Чтение 14–й страницы книги ~Про тех, кто в пути~

Больше того, в первые секунды они вообще на меня внимания не обратили: я почему-то вывалился на лестницу, уводившую к верхней галерее, уже держащийся руками за перила - и тоже в первую секунду не поверил своим глазам.

А ещё я понял, что медальона на мне больше нет.

Первым что-то почуял Колька - он вскинул голову, увидел меня, растерянно озирающегося, и буквально завизжал:

- Жжжжженьньньнка-а!!!

Они ломанулись на лестницу. Я прыгнул им навстречу и заорал:

- Чай пьёте, сволочи?!

В следующую минуту никто ничего не говорил - все старались сделать мне как можно больнее, кто-то даже ущипнул, а Лидка поцеловала. По-настоящему. И на этом торжественная часть закончилась.

- Мы тебя уже полсуток ждём, - проворчал Петька. - Гитара-то откуда?

- А, да! - я снял её со спины и передал Тону: - Держи. Это тебе от Высоцкого. Без балды… - и, игнорируя его изумление, спросил: - А что снаружи?

- Да ничего, - пожала плечами Лидка. - Как ты ушёл - как отрезало. Ни ветерка, погода отличная… А ты что, так быстро управился? Или… - она прикусила губу. - Что, ничего не вышло?

- Не полсуток, а несколько суток, - сказал я. - Только я все красочные подробности - потом, ладно? Чаю налейте и пожевать что-нибудь…

- Погоди, - Тон держал гитару, - в каком смысле она от Высоцкого?

- В прямом, - я активно пробивался вниз, к столу. - А что до прочего - то всё получилось. Вот об этом сейчас и поговорим. Только я поем и попью, я больше не могу, честно-о!

- Можно есть и рассказывать, - заметила Лидка.

Колька подал голос:

- А меня всё учит, что с набитым ртом разговаривать неприлично.

Не знаю, прилично это или неприлично, но я, конечно, стал говорить с набитым ртом. И, по мере того, как я говорил, лица моих друзей становились всё более и более обречёнными и разочарованными.

- Вот так обстоят дела, - облизал чайную ложечку и откинулся на спинку старого вертящегося стула.

- Хреново, - подытожил Петька.

- Почему? - я не отказал себе в удовольствии разыграть дурачка. - Думаете, не доберёмся туда?

- Доберёмся! - энергично закивал Колька. - Я знаю это место! Дойдём, точняк!

- Можем и не добраться, - рассудительно заметила Лидка. - Но не в этом дело, Жень…

- А в чём же? - идиотничал я, мысленно переполняясь восторгом.

- Да в том, что самолёт-то у нас поднимать некому, - печально сказала Лидка. - Я чего-то такого и боялась, если честно… Даже если он там стоит в полной боевой и ждёт - что мы можем?

- Вы - ничего, - согласился я. - А я?

Они посмотрели на меня - все четверо. Я улыбнулся:

- Ну, чего уставились? Я-то, на что?

- Не, погоди, - помотал пальцем Петька. - Ты же это. Больной.

- У-ти-ё-о! - пропел я. - А то я не знаю.

- Ну и как же?.. - не понимал он.

- Левым каком через правую каку, - пояснил я. - Мне туда только дойти, а там… как-нибудь взлечу.

«Взлечу - а садиться, может быть, и не обязательно, - подумал я. - Толька мама будет плакать… Матери всегда плачут. Но есть же вещи, которые надо делать. Несмотря ни на что».

Я побоялся, что от этих мыслей размякну - и бодро встал:

- Ну что, пошли, что ли?

- Нет, погоди, - покачал головой Тон. - Завтра к полудню. Сейчас по домам пойдём. Подготовимся.

- Вам виднее, - согласился я. - Думаю, у меня дома засады нет.

- Проверим, - пообещал Петька. - Может это - с тобой переночевать?

- Если… - я хотел сказать «Лидка», но это было бы пошло и глупо, и я закончил: - …что - покричу.

