Чтение 11–й страницы книги ~Черный орден~

— Как выглядел тот знак? Можете его нарисовать?

— Незачем. Это была свастика.

Брови Пейнтера поползли вверх.

— Свастика?

— Именно. Может быть, ему вспомнилось прошлое, какое-то событие, которое его сильно потрясло?

Лиза рассказала историю родственника Анг Гелу. О том, как Релу-На сбежал от маоистских мятежников, в ужасе от царившей в их рядах жестокости: несчастным крестьянам отсекали конечности серпами. Когда загадочная болезнь поразила его мозг, он сделал то же самое с монахами, пытаясь вытравить глубоко засевшее воспоминание. Когда Лиза закончила рассказ, Пейнтер уже не скрывал тревоги.

— Ламе Кхемсару перевалило далеко за семьдесят. Во время Второй мировой войны он был подростком. Возможно, в этом и кроется объяснение. Нацисты посылали исследовательские экспедиции в Гималаи.

— Сюда? Но зачем?

Пейнтер пожал плечами.

— Все началось с Генриха Гиммлера. Рейхсфюрер СС был буквально помешан на оккультизме. Он изучал древнеиндийские ведические тексты, имеющие тысячелетнюю историю, и уверовал, что арийская раса зародилась некогда в гималайских высях. Гиммлер организовал экспедиции для поиска доказательств своей теории. Но… Видно, в детстве мало каши ел, — с улыбкой произнес Пейнтер.

— Возможно, старый лама был как-то связан с экспедициями нацистов, например, его могли нанять проводником.

— Теперь мы этого не узнаем.

— А если лама писал на стенах своей кельи потому, что его подсознание тоже стремилось освободиться от страшных воспоминаний?

— Еще одна догадка. — Сморщившись, Пейнтер потер лоб. — У меня тоже есть версия: надпись — не более чем бред.

Лиза не нашлась, чем возразить. Она вздохнула: тело охватила усталость.

— Вам тепло?

— Да, спасибо.

Девушка выключила обогреватель:

— Будем беречь бутан.

Пейнтер кивнул в ответ и широко зевнул.

— Нам нужно поспать, — предложила Лиза. — Сначала вы.

Через несколько часов Пейнтер проснулся от того, что Лиза трясла его за плечо. Он выпрямился. Кругом царила полная темнота. Ледяная стена стала такой же непроницаемо-черной, как окружающие скалы. Снежная буря, кажется, стихла.

— Что-то не так?

Опустив край одеяла, Лиза прошептала:

— Прислушайтесь.

Стряхнув остатки сна, он придвинулся ближе к ней. Подождал с полминуты, но ничего не услышал. Буря действительно немного утихла, ветер больше не завывал. За пределами пещеры, над долиной и окружающими горами воцарилась тишина. Пейнтер напряженно прислушивался, гадая, что так испугало Лизу. Он кожей чувствовал страх, сковавший ее напряженное тело.

— Лиза, в чем дело?

Внезапно ледяная стена ярко засверкала, как будто снаружи начался фейерверк. Блистающее сияние прокатилось вверх по водопаду и пропало. Лед вновь стал темным.

— Призрачные огни, — прошептала Лиза, повернувшись к спутнику.

Пейнтер вспомнил, как все начиналось три дня назад. Сначала огни, потом заболели жители в деревне, сошли с ума монахи в Темп-Ок. Лиза еще предположила, что расстояние от необычного свечения до мест, где живут люди, как-то связано с тяжестью заболевания. Сегодня они оказались в самом сердце тайны, ближе, чем когда-либо, к призрачным огням.

Словно подтверждая мысли Пейнтера, застывший водопад озарился смертоносным сиянием: злые духи вернулись.

КОШКИ-МЫШКИ

18часов 12 минут

Копенгаген, Дания

Интересно, в Европе хоть что-нибудь начинается вовремя?

