Чтение 32–й страницы книги ~Последняя крепость~

– Суть в том, – сказал он, – что любой человек, обожравшись траханьем и развлечениями, начинает томиться в поисках чего-нить возвышенного, духовного. Если это не временная блажь, то начинает углубляться в это дело все больше и больше. И самое неприятное, что рано или поздно такой человек обязательно приходит к евреям.

Стивен сказал с недоверием:

– Почему это?

– Они первые и единственные, – объяснил Дуглас и покосился на притихшего раввина, – измыслили бога, который не трахает чужих жен, коров, коз, кур, не дрочит на крыше, как делал Зевс на башне Данаи… Помнишь, «в ее лоно пролился золотой дождь» и она, забеременев, родила Персея… У них изначально бог, который не умирает и не воскресает, как всякие собакоголовые осирисы. У евреев, если ты не понял. Значит, все ритуалы умирающего и воскресающего – пошли на хрен. Понятно, нет никаких красочно дикарских войн и драк между богами, он же один, а с собой драться как-то странно. Так в мусорку идет вся мальчишечье-драчливая мифология, кто кого из богов как трахнул, ктоу кого коров угнал, кто на кого зуб имеет за то, что тот его жену поимел в облике коня или лебедя.

Стивен смотрел пристально, Дуглас умен, даже очень умен, только ум его какой-то всегда очень узконаправленный. А сейчас говорит настолько общо, что как будто и не Дуглас.

– Да, – сказал он, – ты обрисовал их веру очень точно.

Дуглас ухмыльнулся:

– Я всегда точен, не заметил? Словом, если их бог – чистая духовность, то какая у него сексуальная жизнь? Поклоняться такому богу приходится совсем иначе, чем тем, которые трахаются на каждом углу, дерутся и воруют друг у друга коз и коров. Так что неудивительно, что у евреев вся литература – занудно духовная, возвышенная. Но когда и нас начинает тошнить от траханья, а голые бабы уже мельтешат в глазах, то ничего лучшего, чем еврейский взгляд на мир, уже не бывает.

– Ну да, – сказал Стивен саркастически, – у них там записано: нельзя изготовлять «изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». Так что медным тазом накрылась вся их живопись, скульптура, архитектура… Конечно, они могли тренироваться только в абстрактных идеях, ничего другого уже не осталось. Считаешь, стоило?

– Нет, конечно, – ответил Дуглас. – Недаром же ни одного художника, скульптора, архитектора или вообще ученого не было среди евреев. Я имею в виду, ортодоксальных,настоящих. Кто не рисовал в детстве собачек или лошадок, тот начисто лишен воображения и не может совершать открытия.

Стивен посмотрел на него нерешительно, несколько сбитый с толку.

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно. Те евреи, которые сыграли какую-то роль в живописи или науке, они все эллинизированные. Принявшие христианство. Ну, не обязательно в церкви, я имею в виду, принявшие христианский тип мышления. Ведь все открытия созданы христианами! Китайцы придумали порох и бумагу, но тысячи лет только и делали из бумаги фонарики, аиз пороха – фейерверки! Паровую машину изобрел Герон в Древней Греции, но поигрался и бросил, те же древние греки знали, что Земля – шар, вычисляли расстояние до Луны и Солнца, но астрономическими таблицами не пользовались и плавали только у берегов, всегда держа глазом береговую линию, чтобы не потеряться!

Он повернулся к раввину, тот смотрел на него со скорбью и жалостью. Дуглас сказал победно:

– Да, вы, евреи, многое сделали для прогресса! Вообще для цивилизации. Если честно, здесь посторонних нет, никто не подслушает, скажу честно: все, что сделано в планецивилизации, – пошло от идеи незримого и неосязаемого Бога. Однако сейчас… миссия евреев завершена.

Раввин вздохнул, сказал слабым голосом:

– Иногда и мне так кажется. Иногда – нет. Кто мы, чтобы судить о планах Всевышнего?

– Вы нет, – согласился Дуглас. – А вот мы, американцы, можем.

Он вытащил пистолет, раввин бестрепетно смотрел в черное дуло.

– Почему? – спросил он.

– По праву сильного, – ответил Дуглас. – Рим все-таки победил вас, старик.

Грохнул выстрел, слишком громкий в тесном помещении, раввин откинулся на лавке. Во лбу небольшая дыра.

Стивен оцепенел, кулаки сжались. С великим трудом заставил взять себя в руки, спросил хриплым голосом:

– Но… зачем?

– А ты как думаешь? – ответил Дуглас по-еврейски вопросом на вопрос.

– Понятия не имею, – ответил Стивен. – Я понимаю, почему Дэн рвется убивать даже младенцев, особенно – девочек, чтобы не нарожали новых евреев… но старика?

Дуглас ответил зло:

– Потому что этот раввин тоже может рожать евреев! Ими, чтобы ты знал, не только рождаются, но и становятся. И потому раввины опаснее, чем израильские «меркавы» или «узи» с ракетными пулями… Стивен, не смотри на меня так. Я же вижу, как ты смотришь! Мы страшимся это признать, но истина такова, что всем современным миром мы обязаныименно этим вот самым пейсатым, что так упорно держатся за свои проклятые книжки! Мы обязаны им христианством и мусульманством, всем католическим миром! Да-да, который создал науку и вообще научный метод… все эти компьютеры, авианосцы и сверхзвуковые самолеты ведут начало отсюда, из их гребаной Библии…

Стивен вскрикнул, чувствуя, как земля зашаталась под ногами:

– Дуглас! Ты что говоришь?

