Чтение 18–й страницы книги ~Черный орден~

— Я люблю Рейчел.

Монк откинул спинку кресла и со вздохом повернулся на бок.

— Знаю. В этом-то вся и сложность.

5часов 45 минут

Заповедник Хлухлуве-Умфолози

Сидя в маленькой гостиной, Кхамиси Тейлор прихлебывал чай. Крепкий, сдобренный медом напиток казался ему безвкусным.

— И нет никакой надежды, что Марсия жива? — спросила Пола Кейн.

Кхамиси покачал головой. Он пришел сюда после разноса начальника не потому, что хотел спрятаться от действительности. Его тянуло домой, в одинокую спальню в одном из маленьких домиков на краю заповедника, которые сдавали внаем инспекторам. Интересно, подумал Кхамиси, долго ли я протяну без жалованья, если меня в конце концов уволят?

Однако домой он не пошел, а вместо этого проехал добрую половину заповедника, чтобы добраться до другого поселка, состоящего из нескольких домов для временного проживания. Здесь находился маленький анклав ученых, работавших по грантам. Кхамиси много раз бывал в выбеленном строении под гигантскими акациями, с крохотным садиком и небольшим двором, по которому бродили куры. У его обитательниц гранты, кажется, никогда не кончались. В последний раз Кхамиси приезжал сюда, чтобы отметить десятую годовщину их работы в национальном парке. Для научного сообщества подруги стали такой же неотъемлемой частью Хлухлуве-Умфолози, как «большая пятерка» крупных животных — объектов спортивной охоты.

Теперь Пола осталась одна.

Доктор Кейн сидела на диванчике у низенького столика напротив Кхамиси и глядела на него глазами, полными слез.

— Ну, что ж… — Она перевела взгляд на стену, увешанную фотографиями, запечатлевшими прежнюю, счастливую жизнь. Инспектор знал, что подруги были неразлучны много лет, со дня окончания Оксфорда. — Я не очень-то и надеялась.

Маленькой худенькой женщине с проседью в волосах было за пятьдесят, хотя обычно выглядела она лет на десять моложе. Свойственная ей строгая красота не требовала косметических ухищрений. Однако сегодня утром побледневшая Пола казалась жалким подобием себя прежней. Кхамиси не находил слов, чтобы утешить ее, и произнес лишь:

— Мне очень жаль.

— Я знаю, что вы сделали все, что могли. Я слышала злые слухи. Белая женщина погибла, а черный мужчина остался жив. Некоторым местным это не нравится.

Кхамиси понимал, что она имеет в виду главного инспектора Келлога. Пола и Марсия нередко воевали с ним, не меньше других зная о его связях и положении в обществе. Апартеид пал окончательно только в крупных городах и поселениях; в саванне миф о Большом белом охотнике властвовал по-прежнему.

— Она погибла не по вашей вине, — произнесла Пола, читая мысли инспектора.

Он отвернулся. Ему было приятно сочувствие Полы, однако обвинения главного инспектора по-прежнему камнем лежали на душе. Умом Кхамиси понимал, что сделал все, чтобы защитить доктора Фэрфилд. И тем не менее сам-то он вернулся из леса, а она — нет. С фактами не поспоришь.

Не стоит больше надоедать. Ему необходимо было выразить доктору Кейн свое сочувствие и лично рассказать о том, что произошло в лесу, и он это сделал.

— Мне нужно идти.

Пола проводила гостя до затянутой сеткой двери.

— Как вы думаете, кто это был?

Он обернулся.

— Кто ее убил?

Кхамиси посмотрел на яркое утреннее солнце. Сегодня слишком погожий день, чтобы рассказывать о чудовищах. К тому же ему запретили обсуждать обстоятельства смерти доктора Фэрфилд. На карту поставлена его работа. Однако, глядя в глаза Поле, он сказал правду:

— Не лев.

— Кто же тогда?

— Я намерен это выяснить.

Он толкнул сетчатую дверь и спустился по ступенькам. Маленький ржавый пикап жарился под солнцем в ожидании хозяина. Кхамиси забрался в душную кабину и поехал домой.

В сотый раз за день его снова охватил страх, пережитый накануне. Он почти не слышал шума двигателя; кровожадный вой укуфы, вышедшей на охоту, эхом звучал в голове, заглушая реальные звуки.