Грей в который раз посмотрел на часы: торги должны были открыться в пять часов вечера. По здешним поездам и автобусам можно сверять часы, но что касается приемов или встреч, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Уже седьмой час! Наконец решили начать аукцион примерно в половине седьмого, чтобы дождаться покупателей, опоздавших из-за отложенных на время рейсов: гроза над Северным морем нарушила расписание самолетов, прибывающих в Копенгаген.

Между тем участники торгов съезжались к аукционному дому.

Как только солнце село, Грей расположился на балконе третьего этажа «Скандик-отель Веберс», прямо напротив Аукционного дома Эргеншейна — современного пятиэтажного шедевра в стиле датского минимализма, сплошь из стекла и выбеленного дерева. Торги устроили в цокольном этаже художественной галереи. Грей зевнул и потянулся, горячо надеясь, что ждать осталось недолго.

Несколько часов назад он зашел в «Нюхавн», собрал аппаратуру, необходимую для слежки, и выписался из гостиницы. Под новым именем и с новой банковской картой он поселился в «Скандик-отеле». Из окон номера открывался панорамный вид на центр Копенгагена. Из Тиволи, одного из старейших в мире парков развлечений, до балкончика долетали приглушенные звуки музыки и смех.

Грей сидел перед раскрытым ноутбуком, пристроив рядышком надкусанный хот-дог из уличного киоска. Вопреки досужим домыслам, жизнь агентов протекала не только в казино Монте-Карло и изысканных ресторанах.

Изображение на мониторе дрогнуло: реагирующая на движение камера произвела серию моментальных снимков. Грей уже сделал пару дюжин фотографий участников аукциона: крутых банкиров, вышедших в тираж европейских экс-знаменитостей, трио джентльменов с бычьими затылками, у которых буквально на лбу было написано «мафия», низенькой полной женщины типично профессорского вида и компании нуворишей в белых костюмах и одинаковых капитанских фуражках. Эти, разумеется, говорили по-американски, датак громко, что Грей только досадливо покачал головой.

К аукционному дому подкатил длинный черный лимузин, и из него вышли мужчина и женщина, высокие и стройные, в однотипных черных костюмах от Армани. На мужчине был галстук цвета яйца малиновки, на женщине — голубоватая блузка в тон. Обоим лишь слегка за двадцать или даже меньше. Возможно, такое впечатление складывалось из-за обесцвеченных, коротко подстриженных волос, которые придавали чете сходство со звездами немого кино. Оба двигались с юной грацией, не улыбались, хотя и не выглядели угрюмыми. Даже по снимкам, сделанным скрытой камерой, было видно, что в глазах парочки светились дружелюбие и веселье.

Швейцар распахнул дверь перед новыми гостями. Те в ответ кивнули, приняв услужливость как должное, и скрылись в доме. Перевернув табличку на двери, швейцар вошел следом. Очевидно, молодая пара завершала список участников торгов, и, возможно, именно ради этих людей начало откладывалось так долго.

Интересно, кто такие, подумал Грей. Он просмотрел снимки, желая удостовериться, что получил четкие изображения каждого из участников аукциона, скачал их на флэшку и положил ее в карман. Оставалось только дождаться окончания торгов. Логан велел представить список лотов и их счастливых обладателей. Некоторые из гостей, разумеется, прибыли под вымышленными именами; истинную информацию выяснят американские подразделения по борьбе с терроризмом и Интерпол. Грея это не касалось.

Как не касалось и убийство Гретты Нил.

Вся вторая половина дня ушла на то, чтобы собраться с мыслями и остыть. Грей наконец смирился с условиями, поставленными Логаном. У него нет ясного представления о творящихся на аукционе делах, поэтому необдуманные действия могли привести только к ненужным проблемам.

И все-таки огромный груз вины не давал ему усидеть на месте. Большую часть дня Грей мерил шагами номер отеля, снова и снова, как заезженную пластинку, прокручивая в уме события последних дней.

Если бы он был осмотрительнее, принял все меры предосторожности…

В кармане завибрировал мобильник. Грей проверил номер входящего звонка — слава богу! — открыл телефон, поднялся и подошел к поручням балкона.

