Чтение 32–й страницы книги ~Начало~

Бармалей почувствовал, как пули прошли возле ног, одна даже рванула штанину, и обострившееся от опасности чутье подсказало: «По ногам стреляют, взять хотят». Он понял, что бежать по прямой нельзя, надо вилять, но в этот момент как будто кувалда ударила в его правое бедро. Он со всего разбегу упал лицом вниз на асфальт, автомат вылетел из рук и заскользил вперед, и чем дальше он ускользал от своего хозяина, тем все более превращался в бесполезный кусок железа.

Боль в бедре была ужасной, но почти сразу немного отпустила, превратившись в просто сильную. Бармалей перекатился на бок, сунул неожиданно затрясшуюся руку в карман кожаной куртки, где лежал тэтэшник, но тот зацепился за край кармана, и в тот момент, когда удалось его вытащить, тяжелый ботинок ударил Бармалея по запястью, выбив пистолет, а затем в живот влепился второй пинок, да такой, что Бармалея чуть не вырвало собственными кишками.

Его перевернули на живот, больно давя коленями на позвоночник и затылок, свели руки вместе за спиной, затем затянули их какой-то веревкой, так, что совершенно пережали кровоток.

– Полегче, мля… – прохрипел Бармалей, за что получил удар автоматным прикладом в спину с такой силой, что затвор лязгнул, а ребра треснули, и зверский пинок берцем в почку.

«Нет, не менты…» – мелькнула мысль. Те бы били, разумеется, но менты бьют так, чтобы потом арестовать, а эти били так, что явно прослеживалось желание его убить. И Бармалею вдруг стало по-настоящему страшно. Он попытался поднять голову и получил несильно, но очень больно краем приклада по затылку, и, к его удивлению, звонкий девичий голос скомандовал:

– Лежать, сволочь!

«Баба-то откуда?» – мелькнула мысль. Он уже решил, что взят каким-то спецназом, и женский голос его ошеломил.

Затем ему так же сильно стянули щиколотки. Подъехал второй УАЗ, в котором сидели еще четверо в масках и те самые девчонки, которых они хотели отловить. Из машины вышли двое, оба явно мужики. Один рослый, мощный, второй пониже, но в плечах как бы даже не пошире, а вообще квадратный. А вот в машине на заднем сиденье, рядом со спасенными девчонками, сидела еще одна девица, совсем молодая, лет восемнадцати-девятнадцати, с тонкими чертами породистого красивого лица, открывшегося из-под откинутой на лоб маски, с автоматом, висящим наискось на груди.

Бармалей почувствовал, как ему перевязывают простреленное бедро, прямо поверх штанины, а затем на нем еще и жгут затянули, чтобы остановить кровотечение. Мужик в маске сказал: «А то машину кровью заляпаешь, пока довезем». Куда довезут, задумался Толя? Не в отделение его повезут, так ведь? Еще он понял, что вот этот самый, с автоматом со странным прицелом, его и подстрелил.

Затем Толю подняли с земли, ухватив за плечи, подтащили ко второму УАЗу и бросили лицом вниз прямо в багажник, так что он больно, до крови, ударился подбородком о какую-то торчащую из металлического пола распорку. Кто-то, он не видел кто, пропустил веревку через его связанные руки и привязал ее к ножкам заднего сиденья. Теперь он не мог не то что вырваться, а даже перевернуться. Машина рванула с места, немилосердно трясясь, затем остановилась. Сидевшие в ней вышли, и Толя понял, что они обыскивают их машины, как совсем недавно они сами обыскивали машины своих жертв. От этого ему стало еще страшнее. Затем он услышал, как кто-то сказал: «Этот встает», затем хлопнул пистолетный выстрел. Через минуту опять послышалось: «Давай», затем еще выстрел. А через несколько секунд – еще один.

Толя догадался, что это дали подняться его превратившимся в зомби подельникам, а потом их убили. Зачем именно так делать, Толя так и не понял, подумав, что можно былопустить по пуле в голову лежащим.

Машины снова тронулись с места, подпрыгивая и раскачиваясь. УАЗ комфортной езды не предполагал, это Толя ощущал своими ребрами и бьющимся о пол раненым бедром. Мотор фырчал, лязгала подвеска, резонировал глушитель под полом. Ехали недолго, минут десять, затем остановились.

