Чтение 10–й страницы книги ~Начало~

Маша прикрыла дверь на кухню, чтобы милиционер чувствовал себя спокойно, и сама пошла в холл, где висел на стене телефон.

Сергей Крамцов

20марта, вторник, днем

Машин было совсем немного, как будто рабочий день и не наступал. Пару раз через приоткрытое окно я слышал отдаленную стрельбу. Один раз стреляли очередями, второй раз явно бухали дробовики. Немногие прохожие, быстро идущие по тротуарам, при звуках стрельбы вжимали головы в плечи и ускоряли шаг. До Ленинградки мне удалось добраться от проспекта Мира минут за десять, максимум пятнадцать, что для часу дня в Москве, в будний день, просто невероятно. Возле стадиона «Динамо» стояло множество милицейских машин, пара омоновских автобусов. Здесь тоже что-то происходило.

Я проехал дальше. После стадиона было вообще пусто на улице, а уже подъезжая к огромному зданию автодорожного института, я увидел двух бредущих вдоль по улице зомби. И что делать? Пустить их гулять дальше или рискнуть проблемами с милицией, но спасти их будущих жертв? Вот вопрос вопросов, когда законы расходятся с разумом. По логике, один гражданин должен спасать других, если имеет оружие и умение его применить. А по правилам я буду крутом злодеем и положительным персонажем стану лишь в томслучае, если наплюю на все. Плевать не хочется.

Я сбросил скорость, прижался к тротуару. Мимо меня проносились редкие машины, милиции не было видно. Милиция, пожалуй, не успевает по бесконечным вызовам носиться, вряд ли им будет дело до какого-то мужика в военной форме, который застрелил бродячих мертвяков. Я протянул руку, взял «помпу». В конце концов, это легальное оружие, купленное для самообороны. Я выйду из машины, на меня нападут, хоть и без оружия, и получится эта самая самооборона. Маразм, конечно, но оправдывает поведение. Наверное.

Заглушил двигатель, выбрался, оглядываясь. Обошел машину с противоположной стороны так, чтобы ружье не было заметно с проезжей части. Откинул приклад, передернул цевье, патрон улегся в патроннике. На этот раз я уже вез его заряженным.

Мертвяки меня заметили. Как будто поколебавшись, оба повернули ко мне. Впереди шла молодая женщина с иссиня-бледным лицом и следом единственного укуса на правой руке. Она была одета в халат продавца из продуктового магазина, на груди даже уцелела табличка с именем. Следом за ней, отставая метра на четыре, шел такой же бледный мужичок в дешевом сером костюме, классический тип «инженера на зарплате». Коротко завязанный галстук свисал до середины груди, ни пальто, ни куртки на нем не было. Этому в свое время досталось больше. Вся рубашка на груди была изорвана, пропитана уже запекшейся кровью. Изорваны рукава пиджака, видимо, он пытался защититься, подставляя руки. И опять у обоих выделялись глаза. Бешеные? Безумные? Никакие? Не могу подобрать я этому определение, но с ними что-то было не так, даже для мертвеца.

Я подождал, пока до женщины останется метров десять, затем вскинул ружье, нажал указательным пальцем левой руки на кнопку фонаря, закрепленную на цевье. Сейчас пасмурно, чуть ли не сумерки, луч тактического фонаря яркий и контрастный. Пятно повышенной яркости в середине луча было прекрасно заметно, и я навел его прямо на середину лба бывшей продавщицы. Потянул спусковой крючок. Грохнуло, толкнуло в плечо, струя дроби разнесла верх черепа мертвой женщины вдребезги. Ее отшвырнуло назад, на второго мертвяка, который тоже свалился. Кегли просто…

Я огляделся вокруг. Машины также проносились мимо, никто не бежал на выстрелы. Тогда снова перевел взгляд на второго зомби. Он уже поднялся, сильно наклонился вперед и очень быстро пошел ко мне, почти побежал, открывая на ходу рот с перемазанными кровью зубами. Резвый какой! Я поймал его голову в прицел и снова потянул за спуск. Снова гулкий грохот, тяжелый толчок в плечо и брызги мозгов с осколками кости вперемешку из его головы. И его тоже как ударом тарана швырнуло назад. Все. С картечью не поспоришь, не хухры-мухры. Надо бы разрядить ружье, да черт с ним. Я уже стреляю на улицах, не до того, чтобы законы соблюдать. К тому же у меня в кобуре, скрытой полой анорака, нелегальный пистолет, так что…

Огляделся вокруг – машины все также торопились, пешеходов в этом месте не было вообще, к валяющимся на тротуаре трупам никто не торопился. Кажется все, Катастрофа началась, всем на все плевать.

Я врубил первую и отъехал от тротуара. Надо валить, валить за пределы города, который скоро превратится в гигантскую ловушку для всех его обитателей. Снова донеслась отдаленная стрельба, трижды я видел милицейские машины и машины военной комендатуры, несущиеся куда-то с включенными маячками. Было много «микрашек» «скорой помощи».

С часу на час в город должны ввести войска, никуда от этого не денутся. Скрыть и замолчать уже ничего не получится, бедствие с каждым часом становится все страшнее истрашнее. Если бы чрезвычайные меры были приняты еще ночью, то, возможно, удалось бы как-нибудь стабилизировать ситуацию. Теперь же…

Зараза разошлась по городу. Ведь необязательно быть укушенным, чтобы стать носителем вируса «Шестерка». Достаточно просто постоять рядом с другим носителем. И никто никогда не заподозрит, что заразился, ведь никакой болезни от этого не случится! Совсем никакой! Может быть, даже человек излечится от других инфекций, вирус «Шестерка» по первым экспериментам на обезьянах подавлял ВИЧ-инфекцию – настолько он боролся за здоровье своего носителя. И лишь когда носитель умрет, вирус частично оживит его, не желая смиряться с гибелью носителя и своей собственной.

И что все это значит? Это значит, что теперь для этого вируса нет границ. Он разойдется по всему миру в ближайшие дни. Разойдется с уезжающими иностранцами, которые будут срочно покидать терпящую бедствие страну. А там, на родине, они заразят остальных и вскоре, очень-очень вскоре, может быть через считаные часы, в их странах начнут подниматься мертвецы. Догадается мир принять срочные меры в виде немедленного обезглавливания всех покойников или чего-нибудь в этом роде? Сейчас – сомнительно, лишь потом, когда станет поздно. Люди склонны покойных уважать, а вот покойные становятся склонны людьми питаться.