Мы дошли до аллеи безо всяких происшествий. Но я чувствовал - всё вокруг напряжено, как напряжён перед схваткой борец. И если сейчас нас выпустили - это не значит, что выпустят и завтра.

Мы постояли около ворот. Тон спросил меня:

- Ты правда видел Высоцкого? - я кивнул. - Ну что, я был в этом убеждён, - немного непонятно закончил он и ушёл первым, не оглядываясь.

Потом ушли Петька с Колькой. Вот Петька пару раз оглянулся, и это было понятно - мы-то с Лидкой всё ещё стояли вместе. Но он мог не беспокоиться - я не знал, о чём говорить. И облегчённо вздохул, когда она спросила:

- Ты правда… сможешь?

- Смогу, - твёрдо сказал я.

- Он же старый. Там все приборы другие.

- Все приборы одинаковые, только надписи на другом языке. Тогдашний истребитель - это всё равно, что нынешний спортивный само-лёт. Справлюсь.

- А там… - он показала подбородком вверх. - Если тебе станет плохо… тогда, как же…

- Можно я тебя поцелую? - спросил я.

Она закрыла глаза. Мы поцеловались. И ещё. Я нацелился на третий раз, но Лидка открыла глаза, отстранила меня и сказала:

- Бог любит троицу. Завтра прилетишь обратно за третьим.

- Договорились, - сказал я…

…Я лёг спать как обычно. В смысле - не прятался под кровать, не оставлял гореть свет, не клал под подушку нож. В доме было тихо и пусто, но не страшно.

Хотя какая-то жизнь в нём всё-таки оставалась, но это была не враждебная жизнь. Прозвенел колокольчик. Что-то сказал весёлый голос. Чьи-то шаги простучали в соседнейкомнате.

Я был не один - и уснул с этой мыслью.
2

Одному дома было страшно. На самом деле страшно, это был унизительный, тошнотный страх. И самое дикое, что навалился он утром, при свете, не в ночной темноте…

Я ощутил его, едва проснулся. Мне казалось, что солнечный свет душит меня, что он насыщен пылью. В окна я видел, что улица пустынна. Нет, не так. Люди на ней появлялись довольно часто.

Но они не заговаривали друг с другом и вообще делали вид, что не замечают друг друга. Все они спешили в сторону города, и я понял, что многие перебираются к родне или просто в гостиницу. Подальше от улицы, которая сегодня погибнет.

Они чувствовали это. И спасались, как крысы с тонущего корабля. Это было гадкое сравнение, но иного не приходило на ум при виде этих молчаливых спешащих группок. Этобыла их улица, их город, но они даже не пытались его защитить. А завтра все будут делать вид, что ничего не случилось.

Я привёл себя в порядок - тщательно, аккуратно. Потом - просто чтобы как-то занять время - попытался позвонить в больницу, но в телефоне перебивали друг друга радиоголоса из сороковых годов, и я понял, что, в сущности, эта улица уже не принадлежит нашему времени… и миру.

И что, если я не уберусь с неё немедленно - то всё. Меня не будет. Или случится что-нибудь ещё более страшное, чем смерть. Теперь я был уверен, что такие вещи есть.

Я бы не выдержал и сбежал, продлись это страшное ожидание ещё хоть полчаса. Но как раз когда я опустил на место телефонную трубку и взглянул в окно, я увидел ребят.

Они шли посредине улицы, как в кино, но это было совсем не смешно и не по-киношному. Шли неспеша, но было видно, что это не от нерешительности, а просто потому, что спешить некуда - время ещё есть и всё решено.

Лидки с ними не было, но мой страх, беспокойство и неуверенность отхлынули разом, и я выскочил наружу, их встречать.

Всё было как-то церемонно и чинно. Мы молча поздоровались за руку. Они - все трое - были в камуфляжах, лёгких спортивных кедах-берцах, с рюкзаками. Тон - с гитарой.