Дуглас раздраженно помотал головой:

– А ты разве не… хотя да, круг лиц, допущенных к проекту, был очень невелик. Это было засекречено намного больше, чем эта война.

– О чем ты?

– На «Блю Джин-2» несколько раз моделировали развитие человечества с того момента, как эллинствующие взяли Иерусалим. Было сделано одно-единственное допущение: тупой деревенский староста Мататьягу не решился поднять нож на левита, совершающего жертвоприношение эллинским богам.

Стивен смотрел непонимающе.

– Ну и что? Почему из этого делать тайну?

Дуглас сказал со злостью и горечью:

– А потому что все расчеты… будь они прокляты!.. показали, что сейчас в лучшем случае мы жили бы в мире, где все так же на конях, мечами и копьями, а рабы ковыряют землю мотыгами. И здесь, и во всем мире… Про наш континент никто в Европе, как и в Азии, и не догадывается. Конечно же, никаких Штатов, только индейцы гоняются за бизонамида сдирают друг с друга скальпы!

Стивен пробормотал:

– Это что, всерьез? Что за чушь…

– Увы, – ответил Дуглас зло, – буддизм, индуизм, как и все прочие восточные или не восточные, – это застывшие религии. Им всем важно сохранить статус-кво, они все нацелены на сохранение старых взглядов в незыблемости, и только иудаизм жадно изучает окружающий мир. Развиваясь, он породил христианство и мусульманство, едва не истребившие его, но с ними как-то ужился, а эти ветви: христианство и ислам, пошли развиваться уже сами. Первые выбрали дорогу ума, хотя вовсю твердили о вере, вторые – путь сердца, хотя их пророк Мухаммад сразу же заявил, что для Аллаха чернила ученого так же ценны, как и кровь мученика…

Стивен сказал напряженно:

– Но если так… не рискованно ли уничтожать евреев как нацию? Не остановится ли прогресс сейчас?

Дуглас отмахнулся:

– Ну и что? Сейчас мир – лучше не надо. Америка правит планетой, все армии распущены, террористы истреблены, наука и техника процветают. Даже если и остановится… хотя я в этом сомневаюсь, разве не стоит остановиться именно в этом счастливом времени? Как восклицал Гете: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» И только нам, американцам, удалось осуществить эту вековую мечту человечества.

Он повернул руку дисплеем на манжете вверх, видно, как крохотный латинос сажает крохотного пленного в вертолет.

– И мир навсегда изменился, – сказал Дуглас победным голосом.

Бог пообещал, напряженно пронеслось в мозгу Стивена, что иудеи будут избранным народом, если станут вкалывать до потери пульса, будут учиться, будут развивать извилины, а не мускулы. И он, Бог, поставит их над всеми народами, ибо только они люди, а остальные – говно, но им свое превосходство придется постоянно доказывать, чтобы идругие поверили, что иудеи, да, лучше других. И вот иудеи из кожи вон лезли и лезут, стараясь быть достойными того, что Бог отметил именно их, а не каких-нибудь египтян, вавилонян или хеттов. Вряд ли так же лезли и доказывали свое превосходство члены масонских орденов или политических партий. А жаль.

Если вырезать на фиг всех евреев… их не жалко, хрен с ними, достали, но кто попрет факел дальше в будущее? Эх, была бы уверенность, что наше технологическое общество будет двигаться только вверх и вверх, можно бы всех евреев под корень… А так, черт бы их побрал, если уж человечество не может без вирусов, то что делать, что делать? Простому народу только дай остановиться и, без надрыва, наслаждаться тем, что есть. И никуда не лезть выше. Ну разве что телевизоры сделать шире, телеканалов больше, создать лекарства, чтобы не болеть и жрать все, не толстея, и – можно остановиться.

Нет, хочу прогресс. Чтобы и на Сириусе яблони цвели. На Марсе зацветут и без евреев, туда все равно доберемся, уже по инерции, прогресс так быстро не остановится, но до Сириуса – доберемся ли?

Он оглянулся на безжизненное тело раввина. Пальцы сами нащупали пистолет. Дуглас направился к выходу, надо бы окликнуть, но, когда убиваешь животных, кто соблюдает ритуалы? Хрен с нею, некошерностью…

Он натренированным жестом вскинул пистолет, палец привычно нажал курок. Грохот выстрела показался щелчком. Отдача легко тряхнула кисть, тело Дугласа с расколотым черепом рухнуло на пол.

Стивен вынул из рук старика крохотную книжку и сунул за пазуху. Мозг работает четко, руки не дрожат, а сердце бьется хоть и сильно, но без сбоев. Раз без проклятых евреев не двигаться, если в самом деле нужны, то они будут.

Старые, новые или сверхновые, какая человечеству, на хрен, разница?

И последняя война – не последняя.