Кхамиси доехал до временных домиков без кондиционеров, где жили работники заповедника, и, подняв облако красной пыли, затормозил перед своими воротами. Он очень устал, нужно хотя бы несколько часов отдохнуть. А правду он непременно выяснит. Кхамиси уже знал, с чего начнет расследование.

Вдруг он увидел, что ворота распахнуты настежь. Уезжая на весь день, он всегда проверял, крепко ли закрыл их на задвижку. Правда, вчера, когда стало известно о его исчезновении, сюда могли приходить люди, чтобы удостовериться, что хозяина нет дома.

С той самой минуты, как он услышал в джунглях тот первый, леденящий кровь крик, его нервы были на пределе. По правде говоря, Кхамиси опасался, что теперь никогда не избавится от кошмаров.

Входная дверь, кажется, в порядке. Из почтового ящика торчала нетронутая корреспонденция. Инспектор медленно, шаг за шагом, поднялся по ступеням, жалея, что под рукой нет оружия. Скрипнули половицы, но не под его ногой. В доме кто-то ходил.

Инстинкт приказывал бежать. Только бы ничего не случилось! Лишь бы не сегодня! Кхамиси поднялся на порог и потрогал задвижку. Не заперто. Он отодвинул задвижку и толкнул дверь. Та медленно отворилась. В глубине дома снова скрипнула половица.

— Кто здесь? — крикнул Кхамиси.

8часов 52 минуты

Гималаи

— Взгляните сюда.

Пейнтера внезапно разбудили слова Лизы, и он скатился с кровати. Головная боль ножом вонзилась в мозг. Пару часов назад они вернулись в комнату, Пейнтер прилег на кровать не раздеваясь и незаметно заснул.

— Долго я спал? — Боль понемногу отступала.

— Простите, я не заметила, что вы спите. — Лиза сидела, скрестив ноги, за столиком у камина. По столешнице были разбросаны листы бумаги. — Прошло не больше двадцати минут. Вот, посмотрите.

Пейнтер встал, и комната на миг качнулась. Он сел рядом с Лизой, заметив, что на бумагах лежит ее фотокамера. В качестве первого доказательства сотрудничества девушка потребовала, чтобы ей вернули фотоаппарат. Она положила перед Пейнтером лист бумаги:

— Глядите.

Лиза нарисовала на листке цепочку символов. Пейнтер узнал в них руны, которые лама Кхемсар чертил на стене своей кельи. Наверное, Лиза скопировала символы с цифрового фотоснимка. Под каждой руной имелась и соответствующая буква: [Картинка: p10.png]

— Простейший замещающий код. Каждая руна изображает букву алфавита, я подобрала их методом проб.

— Schwarze Sonne, — вслух прочитал Пейнтер.

— «Черное солнце». Название проекта, над которым здесь работали.

— Значит, лама Кхемсар все знал, — произнес Пейнтер. — Старый буддист был в курсе того, что здесь происходит.

— Очевидно, это причиняло ему боль. — Лиза забрала листок. — Наверное, безумие растревожило старые раны и заставило ожить воспоминания.

— Или лама помогал бывшим нацистам с самого начала, превратив монастырь в охранный пост Гранитного замка.

— Если так, посмотрите, чего он добился своей помощью, — многозначительно произнесла Лиза. — Может, это пример того, какая награда ожидает за сотрудничество?

— Выбора у нас нет. Стать нужными — единственный способ остаться в живых.

— А что потом? Когда мы будем не нужны?

Пейнтер не строил иллюзий:

— Нас убьют. Мы лишь выигрываем время, согласившись сотрудничать.

Пейнтер видел, что Лиза не испугалась, услышав правду. Напротив, она словно черпала в опасности новые силы. Расправив плечи, девушка спросила:

— С чего начнем?

— Разберемся в причинах конфликта.

— Что это нам даст?

— Мы лучше узнаем противника.

— По-моему, я знаю слишком много про Анну и ее команду.

— Я хочу выяснить, кто стоит за взрывами. Саботажник начал действовать давно. Очевидно, затевается серьезное дело. Несколько случаев саботажа — просто способ привлечь наше внимание. Кто-то хотел заманить нас сюда.

— Но для чего?

— Чтобы группу Анны обнаружили. Тебе не показалось странным, что Колокол, ключевой объект исследований и гениальное изобретение, разрушили только тогда, когда мы оказались в Гранитном замке? Что это может означать?