— Рейчел, как я рад, что ты перезвонила.

— Я получила твою эсэмэску. У тебя все хорошо?

В голосе Рейчел слышался не только личный, но и профессиональный интерес. В коротком сообщении Грей, не вдаваясь в подробности, предупредил, что их свидание будет непродолжительным. Даже в отношениях с любимой приходилось соблюдать секретность.

— У меня все отлично, а вскоре после полуночи прибудет Монк.

— Я и сама только что прилетела во Франкфурт, — сообщила Рейчел. — Переночую здесь, потом в Копенгаген.

— Опять не сложилось. Очень жаль…

— Так мне возвращаться?

Грей меньше всего хотел впутывать Рейчел в свои неприятности.

— Пожалуй. Когда здесь все уляжется, я заеду перед Штатами ненадолго в Рим и навещу тебя.

— Было бы здорово.

В ее голосе звучало разочарование.

— Я возмещу твои расходы, — произнес он, надеясь, что сможет исполнить обещание.

Рейчел вздохнула. Разделенные двумя континентами и служебным долгом, они не обольщались насчет своего «романа на расстоянии». И все же оба хотели его продолжения, надеясь на лучшее.

— У нас ведь еще будет возможность поговорить? — сказала Рейчел.

Грей догадался, о чем она думает. Они через многое прошли вместе, узнали достоинства и недостатки друг друга. Оба понимали, что настала пора обсудить следующий шаг и решить, нужно ли сокращать разделяющее их расстояние.

Может быть, именно по этой причине они так долго не встречались после последнего свидания. Требовалось время, чтобы обдумать все то, что не было произнесено вслух.

А готов ли к решению сам Грей? Ему нравится Рейчел, и он согласен связать с ней жизнь, они даже поговаривали о детях. И все-таки что-то не давало ему покоя. Узнав, что свидание на неопределенное время откладывается, он в глубине души испытал облегчение. Так в чем же дело? Может, все-таки пришла пора серьезно поговорить?

— Я приеду в Рим. Обещаю.

— Ловлю тебя на слове. Куплю твою любимую пасту и разогрею в духовке. — Напряженность в ее голосе ослабла. — Мне тебя не хватает. Мы…

Слова Рейчел заглушил пронзительный гудок автомобиля. Грей выглянул в окно. Дорогу перебегала девушка в кашемировом жакете и юбке до колен, с волосами, собранными в пучок. Грей поначалу ее не узнал. Однако когда она, подпрыгнув, едва увернулась от сигналящего автомобиля, он понял, что перед ним Фиона. Что, черт возьми, затеяла эта отчаянная девчонка?

— Грей! — окликнула его Рейчел.

Он торопливо ответил:

— Извини, Рейчел, я занят.

Грей отключил телефон и сунул его в карман.

Фиона подбежала к двери аукционного дома и ворвалась внутрь; камера через застекленный вход сделала ее снимок. Девушка спорила со швейцаром. Наконец тот изучил подсунутую бумагу, нахмурился и жестом позволил войти. Фиона пулей пролетела мимо стража, и камера отключилась.

Грей переводил взгляд с ноутбука на улицу. Черт, Логану не понравится то, что он задумал. А как поступил бы на его месте Пейнтер Кроу?

Грей кинулся в номер и сбросил повседневную одежду. Костюм лежал на кровати — подготовленный так, на всякий случай. Пейнтер уж точно не стал бы отсиживаться в гостинице.

22часа 22 минуты

Гималаи

— Сиди тихо и не двигайся, — велел Пейнтер.

Призрачные огни, холодные и безмолвные, продолжали мелькать, то превращая ледяной водопад в сияющий поток, то вдруг угасая. Когда пещера снова погрузилась во тьму, убежище показалось путешественникам еще более холодным и неуютным, чем прежде.

Лиза придвинулась к Пейнтеру, нашла его руку и сжала с неженской силой.