Насчет себя я был уверен, что уже инфицирован. Я гарантированно заразился, когда спустился в подвал за пенопластовыми блоками и шел мимо разбитого лабораторного оборудования. Инфицированы от меня и Леха с Викой, и семейство Дегтяревых. Но это не страшно, скорее даже наоборот. Тот же грипп нам уже не грозит, например, а если бы мы были наркоманами, то могли бы смело ширяться одним шприцем, и никакой гепатит нас бы не брал. Но помирать теперь нужно с предосторожностями, чтобы твои скорбные останки не проявили неуместной резвости и не повадились питаться окружающими гражданами.

В общем, как ни крути, а на дворе не только конец марта, а еще и конец света. Остается бороться за то, чтобы не попасть под новую волну «естественного отбора», а постараться оказаться в числе тех, кто унаследует Землю, какой бы она ни стала после того, что грядет сейчас. А в том, что будут выжившие, что будут те, кто на развалинах старой цивилизации построят цивилизацию новую, сомневаться не приходится. Всегда и везде есть такие люди, которые выживут при любой катастрофе. Вот в списки таких людей и намерен я себя включить. Погибать категорически не согласен.

А если не погибать, то надо питать свое бренное тело. И мысль, совершив петлю, вернулась к продуктам, которыми следовало запастись. Я подумал, что самым подходящим местом для того, чтобы закупить продукты, может быть один весьма средних размеров супермаркет под названием «Проспект» на Ленинградском шоссе, в котором никогда не было много народу. Там и цены были чуть повыше, чем в других местах, и парковка похуже, просто вдоль тротуара, и зал в нем узкий и длинный, люди с тележками сталкиваются, но стандартный для любого магазина набор продуктов там был, а именно это и требуется. Затем мы сделаем еще один, общий выезд за припасами, наверное, но нужно набрать еды на всю толпу на ближайшие несколько дней. Кто знает, как будут развиваться события?

Я подъехал к «Проспекту», размещавшемуся на первом этаже обычного кирпичного дома, припарковался, но выскакивать не спешил – уже начала появляться полезная привычка осматривать территорию вокруг. Судя по тому, что в этом месте были припаркованы всего две машины, в супермаркете должно быть пусто. Впрочем, особенно людно там никогда и не было, в основном там закупались продуктами жители близлежащих домов. Я даже забеспокоился, не закрыт ли он, но увидел открытую дверь. Тогда я снова тронулся с места и, вывернув руль, направил машину малым ходом прямо на газон, наплевав на все приличия. Раз никто не мешает, то подъеду к самому входу, и пусть кто попробуетчто сказать. Не хочу я машину с ружьем в салоне далеко от себя оставлять.

Дизель рыкнул чуть громче, выпустив клуб темного дыма из шноркеля, резина скрипнула по бордюру, и «Форанер» непринужденно залез на газон. И через пару секунд я уже запирал машину у самого входа в магазин.

Действительно, людей в супермаркете не было. У входа стоял охранник в синей форме, за кассами сидели две женщины, еще одна находилась в отделе цветов, громко разговаривая с бездельничающими кассиршами. Я схватил тележку и покатил ее вдоль полок, методично загружая в нее то, что могло долго храниться, что немного весит и занимает мало места. В корзину я бросал спагетти, супы-концентраты целыми упаковками, мясные консервы, отдавая предпочтение обычной тушенке, чай, банальные соль и сахар, все, чем принято у нас в стране было запасаться в ожидании войны.

Сочетание тушенки и макарон дает такое блюдо, как «шланги с мусором», оно же известно еще и как «макароны по-флотски», и предоставляет возможность накормить одной пачкой хорошо разваренных макарон и одной банкой тушенки сразу четырех человек. Если ты вынужден думать, насколько у тебя хватит запасов, то это – оптимальный вариант.

Когда я в первый раз подтащил тележку с продуктами к кассе, женщина за перегородкой даже пошутила: «К войне готовитесь, молодой человек?» Интересная женщина. Я поинтересовался у нее, слышала ли она стрельбу в городе? Та ответила утвердительно, и тогда я спросил ее, почему она не делает то же самое, учитывая, что с каждым часом обстановка ухудшается? В городе стреляют, нападают на людей, вся наша генетическая память должна кричать, требуя запасаться продуктами и прятаться. Она ничего не ответила, но обе кассирши явно задумались.

Я разгрузил пакеты с продуктами в багажник машины и снова направился в магазин, толкая тележку перед собой. В этот момент в кармане завибрировал мобильный телефон.У меня уже новый номер, я сменил «симку», знают его немногие. Я разослал его эсэмэской Лехе с Викой и Татьяне. Все. Посмотрел на экран – там мигала надпись «Леха». Я ответил на звонок. Точно, Леха.

– Серый, я приволок две здоровые сумки патронов, но надо будет кое-что отдать из того, что у нас есть, – послышался голос моего друга в телефоне. – Деньги взяли, но просят и товар. Сейчас загружаемся, на минутку забегаем домой и выезжаем следом. Шмелю дозвонился?

– Даже не пытался, – ответил я. – А вы?

– Все еще вне зоны, – сказал Леха. – Уже беспокоюсь. У нас уже второго рядом с магазином завалили, и нескольких мертвяков я в городе видел.

– Думаю, с ним все нормально будет. Застрял в своей деревне.

– Все, грузимся и едем за тобой.

Молодец Леха, реалист и не заморочен идеальным восприятием действительности. Если человек видит звиздец собственными глазами, то он так и говорит себе: «Это звиздец, и он, скорее всего, не лечится. Или его не будут лечить». Большинство же пытается спорить с самим собой, предполагая: «А может, пока не звиздец?», как в том старом анекдоте про ковбоя, убегающего от индейцев, и его ангела-хранителя. Не помните? Когда уже пойманного в плен ковбоя ангел успокаивает: «Нет, друг, это еще не звиздец. Теперь пни их вождя по яйцам!» Ковбой пинает, вождь сгибается пополам, а ангел-хранитель шепчет: «Ну вот, а теперь – точно звиздец».

– Хорошо, будем ждать, – сказал я.

Сказал и покатил тележку дальше. На этом заходе помимо еды я загрузил в тележку ящик хорошей водки, двенадцать бутылок. Даже дети знают, что в нашей стране бывают такие проблемы, которые ни за какие деньги не решаются, а за бутылку – так и нет никаких проблем. Воду я решил не покупать, потому что в нашем дачном поселке если и есть что хорошее, так это вода из артезианских скважин, холодная и вкусная, лучше любой разливной. И пластиковые канистры для воды у меня на даче есть, так что нечего сейчас место в багажнике занимать. Набрал упакованного в полиэтилен хлеба и взял несколько буханок черного, исходя из идеи «сушить сухари» из него. Вообще-то я не любитель бутербродов, даже обедать всегда без хлеба предпочитаю, но есть большая разница между понятиями «есть» и «набивать брюхо». Второе теперь становится важнее, чем первое. А когда надо питаться несколько дней семерым людям, то и хлеб необходим «для весу» в рационе.

