Чтение 47–й страницы книги ~Я еду домой!~

– Не понял? – удивился я.

– Это проявление вируса, который поднял мертвых, – пояснил доктор. – Причина катастрофы – уже не тайна. Тайна – откуда он взялся.

– А что за вирус? Только очень просто объясните, без научных слов.

– Вирус, убивающий всех конкурентов, если говорить максимально просто, – секунду помолчав, ответил врач. – Вам теперь не страшен ВИЧ, кажется. Грипп. И все прочее вирусное. Чертовски усиливает иммунитет. У вас… – даже не заметив, он довольно энергично постучал мне пальцем по раненому бедру, – …у вас удивительно чистое ранение, такого не всякой обработкой добьешься.

– Это заметил, – кивнул я.

– Трудно не заметить. И как апофеоз – вирус не дает носителю даже умереть толком: борется за него и возрождает. И тут начинается темная сторона.

– Вот оно что… – протянул я. – Что-то такое я и предполагал. То есть я уже где-то заразился?

– Мы все заразились, – усмехнулся врач. – Но никакого вреда вам от этого нет, одна польза. Ладно, показывайте голову.

С головой он возился куда дольше и намного болезненнее, хоть и на анестезию не скупился вроде как. Повязки накладывал уже не он, а какая-то немолодая полная мексиканка-медсестра, которая разговаривала со мной как с ребенком, которого надо успокаивать. Не удержавшись, я спросил о природе такого ее странного поведения. И узнал, что она работала в педиатрии последние годы и сама не замечает, что теперь говорит.

Затем была довольно долгая возня с раной в ноге. Как бы там ни было, а небольшую дыру в ней превратили в большую. И вез к трейлеру меня Алехандро – ходить я даже с палкой не мог. Добравшись, окончательно переселился в трейлер Джеффа, который пока пустовал. Хотел сначала уступить его Паблито, но тот отказался. Младшие дети должны быть постоянно при них, с женой он тоже расставаться не намерен, а уступать отдельный прицеп Хосе и Алехандро точно не стоит, если не хочешь проблем и жалоб соседей на шум по ночам.

Начинало темнеть, все выбрались к столу во дворе – мы опять сумели организовать «патио». Такой тишины, как в пустыне, здесь не было: за нашими трейлерами стояли другие прицепы, и везде были люди, шумели дети, где-то лаяли собаки, с пляжа, до которого было рукой подать, доносился смех. Жизнь налаживалась у уцелевших. Люди возвращались с работы или со службы, встречались с семьями. Правда… те люди, которые уцелели, и с теми семьями, какие у них остались.

У меня, к счастью, семья оставалась. Наверняка, хоть связи уже никакой с ними не было. Но если они все делают так, как и собирались делать, то ничего с ними не должно… не так – не может случиться. Никак не может. А на Володю – так отдельная, особая надежда. Хорошо, что он там, очень хорошо.

Майк притащил из трейлера сумки с нашими трофеями, раскрыл, и мы начали выкладывать это все на стол. Трофеи ничем сверхинтересным не поразили. Две военных М-4, каждая с коллиматорным прицелом и «штурмовой» рукояткой. Обе, к моей радости, с тактическими фонарями – тем, чего так не хватало. Одну из них я сразу отложил, со второй свинтил фонарь. Наши трофеи – нам первым и выбирать. Добавлю ее к той, что у меня в запасе лежит – вроде как второй комплект оружия, остальное пойдет в «торговый резерв».

У Тимы была тоже военная М-16А2, с небольшим четырехкратным оптическим прицелом. Ее тоже в «резерв»: не интересно. Зато забрал себе его пистолет «зиг» сорок пятого калибра, модели «двести двадцать», с аж пятью восьмизарядными магазинами к нему. Много пистолетов получается, да ладно, пригодятся. У Тимы к нему тоже фонарь нашелся, – а вот это серьезное достоинство. Но мало того, Тима разжился оружием «третьего класса» – к «зигу» прилагался глушитель. Если вспомнить зомби, идущих за поживой на звук выстрела, радость от приобретения глушителя резко увеличивается.

Вместо «ругера» он пойдет – тот без фонаря и универсального крепления под него, и тем более без толстой трубы «сапрессора». К радости моей, добавилось неплохо патронов сорок пятого – в «дэй-паке» толстуна лежали аж пять коробок. [Сапрессор (suppressor) – еще одно название глушителя (silencer).]