Пока я провожал их в дом, появилась и Лидка - тоже молчаливая и так же одетая. Она принялась готовить завтрак, хотя мне есть не хотелось. Мы уселись в зале - сперва молча, потом Тон подыграл себе на гитаре…
Начинаетсяплач гитары.Разбиваетсячаша утра.Начинаетсяплач гитары.О, не жди от неёмолчанья,не проси у неёмолчанья!Неустанногитара плачет,как вода поканалам - плачет,как ветранад снегами - плачет,не моли еёо молчанье!..24

- Спой про тополя, - попросила из кухни Лидка. Тон кивнул…
И тополя уходят…Но след их озёрный светел.И тополя уходят -Но нам оставляют ветер.И ветер отхлынет скоро,Укутанный чёрным крепом…Но ветер оставит эхо,Скользящее вниз по рекам.А мир светлячков нахлынет -И прошлое в нём потонет,И маленькое сердечкоРаскроется на ладони…25

Лидка поставила на стол кофейник с крепким кофе, тарелку с бутербродами, высыпала таблетки:

- Нам по три, Кольке две, - сказала она. - Это беньки26.Один раз можно. Съедим перед выходом.

- Мне нельзя, - покачал я головой.

- И мне, - сказал Колька. - Запутаюсь.

- Ясно, - Лидка убрала пять таблеток, остальные разделила на три кучки.

Молча ели бутерброды, запивали кофе. Потом ребята начали потрошить рюкзаки - и одновременно мы обвешивались поверх надетых жилетов на липучках мотками верёвок, фонариками, самодельными гранатами, ножами…

Петька сунул в петлю на поясе обрез повесил за плечо самодельный огнемёт, я оставил себе пистолеты, у остальных оказались по два арбалета, у Лидки - ещё «вальтер» и пистолет-электрошокер.

Я выложил на стол список, составленный ребятами Олега Второго. И поклялся себе, что, если вернусь, обязательно напишу по адресам. Не знаю, что - но напишу…

- Съели, - скомандовала Лидка. Они проглотили таблетки, запили остатками кофе. - Встали, - дала она другую команду. Но её мы выполнить не успели.

- Сидеть! - раздалось от двери.

Мы разом повернулись ко входу.

Там стояли двое милиционеров - молодых парней, целившихся в нас из пистолетов.

- Руки за голову! - прокричал один из них, как будто мы стояли метров за сто от него. Мы, переглядываясь, выполнили команду. Второй снял с ремня рацию:

- Да, взяли… Кто звонил - не выяснили?.. Все с оружием… Есть везти.

- Чёррррт! - прорычал Петька, пригибаясь к столу.

- Выходим по одному, - приказал первый. - Лишнее движение - стреляем. Попались, щенки, вовремя о вас сообщили…

- Вы что, рехнулись?.. - начал я. - Мы…

- Молчать! - прокричал тот же. - Ты первый!

- Иду, иду, - раздражённо ответил я.

Говоривший по рации вышел первым, я за ним, не глядя на ребят. Милиционер ждал меня около УАЗика с открытой дверцей, продолжая целиться, а другой рукой держа наручники. На улице не было никого. Солнце скрылось за низкими тучами. Тучи отсвечивали болезненно-жёлтым…

- Падай!

Я упал реньше, чем сообразил, кто кричит. Послышался короткий треск электрического разряда. Милиционер у двери сделал судорожное движение и осел в пыль. На крыльце появилась Лидка - она держала в руке разряженный шокер, стреляла прямо из сеней. Следом Тон и Петька вытащили бессознательное тело второго стража порядка. Колька бережно положил ему на живот кепи.

Мы упаковали обоих в УАЗик и захлопнули дверцу. А когда осмотрелись - то увидели, что улицу заливает белёсая муть.

Аэродром пошёл в наступление.
3

Никогда не любил туман. Намного больше, чем темноту, дождь или снег. Туман крадёт и искажает даже привычные вещи - руки кажутся не своими, чужим - голос, коверкаются расстояния. Мы успели сомкнуться кольцом - и нас затопила волна ватной глухоты. Петька потыкал стволами обреза и хмыкнул:

- УАЗика нету… Куда идти, Коль?