В заключение бросил поверх всего два огромных мешка собачьего корма и мешок кошачьего. Какой брать, я заранее спросил у Ани. Не торопясь и придерживая рукой гору товара, я покатил тележку к кассам. Неожиданно от входа в «Проспект» послышался грохот, раздались отчаянные крики кассирш.

Сказать, что я «предположил нехорошее», будет неправильно. Я был «уверен в нехорошем» и даже знал, какого оно рода. Я рванул вперед, оставив тележку, нащупывая на бегу рукоятку «Грача» в поясной кобуре.

Оказалось, что, пока я бродил между полок и набирал продукты, в магазин забрел мертвяк, причем такой, какой не вызывал никаких сомнений в своем статусе. Часть плоти с лица была объедена, и сквозь рваные мышцы виднелись белые кости черепа. Скальп с головы частично сорван и сдвинут вбок, как косо нахлобученный парик. Глаз с правой стороны, не удерживаемый веками, вывалился и висел на жгутике нервов. Одежда пропитана уже побуревшей кровью. Один рукав прежде дорогого костюма оторван, и мышцы с левой руки тоже частично обгрызены. И он смердел, тяжело и отвратно.

Мало того что он прошел через дверь, но еще и набросился на охранника, вцепившись ему в одежду и повалив того на кассу так, что не было никакой возможности его оттолкнуть. Охраннику лишь удалось упереться одной рукой в подбородок зомби, не давая себя укусить, а мертвец скулил и тянулся зубами к охраннику, причем было видно, что часть зубов представляют собой отлично изготовленный протез.

Проход между кассами закрывала тучная кассирша, замершая как соляной столп, глядя на схватку и прижав руки ко рту. Я схватил ее за руку, и она взвыла как сирена от неожиданности, но мне удалось затащить ее из прохода в зал и проскочить между кассами на помощь охраннику. Охранник уже выбивался из сил, слишком в неудобной позиции он находился. Я выдернул пистолет из кобуры правой рукой, патрон был уже в патроннике. Левой рукой я вцепился в воротник того, что недавно было хорошим костюмом. Положение мертвеца не мешало выстрелу, но его голова находилась прямо над лицом охранника, и я понятия не имел, что будет, если частицы крови зомби попадут охраннику в рот, который у него был открыт и откуда вырывалось тяжелое дыхание. Однако мертвяк слишком крепко вцепился в живого, и мне не удалось его даже на пару сантиметров сдвинуть с места. Он наваливался на свою жертву совершенно беззвучно, и это было особенно страшно.

Я сдвинулся снова чуть левее и с силой толкнул мертвяка в плечо. Это сработало, он потерял равновесие, завалившись вбок, и в этот момент я навел ствол пистолета ему в лоб с расстояния в полметра и нажал на спуск. «Грач» слегка подпрыгнул в руке, хоть и не так резво, как ПМ, к моему удивлению, громкий хлопок эхом пронесся по пустомумагазину, а пуля пробила дыру во лбу зомби. Тот отпустил куртку охранника и свалился в проход между кассами, зацепив стенд с лезвиями для бритв с соседней кабины и сгрохотом обрушив его на себя. Я взял пистолет в две руки, аккуратно заглянул туда. Все, с этим покончено. Обернулся к охраннику, который с судорожным вздохом выпрямился, держась одной рукой за поясницу, второй опираясь на бортик кассовой кабины.

Я снял пистолет с боевого взвода, поставил на предохранитель, убрал в кобуру. Повернулся к пытавшемуся дышать охраннику.

– Слушай, ты кем здесь работаешь?

– В охране, – прохрипел тот в ответ, держась за шею.

– А где твое оружие?

– Мы тут без оружия, только за кражами следим, – покачал он головой.

Я вздохнул. Все понятно, от такой охраны пользы не будет.

– Краж уже не будет, – сказал я ему. – Если и будет что, то только такие вурдалаки, как этот, или вооруженный грабеж. Ни в том, ни в другом случае ты не котируешься как защита.

– И что делать? – спросил тот.

– Шли бы вы по домам…

– У нас смена только началась, – вмешалась в разговор толстая кассирша.

– Теть… она ведь может на кладбище сегодня закончиться, – попробовал я их увещевать. – В городе беспорядки. Закрыли бы магазин, а завтра, если вдруг станет потише, открыли бы снова. Убить ведь могут.

– Нет, нет, так мы не можем, – замотала она головой, словно пытаясь отогнать вредные мысли.

Ну и как их убеждать? Я взял ее под руку, подтащил к валяющемуся объеденному трупу.

– Вы это видите?

– Кто это? – шарахнулась она назад, пытаясь подавить тошноту.

– Это было человеком, пока его не покусал такой же, – объяснил я, подталкивая ее в спину, чтобы дать насладиться зрелищем. – Он превратился в упыря и пытался покусать вас. Если бы меня здесь не было, он бы уже гонялся за вами вместе с вашим охранником, который бы тоже стал таким же. Закрывайте магазин, идите домой.

– Нет, нет! – снова замотала головой тетка. – Нам не положено!

Она цеплялась за свой магазин, как за осколок нормальной жизни, и готова была умереть здесь, но не уходить из него. Я повернулся к охраннику, спросил:

– У вас входные двери крепкие? Стекло небьющееся?

– Крепкие, только танком разбивать, – уверенно сказал он.

– Запри их. Каждого человека пускай внутрь только после того, как он с тобой поговорит. Эти… – я показал на валяющийся на полу труп, – … говорить вообще не умеют. Если заговорил, то, значит, нормальный. Искусанных тоже не пускай, они могут обратиться в любой момент. Усек? Машина у кого-то есть?

– У меня «жигуль», – ответил он.

– Женщин домой потом отвези. Пешком ходить в этом районе – смерть, я уже третьего такого за последние полчаса завалил. Понял?

– Понял, – кивнул тот, растирая отбитую углом кассы поясницу.

– Тогда пробивайте товары, и вытащим этого на улицу.

– Не надо денег, – сказала кассирша. – Вы нам жизнь спасли. Сумеем списать. Идите с Богом.

– Спасибо.