Второй «зиг», с Марка, оказался точно таким же, только двухцветным, поэтому сам я претензий на него не предъявлял, – тоже в мешок. Еще одной винтовкой оказалась американская версия израильского «галила». Эта компания «Вулкан Армамент» закупает ремкомплекты для старых «галилов» в Израиле, делает под них свою собственную фрезерованную ствольную коробку ну и продает потом. К винтовке было четыре странно удлиненных магазина на тридцать пять патронов, причем верх каждого магазина имел следы трения с движущимися частями оружия. Так себе подгонка, оказывается. На обмен пойдет, случись чего, вместе с пистолетом Марка.

Было еще два пистолета – «глок» тридцать первой модели под новый патрон «.357 «зиг», запасы которого пополнить в дороге было крайне маловероятно, и добротный «Хеклер-Кох Ю-Эс-Пи», тоже под сорок пятый.

Убили Джеффа из новенькой винтовки «Спрингфилд М25» – самозарядной снайперки. Она так и стояла на сошках на вершине насыпи, и кто конкретно пристраивался глазом к ее прицелу, так неясным и осталось. Думаю, что Марк: он хорошо стрелял. Но я с ним посчитался, и это здорово. Не надо стрелять в людей тогда, когда их и так мало осталось, и тем более в моих друзей.

Раскидали то оружие, что осталось от Джеффа: три винтовки, включая добытый мной «ремингтон» в камуфляжной раскраске, два пистолета, один из которых я забрал на память, и дробовик. Еще взял себе картонную коробку с тысячей патронов в пластиковых пакетах.

Затем Паблито притащил бутылку вискаря, предложил помянуть. Разлили по пластиковым стаканчикам, выпили. Мария занималась детьми, Хосе и Алехандро пошли на берег купаться, Дрика легла спать в трейлере. Рентген обнаружил у нее трещины в двух ребрах, и к вечеру боль усилилась, поэтому она решила отдохнуть, наглотавшись анальгетиков. А мы остались за столом мужской компанией.

– Когда ты собираешься уезжать? – спросил Майк.

– Недели через две, – ответил я. – Когда ходить смогу более или менее нормально.

– А две недели хватит?

– Так доктор сказал, – пожал я плечами. – Должно хватить.

– Дрика едет?

Ага, вот он о чем. Ну, это я заметил: Майк к ней не совсем ровно дышит. А она к нему? Не знаю, на мой не слишком внимательный взгляд – как и ко всем остальным, не больше и не меньше.

– Едет вроде бы. По крайней мере, собиралась. А что?

– Опасно, – сказал он после короткой паузы. – Мир развалился, а те люди, что остались, будут делиться на выживающих любыми средствами и просто любителей этих самых «любых средств».

– И?..

– Путешествовать с молодой красивой блондинкой будет опасно.

Об этом я думал, хоть красивой в прямом смысле этого слова ее не считаю: у меня критерии отличаются от американской провинции. Но симпатичная, в качестве чьей-то добычи вдвойне привлекательна. Но есть и другой момент.

– Это ее желание, если быть честным, – сказал я в ответ. – Я ни на чем не настаиваю.

– Я знаю, – осторожно ответил Майк. – Но ты взрослый и разумный человек – мог бы просто намекнуть ей, что такая дорога не для нее.

– Намекнуть мог бы, – согласился я. – Но не факт, что она этот намек поймет, а если поймет, то последует совету. И я, собственно говоря, заинтересован в ее присутствии.

– Этого я не заметил, – усмехнулся он. – Ты на нее как на стену смотришь.

– Не совсем так, – возразил я. – Я смотрю на нее как на человека, который способен подержать руль, например, перевязать, поддержать огнем, как вчера. Если бы она не выстрелила, то меня бы просто убили. Одному трудно ехать, и не думаю, что кто-то из вас согласился бы отправиться со мной в роли напарника. Верно?

Он помялся, но кивнул:

– Верно. Я твою позицию понимаю.

– Я вот что обещаю сделать… – посмотрел я ему в глаза. – Я с ней поговорю. Серьезно. Объясню, что нас может ждать по пути. Объясню, что здесь она уж наверняка выживет, а в пути никто ничего не гарантирует. И дальше пусть решает сама. Это предел того, что я могу сделать.

