Чтение 31–й страницы книги ~Начало~

А ведь этих соседей эта самая картошка с шести соток, вкупе с помидорами и не пойми чем, чуть не год кормила. А тут пахать не перепахать, трактора и плуги они откуда-то позаимствовали. И гражданских здесь немало, кстати, и явно не только семьи офицеров. Мужиков в штатском или полувоенном полно, и все приделе. Одно здание явно под детский сад отведено, и его сейчас по кругу забором обносят. Разумно. Дети всегда были главной ценностью, а теперь, в рухнувшем мире, они – единственная надежда на еговозрождение. Даже сейчас возле детей стоит патруль из трех бойцов в брониках, в арамидных новых шлемах, с автоматами, а на крыше снайпер с СВД расселся. И не отходят.И не хрен отходить.

Дальше, на просторе учебных полей, тут и там кипела какая-то работа, отсюда было сложно разобрать. Территория «Пламени» огромна, превышает дивизионную, одних учебных полей здесь до горизонта, а кроме того – парки для техники, склады и прочее. Готовили здесь почти по всем воинским специальностям, вот и полигоны на все случаи жизни завели.

Вообще во время прогулки появилось впечатление, что здесь решили обживаться всерьез, надолго, и главное, продуманно. И что еще – на территории Учебного центра ощущаешь себя в безопасности. Здесь не надо было бы и «фишку» держать, народ бы делом занимался. Боевой подготовкой, например. Вопрос в другом: как бы нам с местным населением не слиться окончательно, у нас все же задание. Чтобы не обобществили наше движимое имущество в виде автомобилей, нам на них дальше катить.

Кормили в столовой незамысловато, но и неплохо. Шмель успел поболтать с приятной тетенькой на раздаче, которая сказала, что вечером свободным от службы могут и сто грамм налить. Или пивка. Но до восьми вечера – ни-ни, приказ генерала Лаптева, который Учебным центром теперь командует.

Доели, потом пили яблочный сок из пакета, когда у меня в разгрузке радио заговорило. Звали туда же, в инженерный учебный корпус. Мы подскочили, как от взрыва, и побежали туда. Уже втроем пробежали по коридору первого этажа, оттуда по лестнице сразу на третий, в какой-то другой класс. Его нашли легко, возле дверей стояли несколько офицеров в камуфляже, судя по всему, из бойцов Пантелеева. Сам он тоже был там, махнул рукой, загоняя в класс, там был развернут по стене экран. За нами кто-то вошел следом, кого мы даже сразу не разглядели.

– Товарищи офицеры! – скомандовал Пантелеев, все встали «смирно».

– Вольно. Садись, – махнул рукой седоватый офицер в форме без знаков различия, с автоматом на плече.

Несмотря на его непрезентабельный вид, я догадался, что это и есть Лаптев. Нормально мы не разглядели, короче. Совсем нюх потеряли. Ладно, партизанам можно.

Офицеры, сидящие за столами, в обшей сложности человек десять, с оттенком любопытства смотрели на нас.

– Сенчин! – позвал подполковник какого-то старлея. – Ты у нас главный специалист, подключи компьютер к проектору, кино показать.

– Есть! – сказал молодой и блондинистый Сенчин с автоматом на плече, взял у меня диск, который я ему протягивал. Спросил: – Что-то искать надо?

– Там отдельная папка «видео», ави-файлы.

– Понял.

Сенчин пошел к компьютеру у преподавательского стола, включил его, опираясь на стол в ожидании загрузки. Я глянул вверх – точно, проектор под потолком. Годится, такдействительно понятней.

– Товарищи, – заговорил Пантелеев, опуская свое обычное «на». – Как я уже говорил, у нас появилось понимание, с кого эта вся хрень началась. Здесь у нас человек, зовут Сергей, который работал в компании «Фармкор»… кем?

– По техническому обеспечению работ был главным, – расплывчато представился я, немилосердно при этом наврав. – Видеонаблюдение. Компьютеры и прочее железо.

Как-то не очень хочется сознаваться в непосредственной работе над вирусом, мало ли во что это все выльется для меня? Лучше поосторожней.

– Может, сами расскажете, что и как вам удалось узнать? – предложил Пантелеев.

– Да, думаю, что так проще будет.

И я рассказал все, со всеми деталями. Обо всем, как начиналось, чего хотели добиться, как обнаружился этот жуткий эффект воскрешения мертвых, как… тут я Ксению выдавать не стал, сказал, что «зеленые» устроили взрыв. Как началось все в институте. Как ответственный за безопасность начал стрелять сотрудников. Как звонил везде, куда мог, умирающий Дегтярев, а потом застрелился. Как я вывез его семью. Сказал заодно, что семья не знает о смерти отца, и попросил эту информацию считать секретной. Как приезжали к нам, чтобы убить. И чем все закончилось.

А затем рассказал, что я должен сделать с полученными контейнерами и куда с ними добраться. Для чего это все нужно.

Вопросов тоже было много. Главным был один: «Где эти суки сейчас?» С сожалением ответил, что мне это неизвестно. Черт его знает, где они. «Первое Лицо» небось на Багамах где-то заныкалось, личный самолет у него имелся, я точно знаю, «Гольфстрим» стоимостью в двадцать миллионов долларов. Спросили, для чего я передаю эту информациюсюда и для чего передаю одно из «хранилищ»? Я ответил честно, что – на хранение, но если от меня не будет вестей в течение года, в той или иной форме, то пусть снова кто-то едет в Горький-16 и везет эту коробку.