Бармалея схватили за ворот кожаной куртки, передавив горло, потащили из кузова, сначала сбросили, как тюк с бельем, но тут же подняли и усадили на асфальт. Он огляделся и понял, что оказался на той самой заправке, где раздавали оружие. Худой со странным автоматом стоял рядом, правда, теперь у него в руках был пистолет с длинным глушителем. Все остальные из машин сгруппировались вокруг него, а напротив стоял офицер лет слегка за тридцать, его звание Толе видно не было, потому что он смотрел на него снизу. Рядом с ним – два сержанта-контрактника. Офицер молча смотрел на Бармалея, Бармалей же старался на него не смотреть.

Худой с пистолетом сказал:

– Вот, одного живым взяли. Они самые и есть, судя по всему.

– Сейчас проверим, – сказал офицер.

Он подошел, нагнулся, упираясь руками в колени, причем Бармалей заметил, что он в майорском звании, затем спросил:

– У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?

– У какого пруда? – включил непонятку Бармалей.

Худой вскинул пистолет, и правая ступня Толи разлетелась искрами боли, попадающими прямо в мозг. Толя взвыл.

– Еще раз, – таким же монотонным голосом повторил майор. – У пруда, где песчаный карьер, что вы сегодня сделали?

Бармалей задумался, и новая бомба взорвалась в той же ступне, вышибив из нервной системы последние воспоминания о том, как жить и как дышать. Следующий вопрос он тоже проигнорировал, получив третью пулю почти в то же место, но после этого выложил все. И об убитых проститутках, и о сегодняшних девчонках, и об их родителях, расстрелянных в машине. Рассказал об убитой семье, у которой взяли «Гелендваген», о мужичке в «Волге», застреленном просто так. Об остальном его и не спрашивали, но Толя понимал, что и так наговорил достаточно. Майор спросил у кого-то:

– Табличку написал?

– Так точно.

Какой-то солдат показал небольшую фанерку, на которой черным было написано: «Грабитель, Убийца, Насильник». У Бармалея все похолодело внутри, он явственно представил себя висящим в петле, с этой табличкой на груди. Он надеялся, что его просто пристрелят, но на виселицу ему не хотелось. Но то, что он услышал, заставило его опорожнить в штаны и кишечник, и мочевой пузырь. Майор скомандовал контрактникам: «Отрезать яйца – и на фонарь его. Не достреливать, когда обратится, пусть попрыгает потом». А затем Бармалея куда-то потащили, и его крики слышались еще долго, пока его дергающееся тело не повисло на фонаре.

Сергей Крамцов

27марта, вторник, вечер

Глобальные изменения в нашем плане. О чем я еще вчера оповестил всех присутствующих, после того, как мы вернулись из «Пламени». Однако тут мы столкнулись с главной трудностью – машин у нас оказалось больше, чем водителей к ним. Как ни считай и как ни прикидывай, но выходило, что Аня с Ксенией, например, толком никогда и не сидели за рулем, а Алина Александровна привыкла водить «Тойоту Авенсис» с автоматической коробкой на уровне среднего московского «чайника». Наш же непомерно раздувшийся автопарк требовал наличия как минимум одиннадцати водителей, учитывая, что бросать не хотелось даже современный «Паджеро». Все же послужить какое-то время эта новая машина вполне могла, а по нынешним временам слово «послужить» по отношению к автомобилю равно слову «спасти кого-нибудь». Кто-то и такой рад будет до потери пульса.

Напомнил мне об этом Шмель, и, к счастью, до того, как мы расстались с Пантелеевым. Вовремя оглашенная, проблема перестала быть проблемой. Пантелеев лишь хмыкнул, поразившись количеству запасенного транспорта, покачал головой, восхитился матерно и предложил перегонять машины порциями. При этом у него явно мелькнула мысль, что нам столько машин наверняка не понадобится. Текст этой мысли можно было в глазах прочитать. А с этой идеей я был согласен на сто процентов, и вопрос был лишь в том, к какой степени взаимной выгоды это сможет перейти при обмене.

В общем, мы лихо рванули обратно в поселок прямо с заправки, прыгая по разбитой дороге так, что сидевшие сзади близняшки только охали. Но нам надо было торопиться, чтобы по максимуму использовать остатки светового дня. Хоть половину машин надо было перегнать сегодня.

К счастью, мы заранее были озабочены вопросами быстрой погрузки, без которой быстро не смоешься, случись такая необходимость, а в последние дни один из кунгов вообще как склад использовали, поэтому уже через час первая колонна из шести машин с основным грузом, размещенным в двух «Садко», уехала из поселка. Оба грузовика, одна «буханка», мой «Форанер», за рулем которого сидела Татьяна, «Паджеро» и УАЗ, в котором сидели мы с Лехой в качестве головного дозора, выехали из поселка. А заодно в кунгах разместились все наши «гражданские», группу которых уже негласно возглавлял Степаныч и в которую входили супруга его, Валентина Ивановна, Катя, дети Маши и Алина Александровна.