— Желая закрыть проект Анны, саботажники в то же время не хотят, чтобы секрет технологии попал в чужие руки.

Пейнтер кивнул.

— А может быть, замысел еще более дерзок. Нас хотят увести в ложном направлении, отвлечь внимание. Есть такая уловка — крикнуть: «Смотрите туда!» А настоящий обман происходит за пределами нашего внимания. Кто этот таинственный фокусник? Каковы его цели и намерения? Вот что нужно выяснить в первую очередь.

— А для чего вы попросили у Анны электронное оборудование?

— Надеюсь, что оно поможет нам отыскать изменника. Схватив саботажника, мы, возможно, узнаем, кто тот кукловод, что дергает за ниточки.

Раздался стук в дверь, и они вздрогнули от неожиданности. Пейнтер встал. В комнату вошла Анна в сопровождении Гюнтера. Зато время, пока пленники отдыхали, гигант успел вымыться и переодеться. От него так явственно веяло угрозой, что ни один из сопровождающих солдат не вошел вместе с ним в комнату. Гюнтер даже не счел нужным взять с собой винтовку.

— Приглашаю вас на завтрак, — сказала Анна. — К тому времени, когда мы закончим трапезу, заказанное вами оборудование доставят в замок.

— Все сразу? Каким образом? Откуда?

— Из Катманду. На противоположном склоне горы есть секретная вертолетная площадка.

— Вот как? И вас ни разу не обнаружили?

Анна пожала плечами.

— Вполне достаточно прекратить полеты на время вертолетных экскурсий и альпинистских восхождений… Пилот прибудет через час.

Они вышли из комнаты и попали в непривычно людный коридор. Каждый встречный бросал на них озабоченный или сердитый взгляд, как будто саботаж был делом рук Лизы и Пейнтера. Правда, близко никто не подходил. Гюнтер прокладывал дорогу, тяжело ступая по коридору. Из тюремщика он прекратился в защитника.

Через несколько минут они дошли до кабинета Анны. У камина стоял длинный стол, уставленный блюдами, от которых поднимался горячий пар, тарелками с колбасами, черным хлебом, сырами и всевозможными ягодами и фруктами: черникой, сливами, дынями.

— К нам присоединится вся ваша армия? — предположил Пейнтер.

— Когда за окном зима, необходимо усиленное питание, — ответила Анна, будучи истинной немкой.

Они сели за стол, словно члены одной большой и дружной семьи.

— Раз есть надежда на излечение, — начала Лиза, — мы должны узнать больше о вашем Колоколе. Его историю, принцип работы…

Анна просияла. Какой ученый не любит поговорить о своих открытиях?

— Сначала его использовали как экспериментальный генератор энергии, новый двигатель, — начала она. — Колокол получил свое название из-за формы внешнего кожуха, керамического вместилища, покрытого свинцом, размером с бочку в сто галлонов. Внутри, один в другом, два металлических цилиндра, вращающихся в противоположных направлениях. — Анна увлеченно жестикулировала. — Колокол заполняли ртутеподобным жидким металлом под названием ксерум-525, который к тому же служил смазкой.

Пейнтер вспомнил, что уже слышал о нем.

— Вы говорили, что так и не сумели его воссоздать.

Анна кивнула.

— Над жидким металлом мы трудились несколько десятилетий. Его состав не поддавался детальному анализу. Мы знали, что он содержит пероксиды тория и бериллия, вот и все. Уверенно можно сказать одно: ксерум-525 — побочный продукт исследований в области энергии точки «зеро», иначе говоря, энергии нулевой точки. Его получали в другой лаборатории, также уничтоженной сразу после войны.

— Что конкретно происходит в Колоколе?

— Как я уже сказала, это был всего лишь эксперимент. Скорее всего, еще одна попытка открыть неисчерпаемую энергию нулевой точки. Однако, запустив Колокол, нацистские ученые заметили необычный эффект. Колокол излучал бледное свечение. Все электрооборудование, даже находящееся на большом расстоянии, перестало работать из-за короткого замыкания. Появились сообщения о гибели людей. В ходе последующей серии экспериментов устройство усовершенствовали и снабдили защитой. Опыты проводили под землей, в заброшенной шахте. Смерти прекратились, но жители деревень в миле от рудника стали жаловаться на бессонницу, головокружение и судороги. Колокол излучалзагадочную радиацию, чем сразу повысил к себе интерес ученых.