– Все, Сергей? – поднял глаза от блокнота Лаптев.

– Все, – кивнул я. – Запас полезной информации исчерпан.

Лаптев тоже кивнул, затем сказал:

– Пантелеев, тогда вы и займитесь ребятами. И обеспечить безопасность контейнеру. И дискам. Примите народ сюда, на то время, что им понадобится, жить не учите, а помогите материально, если им нужно будет. В пределах разумного, разумеется.

– Есть! – сказал Пантелеев, а затем позвал меня: – Пошли.

Пантелеев вывел нас из класса и отвел еще на этаж выше, где было совсем пусто. Мы вошли еще в один класс, пустой и гулкий, где он заговорил:

– Теперь ты на мои вопросы ответь. Вопрос первый-на: ты где скрываешься?

– Километров пятнадцать отсюда, на даче. Глухомань, почти ни души. – Я ткнул пальцем приблизительно в направлении дачи.

– И сколько ты намерен там сидеть?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Примерно неделю, по моим расчетам. Может быть, больше. Затем поедем.

– Хорошо, – кивнул подполковник. – Вопрос второй: а если мы тебе предложим на эту неделю перебраться к нам? Здесь безопасно, не надо за людей бояться. Наши семьи тоже здесь, мы несколько корпусов под жилье обустраиваем-на. Ну а вас в гостиницу устроим.

– У нас ведь даже дети.

Он посмотрел на меня, как на слабоумного.

– Ага. А мы все тут бездетные-на, конечно, как один. По бесплодию и мужской слабости-на. Знаешь, сколько здесь детей? Детский сад организовываем уже. Не видел, что ли? Им же веселей будет. И главное – эту неделю ты тратишь наши ресурсы, а не свои. Разве тебе плохо?

– Это неплохо. Даже очень хорошо.

Я уже не задумывался. Освободить «фишку» от нарядов и потренировать личный состав на стрельбищах здесь и еще для кантемировцев с заправки поохотиться. Потом, пожрать не из сухпаев, а из столовки, она здесь очень приличная. Рембаза, подготовка машин, патроны, может, еще чего получить удастся. Плюс генерал велел помогать материально. А мы не откажемся. Пусть помогают. Мы любим, когда нам так вот… материально.

– Тарищплковник, мы переезжаем, – объявил я. – Но есть пара моментов. Первое – мы помогаем сейчас воякам, которые по Ленинградке заправки охраняют. Неудобно обманывать, они нам кое-чего взамен дают, со склада везут, а мы продинамим.

– Не надо динамить, занимайтесь по плану, – даже удивился он. – Я же просто защиту вам предложил и помощь, а не в строй ставлю.

– А как у вас с личным составом?

– В смысле?

– Есть два мужика у меня на примете, толковых – лучше некуда, одному под сорок, другому… столько же, наверное. Мастеровые, плотники, слесаря, автослесаря, что угодно. У обоих по ребенку, у одного жена повар из кафе, у другого – учительница младших классов. Хотели бы пристроиться к безопасному месту, готовы служить, работать и все такое, в общем, быть полезными членами общества, так сказать.

– Не вопрос, – ответил он. – Мы таких сами ищем и предпочитаем семейных или, по крайней мере, с девушками.

– Почему?

– Потому, что нам «ячейки общества» нужны, – словно удивляясь непонятливости, ответил Пантелеев. – А вот проблемы с ревностью и дефицитом женского пола – не очень. Мы тут, чувствую, скоро как на острове будем. Если женщин будет мало, так я уже подумываю послать за одинокими дамами спасательные команды в город, не знаю, правда,как их специально искать. Если у нас будет здесь много всех – и мужчин, и женщин, и детей, то мы как укрепленный город, считай. А если только вояки, то одуревший без баб отдаленный гарнизон. А если люди мастеровые и полезные, ты мы их с распростертыми, так сказать, объятиями.

– Завтра к вечеру будем, – пообещал я.

Толя Бармалей

27марта, вторник, утро

Утром все похмелились, пожалуй, даже снова нажрались, и поехали бесцельно колесить по Солнечногорску. Людей на улицах видно почти не было, время от времени в сторону Ленинградского шоссе ехали машины, не вызывавшие желания ограбить их владельцев. Затем они увидели, как во дворе новостройки загружается новый «Гранд Чероки». Грузили его две средних лет женщины, мужчин видно не было. Джип понравился Мальку, который захотел на нем прокатиться. Все посидели в машинах, наблюдая издалека за погрузкой. Затем Мент застрелил одного мертвяка из помповика. Женщины испуганно оглянулись на выстрел, но, увидев, что убили зомби, одна из них крикнула «Спасибо!»

– Пожалуйста, без базара… – пробормотал Толя и поехал в их направлении.

Справа от него сидел Малек, который, когда подъехали ближе, изрешетил обеих женщин длинной очередью из «калаша». После чего Толя набил ему морду, прямо в машине, потому что пули кроме женщин изрешетили и двигатель «Гранд Чероки», превратив его в металлолом. Они поехали дальше, «мерин» с Ментом и Костылем пристроился в хвост. Какубитые встали и побрели прочь со двора, уже никто не видел.

Затем им удалось остановить «десятку» с семейством внутри, мать, отец и две девочки-погодки, двенадцати и тринадцати лет. Родителей застрелили прямо в машине, а девочек затащили к себе и увезли. Сначала хотели везти на квартиру убитых проституток, но побоялись шума и криков. Мало ли кто в доме остался? Пусть ментов и не осталось,но доедет кто-то до той же заправки на Ленинградке, а оттуда сюда вместо милицейского «бобика» подкатит БМП с мотострелками, и тогда хана. Толя честно оценивал способности своего отряда к обороне.