От такого предложения грех отказываться, вот я и не стал. Мы с охранником выволокли тело на улицу, бросив его на газоне перед магазином. Я специально не хотел его прятать, чтобы теткам было постоянное напоминание, что на улице опасно. Затем я перебросил все пакеты в багажник, подкатил тележку к входу и вернулся к машине. За все это время по улице прошли лишь два человека, почти бежавшие, и не обратили на труп почти никакого внимания. Машин тоже стало еще меньше на первый взгляд. Снова завибрировал телефон. На экране – «Таня».

– Да, золотая? – ответил я.

– Ты далеко?

Голос тихий и очень напряженный. Мне это сразу не понравилось. Обычно звучит она вопиюще беспечно.

– В пяти минутах, к тебе направляюсь.

– Быстрее можешь?

– Могу. – Я завел машину и тронул ее с места. – Говори, где ты и что случилось?

– Помнишь комнатку со старым гимнастическим инвентарем?

– Помню, конечно.

Еще бы не помнить. Там мы придумали и применили новую позицию для занятий сексом, с использованием гимнастического коня и параллельных брусьев, приставленных к нему. Где такое еще сделаешь, как не на складе гимнастических снарядов? И как забудешь такой хороший и полезный склад?

– Здесь какие-то… упыри или не знаю кто, за дверью. Я забаррикадировалась, но дверь хлипкая, со стеклом. Если полезут внутрь, не отобьюсь.

В голосе чувствуется страх, а зная Татьяну, можно заключить, что это совсем серьезно.

– Я понял. Еще живые люди в здании есть?

– Живые? – Ее голос прозвучал удивленно.

Ну да, она же еще не в курсе…

– Ну нормальные, обычные.

– Нет. Никого нет, кажется, только эти. Я пыталась милицию вызвать, но не могу дозвониться, там все время «занято».

– Я близко от тебя, очень близко, буду очень скоро. Милиция не знает, что с такими делать, зато я знаю. В общем, держись.

– Осторожней.

– Все нормально, я действительно знаю, что делать. Отключаюсь.

– Я жду.

Я очень, очень хорошо помнил, где этот спортзал. И был он действительно совсем рядом, буквально на противоположной стороне улицы, за высоким забором. Машин на дороге было немного, милиции в прямой видимости тоже, да и не до правил дорожного движения им уже, так что я решил развернуться на красный свет и под запрещающий знак, что и сделал. Затем придавил педаль газа. Вездеход рыкнул дизелем и набрал скорость, не быстро, но как сумел. Не приспособлен он для гонок.

Я оказался у въезда на территорию спорткомплекса уже через три минуты, тормознув в воротах, у широкой застекленной будки. Обычно возле шлагбаума в этой самой будкесидел дежурный, но сейчас там никого не было, а шлагбаум был опущен. Таранить его машиной тоже никто не собирался, не в кино, поэтому и дураков нет.

Я поднял с пола у переднего сиденья охотничью сумку-патронташ, где покоились пятьдесят патронов с картечью, натянул ее на себя, застегнул. Подогнал я ее еще в магазине. Огляделся.

Все так же пусто вокруг, редкие машины едут быстро, на территории спорткомплекса в поле зрения – ни единой души, ни живой, ни мертвой. Я вышел из машины, заглушив мотор и убрав ключи в карман. Не хватает, чтобы кто-то увел машину из-под носа. Так что с ключами – инстинкт. Еще один день, и каждый внедорожник будет на вес золота. А еще через некоторое время будут цениться лишь вот такие старички, простые и пригодные к ремонту в полевых условиях. Вообще теперь УАЗ было бы неплохо добыть, но об этом потом будем думать.

Я взял дробовик наперевес, приподнял к плечу, аккуратно, по большому кругу обошел будку охраны. Новые ботинки тяжелые, в пятке и носке прокладки из ударопрочного пластика, в подошве стальные пластины внахлест, чтобы ногу не пропороть, но сама подошва «Вибрам» мягкая, двигаешься почти бесшумно. За будкой никого. Заглянул через стекло внутрь. Тоже пусто. Подергал дверь. Дверь оказалась открытой. Толкнул ее, быстро вошел внутрь. Никого внутри, два стула, телефоны, на пульте управления воротамии камерами лежит записка на большом листе бумаги: «Сами свои ворота открывайте. На хрен такие удовольствия. Я пошел отсюда». Ну и славно, по крайней мере, этот сторож живой, не сожрали его здесь. Я нажал всей ладонью на большую грибовидную кнопку с пиктограммой шлагбаума под ней, тот плавно открылся.

Ладно, это сделано, но расслабляться не следует, как в кино, когда главный герой расслабляется, выходит откуда-то, а тут… и сзади… и как!.. Вышел я, как и вошел, – с ружьем на изготовку, скользящими тихими шагами. Пока никого вокруг. И не надо. Не подходите близко, убить ведь могу.

Вернулся в машину, расположил дробовик прямо на коленях, снова сложив приклад для удобства, завел мотор и, не торопясь, поехал к спортзалу, где пряталась Татьяна. Можно и быстрее, но спешка хороша при поносе, и только, даже при ловле блох она уже мешает. У Татьяны я сейчас единственная надежда на спасение, так что не следует лишать ее этой надежды глупым поведением. Попутно следует рассмотреть, что делается на этой гигантской территории. Вообще я дурак, что ее сюда отпустил, надо было настоять, но мозги «на боевой лад» пока еще не перестроились, звоночки не звенят, где надо бы. А пора уже.

Так, обычно в это время здесь оживленно, но сейчас ни души. Хотя… Впереди показалась одиноко бредущая фигура. Когда до нее осталось метров пятьдесят, я притормозил,вгляделся. Или пьяный, или мертвяк. Второе вероятней, но и первое исключать нельзя, может, кто от нервов лечился. Шаг неровный, спотыкающийся. Я снова вышел из машины, снова огляделся. Да, виден только один, больше никого. И идет прямо ко мне. Чтобы не тянуть время, пошел к нему навстречу, вглядываясь. Метрах в пятнадцати я остановился, прицелился в голову. Нажать на спуск, и «крышу снесет» в прямом смысле, кулак картечи – вещь серьезная. За последние сутки такое явление трижды наблюдал, с Оверчуком и двумя мертвяками у МАДИ. Еще присмотрелся к бредущей фигуре, сомнения отпали. Глаза эти самые дурные и бледность. Особенно глаза. Но все же я решил перестраховаться, крикнул:

– Стой! Замри! Скажи что-нибудь вслух, ясно и громко, или открываю огонь!