— Неудивительно, что нас не ищут, — прошептала она, тяжело дыша от страха. — К чему бороться с бурей, когда всего-то и нужно зажечь эти проклятые огни, чтобы нас погубила радиация. От нее никуда не спрятаться.

Пейнтер понимал, что Лиза права. Лишившись рассудка, беглецы станут беззащитными, и ледяной холод убьет их так же верно, как пуля снайпера. Однако Пейнтер не хотел сдаваться. Безумие не сразу овладеет разумом, можно использовать несколько оставшихся часов с толком. Если они успеют получить медицинскую помощь, возможно, найдется способ остановить помешательство.

— Мы выберемся.

У Лизы его слова вызвали раздражение.

— Каким образом? — Она резко обернулась.

Призрачные огни вновь осветили пещеру бриллиантовым сиянием. В глазах девушки Пейнтер увидел не страх, как ожидал, а алмазную твердость.

— Если они полагаются на смертельную радиацию, то не станут тщательно обыскивать горы. Как только метель утихнет, мы…

Морозную тишину расколола автоматная очередь.

Пейнтер и Лиза переглянулись: стреляли совсем близко.

Подтверждая их опасения, автоматная очередь прошила ледяную стену. Беглецы отползли к скале, прикрываясь одеялом. В тесной пещере спрятаться было негде.

Пейнтер заметил еще кое-что. Призрачные огни больше не гасли, замерзший водопад продолжал светиться мертвенным сиянием.

Раздался голос, многократно усиленный мегафоном:

— Пейнтер Кроу! Мы знаем, что вы со спутницей прячетесь в пещере!

Командный голос с заметным акцентом принадлежал женщине.

— Выходите!

Пейнтер сжал плечо Лизы, стараясь вселить в нее уверенность:

— Оставайтесь здесь.

Он натянул сапоги, подошел к пролому в скале и высунул голову наружу.

Как часто бывает высоко в горах, буран внезапно утих. Над заснеженной долиной мерцала арка Млечного Пути, местами залатанная клочьями ледяного тумана.

Черноту ночи прорезал луч прожектора. В пятидесяти ярдах от пещеры на невысокой скале возникла фигура человека на снегоходе; тот водил рукой с обычным ксеноновым фонарем, если судить по яркости и голубоватому оттенку света. Оказывается, беглецов разбудили вовсе не смертоносные призрачные огни.

Пейнтер испытал облегчение. Значит, они приняли за злых духов фары приближавшихся снегоходов?.. Таких автомобилей было пять, а по обе стороны нижнего склона горы стояли десятка два вооруженных людей в белых куртках.

Пейнтер покинул пещеру с поднятыми над головой руками. Стоявший ближе других крупный мужчина навел на Пейнтера дуло винтовки, в грудь уперся узкий луч лазерного прицела.

Пейнтер мысленно взвешивал возможности сопротивления, когда встретился взглядом с громилой. Один глаз незнакомца оказался голубым, второй льдисто-белым. Да это же снайпер из монастыря, дьявольски сильный и ловкий!.. Нет, даже если удастся завладеть винтовкой, шансы на спасение ничтожны, ведь вокруг полно вооруженных людей.

Из-за спины гиганта вперед вышла женщина, наверное, та самая, что минуту назад говорила в мегафон. Она протянула руку и одним пальцем оттолкнула винтовку убийцы. Пейнтер подумал, что не у каждого мужчины хватило бы на это сил.

На вид ей было лет сорок. Коротко подстриженные темные волосы, зеленые глаза. Толстая белая парка с капюшоном, отороченным мехом, скрывала фигуру, но двигалась женщина с грацией юной девушки.

— Доктор Анна Спорренберг. — Она протянула руку.

Если рывком притянуть женщину к себе и схватить за горло, ее можно использовать в качестве заложника… Но, встретившись взглядом с убийцей, Пейнтер передумал и пожал протянутую руку. Раз уж его до сих пор не застрелили, лучше соблюдать вежливость и играть по предложенным правилам до тех пор, пока эта игра гарантирует ему жизнь.К тому же он отвечает за Лизу.