Поэтому девочек повезли все к тому же песчаному карьеру, где убили проституток. Тела их, кстати, там так и валялись, но кто-то их здорово объел, хоть много на скелетах еще осталось. Там девочек долго насиловали, попутно пили водку, закусывая колбасой, солеными помидорами из стеклянной банки и запивая рассолом. Затем девочек застрелили, причем на этот раз умышленно стреляли в грудь. Малек сказал, что они воскреснут. Так и произошло. Девочек-зомби смеху ради решили не убивать, а просто бросили,уехав от них на машинах. Затем остановились и понаблюдали издалека, как маленькие голые зомби начали отрывать зубами куски разлагающегося мяса от трупов Светки и Ленки.

Переехали через Ленинградку на противоположную сторону, устроились в тех же кустах, откуда вчера подсматривали за получающими оружие. И тоже не бесполезно. Перехватили «Жигули» четвертой модели с двумя средних лет мужичками, которых убили и забрали себе патроны. У мужиков опять были карабины вместо автоматов, и никто брать их не хотел. Снова вернулись в город, покатались по улицам, застрелили какого-то идущего по улице с ружьем мужичка, но ружье оказалось старым, к тому же шестнадцатого калибра, поэтому брать с трупа ничего не стали. Но Бармалей выстрелил ему в голову из ТТ, плодить зомби прямо в городе ему не хотелось.

Дальше компанию начало окончательно развозить, и они снова поехали в квартиру проституток. У них там было водки еще больше ящика и закуски целая куча. Уже поднимаясь по лестнице, Бармалей задумался. Так развлекаться, как они делают сейчас, конечно, прекрасно, но идея организации банды была не в том, чтобы валить всех направо и налево и трахать малолеток. Сейчас банда вооружена, спаяна даже не кровью, а целой бойней, надо бы ее пускать и на настоящее дело. Настоящим делом Бармалей полагал захват чего-то такого, без чего никто обойтись не может, вроде той же заправки. Но все заправки у военных, и захватывать их будет только самоубийца. Кроме того, раньше Бармалей не думал, кто будет ему поставлять бензин на его заправку. Не военные же? Еще можно захватить какой-нибудь склад со жратвой и менять ее на всякие балабасы, но где такие склады – Бармалей не знал. Он подумал, что Мент должен знать, но расспросить решил его позже, после того как выпьют и отдохнут.

Мария Журавлева

27марта, вторник, утро

Когда все уехали на очередной выезд, Маша заступила дежурной на «фишку». На этот раз ее не взяли, потому что сочли, что учить ее стрелять можно лишь в ущерб остальным, а вот Сергеичу смена на НП очень даже понадобится, тем более меткий стрелок.

Она успела уже раньше полюбить эти дежурства на НП и такому назначению обрадовалась. На чердаке было сухо и безветренно, очень тихо. С кем бы ни приходилось ей там дежурить, или даже самой, как сейчас, эти два часа проходили незаметно, за разговорами или за размышлениями. Впрочем, от наблюдения никто не отвлекался, визит убийц в черной форме бесследно не прошел. И Маша не верила, что на этом все закончилось. Не могло закончиться, потому что она знала уже от Ани и сдружившейся с ней Татьяны, что им было нужно. Знала о том, что работавший в их компании Сергей узнал больше, чем ему было можно. И завладел чем-то, что им было нужно, как воздух. Она знала, что вся эта эпидемия пошла из компании «Фармкор», и понимала, что тем, кто за это ответственен, совсем не хочется делиться такими знаниями о себе. И одно дело, когда об этом просто знают, и совсем другое, когда у кого-то есть все доказательства, от первого до последнего.

Даже сейчас, попади эти доказательства в правильные руки, на руководство «Фармкора» начнут охотиться. И кто знает, чем это закончится. Охотники бывают разные.

Все пары и Сергеич, равно как и запасы оружия со снаряжением, переехали в «мужской дом», как стали называть домик, в который они заселились самоуправно. Домик же Сергея стали называть «женским». Там кроме женщин и детей «жили» все продукты. Катя сидела во дворе, за тем столом, где все повадились собираться, и приглядывала за играющими детьми. Сергеич, вооруженный и экипированный, был там же, объясняя Кате, как пользоваться пистолетом Иж-71. К решению вооружить этим несложным оружием что подростка Катю, что старших женщин, пришли вчера, но пока дело дошло только до Кати.

Сашка пристроился у штакетника с духовушкой в руках, время от времени с усилием взводя затвор, целился в дровяной штабель в соседнем дворе и стрелял. Выстрелы, как удары кнута, разносились по молчаливым окрестностям. Когда она в первый раз увидела у Сашки винтовку, у нее чуть сердце с перепугу не остановилось, но находившаяся рядом Таня ее успокоила, сказав, что это лишь пневматика, из их разграбленного ими самими магазина, как раз для Сашкиного возраста, так что пусть учиться стрелять. СамСашка был с этим согласен и расстреливал десятками наступающих «зомбей», защищая Лику, которая при этом занималась своими делами, не очень-то обращая внимание на «защитника». Маша тогда подумала: «Пусть привыкает, раз уж с этим придется жить теперь».