– Этого достаточно, – ответил Майк. – Кстати, завтра с утра в мэрии нас распределят по работам. Пока ты был у врача, подходила женщина оттуда.

– По каким?

– Точно не знаю, но есть вероятность, что Паблито будет автомехаником, а меня направят на монтаж солнечных панелей. Только их сначала добывать придется.

– Грабить склады?

– Именно, – кивнул он. – В городе должны быть еще большие запасы. Кстати, не хочешь смонтировать себе панель на крышу фургона?

– Зачем? – не понял я.

– Поставишь второй аккумулятор, а панель присоединишь к зарядному устройству. И пока будешь ехать, батарея будет заряжаться.

– От одной панели? – усомнился я.

– Большая панель спокойно обеспечивает работу обогревателя для воды на целый дом. На аккумулятор хватит за глаза. А если ты на привал где-то остановишься, то можешь запитать от нее что угодно.

Я озадачился: никогда об этом не думал. Но вспомнил, что Майк все же работал долго электриком, как он сам мне говорил, а потом заочно окончил Аризона Стэйт как раз по этой специальности, так что доверять можно.

– На крышу? Она какая по размерам и весу?

– Если ставить большую из монокристаллического кремния, то шесть с половиной футов на три. И весит фунтов сорок. Даже не заметишь дополнительного веса, – ответил Майк.

Вообще-то более чем неплохое предложение. Остановиться где-то с севшим или испорченным аккумулятором грустно, тем более что завести машину с автоматической коробкой с толкача… И в брошенном транспорте аккумуляторы начнут разряжаться уже… А тут свой свет, своя зарядка для раций даже на привале, без расхода топлива в генераторе… Солнца много – что в Аризоне, что в Нью-Мексико, который мне пересекать, что в самом Техасе. Сплошное солнце.

– Точно сделаешь?

– Никаких проблем, – усмехнулся он. – Сам все смонтирую, если с Дрикой обещаешь поговорить.

– Договорились.

Точно, влюбился. При этом напрашиваться явно избегает – стеснительный. Ну да ладно. Правда, отправляться в дорогу одному точно не с руки, но и насильно тащить никого не стану. Если по совести, то поговорить еще раз нужно. Тем более, как я слышал, ей работу в местном «госпитале» предложили, медсестрой, точнее, ученицей медсестры. Безопасность, охрана, процветание общины, захватившей всю воду в пустыне. Но у нее мама в Амстердаме.

Какое-то плохое предчувствие у меня насчет Амстердама. Ничего конкретного, но пока Интернет еще более или менее работал и можно было читать новости со всего мира, из Европы они шли особенно плохие. Мало оружия, много либералов у власти, теснота… Даже в швейцарцев я не очень верю, если честно, хоть и говорят, что там у каждого дома по автомату с боекомплектом. Для этого еще и характер нужен, и менталитет особый, в противном случае реальная ценность автоматов резко приближается к ценности анальных вибраторов.

Ладно, чего там гадать? Лучше на вискаря сверху пива опрокинуть в лечебно-профилактических целях. И боль снимает, и расслабляет, и задумываешься меньше. А если задумываешься, как раньше, то с меньшими последствиями.

* * *
10 апреля, вторник, день. Подмосковье

Последние дни прошли в поселке на удивление тихо, словно и не случилось конца света. Ни мертвецы ожившие не забредали, ни морфы не заползали, те самые, о которых много раз предупреждала единственная работающая радиостанция. Кстати, радио тоже грозило вскоре отключиться – электричества больше не было, а нескольких комплектов батареек надолго бы не хватило.

– Надо вспоминать, как детекторные приемники в детстве собирал, – сказал по этому поводу Володя.

Ребенок у Насти уже довольно активно шевелился в утробе, и Маша из-за этого здорово нервничала. Сама родившая двух детей, она понимала, насколько жена брата нуждается в постоянном медицинском наблюдении. Случись что не так – кровотечение, например, или еще что, и к кому бежать? Кого звать на помощь? Врачей в поселке не оказалось ни среди домовладельцев, ни среди членов их семей.

Наладилась какая-то местная жизнь. Люди стали ходить друг к другу в гости, сидеть вечерами во дворах, наслаждаясь неожиданно теплой весенней погодой, какой еще москвичей природа не баловала. Обидно было только, что такая благодать наступила в такие мрачные времена.