Никакого эффекта, только чуть шаги ускорились. Ну и черт с тобой, золотая рыбка, плавай. Я подпустил его метров на пять, вглядываясь в мертвую образину, после чего нажал на спуск. Гулко грохнуло, в деревьях забегало эхо. Лязг передернутого цевья и звук падения пластиковой гильзы. И этот мертвяк лишился верхней части черепа вместе с глазами, превратившейся в красные брызги, отлетел назад. Я снова огляделся вокруг. Никого. Это радует. Достал два патрона из патронташа, зарядил их. Теперь у меня один в патроннике и полный магазин. И пять в зажиме на ружье. Поехали дальше.

Вернулся в машину, покатил по территории. Теперь передо мной был большой бетонный куб спортзала, дорожка огибала его против часовой стрелки. Я сюрпризы не люблю, поэтому загнал «Форанер» на газон, вскарабкавшись на бордюр, и объехал поворот по большому кругу. Остановился поодаль, оглядел площадку перед главным входом. Людей и мертвяков нет, а есть собаки, целая стая. На этой территории вообще хватало бродячих собак. Днем они прятались, а ночью пытались править территорией, и многие женщины вечером боялись ходить до ворот. Вот и сейчас расположились по-хозяйски у входа, хоть и странно это, день все же.

Я присмотрелся к собакам повнимательней. Так, вопрос на засыпку: а могут быть собаки мертвыми собаками? Собаками-зомби, например? Судя по неподвижности этих собак – очень даже могут. Как не фиг делать, могут. Собаки если не спят, то неподвижными не бывают. Или язык вывален, или чешутся, или зевают, или хвостом эмоции выражают. Темболее – целая стая. А эти вообще неподвижны. Две из них стоят, но вообще не шевелятся. Остальные лежат неподвижно, как чучела. Ну и как теперь поступать с ними? Нет, главная идея мне понятна, и я не возражаю. Но их семь голов, если кинутся разом, то никакой стрелок их уложить не успеет, тем более целясь каждой в голову. А вот если опустить стекло в водительской двери, высунуть ствол ружья и так подъехать поближе? Можно повоевать, а в случае чего – дать по газам. Это идея.

Включил первую передачу и поехал к собачьей стае, сначала прямо на них, а потом чуть забирая вправо. Так они у меня все время в секторе огня будут. И здорово я придумал, судя по всему, потому что машину собаки к добыче причислять пока не собирались, а человека в ней не замечали. Я еду, а им все равно. Когда до них осталось не больше пятнадцати метров и вся стая отлично разместилась в секторе огня, я тщательно прицелился в самую крупную псину, размером с датского дога, но неизвестной породы. Навел ствол прямо между ушей, потянул за спуск. Звуковой удар выстрела, движение цевья, удар выброшенной гильзы по правому колену. Дробовая осыпь ударила прямо в морду собаке, опрокинув ее на бок. Тут же ловлю в прицел вторую голову, снова выстрел, толчок отдачи, перезарядка…

Пока собаки заметили, что на них напали, я успел вышибить мозги четырем из семи. Три оставшихся поступили по-разному. Две побежали, а одна бросилась вперед, подскочила к машине, без единого звука разинув пасть и поставив лапы на водительскую дверь. Даже у собаки глаза такие же безумные, как и у зомби людской разновидности. Из пасти пахнуло отвратительным смрадом, смесью мертвечины с какой-то химией, что ли… Я направил дробовик ей прямо между распахнутых челюстей, нажал спуск, и мертвую дрянь снесло назад, отбросив от машины метров на пять. А две оставшихся собаки, к моему удивлению, проявили инстинкт самосохранения – бежали. Бегали они плохо, кстати, неуклюже, какими-то нелепыми прыжками. Я втолкнул еще пару патронов в окошко, выпустил три им по ногам, стараясь перебить суставы. Одна свалилась, но вторая убежала.

Набив магазин дробовика патронами заново, я тронул машину с места, подъехал к лежащей, но дергающейся собаке с перебитыми ногами и снес ей голову выстрелом с близкого расстояния, прямо через окно, не выходя наружу. Осталась одна, и даже если она вернется, когда я буду выходить из зала, я с ней как-нибудь разберусь. Снова втолкнулпатрон на освободившееся место.

Теперь о стрельбе. Интересно бы узнать кое-что. Все же не в лесу, не привлекли шум внимания милиции, например? Милиция сама с утра стреляет по всему городу, но все же… Я еще раз огляделся. Нет, никого. Ни мертвяков, ни собак, ни милиции, ни просто людей. Затем сдал на машине задом почти до самого центрального входа в спортзал, припарковал ее чуть правее крыльца, так, чтобы удобно было добираться до водительской двери. Заглушил мотор, вышел из машины, быстро отошел от двери здания. Не отводя глазот дверного проема, достал из кармана мобильный, снова набрал Татьяну.

– Ты как там?

– Прячусь, – говорит шепотом. – Это ты стреляешь на улице?

– Я. Скоро приду к тебе. Много этих уродов внутри?

– Я троих видела. Один или два пытаются войти ко мне, поторопись, пожалуйста. И поосторожней, здесь света нет почему-то.

– Хорошо.

Если уж Татьяна начинает паниковать, то повод есть, ее напугать очень непросто. Я убрал телефон в карман, зажег тактический фонарь под стволом «помпы». Вообще-то сначала я думал постоять перед зданием на виду немного дольше, как-нибудь выманивая мертвяков оттуда на открытое место, где их можно перестрелять без проблем. Сейчас ко мне ниоткуда невозможно подойти незаметно, все просматривается хорошо и далеко. Но если дела у Татьяны ухудшаются, следует идти внутрь. То, что света нет, – это плохо. Помнится, некоторые места весьма темные будут, хорошо, что тактическим фонарем карабин оснастил. Я молодец. Ладно, хватит оттягивать время.

Я глубоко, до гипервентиляции легких вздохнул и медленно пошел внутрь спорткомплекса. Это не на открытой местности по собакам из машины стрелять, а пострашней будет. Темно, множество дверей и непросматриваемых углов. Луч фонаря свои пределы имеет, а если он светит, то все, что вне луча, видно еще хуже. Я попытался точно вспомнить планировку спортзала и продумать свой маршрут. Планировка хитрая. Комната со старым гимнастическим инвентарем находится с другой стороны от большого спортивного зала, где сейчас проводятся тренировки по дзюдо. Если зал открыт, то можно пройти через него насквозь прямо к нужному месту. Если же зал закрыт, то надо будет подняться по лестнице на второй этаж, там по длинному коридору обойти его весь по окружности, спуститься снова на первый этаж, и лишь там по заваленному старым хламом, редко используемому коридору можно дойти до нужной комнаты. Такой маршрут злейшему врагу не выдумаешь и не предложишь.