Еще за детьми лениво наблюдал огромный кобель Мишка. Черный кот Барсик опять спал в доме, не показываясь днем во дворе. Валентина Ивановна хозяйничала на кухне, а вот Алина Александровна занималась особо важным делом – убирала в бане, которую собирались вечером топить. К удивлению той же Татьяны, с которой был с утра разговор, Маша за всю свою жизнь ни разу не заходила в парилку. Ни в сауну, ни в турецкий хамам, ни в русскую. Она старательно избегала их, боясь жары, пара, того, что ей станет плохо. Но нынешней, новой Маше хотелось попробовать нового, тем более что Татьяна расписывала прелести Серегиной бани с редким вдохновением.

Подумав об этом, Маша снова удивилась скорости перемен, происходящих в ней. Впрочем, перемены эти шли с той же скоростью, с какой менялся окружающий мир, а менялся он быстро. Сегодня с утра, когда она была свободна от дежурства, а дети еще спали, она вместе с Алиной Александровной села смотреть телевизор, который теперь выключали только на ночь, когда все спали. Она вообще смотрела его при любом удобном случае, отбирая даже время у своего сна. А что недосматривала, то ей подробно пересказывала Катя, ставшая главным распространителем информации.

По всем каналам показывали одну и ту же студию, в которой сидели двое усталых и совсем незнакомых ведущих. Они даже не были телевизионщиками – один был корреспондентом какого-то военного журнала, второй – тоже что-то вроде этого. Они не играли на публику, а просто или зачитывали непрерывно поступающие новости, или включали не слишком качественные видео, но в основном советовали людям брать на себя обязанности собственной защиты, баррикадироваться в жилищах, искать оружие.

Видеоролики тоже изменились. Еще совсем недавнее «Все будет хорошо» исчезло вместе с теми, кто эти тексты читал. Теперь с экранов не сходили зомби, растерзанные трупы, упоминались морфы, зомби-собаки, зомби-крысы и прочая мерзость. Время от времени в студию приходили двое военных, оба в генеральской полевой форме, даже с автоматами, которые говорили людям, в каком направлении надо выходить из города. С их слов выходило, что войска взяли под охрану заправки по четырем дорогам, ведущим прочь из Москвы, и воинские же подразделения обеспечивают доставку на эти заправки топлива с нефтебаз и нефтеперерабатывающего завода.

С нефтеперерабатывающим же заводом в Капотне, с которого военные везли топливо на заправки, произошла какая-то темная история. Кто-то попытался его захватить, но военные отбили его обратно, прогнав захватчиков. Захватившие завод, как упоминалось намеками, были «из числа сотрудников Министерства внутренних дел», что Машу, по понятным причинам, теперь уже совсем не удивило. Раздача топлива с завода и на заправках шла теперь бесплатно, но ограниченно. Бак до верха, и все, ни литра в канистры.

За всем этим прослеживалась одна мысль, не слишком ее радовавшая: военные явно действовали по собственной инициативе, а вовсе не по приказу правительства. Последнее сегодня уже даже не упоминалось, как будто его в стране и не было. Те же рубежи обороны возле заправок были организованы военными из разных частей, и по телевидению много говорили о том, что в армии и Внутренних войсках идет массовое дезертирство. Многие военнослужащие, особенно срочники, бежали домой, и Маша их совсем не осуждала – все хотели защищать именно своих близких, а не посторонних им москвичей.

Сегодня она впервые же услышала, что военные начали на этих самых заправках раздавать оружие с каких-то «мобскладов». Это объявление вызвало настоящую истерику у какого-то сидевшего в студии приглашенного бородатого дяденьки в очках, который кричал о недопустимости такого, что людей подстрекают к насилию, и его довольно бесцеремонно вывели, скорее даже выволокли, что было тоже очень новым в ведении телевизионных программ. Один из постоянно появлявшихся генералов сказал, что оружие будут раздавать за пределами города, на тех же заправках, и еще в каких-то пунктах на выезде из Москвы. Он даже показывал с экрана карабин СКС, показывал, как оттягиватьзатвор, как вставлять в его пазы обойму с десятью патронами и выдавливать их большим пальцем, после чего снова оттягивать и отпускать затвор.

Затем он показывал, как надо обращаться с автоматом АКМ, именно таким, какой ей довелось разбирать и собирать в школе. Потом, правда, выяснилось, что оружия не так ужи много, у военных есть доступ к ограниченному числу складов, да и не все военные намерены делиться оружием с населением. В любом случае это было лучше, чем «ЖесткаяПолитика Защиты Собственной Задницы», как называл Сергеич то, что происходило до этого.

И самое главное, что было видно из этих передач, –началось везде.Не было ни единой обнадеживающей новости. Никто не обещал спасения. Никто не говорил, что хоть где-нибудь ситуация взята под контроль и улучшается. В получаемых от той же службы CNN материалах можно было увидеть мертвецов, идущих по улицам больших городов по всему миру, услышать панические заявления каких-то непонятных людей в галстуках в разных столицах. Кругом были толпы беженцев. Ни одна армия не оказалась эффективной, даже в тех местах, где не было видно и зачатков демократии.

Европа, с ее малыми армиями, безоружным скученным населением, была захлестнута волной живой мертвечины почти мгновенно. Единственный шанс уцелеть был упущен и проболтан вместе с эфирным временем либеральными политиками, которые голосили с экранов любую ахинею и не давали обратиться к народу тем, кто мог бы ему помочь. Последнее, что удалось услышать, так это то, что в Европарламенте кто-то успел выступить по поводу защиты гражданских прав зомби.

