаса до момента встречи, он захлопнул крышку, можно не торопиться, место выбрал поблизости, первым сошел с тропы, по которой толпами прут туристы и паломники. В сторонке уединенное местечко с живописно разбросанными глыбами, естественно, древними, как тут им все поклоняются, дикари…

Он сидел и фотографировал окрестности, когда начали подтягиваться «туристы» и «паломники», входящие в его группу.

Первым подошел Ганс Мюллер, коротко кивнул, рукопожатие было крепким и дружеским, хотя в приятельских отношениях с Дугласом никогда не был.

Он, как и Дуглас, прибыл на Международную ярмарку, что намечена к проведению в Иерусалимском Международном центре конференций. Очень удобное прикрытие, в состав комплекса входит двадцать семь залов, где размещаются от ста до десяти тысяч гостей, а также масса оборудованных залов для семинаров, необъятный Тедди-холл, залы для тематических вечеринок, коктейлей, а также залы со стенами и акустикой, для различных фестивалей.

Во всей этой пестрой толпе можно затеряться не одной сотне коммандос, и Мюллер подозревал не случайно, что они здесь не одни, просто в целях безопасности пока что им лучше не знать о существовании друг друга.

Вообще почти во всех крупных городах Израиля, будь это Тель-Авив, Хайфа или Эйлат, – везде проводятся либо конференции, либо фестивали, в этом году самые многочисленные, что с восторгом отметили местные СМИ, не подозревая, что резкий прирост как раз за счет внедренных в делегации коммандос.

Дуглас слышал, что руководство намеревалось даже воспользоваться международным парадом геев и под их видом заслать еще и пару сот зеленых беретов, но те наотрез отказались вплоть до увольнения из армии, пидоров не станут даже изображать, это ж потом насмешек не оберешься до конца жизни.

От «хитроумной» затеи командованию пришлось отказаться, с боевым духом солдат считаться необходимо, зато сотни три нарядили под металлистов и панков, разукрасилиморды погаже и отправили на международный фестиваль тяжелого рока в стиле техносрань. Неважно, что многие в руках не держали музыкальных инструментов. Операция «Эллинизация» начнется за сутки до начала фестиваля, а тут уж важнее, кто как держит автомат с подствольным гранатометом.

Вторым подошел Дик Тревис, с ним незнакомый коренастый человек в форме офицера израильской армии. Дуглас взглянул на знаки различия, брови взлетели вверх. Рав самаль бахир, или расаб, как зовут иначе, само по себе очень редкое звание, означает что-то вроде почетного старшины-контрактника. Присваивается оно только после очень длительной службы, да и то если контрактник сумеет зарекомендовать себя высококлассным спецом. В армии США это на уровне подполковника, но там не бывает таких молодых подполковников.

Дуглас встал, ладонь незнакомца сухая и горячая, пальцы цепкие, но настороженные: коротко и сильно сжал и тут же отпустил.

– Уриэль Нисан, – представился он.

Дуглас сказал с широкой улыбкой:

– Мое руководство продолжает меня удивлять. Вы в самом деле…

– В самом, – прервал Уриэль. – Предваряя ваш следующий вопрос, скажу, что я – чистокровный еврей, патриот Израиля, и я не предаю свой народ. Как не был предателем Барух Спиноза, который первым вывел евреев из гетто и заставил их посещать европейские университеты.

Дуглас сказал торопливо:

– Понимаю. И восхищаюсь вами! Сколько таких, как у нас, так и у вас, кто не принимает прогресса, тянут назад в пещеры, отвергают общую семью народов!.. Давайте сразу определимся: я беру северо-западную часть города, вы – юго-восток, связь будем держать непрерывную. И посоревнуемся, у кого будет меньше жертв среди местных…

Израильтянин скупо улыбнулся:

– Не старайтесь меня щадить. Я буду убивать или выводить из строя всех, кто попытается остановить меня или мой отряд. Неважно, кто передо мной окажется: правоверный еврей или просто еврей. Такое в горькой истории моего народа уже происходило много раз. Это только со стороны кажется, что евреи только и делают, что помогают друг другу…