Трудное место впереди, сразу за дверями. Холл сложной формы, справа и впереди гардероб, слева еще какая-то стойка, заслоняющая обзор, сразу три двери, из подсобки и двух туалетов, уходящий коридор к раздевалкам, еще закрытое пространство впереди и справа две двери, только успевай вертеться. В такие места надо парой или тройкой входить, распределив сектора огня.

Я тихо вошел внутрь, замер, быстро повернулся направо, затем перевел луч с ярким пятном в центре влево. Но даже больше я старался слушать, чем смотреть. Мертвяки неуклюжие, тихо ходить не смогут. А вот собаки? Хоть убей, не помню, шумно двигались собаки или тихо.

Вроде бы никого. Теперь проверить, открыты ли двери в зал. Вперед. Быстро пройти справа от стойки, ствол вниз, за нее, мало ли что там? Прицел вперед, чуть правее… мать твою! Я просто подскочил от неожиданности, чуть не выронив ружье. Прямо за стойкой, буквально в двух метрах от меня, стояла мертвая бабушка. Гардеробщица, в синем рабочем халате. Стояла совершенно неподвижно, не издавая ни звука, и лишь в упор смотрела на меня своими мерзкими мертвыми глазами. Я заметил ее, но мозг не усвоил информацию из-за этой самой неподвижности, она просто сливалась с висящей сзади одеждой.

Мы встретились глазами, и у меня мороз пошел волной по коже. Я даже зябко передернул плечами, а потом выстрелил ей в лицо. В замкнутом пространстве выстрел из ружья прозвучал как из главного крейсерского калибра, эхо улетело вглубь здания и вернулось обратно. Нежить снесло, выбив из ее головы целый фонтан брызг на белую стену. Пустая пластиковая гильза, выброшенная ружьем, покатилась по гранитному полу, звонко постукивая латунным донышком.

– Тьфу на тебя, нежить чертова! – прошептал я, оглядываясь во все стороны и с трудом приходя в себя. – Вот ведь напугала, тварь!

Еще сложное место за гардеробом, пока не зайдешь – не увидишь, при этом дверь в спортзал прямо за спиной остается. Быстро вперед, ствол вправо, никого, быстрым шагомтуда, разворот назад, дверь в зал на прицел. Тихо. Вся надежда на то, что мертвяки все же медленные, медлительней человека. Мне пришлось в прошлом зачищать здания, я очень хорошо помню, как следует двигаться. Но я никогда не зачищал здания в одиночку, и в сомнительные места можно было бросать гранаты, а потом разбираться, что там было. А гранат у меня и нет. И бросать их нельзя здесь. А если бы были? Интересно, смогла бы граната, брошенная в комнату, убить зомби? Пробить ему осколками череп? Это если «фенька», от РГД-5 той же осколки легкие, они только в мягкие ткани проникают. Ему эта РГД как мертвому припарка. А он и есть мертвый.

Теперь проверить двери в большой зал. Все зависит от того, каким путем идти дальше. Я тихо подошел к ним, подергал ручку. Заперто. Были бы они потоньше, можно было бы выбить замок из дробовика, но тут не выйдет, очень уж толстые и массивные, такие и винтовочная пуля не вдруг возьмет. И кто такие придумал? Придется сейчас по темной лестнице подниматься, на ней ни одного окна до второго этажа. Лестница в конце вестибюля, широкая, ведущая во тьму. К ней и подходить-то не хочется. Эх, со светом насколько лучше было бы, чем с фонариком.

Стоп. А где у них рубильник, интересно? Шлагбаум электрический работал, и над самым подъездом забытая лампа светится, а внутри света нет. Почему так? Не положено. Распределительный щит всегда недалеко от входа, иначе не бывает. В любом проекте щит у входа в помещение, потому что если кто-то входит куда-то, а там темно, то он должен иметь возможность проверить пробки. Это аксиома.

Снова схватился за телефон, набрал номер Татьяны. Она ответила в ту же секунду, опять шепотом:

– Да?

– Ты не знаешь, где в здании распределительный щит? Где свет отключается?

– Сразу, как в здание вошел, налево. Дверь перед стойкой, не доходя до туалетов.

– Понял.

Телефон в карман. Вот как важно вовремя подумать. Подумать вообще важно и полезно, а вовремя – так и вдвойне. Дорого яичко ко Христову дню! Ружье на изготовку, особое внимание дверям в туалеты. Там тихо, кажется. Ну и пусть дальше будет тихо, а все здание мне проверять и зачищать некогда, да и неохота вовсе.

Так, прямо напротив двери в щитовую еще одна дверь. Куда ведет, я не в курсе. Надо будет смотреть в обе стороны. Но пока тихо, везде тихо. Только шаги моих ботинок по граниту. Хорошие подошвы, на камне вообще не скользят. И почти не поскрипывают, что еще важнее.

Я вытянул левую руку, подергал ручку двери в щитовую. Заперто. Но дверь легкая, из древесно-стружечной плиты, обклеенная ламинатной пленкой. И замок понятной конструкции. Я сделал пару шагов назад, прицелился с расчетом, чтобы картечь ушла вправо и вниз, не повредив особо ничего с той стороны, выстрелил. Грохнуло, вспыхнуло, замок вбило внутрь. Снова в гулкой, наполненной отзвуками эха тишине звук катящейся пустой гильзы. Я подошел ближе, толкнул дверь ногой, и та открылась. Щит прямо передо мной. Пошел вперед!

Черт, тесновато здесь для ружья. Пришлось стволом оттолкнуть дверь левее, еще шаг вперед. Дверь дернулась назад, из-за нее появилась бледная и грязная рука, вцепилась в ствол ружья, дернула.

– Мать! – крикнул я с перепугу, а затем прошипел: – Пусти, тварь!

Я рванул ружье на себя, но в результате лишь вытащил из-за двери скрывавшегося там мертвеца. Он вцепился в ружье уже двумя руками, заскулил, оскалив зубы, и уставился мне в глаза. Пахнуло тяжелой тошнотворной вонью. Уже привычное ощущение накатившей волны страха от взгляда нежити. И сзади послышались шаркающие шаги. Еще один!