В бедных странах с военным стилем правления все было еще хуже. Армии, защищая правителей, сгоняли и без того скученное население в перенаселенные городские районы,из которых на них же выплескивались сметающие все на своем пути волны мертвяков и морфов. Толпы религиозных фанатиков буйствовали в до того благополучных деспотиях Персидского залива в ожидании конца света, и роскошные аравийские города пылали пожарами, а по разгромленным улицам брели все те же зомби.

В мире вспыхивали очаги спорадического насилия, религиозные фанатики всех направлений превращались в настоящую проблему, ведь сбывались пророчества, и наступил конец света. Они были хуже мертвяков, начинали делить всех на «чистых» и «нечистых», неустойчивые личности начинали пытаться убивать всех, кто хотя бы поцарапался огвоздь. Там, где царила демократия, зомби брали верх из-за мягкотелости и либерализма властей. Там, где царил закон кулака, зомби брали верх ввиду полной невооруженности и скученности населения. В Китае прагматичный, но тоталитарный режим почти мгновенно рухнул из-за все той же скученности и полного отсутствия оружия на руках,а армию отмобилизовать не успели. В Японии и Южной Корее тоже главной проблемой стала теснота и тоже отсутствие оружия. О Северной Корее ничего не слышали. Об Африке даже почти не говорили, там мертвяки взяли верх проще всего, и новости с Черного континента перестали поступать.

Были, впрочем, и оптимистические сюжеты. В Америке «красношеее» население западных и южных штатов, вооружившись, организовывало очаги обороны. То самое «быдло с дробовиками в своих пикапах», над которыми так любили издеваться телевизионные либералы, но зато среди которых было модно служить в морской пехоте, оказалось вполне эффективным в защите своих домов, семей и даже небольших городков. Избранные шерифы не пытались разграбить свои городишки, а организовывали их защиту. Большие расстояния до центральных городов позволяли людям отстреливаться от приближающихся поодиночке мертвяков и даже зачищать прилегающие территории.

В России какой-то подполковник с общевойсковыми эмблемами, в камуфляже «камыш», командир кадрированной части, стоя перед камерой рядом с немолодым мужичком в свитере, объяснял всем, желающим слушать, как они, работая вместе с мэром, организовали оборону маленького уральского города, превратив его в безопасную территорию. Он говорил всем, что трупы «необращенных» надо уничтожать, чтобы не плодить морфов, что сами зомби медлительны и страшны лишь тем, кто паникует. Нормальный человек способен просто убежать от них, если не даст загнать себя в угол. Случайно оказавшийся в этом городке корреспондент центрального канала передавал через спутник сюжеты, в которых были показаны баррикады на окраинах, специальные охотничьи команды, обшаривающие все дворы в поисках заплутавших мертвяков, группы стрелков в кузовах машин, стоящие на перекрестках, которые с безопасной высоты стреляли в выходящих на улицы зомби.

Судя по тону репортажей, корреспондент решил остаться в этом городе на постоянное жительство, чувствуя себя здесь в безопасности. Во время третьего репортажа на плече журналиста появился висящий стволом вниз автомат – такой же АКС-74У, как и у Маши, а красная гражданская куртка сменилась военной камуфляжной.

Раз пять крутили самодельный ролик из Америки, представляемый загадочной командой «Ромео Лима 16», что бы это ни значило. В ролике средних лет мужик с выдубленным солнцем лицом и короткими седоватыми волосами, одетый в полувоенную, «тактическую», как принято там говорить, одежду и с пистолетом сорокового калибра, объяснял всем желающим слушать, как бороться с зомби. На фоне пустынного пейзажа в кораль для лошадей выпускали из клеток зомби, и он стрелял в них, то убивая выстрелом в голову, то стреляя им в ногу и крича в параллельном переводе: «Видите? Это сбивает его с ног! Он замедляется. Колено нужно ему так же, как и мне!», после чего добивал его выстрелом в лоб. В конце ролика они с какой-то мрачной девицей и невысоким мексиканцем брали помповые дробовики, на них выпускали всех зомби, оставшихся в клетке, и они уничтожали их за десять секунд, после чего замирали, контролируя сектора и крича друг другу: «Чисто! Чисто!»

Начала прослеживаться закономерность. Лучше всего отбивали атаки оживших мертвецов провинциальные городки, отстоящие достаточно далеко от столиц и больших городов. Своих мертвяков им удавалось истреблять, а чужие к ним доходили по одному и редко, так что удавалось создать оборону. Чаще всего это были городки промышленные, возле которых имелись хоть какие-нибудь воинские части. Именно в них население получало доступ к оружию, если власти жили на земле, среди людей, а не на небесах, в блеске собственного величия. В таких местах начиналась та самая раздача оружия, формирование отрядов. Максимально задействовались любые военные силы, решительно пресекались преступления, причем не гнушались и виселицами. Да, такие города держались.

Вот об этом всем Маша и размышляла, сидя на чердаке и поглаживая такой надежный металлический бок ствольной коробки «Сайги».

Сергей Крамцов

27марта, вторник, утро

Мы ехали по проселку уступом. Воздух был все же еще прохладным, поэтому уже через пять минут после того, как мы уехали с заправки, все снова опустили маски на лицо. Стало легче. Сначала я решил доехать до рощи, которая была видна километрах в трех, а оттуда, по другому проселку, не спеша двинуть в Солнечногорск. По дороге мы встретили пятерых мертвяков, которых застрелили девушки. У рощи я решил задержаться минут на десять, чтобы заставить своих попрактиковаться в стрельбе по деревьям.