— Как к потенциальному оружию? — предположил Пейнтер.

— Точно не скажу. Значительную часть записей уничтожил руководитель проекта. Однако нам известно, что действию излучения Колокола подвергались биологические объекты: папоротники, плесневые грибы, яйца, мясо, молоко. Эксперименты также проводили над беспозвоночными и позвоночными животными: тараканами, улитками, хамелеонами, лягушками и, разумеется, мышами и крысами.

— А как же верхние звенья пищевой цепи? — спросил Пейнтер. — Люди?

Анна кивнула.

— Боюсь, вы правы. Мораль зачастую является главным тормозом прогресса.

— Что происходило во время экспериментов?

Лиза потеряла интерес к еде. Однако причиной тому было вовсе не отвращение к предмету разговора, а, напротив, острый интерес к нему.

Анна, почувствовав родственную душу, повернулась к Лизе.

— Эффект вновь был непредсказуемым. Хлорофилл в растениях исчезал, они становились белыми и через несколько часов превращались в густую слизь. Кровь в венах животных сгущалась в гель. В тканях возникали кристаллические образования, разрушавшие клетки изнутри.

— Попробую угадать, — перебил ее Пейнтер. — Нечувствительными к радиации остались только тараканы?

Лиза кинула на него взгляд, полный неодобрения, затем вновь обратилась с вопросом к Анне:

— У вас есть предположения, что вызывает такой эффект?

— Пока только одни догадки. Мы считаем, что Колокол во время вращения создает сильную электромагнитную вихревую воронку. Ксерум-525, побочный продукт ранних исследований в области энергии нулевой точки, подвергнутый воздействию вихревой воронки, порождает эманацию необычных квантовых энергий.

Пейнтер попробовал сделать вывод:

— Следовательно, ксерум-525 является топливом, а Колокол — двигателем.

Анна кивнула.

— Он превращает Колокол в миксер, — пророкотал чей-то голос.

Все глаза обратились к Гюнтеру. Набив рот колбасой, гигант тоже глядел на них, впервые проявив интерес к беседе.

— Грубо, но точно, — признала Анна. — Представьте вездесущую энергию нулевой точки в виде миски для взбивания теста. Вращающийся Колокол погружается в нее, как венчик миксера, и высвобождает квантовую энергию, разбрызгивая в разные стороны субатомные частицы. На ранних стадиях экспериментов осуществлялись попытки манипулировать скоростью этого миксера. Таким образом, мы контролировали выброс частиц.

— Чтобы уменьшить вероятный ущерб?

— А также снизить побочные эффекты дегенерации. Попытки удались. Нездоровые побочные эффекты исчезли, но вместо них появилось кое-что другое.

Пейнтер почувствовал, что разгадка близка. Анна подалась вперед.

— Вместо дегенерации, вырождения биологических тканей, обнаружились случаи выздоровления. Клетки плесени росли значительно быстрее, у папоротников возникал гигантизм, у мышей ускорялась выработка рефлексов, у крыс возрастал уровень интеллекта. Результаты экспериментов нельзя было объяснить одним лишь ускорением мутационного процесса. Чем выше животное стояло на эволюционной ступени, тем больше способностей оно приобретало в результате эксперимента.

— Поэтому вы начали опыты на людях, — подсказал Пейнтер.

— Не забывайте об исторической перспективе, мистер Кроу. Нацисты верили, что дадут начало новой расе сверхлюдей. И вот они получили инструмент, позволяющий достигнуть цели всего за несколько десятков лет! Согласитесь, сильный аргумент.

— Они хотели создать расу господ, чтобы править миром.

— Такова цель нацистов. В тот период они приложили много усилий для детального изучения возможностей Колокола. Однако им не хватило времени, чтобы закончить эксперимент, — Германия пала. С целью продолжения секретных исследований Колокол эвакуировали. Он стал последней надеждой Третьего рейха. Только с его помощью можно было возродить арийскую расу, восстать из пепла и править миром.

— Для того Гиммлер и выбрал для лаборатории место в самом сердце Гималаев, — подытожил Пейнтер и покачал головой. — Безумие.

