Чтение 40–й страницы книги ~Черный орден~

Весь предыдущий день Грей мысленно складывал фрагменты, пока не получил целостный символ. Он знал точно, что нашел ответ. Нужно было просто вспомнить о той тревоге,в которой Хиршфельд прожил последние дни жизни, и растущем чувстве вины за сотрудничество с нацистами.

Грей начертил шесть символов вновь, один за другим, располагая в правильном порядке. Нарисовав на полу последний, он закончил рисунок-головоломку.

Порядок из хаоса.

Абсолют из компромисса.

Святое из нечестивого.

Языческими рунами Гуго изобразил свое истинное происхождение. [Картинка: p29.png]

— Звезда, — протянул Монк.

— Не просто звезда, — возразила Лиза. — Звезда Давида.

Грей кивнул.

Фиона скептически смотрела на рисунок.

— И что она означает?

Грей вздохнул.

— Не представляю, как она связана с Колоколом, как доводит его до совершенства. Возможно, это всего лишь заключительное слово о том, кто Гуго есть на самом деле, еготайное послание семье.

Грей вспомнил предсмертные слова Анны: «Я не нацистка».

Может быть, рунический шифр Гуго — не более чем несколько иной способ сказать то же самое?

— Нет, — резко возразила Лиза. — Если мы хотим раскрыть смысл символа, нужно действовать так, словно он и есть ответ.

Грей увидел, что к Лизе вернулось то, чего не было всего минуту назад: надежда.

— По словам Анны, — продолжила она, — Гуго вошел в камеру Колокола с одним младенцем, без каких-то особенных инструментов. Только он и маленький мальчик. А когда эксперимент закончился, тесты показали, что Гуго достиг успеха, создав первого истинного и чистокровного рыцаря Короля-солнца.

— А что он там делал? — уточнила Фиона.

Лиза указала на звезду Давида.

— Что-то, связанное с этим знаком. Значения символа я не знаю.

Зато знал Грей. В юности он изучал историю и смысл множества религиозных и духовных воззрений, а отточил свои знания во время подготовки в «Сигме».

— Значений у звезды немало. Она является символом молитвы и веры. А может быть, чего-то большего. Смотрите, шестилучевая звезда состоит из двух наложенных друг на друга треугольников: один вверх вершиной, второй — вниз. В иудейской каббале два треугольника являются эквивалентами парных символов инь и ян, света и тьмы, души и тела. Один треугольник обозначает вещество и тело, второй — нашу духовную сущность и мыслящий разум.

— А составленные воедино, они означают и то и другое, — добавила Лиза. — Не частицу или волну, а их единство.

Грей почувствовал, что стоит на пороге разгадки.

— Что вы сказали?

Лиза пристально смотрела на свинцовый щит.

— Анна говорила, что Колокол — универсальный квантовый измеритель, управляющий эволюцией. Квантовой эволюцией. Здесь все связано с квантовой механикой, в ней и должен таиться ключ к разгадке.

Грей нахмурил брови.

— Что вы имеете в виду?

Лиза рассказала, чему обучила ее Анна. Грею, отлично знавшему биологию и физику, не пришлось объяснять дважды.

Прикрыв глаза, он расслабился, пытаясь отыскать связь между звездой Давида и квантовой механикой. Где спрятана разгадка?

— Вы говорите, Гуго вошел в Колокол один?

— Да, — тихо ответила Лиза, чувствуя, что ходу его мысли мешать нельзя.

Грей напряг мозг. Гуго дал ему замок, Лиза — ключ. Теперь дело за ним. Забыв о стремительно убывающем времени, он позволил разуму свободно манипулировать фактами и фрагментами сведений. Грей одну за другой проверял и отбрасывал версии.

Точно так же, как было со звездой Давида, верная комбинация разрозненных частей мало-помалу оформилась у него в голове. Такая чистая и совершенная. Прежде он о ней не думал. Мог бы и раньше догадаться.

Грей открыл глаза.

Наверное, Лиза прочитала что-то в его взгляде.