В роще проселок быстро уперся в небольшой песчаный карьер. А у карьера… я сначала не понял, что происходит, потом все же разглядел. Две голые девочки, не старше тринадцати или четырнадцати, обгрызали два изуродованных трупа. На нас они внимания не обращали, как все зомби, дорвавшиеся до пищи. А мы остановились от них метрах в пятидесяти, не привлекая внимания.

Но кое-что у меня в голове не укладывалось. Откуда они здесь, да еще и голые? На них напали где? В ванной? В раздевалке? Потом я разглядел у них на ногах потеки крови, причем откуда шла кровь – сомнения не оставалось. Он стояли на четвереньках, одна повернулась ко мне задом. Я навел прямо туда бинокль. Так и есть, девчонок насиловали, причем во все отверстия. И у обеих выходные пулевые отверстия в спине, значит, их после этого застрелили, но добивать в голову не стали. Специально или по незнанию.

– Их же изнасиловали, а потом убили, – услышал я голос Вики.

– Да. И покоя даже после смерти не дали.

Догадаться несложно, все улики налицо. Я вскинул автомат, навел прицел на затылок одной из девочек и нажал на спуск. Короткая очередь, пуля выбила фонтан крови, телоупало вперед, на труп. Вторая резко обернулась на выстрел, а затем подскочила, как на пружинах. Что значит дорвалась до человечины – у нее даже зубы удлинились и заострились и рот растянулся почти до ушей, хотя других изменений пока видно не было. Я поймал ее лоб в прицел, снова выстрелил, но она нагнулась, намереваясь броситься вперед, и пуля прошла выше. Выстрелила Аня, тоже короткой очередью, но пули угодили в плечо. Цель опять сдвинулась, причем очень быстро. А затем девчонка бросилась вперед, на нас, и я выпустил в нее сразу пять пуль, поймав в коллиматорный прицел самую середину ее лба. Она упала вперед, зарывшись лицом в прошлогодние листья.

– Я осмотрю место, – сказал я.

Вышли из машин все. Осматривать место долго не пришлось, все было понятно сразу. Два комплекта одежды, разорванной и окровавленной. Насиловали девочек прямо на ней,судя по всему. Еще два комплекта женской одежды, просто брошенной на землю. И два уже сильно пахнущих и сильно разложившихся женских трупа двухдневной давности, сильно объеденных, присутствие которых насильникам не помешало. У обеих снесена голова выстрелами из дробовика, гильзы здесь же, и лежат тела рядом, лицом вниз. Похоже, что их заставили раздеться, что с ними делали – неизвестно, но потом поставили рядом на колени и убили выстрелами в голову.

Вокруг валялись шкурки из-под колбасы, четыре пустые водочные бутылки, почти опустевшая банка, в которой в остатках рассола плавал одинокий помидор. Похоже, что какая-то компания устроила себе здесь парочку пикников с изнасилованиями и убийствами. В первый раз они привезли двух взрослых женщин и убили их так, чтобы исключить обращение. А затем уже вошли во вкус, насиловали детей и специально превратили их в зомби, оставив на трупах предыдущих жертв. И что за твари могли такое сделать?

Я вздохнул, закрыл глаза, почувствовал, как задрожали руки, а в ушах зазвенело. У меня всегда так, когда злость начинает переливать через край. Открыл глаза снова, перевел дыхание. И куда эти скоты поехали потом? Дорога здесь песчаная, а песок еще влажный, воды в земле много. Следы двух внедорожников отпечатались четко, как на гипсовом слепке. Машины приезжали из Солнечногорска и туда же уезжали, другой дорогой, правда.

– По машинам. Поехали в город, – сам не узнав свой голос, сказал я.

Я сел за руль, завел УАЗ, вывел его на проселок в сторону города. Буквально через километр наткнулись на «жигуль шестерку», возле которого лежал труп с разнесенной картечью головой. Непохоже, что убили зомби. Капот машины был поднят и забрызган кровью и мозгами. Больше похоже на то, что человек возился с мотором, а его просто пристрелили, проезжая мимо. Значит, почувствовав свободу, в Солнечногорске оживилась банда беспредельщиков.

В городе было пустовато. Точнее, пусто. Редкие машины ехали в сторону Ленинградского шоссе. Пешеходов совсем не было видно, городской транспорт не ходил. А мертвякина улицах попадались часто, очень часто.

В первый доклад я сообщил на заправку о банде беспредельщиков и об одиннадцати застреленных зомби. Во второй сеанс связи получил поручение по возможности разобраться с бандой и, если получится, взять кого-то живым для назидательной экзекуции. И к этому времени мы доложили о тридцать одном убитом мертвяке. Мы с Лехой в их расстреле вообще не принимали участия, огонь вели только девушки и Шмель с Пашей.

Ближе к середине дня остановились посреди изрядного размера площади перекусить бутербродами, и к этому моменту наш счет шел уже к сотне зомби. Черт, если бы раньше об этом подумали, то именно такие небольшие команды свободных охотников с оружием, загруженные боеприпасами под завязку, могли бы спасти Москву, но тогда кто бы дал людям оружие? А теперь об этом уже поздно мечтать. И нас отсюда скоро выживут.

Затем мы наткнулись на «десятку» с открытыми дверями и застрелили двух зомби возле нее. На передних сиденьях находились убитые, мужчина и женщина, сильно объеденные. Задние двери тоже были открыты, но на сиденье никого не было. Я пошарился в вещах, обнаружил два розовых девчоночьих рюкзачка. Не отсюда ли забрали тех девочек? Убили родителей, для развлечения, на глазах у детей, а детей увезли насиловать.