Кроме нас самих с нами ехали спасенные девицы. Те самые упитанные малолетки, за которыми гнались бандиты. Они пребывали в состоянии постоянного шока, и было от чего. Пока Толю кастрировали и вешали, они дрожали в машине. От пережитого, от зрелища страшноватой, надо сказать, казни и просто от холода. Майор, командовавший казнью, узнавший, что это потенциальные жертвы этого самого бандита, что висит на фонаре, измаранный в собственном дерьме, и уже обратился в зомби, даже распорядился выдать им по бушлату. У нас запасной одежды с собой не было. Я тогда подошел к ним, рассмотрел их внимательно, нимало не стесняясь тому, что осматриваю их, как коров на рынке.

Обе были крупными, пышнотелыми, здоровыми с виду, белокожими, с миловидными лицами. Попы крупные, круглые, при этом даже пропорциональные каким-то образом, грудь у обеих пышная. Что это сестры, и более того – близнецы, вопросов не возникало. И мама с папой их явно любили, кормили хорошо, на еде вообще не экономили.

– Вас как зовут, красавишны? – спросил я.

Звали красавиц Маша и Даша, как же еще, и было им по семнадцать лет. Я спросил, что у них случилось? Оказалось до банальности просто по нынешним поганым временам: папу где-то укусили, но он об этом никому не сказал и обратился дома. Напал на маму, а вскоре и та обратилась. Девчонки оказались заблокированными в комнате Маши. Но жили они на первом этаже, поэтому выбрались в окно и бросились бежать. Куда – сами не знают, ни вещей, ни чего-либо другого у них нет. Ехать согласны были куда угодно, лишь бы подальше от родного города.

В общем, выбор дальнейшей их судьбы никаких лишних размышлений не провоцировал – в «Пламя» их, и спрашивать нечего. За гениев их при всем желании не примешь, в глазах у них больше небо отражается, нежели мысли какие, а вот в качестве фактора, положительно влияющего на демографическую ситуацию в «Пламени», они вполне годятся. Вон какие сиськи, и стоят без лифчика небось. А задницы даром что толстые, даже так видно, невооруженным глазом, что не ущипнешь. Холостые лейтенанты будут счастливы оттакого богатства, да еще в двух экземплярах.

На Базе остались лишь Вика с Машей, временно передавшей присмотр за детьми старшим женщинам и Кате, и сестры Дегтяревы, которые, в силу своего неумения водить машины, дежурили на «фишке».

Добрались мы без приключений, на КПП «Пламени» нас ожидали. Сверили список машин с заранее заявленным, затем зарегистрировали всех, кто в машинах сидел. Все обстоятельно, неторопливо, аккуратно. Затем нам объяснили, как ехать к офицерской гостинице, в одном из корпусов которой размещали новоприбывших, и наша колонна двинула туда.

Было уже темно, но проезды по территории жилого городка Учебного центра освещались фонарями. К моему большому удивлению, электричество до сих пор еще было, причем везде.

У общежития нас встретила немолодая тетенька с красным флажком в руках, которым показала, как парковать машины вдоль стены здания. Беспокоящегося за сохранность имущества Сергеича она уверила в том, что случаев краж на территории пока еще не было и разгружать машины в срочном порядке, равно как и караулить их по ночам, не требуется. Тем более что территория «Пламени» не только патрулируется, на ней действует хоть и мягкий, но вполне комендантский час, и всех гуляющих без специальных пропусков отправляют по домам в приказном порядке.

Здание общежития пока было полупустым, поэтому всех остающихся распределили по комнатам по двое, и даже «забронировали» такие же двухместные гостиничные «номера» для тех, кто приедет завтра. Помогая занести вещи Кате, которая полностью заменила развоевавшуюся не на шутку маму Саше и Лике, я огляделся в их комнате. Не слишком просторный, но чистый номер с собственным туалетом и душем. Для таких времен, как сейчас, так вовсе выше крыши. Для бездетных были номера попроще – просто двухместные комнаты с удобствами в коридоре, как в студенческих общежитиях, из удобств в которых были лишь шумно работающие маленькие холодильники.

Зато на первом этаже гостиницы была столовая с буфетом, где кормили бесплатно, хоть и без особых разносолов.