Между тем Машу не оставляло ощущение временности происходящего. Не могла такая тишина длиться вечно. Гибель «черного человека» и разгром его усадьбы был достаточным напоминанием о том, что о тебе могут вспомнить. От тебя что-то может понадобиться. Она помнила лица… нет, скорее, даже морды тех людей, приехавших на нескольких машинах, которые разнесли усадьбу и спалили большой дом.

В «черном человеке», несмотря на имя, ничего такого жуткого не было. Так в шутку прозвали одного толстого волоокого армянина, который заправлял крупнейшим московским рынком и который несколько лет назад поселился на окраине их поселка, скупив сначала шесть, а потом прибавив к ним еще четыре стандартных участка. Затем он построил там огромный дом, какие-то строения неизвестного соседям назначения и обнес все настоящей крепостной стеной. Паранойя ли была причиной, или «черный человек» заслуженно чего-то опасался, но он никогда за несколько лет не покидал своих владений. То есть вообще ни разу.

К нему приезжали люди, хоть и не часто, иногда из-за высоченного кирпичного забора с «егозой» поверху доносилась музыка, а в большие праздники запускались фейерверки, но сам владелец имения территорию не покидал. Еще там была охрана, всегда несколько человек в форме какого-то агентства. Поначалу с ними были проблемы – они попытались даже запретить проход и проезд мимо забора другим обитателям поселка, включая детей на велосипедах. Попытка оказалась неудачной: люди здесь жили разные, охранников грубо послали, а в самом имении на неделю отключилось электричество, «по техническим причинам», разумеется, а заодно и газ. В общем, претензии к окружающим у «черного человека» сразу снизились, и о нем, в сущности, все забыли – больше он никому не мешал.

Но кто-то о нем помнил. Неделю назад в поселок ворвалось несколько машин, джипы и грузовики, заполненные людьми в смеси спортивной и военной снаряги, вооруженными до зубов. Их визит завершился короткой, но жаркой стрельбой, двумя огромными пожарами на территории усадьбы «черного человека», вывозом каких-то мешков и ящиков оттуда – Володя подсмотрел с чердака – и разбредающимися в течение дня с той стороны зомби со следами пулевых ранений. Одного из них, толстого и полуголого, с простреленной волосатой грудью – этого самого «черного человека», – сам Володя и застрелил, когда тот подошел к их воротам, а потом вывез труп из поселка, подцепив тросом к машине.

Но до своего отъезда по поселку прогулялись нападавшие. Небольшими группами, спокойные, наглые, уверенные в своих силах, они шли по улицам, разглядывая дома вокруг. Затем два дома были вскрыты – те, в которых жильцов не было, но этим никого в обман не ввели: по лицам пришельцев было видно, что они не агрессивны лишь потому, что им неохота быть агрессивными. Изменится настроение – и все повернется к худшему.

Пока, до этого дня, их лучшей зашитой было то, что поселок лежал в сторонке от новых путей движения людей и ценностей. Они были никому не нужны. Пока не нужны. А потом? Неужели о них так никто и не вспомнит, ни у кого не появится желания «пощипать классового врага»? Пусть тут олигархи и не жили, но все народ не бедный. И почему не могут вернуться те, кто приезжал громить «черного человека»?

Сейчас Маша с Настей сидели на крыльце, наслаждаясь теплым днем, пили чай с малиновым вареньем из старых запасов. Брат сидел рядом, уложив на колени ППШ, с которым теперь вообще не расставался, и вроде как их охранял. Мальчишки возились во дворе, в поле зрения взрослых – им даже за угол заходить было запрещено. Коты, все трое, валялись под ногами кучами пуха, млея на прогревшейся плитке и лениво щурясь на солнце.

Маша тоже не была безоружной: на самодельной портупее висела переделанная братом кобура с ТТ, слегка оттягивая плечо.

– Вов… – спросила Маша у брата, – если кто-то нагрянет сюда, отбиться сможем?

– Нет, – ответил тот. – Без вариантов. Можем стрелять, но пара гранат в окно – и наше сопротивление закончится. Мы только от мертвецов обиваться сможем, не от людей.

– И что делать? – спросила уже Настя.

– Надо бросать дом и переезжать. Туда, где много людей и где есть врачи.