Я обернулся на звук открываемого окна. На втором этаже, прямо в окне, стояла женщина лет тридцати, с маленьким ребенком на руках.

– Вы военные? – спросила она напряженным голосом.

– Да, – крикнул я. – Вы видели, что здесь случилось?

– Банда. Застрелили родителей и забрали двух девочек. На двух джипах, квадратном таком серебристом «мерседесе» с помятым задом и полиэтиленом вместо заднего окнаи каком-то другом, зеленом, с такой серебристой полосой по всему низу.

Это уже что-то. Какая-то информация о банде.

– А вы почему не уходите из города? – крикнул я. – Здесь мертвяки уже кругом, опасно.

– А куда мне уходить? И как? Машины у меня нет, мужа нет, ребенок маленький. Хорошо, что хоть еды еще на несколько дней хватит, – ответила женщина, явно сдерживаясь, чтобы не заплакать.

А поди не заплачь! Еда закончится, и что тогда? Я задумался. Что там Пантелеев говорил о молодых женщинах и детях? Очень, говорил, хорошо таких женщин в «Пламя» привезти, чтобы было там здоровое общество и росли дети. Но связи с ним у меня нет, а возить двухлетнего малыша полдня по холоду в открытой машине – простудить наверняка.

– Я знаю, что вам делать, но именно сейчас ничего сделать не могу, – крикнул я. – Скажите, до завтра продержитесь?

– До завтра – да. А что вы предлагаете? – явно заинтересовалась она.

– Военные на территории «Пламени» образовывают как будто новый город. Там уже их семьи, принимают гражданских, особенно рады молодым женщинам и детям. Там хватаетмолодых, красивых, но холостых лейтенантов. А я, привезя вас, выправляю демографическую ситуацию.

Женщина усмехнулась:

– Заодно и замуж выдаете? За лейтенанта?

– Ну вам, может, и капитана найдем. Помните фильм такой, назывался «Выйти замуж за капитана»?

– Помню, там Глаголева в главной роли, – улыбнулась она очень хорошей улыбкой, белозубой и с ямочками на щеках. – Согласна!

– Я не могу вас сейчас забрать, я здесь на задании. – Я для выразительности потряс автоматом. – И вот этих беспредельщиков хотим найти. А завтра я приведу еще однумашину, которая вас отсюда заберет. Дождетесь?

– Обещаете?

А вдруг подполковник откажет? Я чего, рехнулся, как это офицер откажется спасать мать и ребенка?

– Конечно, – кивнул я решительно. – Я завтра приеду на это же самое место, с утра, и посигналю. Вы выглянете в окно и меня узнаете.

– Вы же в маске, как я вас узнаю?

– Да? И правда.

Я приподнял маску вверх, затем крикнул:

– В любом случае, кроме нас, на таких машинах здесь никто не может оказаться и тем более – бибикать под вашими окнами. Да и сегодня мы здесь еще не раз проедем, мы город патрулируем. Увидите нас еще.

Из-за угла дома показался покачивающийся мертвяк. Я показал на него девушкам, те опустились на колено, упершись в асфальт наколенными щитками, и открыли огонь короткими очередями, уже четко отсекая на трех выстрелах. Мертвяк свалился. Женщина в окне посмотрела на девочек с уважением, но ребенок испугался близких выстрелов и заплакал.

– Мы с Дашкой очень будем ждать. Я на вас надеюсь, если честно, то уже о самоубийстве подумывала.

Оказывается, это девочка. А я по голубому свитерку решил, что мальчик.

– Не беспокойтесь, завтра обязательно вас заберем. Запритесь покрепче, даже забаррикадируйтесь, никому не открывайте и ни о чем больше не волнуйтесь. Просто дождитесь нас.

Мы поехали дальше. Только бы все получилось.

– А этот ваш Пантелеев разрешит? – спросила сидящая рядом Аня.

– Не разрешит – с нами поедут, – ответил я. – Мы что, мать с ребенком здесь бросим? Да и как он не разрешит, сама подумай? Он кто – граф Дракула?

– Не бросим ведь, правда?

– Правда, конечно.

Патрулировали город мы почти до сумерек, несколько раз слышали выстрелы, ехали в ту сторону, но всякий раз обнаруживали нормальных людей, постреливающих по зомби. Мертвяков к тому времени мы настреляли больше ста пятидесяти, и я даже ощутил в себе силу очистить город от них окончательно. Девушки стреляли все лучше, Паша вообщеотлично, не нервничая и аккуратно, да и Шмель вспомнил кое-что из воинской науки. А то, блин, ветеран войны, а стреляет, как пальцем в задницу тыкает. О зеленом джипе ссеребристым низом и серебристом «Геленде» с мятым задом и выбитым стеклом я не забывал ни на секунду, мы даже во дворы заезжали, разглядывая припаркованные в них машины.

Когда мы катили, не торопясь, по одной из окраинных улиц в районе новостроек, я услышал одиночный выстрел и следом за ним звук удара машины, врезавшейся во что-то. Похоже, будто выстрелили в водителя или в колесо. Это не по зомби. Я резко придавил педаль газа, скомандовав «За мной!» Лехе. И не ошиблись. В конце улицы, метрах в пятистах от нас, во двор свернули две машины, два внедорожника, темный и светлый, причем светлый – «Геленд», его ни с кем другим не спутаешь.

– Леха, видишь? – заорал я в рацию, чувствуя, как волна бешенства накатывает на меня и захлестывает с головой.