Я рванул ружье еще раз – бесполезно, тот просто повис на нем, и я подтащил его ближе. И тут меня осенило: а для чего взял с собой пистолет? Вот именно для этого, для таких случаев. Я отпустил дробовик, отскочил назад, выдергивая «Грач» из кобуры, оглянулся. Второй мертвяк был еще далеко, на полпути от лестницы, ведущей на второй этаж, просто эхо приближало шарканье его шагов.

Я не ставил пистолет на предохранитель, патрон был в патроннике. Для нормального стрелка это тоже хороший способ безопасно держать оружие в готовности к открытию огня. Сейчас курок спущен, чтобы взвести его, надо сильно нажать на спуск, с усилием большим, чем можно случайно к нему приложить, вытаскивая оружие из кобуры. Как в револьвере, короче. Я упер правую ладонь в левую, прицелился в лоб мертвяку, тупо глядящему на ружье у себя в руках. Оно мешало ему нападать дальше, заняв руки, но при этом он не догадывался его просто выпустить.

Видишь, какой ты тупой? Я плавно потянул спусковой крючок. Хлопок, гораздо более тихий, чем ружейный, но все равно резкий, как щелчок кнута, вызвавший долгое эхо в пустом здании, синеватая дульная вспышка. Пуля ударила точно в середину лба зомби, свалила его навзничь. Я быстро повернулся ко второму, а тот уже близко, метрах в пяти-семи. Идет враскачку, одна нога повреждена, на ней следы укусов, поэтому трудно поймать голову в прицел, и темновато здесь. Прицел на него, один выстрел, второй, прыгает ствол, выплевывая язычки синеватого пламени. Есть контакт! На бледном лбу черное круглое пятнышко появилось как будто само собой. Мертвяк упал лицом вниз, громко стукнув головой о камень пола. Я снова направил пистолет влево – мало ли кто еще в щитовой был? Но там было тихо, труп лежал лицом вверх, мое ружье поперек его груди.

Не опуская пистолета, я вошел, перепрыгнул через труп, забежал в дальний угол тесной комнатки, направив ствол в угол за дверью, но там никого не было. Выглянул наружу, но в вестибюле тоже никого. Ну и хорошо. Быстро заменил магазин в пистолете на полный, а начатый убрал в подсумок на поясе. Подобрал дробовик. А вот и он – распределительный щит. Щит как щит, только большой. Куча предохранителей с рычажками, под каждым надпись. Но сначала надо проверить два – общий и так называемый УЗО. Так и есть, общий отключен. Я протянул руку и с усилием сдвинул вверх плоский пластмассовый рычаг. И с радостью услышал, как защелкали, включаясь наперегонки, лампы дневного света в вестибюле.

– Ура! Ититска сила, ура! – сказал я вслух. – Да будет свет, мать его яти!

Затолкал еще один патрон в дробовик. Пусть будет полным. Двигался дальше я все с той же осторожностью, как и в темноте, но скорость движения выросла, как ни крути. Не надо было отдельно осматривать каждый угол, освещая его узким лучом тактического фонаря, – теперь все как на ладони. Еще раз повел стволом за стойку, загораживавшую проход, заглянул в гардероб, где лежал почти обезглавленный труп гардеробщицы, направил ствол на мертвеца, которого застрелил из пистолета. Тот тоже не шевелился. Дальше, до самой лестницы, все просматривалось хорошо, и я преодолел этот отрезок пути бегом.

Поднялся до середины первого пролета, поднял ружье, направив его на верхнюю площадку, но там никого не было. Снова пошел вперед, стараясь слушать, что там, наверху, но, кроме своих тихих шагов, не слышал ничего. Когда поднялся почти до верха, пошел осторожней, осматривая все вокруг и ожидая нападения с любого направления. И опять никто не напал.

Второй этаж состоял из длинного и широкого коридора с большими окнами справа, перед которыми стояли пластиковые скамейки со спинками. Слева было несколько дверей,которые вели на балкон, идущий над всем спортивным залом по периметру. Его тоже следовало проверить. Я тихо подошел к ближайшей двери, подергал ее. Открыто. Распахнул рывком и рывком же вошел на балкон.

Никого на первый взгляд, балкон просматривался до самого конца, он был огорожен горизонтально идущими трубами с полированными деревянными перилами наверху, спрятаться негде. Посмотрел вниз. Электрическое освещение в спортивном зале было выключено, свет попадал в него лишь через забранные стеклоблоками окна под самым потолком. Я посмотрел с балкона вниз, увидел человеческую фигуру, неподвижно стоящую посреди спортивного зала. И справедливо счел ее мертвяком, потому что нормальный человек, услышав выстрелы, уже давно проявил бы себя, радуясь подмоге. До мертвяка было около пятнадцати метров сверху, вполне можно стрелять. Аккуратно прицелился, наведя яркое световое пятно на верх черепа так и не обращавшего на меня внимания зомби, нажал на спуск. В пустом зале грохот выстрела образовал стоячую звонкую волну, гулявшую от стены к стене несколько секунд. Картечь ударила мертвяка в голову, свалила. Не то расстояние, чтобы сносить черепа, но для того, чтобы убить, энергии и плотности картечной осыпи хватило. Шесть в помповике осталось. Я всегда считаю, непроизвольно. Полезная привычка.

Хоть и виден был весь коридор до того, как я вышел на балкон спортивного зала, но и с балкона я вернулся туда со всеми мерами предосторожности – мало ли кто успел за это время сюда пригулять? «Осторожность еще никого не убивала!» – говорил наш ротный, и в этом вопросе я всегда предпочитал ему верить. Но в коридоре было все так же пусто. Можно немного расслабить плечи, опустить ружье. Руки устают от такого положения, и если есть возможность дать им отдохнуть, то возможность надо использовать не сомневаясь. И можно снова прибавить ходу.

Если бы я воевал с людьми сейчас, например, то именно длинные простреливаемые пространства отпугивали бы меня больше всего. Я бы искал укрытия и перемещался перебежками, ожидая выстрела с любого направления. Но если твой противник – животные или существа с повадками животных, такие, как эти самые зомби, то открытые пространства становятся твоим союзником. К тебе не подойдешь скрытно, не бросишься из-за угла, у тебя всегда есть время прицелиться. Поэтому и надо держаться подальше от углов,укрытий, поворотов.