— Зачастую мир движет вперед безумный, а вовсе не добрый гений. Кто, кроме сумасшедшего, отважится на невозможное? Мечты сбываются, если в них верить, мистер Кроу.

— Вот еще один пример геноцида.

Анна вздохнула, а Лиза вернулась к главной теме разговора:

— Что стало с экспериментами над людьми?

Она старалась, чтобы в голосе звучало только холодное любопытство ученого.

Анна с облегчением поняла, что Лиза — более покладистый собеседник.

— У взрослых по-прежнему наблюдались побочные эффекты, особенно при больших дозах излучения. И все же исследования продолжили. Когда воздействию были подвергнуты человеческие зародыши в материнской утробе, обнаружилось, что каждый шестой из родившихся подопытных младенцев сильно отличался от обычных детей. У них изменился ген, отвечающий за синтез миостатина. Дети рождались с более развитой мускулатурой. Наблюдались и другие положительнее эффекты: острое зрение, идеальная координация работы глаз и рук, потрясающе высокий IQ — коэффициент умственного развития.

— Супердети, — подсказал Пейнтер.

— К великому сожалению, они редко доживали до трех лет, — призналась Анна. — Постепенно начиналась дегенерация. Дети становились бледными, в тканях образовывались кристаллы. Пальцы на руках и ногах отмирали.

— Интересно, — промолвила Лиза. — Те же самые побочные эффекты наблюдались и в первых сериях опытов.

Пейнтер посмотрел на Лизу. Не ослышался ли он: ей «интересно»? Она смотрела на Анну зачарованно. Как Лизе удается быть такой хладнокровной? Однако он заметил, как нервно подрагивает под столом ее колено, и накрыл его ладонью, успокаивая девушку. Лиза только внешне оставалась бесстрастной.

Пейнтер понял, что ее горячий интерес к бесчеловечным опытам — напускной. Лиза играла в «хорошего и плохого полицейского». Пейнтер — злой и непреклонный, она — отзывчивая и покладистая. Благодаря Лизе он мог задавать безжалостные вопросы. Так проще получать недостающие сведения.

Пейнтер благодарно сжал Лизино колено. Та продолжила игру.

— Вы сказали, что у одного из шестерых младенцев наблюдались кратковременные улучшения. А что с другими пятью?

— Рождались мертвыми. — Анна опустила голову. — Мутации, несовместимые с жизнью, гибель матерей… Смертность была довольно высока.

— Откуда брались подопытные матери? — возмутился Пейнтер. — Что-то мне подсказывает, что они не были добровольцами.

— Не судите строго, мистер Кроу. Вам известен уровень детской смертности в вашей собственной стране? А какая польза от мертвых?

Боже всемогущий, неужели она говорит всерьез?

— Перед нацистами стояла высокая цель, — изрекла Анна. — Они, по крайней мере, думали о будущем.

Пейнтеру хотелось заорать на Анну, но ярость лишила его дара речи. Вместо своего товарища заговорила Лиза. Она нащупала у себя на колене его руку и крепко сжала ее.

— Верно ли я поняла: ученые искали способы дальнейшей настройки Колокола, чтобы свести к нулю побочные эффекты?

— Именно. Однако ко времени окончания войны прогресс все еще был невелик. Существует лишь один рапорт, почти анекдотический, о полном успехе — рождении суперребенка. До него все рожденные под Колоколом имели небольшие изъяны: участки кожи с недостатком пигментации, асимметрия органов, глаза разного цвета… — Анна невольно покосилась на Гюнтера. — И вот родился безупречный младенец. Подробный генетический анализ генома мальчика не выявил изъянов. К сожалению, методика, при помощи которой достигли этого результата, так и осталась неизвестной. Руководитель проекта держал свой последний эксперимент в тайне. Когда мой дед приехал, чтобы эвакуировать Колокол, руководитель проекта уничтожил все личные записи, касавшиеся успешного эксперимента, и унес свою тайну в могилу. А вскоре погиб и ребенок.

— Вследствие побочных эффектов?

— Нет, дочь руководителя проекта вместе с младенцем утопилась.

— Почему?

Анна покачала головой.

— Дед отказывался рассказывать об этом. Как я уже говорила, вся история напоминает поучительную сказку.

— Как звали ученого? — спросил Пейнтер.

— Не помню. Если хотите, можно выяснить.