— Ну?

Грей поднялся.

— Включайте Колокол. — Он подошел к пульту управления. — Скорее!

Лиза запустила процесс активации.

— Для выхода на лечебный режим понадобится четыре минуты. — Она посмотрела на Грея. — Что мы делаем?

Грей повернулся к Колоколу.

— Гуго вошел в Колокол вовсе не без инструментов.

— Но Анна говорила…

— Нет, — оборвал Лизу Грей. — Он вошел туда со звездой Давида. Он вошел с молитвой и верой, а главное — со своим собственным квантовым компьютером.

— Каким?

Грей говорил быстро, не сомневаясь в правоте.

— Многие столетия ученым не давала покоя загадка человеческого мышления. Дарвин тоже ею занимался. Что такое наше сознание, мыслящий разум? Только ли наш мозг? Просто электрические импульсы в нервах? Где находится грань между мозгом и разумом? Между веществом и духом? Между телом и душой?

Он указал рукой на символ.

— Современные исследования говорят, что мы — и то и другое. Мы одновременно и частица, и волна. И тело, и душа. Жизнь сама по себе есть квантовый феномен.

— Ну вот, парень уже заговаривается…

Монк подошел вместе с Фионой ближе.

Взволнованный Грей глубоко вздохнул.

— Современные ученые зачастую отвергают духовность человека, рассматривая мозг только как сложный компьютер. Мысль считается побочным продуктом возбуждения сложной сети нейронов — нейрокомпьютера, работающего на квантовом уровне.

— Да, вы уже говорили про квантовый компьютер, но что это такое, черт возьми? — спросила Лиза.

— Вы видели компьютерный код, череду нулей и единиц? Так думает современный компьютер. Включено — выключено, нуль — единица. Теоретически квантовый компьютер, если он будет создан, даст возможность третьего выбора. Останутся старые позиции — нуль и единица, однако возникнет и третий элемент — и нуль, и единица одновременно.

Лиза нахмурилась.

— Как электроны в квантовом мире? Они могут быть частицей или волной — или и частицей, и волной одновременно.

— Это и есть третий выбор, — подтвердил Грей. — Звучит не слишком эффектно, но стоит ввести эту возможность в арсенал компьютера, и он сможет работать над множеством алгоритмов одновременно, синхронно.

— Ходить и жевать жвачку, — пробубнил Монк.

— Задачи, для решения которых современному компьютеру требуются годы, можно будет решить за доли секунды.

— Как делает человеческий мозг? — уточнила Лиза. — Он работает, как квантовый компьютер.

— Такова самая современная концепция. Наш мозг создает электромагнитное поле, генерированное сложной сетью взаимосвязанных нейронов. Некоторые ученые предполагают, что именно в этом поле и рождается мышление — мостик, соединяющий вещество мозга и мир квантов.

— А Колокол суперчувствителен к квантовому процессу, — добавила Лиза. — Гуго, войдя в камеру вместе с ребенком, повлиял на конечный результат эксперимента.

— То, что наблюдают, изменяется вследствие самого акта наблюдения. Однако я думаю, что здесь кроется гораздо более сложный смысл. — Грей взглянул на звезду Давида. — Почему именно она, символ молитвы?

Лиза непонимающе покачала головой.

— Молитва — это сконцентрированная мысль, сфокусированное мышление. А если сознание — квантовый феномен, то и молитва тоже является квантовым феноменом.

Лиза поняла.

— И, как всякий квантовый феномен, она будет и должна измерять. То есть влиять на результат.

— Другими словами…

Грей ждал.

Лиза выпрямилась.

— Молитва действует.

— Вот что открыл Гуго, и вот что он спрятал в своих книгах. Нечто слишком ужасное, чтобы предоставить свободу, и слишком прекрасное, чтобы позволить умереть.

Монк оперся о стол.

— Выходит, он просто пожелал, чтобы ребенок стал совершенным?

Грей кивнул.