- Сюда, - Колька провёл ладонью наискось сверху вниз. - Сюда надо.

Тон и Лидка молча заняли места по бокам и чуть позади от него. Я оказался в середине, Петька - за моей спиной. Непонятно было, что у нас под ногами - трава не трава, песок не песок… Но что мы не на Знаменской дороге - было совершенно точно. Я достал пистолеты.

Из мглы выступила какая-то стена… нет, это был борт бронетранспортёра. В том месте, где когда-то красовался крест, сейчас видна была вмятина с трещинами от центра. Как будто кто-то саданул туда кулаком. Вот только каким кулаком надо так бить? Мы прошли мимо - и над нами навис свод. Каменная арка.

- Не… сюда, - трудно сказал Колька. - Я сейчас, погодите.

Мы замерли. Зря замерли. Стало слышно, как шепчет туман. В этот шёпот не получалось не вслушиваться, хотя вслушиваться было нельзя, я это понимал.

- Сюда, - сказал Колька.

Но Петька не двинулся с места:

- Не слышите? - спросил он. - Зовут. Мама зовёт!

Я увидел, что у него на глазах слёзы. И растерялся. Но Лидка, не покидая своего места, сказала:

- Петь, там никого нет.

- Я знаю, - сказал он. Помотал головой с ожесточением. - Я знаю. Пошли дальше. Пошли скорей, ну?!.

«А меня? - подумал я. - Кто и когда позовёт меня?»

Не думать. Легко сказать.

Не знаю, сколько мы блуждали среди туманных струй и водоворотов. Меня никто не звал, но ребят и Лидку окликали голоса, которые слышали только они - я видел это по их лицам. Может быть, в конце концов, они бы этого не выдержали, но…

Рванулся ветер. Мы пригнулись, он коротко свистнул - и тумана не стало. Вообще не стало в обозримом окружении. Мы стояли на равнине - или, скорей, в каменной чаше. По кругу - километрах в двух от нас - высился пояс острых гор.

- Куда мы попали? - спросила Лидка. Колька сморщился, потянул воздух сквозь зубы:

- Я не знаю… я сейчас… я разберусь…

- Коль, ты разбирайся поскорей, - попросил Тон почти ласково, - потому что вон почётный караул.

Это он слабо сказал, если честно.

Я не знаю, откуда они взялись, эти существа. Не такие, которых я видел в аллее. Эти были - сплошные зубы. По крайней мере, куда бы я не смотрел, видел только зубы и не мог даже определить, к чему они прицеплены, так сказать.

- Сели! - коротко скомандовал Петька. И, когда я присел, над моей головой с длинным выдохом пронёсся хлыст пламени. Петька выдал его вкруговую - кажется, у него в баллонах был бензин, загущённый сахаром. И пояснил: - Это длиннолапые зубастики, они боятся огня.

Зубастые отпрянули. Они оказались небольшие - мне по пояс, с маленьким туловищем, скрюченными ножками и длинными когтистыми лапами, тощими, но жилистыми. А башка - и правда одни зубы… И было их столько, что стрелять - только патроны тратить.

- У меня ещё два баллона, - предупредил Петька шёпотом. Я видел снизу его потное лицо и суженные глаза.

- Сюда! - вскрикнул Колька, бросаясь очертя голову, как мне показалось, прямо в гущу этих существ. Я рванулся за ним первым… и еле удержался на краю пропасти - Тон вцепился мне в плечо и отшвырнул назад, к металлической стене, около которой мы оказались.

Колька висел в метре ниже, держась за какую-то красную железку. От его рук шёл дым. Глаза Кольки были огромными. Я ещё и сообразить ничего не успел, а Петька, упав на краю, протянулся вниз и каким-то невероятным рывком выбросил Кольку обратно.

А до меня только теперь дошло, что железка была раскалена. И что стена позади нас тоже постепенно накаляется.