– Вижу! – услышал я ответ. – Это они!

– Всем к бою! – скомандовал я. – Заедем через кусты, так нас сразу не заметят. Если машины во дворе, подъезжаем вплотную, наставив стволы, проверяем. Если ловим на месте преступления – спешиваемся, при необходимости вступаем в бой.

Ничего умнее не посоветуешь. Мы действительно влетели во двор с той стороны, с какой нас совсем не ожидали, с треском проминая густые кусты. Оба внедорожника были там, возле каждого стояли двое с автоматами, а посередине испуганно замерли две упитанные девки в спортивных костюмах.

– Из машины! – крикнул я, ударив по тормозам.

Аня, Татьяна и Паша легко перемахнули через борт и сразу опустились на колено, вскинув оружие. Надо же, как я их отдрессировал. Мы нацелились на зеленый немолодой «Паджеро», а экипаж второй машины – на «Гелендваген». Я почувствовал приступ какой-то ликующей злости. Это они, те самые, которых мы ищем, и я уже понимаю, что им хана, и эту хану устроим им мы, своими собственными руками. Один из них удивительно проворно метнулся за машину, а второй вскинул автомат и, еще поднимая ствол, выпустил длинную, во весь магазин, очередь примерно в нашу сторону.

«А стрелять-то мы и не умеем», – злорадно подумал я, взяв его в прицел и увидев, как в него попадают очереди, выпущенные Аней и Татьяной.

Толя Бармалей

27марта, вторник, вечер

К вечеру банда затребовала себе еще женщин. Решили съездить к тем проституткам, которых не было дома. Потом, правда, догадались ограничиться телефонным звонком, на который никто не ответил. Мобильная связь отключилась, но городская еще работала.

Мент предложил пошариться по городу, поймать кого-то на улице и, хрен с ними, с соседями, тащить захваченных прямо сюда, в квартиру. Идея понравилась всем, даже Бармалею, который решил, что можно пригрозить грохнуть за любой звук, и тогда все будет тихо. Но на улицах людей не было. Со скуки застрелили даже двух зомби, затем какого-то немолодого дядьку в старой «Волге» двадцать четвертой модели. Его просто обгоняли, и Бармалею стало интересно, попадет ли он этому старику в голову из пистолета левой рукой, пока правой ведет машину. И что думаете? Попал с первого выстрела, даже сам удивился. «Волгу» понесло вбок, она выскочила на тротуар, пересекла газон и врезалась в стену панельного дома. Но женщины все не попадались и не попадались. Но потом удача им улыбнулась, причем почти что в том самом дворе, где Малек застрелил женщин из «Гранд Чероки». Через двор куда-то бежали две девчонки в спортивных костюмах, лет по шестнадцать с виду, но крупные, пышные.

– Вот это свежак! – сказал Бармалей, чувствуя охотничий азарт.

Надавил на газ, обогнал сначала обрадованных появлением человека, а затем удивленных девчонок, проскочил вперед и остановился. Они с Мальком вышли из машины с оружием в руках.

«Мерседес» остановился сзади, оттуда выскочили Мент с Костылем. Всем хотелось дополнительных развлечений, раз мяться, погонять этих молодых, толстопопых девчонок, прежде чем затащить их в машину. Он уже представил себе, как они будут с визгом убегать, как посадит Малька за руль, а сам будет мять одну из них в машине, залезая в трусы и в лифчик, при этом шепотом угрожая разорвать ее на куски, если хоть что-то вякнет. Хорошо! У всех в голове гулял хмель, всем было весело. А завтра они их отвезут все к тому же пруду, где одну пристрелят, дадут обратиться в зомби, а потом науськают на вторую, слегка подспутав той ноги, чтобы не убежала. Такую хохму только что придумал Бармалей.

Однако через секунду настроение у Толи поблекло. Прямо через кусты во двор, подпрыгнув на высоком бордюре, ввалились два военных «уазика» без тентов, в каждом целое «маски-шоу». Толя не зря был все же самым умным во всей компании. Он не стал кричать, стрелять или делать другие подобные глупости. Он побежал. А Малек вскинул автомат, пытаясь поймать в прицел одну из машин в камуфляжной окраске, нажал на спуск и выпустил весь магазин длинной очередью в белый свет как в копеечку. Автомат брыкался в руках, норовя увести ствол правее и выше. Сидевшие в «уазиках» успели выпрыгнуть наружу, и кто-то небольшого роста, в черной маске, на которой светлыми пятнами выделялись отверстия для глаз и рта, упав на колено, выстрелил в Малька короткой очередью в грудь, убив его наповал.

Мент забежал за высокий борт «Гелендвагена», но очередь из автомата прошила и высокий борт внедорожника, и грудь неудавшегося милиционера. Стрелял высокий, плечистый мужик в черной маске, такой же, как и у всех остальных. Мент упал на спину, залившись кровью, хлынувшей из горла, засучил ногами мелко. Костыль зигзагами побежал в сторону подъезда, надеясь, что удастся спрятаться сначала в нем, а потом, может быть, в какой-то из квартир. Снова загрохотали автоматы, несколько пуль почти одновременно ударили его в спину, бросив лицом на асфальт.

Экипаж второго внедорожника, того самого, боец из которого застрелил Малька, снова загрузился в машину, и машина рванула из двора. На самом выезде УАЗ остановился, и сидящий за рулем схватил автомат с хитрым прицелом и трижды выстрелил короткими очередями вслед бегущему Толе.