— Директор Кроу, — продолжила женщина, — последние часы по каналам международных разведывательных служб, кажется, только и твердят, что о вашем исчезновении.

Пейнтер постарался ничем не выдать своих чувств. Он не видел причин скрывать свое имя. Возможно, оно даже принесет ему выгоду.

— Полагаю, вам известно, какие ресурсы могут быть задействованы для того, чтобы меня отыскать.

— Nat?rlich,[18]— проронила она по-немецки. — И все равно не советую рассчитывать на успех поисков. А пока приглашаю вас и вашу молодую спутницу к себе в гости.

Пейнтер шагнул назад, словно желая прикрыть Лизу собой.

— Доктор Каммингс не имеет к случившемуся никакого отношения. Она просто медицинский работник, присланный на помощь пострадавшим. Ей ничего не известно.

— Очень скоро мы выясним правду.

Вот так, коротко и ясно. Ему открыто заявляют о том, что они с Лизой до сих пор живы только благодаря тому, что владеют некоей информацией. И эту информацию вытянут из них любой ценой. Пейнтер почти осмелился на решительные действия. Быстрая смерть лучше, чем медленная агония. Он слишком много знает, чтобы рисковать.

И тем не менее он не один. Пейнтер мысленно увидел Лизу, согревающую в своих ладонях его руки. Пока жизнь не закончена, жива и надежда.

Подошли другие охранники и под прицелом винтовок вытащили из пещеры Лизу. Пленников повели к снегоходам. Пейнтер встретился взглядом с испуганной Лизой и про себяпоклялся защищать ее до последнего.

Когда пленников связали, к ним подошла Анна Спорренберг.

— Прежде чем мы тронемся в путь, хочу вас честно предупредить кое о чем. Думаю, вы поняли, что мы не можем вас отпустить. Я не намерена давать вам ложную надежду, зато готова пообещать безболезненную смерть.

— Как монахам монастыря Темп-Ок? — дерзко ответила Лиза. — Мы были свидетелями вашего так называемого милосердия.

Пейнтер тщетно ловил взгляд Лизы, чтобы остановить ее. Сейчас не время обострять отношения с захватчиками. Мерзавцы не задумываясь прикончат их на месте. Нужно играть роль пленников, готовых к сотрудничеству. Однако Пейнтер опоздал.

Удивленно уставившись на Лизу, как будто только что ее заметила, Анна резко ответила:

— Мы действительно проявили добросердечие, доктор Каммингс. Вы ничего не знаете о болезни, поразившей монастырь, и о тех ужасах, которые ожидали монахов. Нам они хорошо известны. Их смерть — не убийство, а акт милосердия.

— Кто дал вам на это право? — не сдавалась Лиза.

Пейнтер придвинулся ближе.

— Лиза, возможно…

— Подождите, мистер Кроу. — Анна шагнула к Лизе. — Кто дал нам право, спрашиваете вы? Опыт, доктор Каммингс, печальный опыт. Поверьте моему слову, убийства в монастыре действительно были проявлением доброты, а не жестокости.

— А ради чего погибли люди, с которыми я прилетела на вертолете? Их гибель тоже проявление доброты?

Анна вздохнула, словно устав от разговоров.

— Иногда приходится принимать непростые решения. Наша работа имеет слишком большое значение.

— А что станет с нами? — крикнула Лиза вслед удалявшейся женщине. — За сотрудничество вы обещаете безболезненную смерть. А если нам не захочется с вами сотрудничать?

Анна шагнула к снегоходу.

— Пальцы вам никто выкручивать не станет, если вы об этом. Мы применяем только медицинские препараты. Мы не варвары, доктор Каммингс.

— Нет, вы просто нацисты! — бросила ей в лицо Лиза. — Мы видели свастику!

— Не говорите глупостей. — Анна перекинула ногу через сиденье снегохода и снисходительно посмотрела на пленников. — Мы больше не нацисты.