— Когда Гуго вошел в камеру вместе с ребенком, он молился о совершенстве: сосредоточил и сфокусировал все чистые и самоотверженные помыслы. Человеческое сознаниев форме молитвы действует как идеальный квантовый измерительный инструмент. Под Колоколом чистый квантовый потенциал мальчика был измерен, подвергнут влиянию сфокусированной мысли и воли Гуго, и в результате все возможные варианты генов расположились в наилучшем, совершенном порядке.

Лиза широко раскрыла глаза.

— Возможно, нам удастся сделать то же самое, чтобы повернуть вспять квантовые повреждения Пейнтера и спасти его.

Ее перебила Марсия:

— Тогда вам лучше поторопиться. Пока не поздно.

15часов 32 минуты

Монк и Грей поспешно тащили лежащего на брезенте Пейнтера к защитному кожуху.

— Положите его ближе к Колоколу, — приказала Лиза.

Когда все было готово, она отдала последние распоряжения помощникам. Оболочки Колокола уже вращались в противоположных направлениях. Лиза вспомнила, что Гюнтер метко назвал Колокол миксером. Над внешней керамической оболочкой возникло неяркое сияние.

Лиза опустилась на колени рядом с Пейнтером, пытаясь отыскать на его лице хоть какие-нибудь признаки жизни.

— Я могу остаться с вами, — предложил Грей.

— Нет. Полагаю, что если квантовых компьютеров будет больше одного, волны начнут интерферировать и погубят результат.

— Два медведя в одной берлоге, — согласился Монк.

— Тогда останусь я один, — предложил Грей.

Лиза покачала головой.

— Второй попытки у нас не будет. Если сфокусировать мысли и волю не удастся, лучше, если с ним рядом окажется медик.

Грей вздохнул, понимая, что причина не в этом.

— Вы сделали свое дело, Грей, дали нам разгадку, подарили надежду. — Она взглянула прямо в его глаза. — Позвольте и мне сделать свою часть работы.

Грей покорно отступил.

Монк наклонился к Лизе.

— Будьте осторожны, загадывая желание, — предостерег он многозначительно, ласково ущипнул ее за щеку и удалился вслед за Греем.

Марсия, сидевшая за компьютером, предупредила:

— Частота пульса — один удар в минуту.

В ответ Лиза скомандовала:

— Поднимайте защитный кожух.

Когда внизу загудели моторы, Лиза склонилась над Пейнтером. Его кожа приобрела голубоватый оттенок, а может быть, на нее лег отсвет сияния Колокола. Так или иначе, жить ему оставалось считанные секунды. Губы потрескались, дыхание стало еле уловимым, сердце не стучало, а издавало чуть слышный шум. Даже волосы изменились — корни приобрели снежно-белый цвет. Состояние Пейнтера стремительно ухудшалось.

Свинцовый щит поднимался выше, отделяя Лизу непроницаемой стеной от друзей, от всего мира. Голоса звучали все тише, пока не угасли совсем, когда щит сомкнулся с потолочным кольцом.

Теперь, когда Лиза осталась одна и ее никто не видел, она наклонилась к Пейнтеру и прижалась лбом к его груди. Ей не было нужды фокусировать волю и мысли в каком-то медитативном усилии. Правду говорят, что перед лицом смерти все становятся верующими, вот и с Лизой случилось то же самое. И тем не менее о какой помощи просить Бога в столь решающий момент, она не знала.

Лиза вспомнила дискуссию с Анной об эволюции и разумном творении. Женщина настаивала на том, что возможность в реальность обращают квантовые измерения. Аминокислоты образовали первый белок, способный к репликации, потому что жизнь — самый лучший квантовый инструмент. Если это положение экстраполировать, то сознание или мышление человека — куда более мощный квантовый инструмент, чем сама жизнь. Вот и найдено еще одно звено в эволюционной цепочке. Лиза мысленно представила себе, как это можно записать:

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание

А что там, за сознанием? Если будущее продиктовано прошлым, что сформирует сознание? Какой еще более совершенный квантовый инструмент возникнет в будущем? Насколько далеко протянулась цепочка? И что там, в ее конце?