Разместив первую партию наших переезжающих, я попытался связаться с Пантелеевым, пытаясь с ходу решить судьбу спасенных, но не преуспел – тот был занят. Поэтому устройство судьбы близняшек отложил на завтра, перепоручив его Алине Александровне. Она дама умная, сумеет все сделать куда лучше меня. А по остальным вопросам мы и завтра с «Пламенем» свяжемся, Пантелеев частоты связи дал, а две рации у нас имеются, спасибо кантемировскому майору и покойным фармкоровцам.

Поэтому я распрощался со всеми до завтра, после чего мы вшестером набились в УАЗ и покатили обратно, в наше «Садоводческое товарищество «Институтское», которое последнюю ночь должно было послужить нам пунктом временной дислокации. А вот постоянной дислокации у нас уже не стало. Обидно, да? Надо будет еще постучаться к «мастеровым мужикам» в домик, предупредить их, чтобы были к завтрашнему вечеру к переезду готовы. Да и вопрос вывоза женщины с ребенком из Солнечногорска еще порешать надо.

Сергей Крамцов

28марта, среда, день

А сегодня с утра мы двинули отбывать повинность по отстрелу мертвяков в Солнечногорске, оставив в поселке Леху с Сергеичем охранять оставшийся транспорт с наказом до общего отбытия НП не покидать, пусть как хотят, так и дежурят. Леха заодно собрался переделать «мосинку» в современную снайперку и даже пристрелять, если получится.

Выехали на трех машинах, отсадив Шмеля за руль «буханки», которая должна была работать у нас сегодня за спасательный транспорт. Она закрытая, в ней тепло, хоть и трясет, и народу со всякими вещами в нее много влезть может. УАЗы же пошли в составе водителя и двух стрелков в каждом. Заехали на заправку, поздоровались, разжились еще патронами, а заодно неким сержантом-«контрабасом» Димой, что был размером с Кинг Конга, и который подсел в «буханку» к Шмелю. Это майор среагировал на наш дефицит личного состава, поручив тому вместе с нашим Мишкой помогать возить спасенных в «Пламя», взяв с нас обещание доставить Диму вечером обратно.

Солнечногорск встретил хмарью утренних сумерек, промозглым ветром и мертвяками. Ночь была тем временем, когда зомби занимали новые позиции. Люди становились слабее ночью, уходили с улиц, и мертвяков прибывало. С каждым следующим днем их прибывало в разы. На этот только еще начинавшийся день машин на Ленинградском шоссе стало намного меньше, чем вчера, а зомби на улицах Солнечногорска – намного больше. Теперь зомби не «попадались», теперь они просто перли по улицам. Они превращались в массу. В толпу.

Вывоз женщины с девочкой Дашкой превратился в целую операцию. Пришлось и держать оборону у подъезда, и зачищать подъезд, причем мертвяки в нем проявили заметную склонность к устройству засад, так что после окончания зачистки у меня тряслись руки от пережитого. «Зачистили» аж пятерых зомби, и это в одном подъезде, взамен на двоих спасенных.

Пугающая пропорция. Правда, на выезде из двора подобрали какого-то молодого мужика с двумя детьми, окликнувшего нас из окна. Это уже порадовало, не зря воевали. Из окна он и вылез, причем детей спускал на связанных простынях, а сам довольно ловко спрыгнул на газон со второго этажа, повиснув на руках. Его погрузка прошла без приключений, как ни странно. О судьбе матери детей мы не спрашивали.

Затем «буханка» уехала, увозя спасенных, а мы остались в городе. Мы сначала держали позиции на площади, где вчера обедали, и мертвяки шли на нас со всех сторон. Стрелять приходилось непрерывно, бутерброды никто не жевал уже, время от времени в отстрел приходилось вмешиваться и мне с Димой, помимо не опускавших стволов девушек. Хорошо, что с утра нам загрузили по два ящика патронов обоих калибров, и по этому поводу уже никто с нами не спорил, мы свою полезность доказали. Сказали, что надо патронов, – и тут же получили, причем с запасом.

Сегодня было намного тяжелей. Настолько, что все предшествующее казалось детской игрой. Мертвяки шли прямо на звук выстрелов и в конце концов оттеснили нас сначала с этой площади, через час – со следующей, а еще через час – вообще выдавили на окраину. Отдельные машины еще проезжали через город, но редко, а пешему пройти было быуже неразрешимой проблемой. Пеший бы, наверное, и до машины от подъезда не добежал, мертвяков было столько, что они могли заслонить путь любому. И мы ушли из города вполе, где было проще маневрировать. Зомби понемногу тянулись к нам, но растягивались, когда мы меняли позицию, и нам снова удавалось их отстреливать. Однако долго так продолжаться не могло, и наша сегодняшняя стрельба реальной помощи городу уже не оказывала. Это было как камешки в прибой бросать, надеясь построить плотину.