Колька коротко заорал и умолк, дрожа всем телом и растопырив пальцы. Лидка занялась его руками.

Мы были на карнизе - а правее нас через эту пропасть перекидывался арочный мост. Без настила - голые балки-прутья. Я краем глаза посмотрел вниз.

Не страшно, потому что дна всё равно не видно… вот только из этой ямины поднимались по стенкам зыбкие серые силуэты. И в каждом сторожко горели два обращённых вверх огонька.

- Быстро, через мост! - скомандовал Тон. Я хотел его спросить, зачем он взял гитару. Но вопрос был глупый, что уж…

Первые из них добрались до верха одновременно с тем, как мы добежали до моста. Я увидел, как на край выбросились длинные коленчатые щупальца, появилась серая башка с длинным хоботком - и выстрелил, не задумываясь. Башка исчезла, лапы соскользнули.

Щёлкнул арбалет - Лидка стреляла на ту сторону. Я не сразу сообразил, зачем - и только потом увидел, что она крепит свой конец верёвки, привязанный к стреле. Сама стрела, хитро срикошетировав, заклинила между стоек.

Придумано было отлично - по верёвке, перебирая руками и ногами, мы гораздо быстрее оказались на той стороне. А если бы пошли, перебираясь по фермам, то эти, с неприятными хоботками, оказались бы там раньше нас.

- Кто это такие? - спросил Петька. - Ты таких видел, Женёк? У нас таких в классификаторе нету.

- Нет, - ответил я. - Я там вообще особых чудовищ не видел.

Разговаривать дальше было некогда. Следом за Колькой мы пробежали через узкое ущелье (меня доставала мысль, что стены сейчас начнут сдвигаться!) - и вбежали в день, на аэродром.

Не было ни тумана, ни раскалённых стен, ни чудовищ. Была бетонная дорога. И в конце неё - ангар. Совсем недалеко. Я узнал этот ангар. Колька вывел нас правильно, хотя сам раньше его никогда не видел.

- Бежим! - крикнул Колька. И на дорогу хлынул огонь.

Он был живой и плотный. Он забушевал сразу повсюду. Бурьян пылал. Пламенный свод сомкнулся у нас над головами. Тонкие, красивые плёнки пламени прорывались в щели между плитами.

Мы побежали. Я не знал, горю или нет, и если нет - то почему. Я вообще ничего не должен был знать, только то, что надо бежать - бежать вперёд, к ангару. И ещё - что человек может пробежать через огонь.

Может. Я добежал первым и с размаху врезался в ворота. Они отбросили меня с гулким «бумммм». Кто-то кашлял. Кто-то шумно тушил горящую одежду. Петька подошёл к воротам, пнул их, что-то пробормотал и, присев, начал минировать, аккуратно растягивая запальный шнур и цепляя гранаты.

- Осторожней, - сказал я, озираясь. - Не повреди там…

- Отстань, - огрызнулся он без злости. - Отходим! - и бросился к кустам. Мы тоже отскочили и присели.

Взрыв треснул сухо и как-то несерьёзно. Но ворота постояли и свалились внутрь - с едва ли не большим шумом, чем при взрыве.

- Отныне и впредь, - хладнокровно сообщил Петька.

- Женька, скорей взлетай! - закричал Тон. Я хотел ему сказать, что торопиться надо медленно - и вдруг понял, почему он кричал.

Нет, чудовищ по-прежнему не было. Просто от дальнего края поля катился в нашу сторону вал сворачиваемой земли. Словно какой-то великан скатывал её, как коврик.

- А вы?! - вскрикнул я, не двигаясь с места.

- Взлетай! - Лидка встала между этим валом и ангаром. Раскинула руки. Слева от неё встал Петька, рядом с ним - Колька, справа - Тон с гитарой наперевес. Смешно?

Но вал остановился. Вздыбился на высоту трёхэтажного дома. Распух. Лопнул, извергая невероятное количество дурнотных существ, выходцев из худших моих ночных кошмаров. Они стали медленно охватывать ангар кольцом.