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание>>>???

Вспомнилось еще одно загадочное утверждение Анны. Лиза возразила ей по поводу роли Бога в эволюции, поскольку квантовая эволюция, согласно ее же утверждению, исключила божественную десницу из процесса полезных мутаций. Анна тогда сказала: «Вы смотрите не в ту сторону, в неверном направлении». Лиза решила, что женщина просто устала. Однако не отвечала ли Анна на тот же вопрос, который сейчас мучил Лизу: что там, в конце эволюции? Действительно ли впереди нас ждет некий совершенный квантовый инструмент?

А если так, то Бог ли это?

Склоняясь над Пейнтером, Лиза искала ответ и не находила его. Твердо она знала только одно: Пейнтер должен жить. Ей пришлось скрывать от окружающих, а может быть, и от самой себя, как глубоко ее чувство к нему. Больше она не в силах прятать любовь.

Лиза распахнула свое беззащитное сердце.

Возможно, именно этого всегда ей недоставало, и потому мужчины не задерживались на ее пути. Она скрывала свою беззащитность под плотной броней профессионализма и поверхностного флирта. Прятала от всех свое сердце.

Лиза нежно поцеловала любимого в губы, выразив простым поцелуем все, что так долго скрывала.

Она закрыла глаза, физически чувствуя, как истекают последние секунды, и всем сердцем пожелала своему любимому мужчине — жить. Лиза желала ему здоровья, силы и крепости. А больше всего молилась о том, чтобы быть рядом с ним как можно дольше.

Не в этом ли состоит основная функция Колокола: открывать прямой канал к тому великому квантовому инструменту, что лежит в конце эволюции, к личной связи с главным Создателем?

Лиза поняла, что должна сделать. Она отрешилась от мира, отринула собственное «я». Ее цель лежала за пределами сознания и была превыше молитв.

Цель ее — чистая вера.

В момент наступившего прозрения Колокол взорвался слепящим светом и соединил мужчину и женщину в единое целое, обращая реальность в потенциал.

15часов 36 минут

Грей повернул рычажок, и кожух начал опускаться. Все затаили дыхание. Что найдут они внутри Колокола? Моторы натужно гудели. Люди собрались вокруг свинцовой стены.

Монк обменялся с Греем тревожными взглядами.

В тишине негромко прозвенел короткий звонок.

Стал виден Колокол, темный и неподвижный. Их глазам предстала Лиза, склонившаяся над Пейнтером.

Никто не проронил ни слова.

Лиза медленно обернулась, из глаз девушки хлынули долго сдерживаемые слезы. Она выпрямилась, держа Пейнтера за руку. Выглядел он по-прежнему плохо: бледный, слабый,недвижный. И вдруг директор поднял голову и устремил на Грея пристальный взгляд.

В глазах Пейнтера светилась мысль.

Грей испытал огромное облегчение.

Короткий звонок прозвенел еще раз.

Пейнтер посмотрел в ту сторону, откуда доносился звон, и беззвучно шевельнул губами. Грей подошел ближе, чтобы слышать.

Пейнтер прикрыл глаза и еще раз попробовал заговорить. В его словах не было никакого смысла, и Грей снова испугался, что директор потерял способность мыслить.

— Бомба… — несколько раз с усилием повторил Пейнтер.

Лиза посмотрела в ту же сторону, что и Пейнтер: на тело Балдрика Вааленберга. Потом подтащила Пейнтера к Монку.

— Держите его.

Сама Лиза кинулась к уродливому телу. Балдрик наконец умер.

Грей последовал за Лизой.

Она опустилась на колени и подняла рукав на руке трупа. Покойный носил большие часы. Лиза перевернула их: секундная стрелка бежала по цифровому циферблату.

— Мы с таким уже сталкивались, — вспомнила она. — Датчик реагирует на остановку сердца и начинает обратный отсчет.

Лиза повернула руку мертвеца так, чтобы Грею стали лучше видны цифры.