В конце коридора была еще одна лестница, ведущая обратно на первый этаж, но уже не такая широкая, как та, по которой я поднялся. Эта лесенка вела в царство завхоза, туда, где склады и подсобки, поэтому была узкой и незаметной. Все габаритные грузы носили туда и оттуда снизу, через открытые двери спортивных залов, а люди ходили сверху, если им что-то там требовалось. Как, например, нам с Татьяной в тот самый памятный мой визит, когда мы сексуальной акробатикой занимались.Я тогда заехал к ней после того, как она закончила вести занятия с детской группой. Мы вчетвером собирались выехать на рыбалку в Тверскую область, и моей обязанностью было забрать ее с работы. Татьяна встретила меня в халате, уже выйдя из душевой, но еще не переодевшись, и вдруг потащила в тот самый склад, в котором сейчас пряталась, где и выяснилось, что под халатом у нее ничего нет, а наличие гимнастических снарядов добавляет много возможностей для изобретательного ума. В результате мы опоздали почти на час к ожидавшим нас Вике с Лехой, наврав про чудовищную пробку.

Дверь на лестницу была открыта, и пролет до следующей площадки просматривался сверху. Мне вообще не нравятся закрытые двери в зачищаемых зданиях, это уже рефлекс. Здесь, к счастью, не надо было ожидать растяжек и выстрелов из укрытия, но все равно, велика была вероятность того, что прямо за этой самой дверью стоит безмозглая, хищная и смертельно опасная тварь, один укус которой может превратить тебя в такую же, и напрягает остатки мозгов, силясь понять, как ей эту дверь открыть. А ты ей оказываешь такую любезность. К тому же в такие моменты ты вынужден снимать руку с цевья дробовика и немедленно открыть огонь не можешь. Вообще всем этим надо заниматься впаре, а еще лучше – действовать тройкой, прикрывая и страхуя друг друга.

Я вошел на тесную верхнюю площадку, перегнулся через перила, посмотрел вниз. Тоже никого. Откуда-то издалека слышен равномерный глухой стук. Навел ружье на нижний пролет и начал спускаться боком, не сводя прицела с открывающегося перед ним по мере продвижения пространства. Только так и никак иначе следует двигаться по лестницам. Поворот на средней площадке, дверь снизу закрыта, справа от лестницы плохо просматриваемое место. Вот не люблю я такие места. Присел на корточки, заглянул через край пролета. Пусто, только картонная коробка с какими-то «методичками» валяется. Ну и хорошо. Тогда все внимание на дверь. Дверь открывается от меня, поворотом ручки,не запирается. Я тихо-тихо подошел к ней, повернул ручку, чуть приоткрыв, отступил назад, прицелившись прямо в филенку. Нет, никто не бросается оттуда на меня. И не надо бросаться, мы уж так как-нибудь…

Не опуская ружья, я толкнул дверь ногой, не слишком сильно, чтобы она не отскочила назад, ударившись обо что-то. Быстро заглянул в щель между полотном и косяком – за ней никого не было. Коридор от проема поворачивал направо, а слева оставалось лишь маленькое пространство за самой дверью. Я заскочил в коридор, направив в него луч фонаря. Света здесь не было, в ярком луче тактического фонаря коридор просматривался до конца, но не весь. Вся правая его сторона была заставлена какими-то коробками, старыми шкафами. Между этими завалами были еще двери, ведущие в туалеты, в какие-то каморки, в кабинет завхоза и еще куда-то. И из темноты доносился стук, как будто кто-то колотил в дверь, и попутно – какая-то возня. Я огляделся в поисках выключателя, сразу же нашел его рядом с дверью, слева от нее. Тихо щелкая, включились лампы, коридор осветился.

С дробовиком идти между всех этих завалов было неудобно, все повороты были направо, что было бы удобно лишь левше, а я левшой никогда не был. Поэтому я включил предохранитель и закинул дробовик за спину, а в руку взял пистолет. Поднял перед собой на уровне груди и пошел вперед. Первая дверь справа за кучей коробок и старым несгораемым шкафом. Там кабинет завхоза был. Дверь закрыта, проверять некогда, и проходим дальше. Снова коробки, ящики, старые шкафы, пожарного инспектора бы сюда. «Держи проходы свободными» и все такое. Еще дверь, в туалет, дверь открыта, все внутри просматривается. Никого. Иду дальше. Дверь справа, второй туалет, закрыто, а впереди – два мертвяка, бьющиеся в закрытую двустворчатую дверь. Дверь хлипкая, со стеклом. Один из мертвяков, весь перемазанный кровью, стоит на коленях и колотит руками по деревянному полотну двери, его я и слышал все время, второму же удалось выбить стекло, и он пытается лезть через образовавшееся отверстие, не обращая внимания на торчащие из рамы острые осколки стекла. Из-за двери его отталкивают длинной алюминиевой палкой, явно старясь попасть в глаза, но не попадая. Ну и что делать в первую очередь? Спасать Татьяну или проверить туалет справа от себя?

Я все же решил проверить, опасаясь оставить какую-нибудь мертвую тварь у себя за спиной. Татьяна пока держится, мертвяк даже плечи не сумел еще засунуть в окно и вряд ли засунет, так что лишних десять секунд ничего не изменит. А пока не выйдешь на пространство перед дверью в туалет, не оставишь ее с незащищенного своего бока, не сможешь прицелиться в зомби, ломящихся в склад, такая вот получается геометрия.

Я сделал быстрый шаг вперед, толкнул ногой дверь в туалет. Заперто изнутри, а это значит, что там кто-то есть. Или живой, или мертвый, но при этом тоже очень живой. Но не услышать, как открывается защелка, я не смогу, так что неожиданно на меня не нападешь. Я аккуратно прицелился в голову мертвяка, сидящего на полу, прицелился тщательно, выстрелил и не промахнулся. Пуля попала прямо над ухом и опрокинула мертвеца на второго, лезущего в окно двери. Тот повернулся на звук выстрела, я снова выстрелил, но пуля попала ниже, в середину лица, толкнула его назад, сбивая с ног, но не убив. Послышался шум справа, за дверью, но звука открывающейся защелки не было слышно, поэтому я снова прицелился и сделал еще выстрел и еще один, для страховки. Обе пули попали в лоб, с пяти метров промахнуться сложно, тело сползло, оставляя кровавую полосу на стене. Шаг вперед, поворот, прицел на дверь туалета.

– Татьяна, в коридоре безопасно, выходи! – крикнул я во весь голос. – Если в туалете кто-то живой – подай голос! В любого неотзывающегося стреляю на поражение!

– Открываю! Не стреляйте! – донесся голос из-за двери. Послышался звук отодвигаемой щеколды, дверь туалета распахнулась. За ней оказался маленького роста немолодой мужик в спецовке, зажимающий какой-то тряпкой раны на левой руке.

– Ты там один? – Я кивнул на дверь, в которой мужик стоял.

– Один. Я тут прятался от этих…