«Буханка» еще пару раз скаталась от города до «Пламени» и обратно, увозя спасенных, подобранных нами просто на улицах. Естественный отбор шел вовсю, и было видно, что тот, кто сумел прорваться к нам в такой обстановке, и в будущем не пропадет. Уже выживали сильнейшие.

В середине дня майор вышел на связь, сказал, что посылает в город транспорт для того, чтобы собирать оставшихся людей. С ними пойдут БМП, а потом они уйдут с заправкив ППД, в Наро-Фоминск, забрав людей с собой. Бензин на эту заправку больше возить не будут, но на следующих от Москвы АЗС машины пока будут заправлять – туда волна зомби еще не докатилась.

Действительно, со стороны дороги тоже регулярно доносилась стрельба. Несмотря на все наши усилия здесь, к заправке валили мертвяки. Но это те, что потупее, «свежаки», а вот «ветераны» проявляли заметный инстинкт самосохранения, что вместе с их склонностью нападать из засады просто пугало. Несколько раз мы едва успевали отбиться от бросавшихся к открытым машинам «живчиков». Плохо.

Пару раз замечали морфов, но на нас они не нападали, а при обстреле скрывались. Зато мы увидели, как одна из этих тварей карабкалась по балконам девятиэтажки, и я мысленно лишь помолился за судьбу местных жителей. При первых же выстрелах в нее тварь исчезла из поля зрения, нырнув прямо сквозь стекло в какую-то квартиру. Не то что попасть – разглядеть даже не получилось толком, что же это было. Но на человека существо уже совсем не было похоже.

Примерно через час в Солнечногорск вошла колонна из четырех БМП и четырех КамАЗов, которая пошла кружить по улицам. Солдат на броне не было, все сидели в десантных отсеках и в грузовиках. Броня давила мертвяков гусеницами, а с одного из грузовиков орала СГУ: «Граждане, оставшиеся в городе. Это ваш последний шанс воспользоваться помощью армии. Мы вынуждены оставить свои позиции возле вашего города и отходим в расположение дивизии. Каждый ушедший с нами получит там работу по силам и умению,еду, кров и крепкую защиту. Никто не будет брошен».

Мы последовали было за колонной, но с нами связался майор и, поблагодарив за помощь, отправил нас восвояси. Действительно, на фоне брони от нас пользы было немного, а риску для нас, сидящих в маленьких открытых машинах, стало намного больше. «Контрабас» Дима перескочил в колонну к сослуживцам, не забыв конфисковать у нас «Северок», оставив при одной «дальнобойной» рации, а мы рванули в поселок, сворачивать Базу окончательно.

По пути подобрали молодую женщину, услышавшую призывы военных и бегущую по улице догонять колонну, уворачиваясь от зомби, а затем к нам пристроился маленький джип «Сузуки Витара», в котором ехала молодая пара. Парень был стоматологом, его жена – у него же медсестрой. Парень восхитил наличием окровавленного топора, лежащего под ногами, – отбивался всерьез. Узнав, кто мы и откуда мы, он тоже решил присоединиться. Я запросил дежурного по приему новичков – была теперь и такая должность в «Пламени», и он подтвердил вакансию для врача, а заодно и для всех других медиков, которых сумею встретить. Медиков мы больше не встретили, но зато подхватили еще одну женщину лет тридцати, тоже бегущую по улице с рюкзаком за плечами, которая вполне проходила по статье «Демография». Впрочем, даже если бы и не проходила, то все равно подсадили бы. Потом еще два парня лет по семнадцать сумели до нас добраться.

А затем я дал команду отходить на базу, в «Пламя». Больше мы сделать не могли ничего для спасения города Солнечногорска. С ним оставалось только попрощаться, потомучто город погиб.

Примечания

Самозарядный карабин Симонова.

АКС-74У.

Ударно-спусковой механизм.

Лазерный целеуказатель.

Автомат Калашникова.

Автомат Калашникова со складывающимся прикладом, укороченный («укорот»).

Внутренние войска.

Служба ракетно-артиллерийского вооружения.

Бодрствующая смена караула.

КШМ – командно-штабная машина.

Отдельная дивизия особого назначения, бывшая дивизия ВВ им. Дзержинского.