18часов 38 минут

Копенгаген, Дания

О чем только думала Фиона, решив явиться на аукцион после того, что произошло днем? Ответственность за девушку оказалась нелегкой ношей. Грей признался самому себе, что ее внезапное появление давало ему желанный повод лично побывать на торгах. Именно сюда вели следы злодея, который взорвал магазин и убил Гретту Нил.

Косые лучи заходящего солнца превратили дверь аукционного дома в серебряное зеркало. Подойдя ближе, Грей замедлил шаг и придирчиво себя оглядел: немыслимо дорогой костюм от Армани, темно-синий, в едва заметную полоску, сидел как влитой, вот только ворот крахмальной сорочки давил на шею. Грей поправил бледно-желтый галстук. Приходилось мириться с ролью американского толстосума.

Обстановка холла была выдержана в чисто скандинавском стиле, то есть с полным отсутствием предметов интерьера: выбеленное дерево да стеклянные перегородки. Единственный предмет мебели — тонкий, причудливой формы стул, стоящий рядом с крохотным столиком. На столешнице одинокая орхидея выбросила тонкий стебель с анемичными коричневато-розовыми цветками. Швейцар затушил сигарету в цветочном горшке и с кислой миной шагнул навстречу посетителю.

Грей извлек из кармана и протянул приглашение. Чтобы получить эту бумажку, потребовалось перевести в фонд аукционного дома депозит размером в четверть миллиона евро, подтверждающий, что участник столь эксклюзивного мероприятия располагает достаточными ресурсами. Швейцар изучил приглашение, кивнул и направился к бархатному шнуру, который перегораживал проход к широкой лестнице. Внизу лестница упиралась в стеклянные вертящиеся двери, ведущие к аукционному залу. Их охраняли два сотрудника службы безопасности. Один держал в руке металлоискатель. Грей покорно развел руки в стороны и позволил себя обыскать, заодно приметив видеокамеры у входа. После досмотра второй охранник нажал на кнопку и открыл дверь.

В шумном многоголосье угадывались итальянские, голландские, французские и английские фразы. Казалось, весь мир решил посетить престижный аукцион. Грей вошел в зал, ловя на себе пристальные взгляды. Однако всеобщее внимание было приковано к нескольким стеклянным витринам вдоль стен. Работники аукционного дома, все в одинаковых черных костюмах, выстроились за стеклянным прилавком, словно продавцы в ювелирном магазине. Надев белые перчатки, служители любезно помогали покупателям осмотреть предметы, выставленные на торги. В углу тихо играл струнный квартет, несколько слуг разносили по залу высокие бокалы с шампанским.

Грей подошел к ближайшему столу, где ему вручили табличку с номером, и неспешно двинулся вдоль зала. Кое-кто из покупателей уже занимал места в партере. Грей заметил девушку и юношу, что явились на торги последними. Тех самых «звезд немого кино». Молодой человек, наклонившись, шептал что-то на ухо своей спутнице. Их поза была до неуместности интимной. Возможно, такое впечатление складывалось из-за внешности девушки: ее гибко изогнутая шея, длинная и податливая, словно ждала поцелуя.

Грей не спеша покружил по помещению и не заметил ничего, что бы его встревожило. И никаких следов Фионы. Где же она?

Один из служителей извлек книгу в кожаном переплете и осторожно выложил на витрину, чтобы тучный джентльмен мог посмотреть раритет поближе. Тот заинтересованно склонился над фолиантом, водрузив на нос очки. Грей тоже обратил внимание на книгу: трактат о бабочках с рисунками автора, тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года.

Вновь дойдя до входа, Грей обнаружил, что стоит перед полной невысокой женщиной, которую, конечно же, тоже сфотографировал час назад. Она протянула ему белый конверт. Не успев подумать о том, что может находиться внутри, он взял его. Женщина невозмутимо удалилась. От конверта пахло духами. Странно. Грей сломал печать ногтем большого пальца и извлек сложенный пополам листок дорогой бумаги с водяными знаками. Короткая записка, написанная аккуратным почерком, сообщала: