Чтение 9–й страницы книги ~Про тех, кто в пути~

- Понятно, - буркнул дед.- Ладно. Слушай. Потом я вернулся домой. Оказалось, что ничего не кончилось. Аэродром рос. Я жил рядом с ним. И боялся. Я просто боялся. Тот, детский страх так глубоко сидел во мне, что я не желал больше иметь с этим дела.

Отвернулся и не смотрел, понимаешь, Женя? В конце концов, я столько в жизни сделал для людей, я никогда не был трусом, что считал себя вправе отдохнуть. Не участвовать. Вообще ни в чём.

Я кивнул. Герр Киршхоф что-то проворчал, потом признался:

- А я вообще заставил себя про это забыть. Перед глазами ничего не маячило, и я почти по-настоящему забыл. Люди, бывавшие на фронте, сходят с ума по-разному. Один парень - ну, старик, - он улыбнулся, - старше меня на пять лет, потерял руку в Нормандии в сорок четвёртом.

И после войны почти сорок лет ездил по тем местам - искал её, потому что она жутко болела. Был уверен, что её надо похоронить - и всё кончится. И никакие слова о фантомных болях не воспринимал.

- Нашёл? - тупо спросил я, представив эту жуткую картинку.

Немец покачал головой. Дед опять заговорил:

- Но потом я увидел… - он потёр лоб. - Этих ребят увидел. Они ведь приходили ко мне, говорили. Показывали кое-какие записи, бумаги, фотографии. Я наорал на них, разогнал. А потом подумал, что они намного смелей меня. Тогда я решил кончать с этой историей. И написал Мартину.

Тебя я не собирался трогать, клянусь, - он перекрестился, Киршхофф фыркнул. - Просто так совпало. И я решил, что это закономерность. Мы старые с Мартином. Мы можем просто не справиться. А те ребята нам теперь не поверят.

- Поверили бы, - сказал я. - Они меня просили с тобой поговорить…

- Ты их позови, - попросил дед. - Позови, надо всем вместе поговорить, что теперь. Что-нибудь придумаем…

…Мы сидели за столом в дедовом доме. Дед и герр Киршхофф - по одну сторону. Лидка, Петька, Тон и Колька - по другую. Я устроился у стены, чувствуя себя кем-то вроде дипломата. Часы показывали полтретьего ночи. Герр Киршхофф пил пиво. Петька пил пиво. Тон брякал струной на гитаре.

Колька неожиданно смущённо прятал за скатертью пыльные ноги. Лидка булькала ложечкой в стакане. Дед курил. Я держал на коленях альбом - как доказательство серьёзности происходящего. Спать не хотелось никому. Но и разговаривать толком никто не начинал - не знали, с чего начать-то?

В какой-то степени я понимал деда, почему он ещё разогнал ребят тогда. Между ними лежала пропасть. Офигенно глубокая и широкая. И я мог помочь навести через неё мосты. Только я.

Однако, едва я проникся этой гордой мыслью, как Лидка, решительно отложив ложечку, высадила чай залпом и встала. Наверное, неосознанно, как на трибуне. Но на неё посмотрели все. Причём так, словно то, что скажет она, и будет истиной в последней инстанции.

От этих взглядов - я видел! - Лидка сильно смутилась и мгновенно растеряла запал. Но она была и правда необычной девчонкой. Она на миг опустила голову и, когда подняла её, то заговорила - чуть хрипловато, каким-то мальчишеским голосом. Наверное, так ей было легче.

- Теперь вы нас, наверное, не погоните. Я хотела сказать, что всегда можно уехать, конечно. Но, по-моему, вы решили бороться. Но вы старый. А мы многого не знаем. Если мы как бы… объединим усилия, то у нас может получиться. Больше нам надеяться не на кого.

Все так боятся, что скорей сами себе перережут горло, лишь бы не соглашаться, что у нас есть в городе… то, что есть. Лишь бы просто не признаваться.

Петька смотрел на неё с обожанием. И я ощутил сильный укол недовольства и желание немедленно сделать что-то такое, от чего Лидка так же станет смотреть на меня, как он сейчас - на неё.

- Эти… твари, которые приходят с аэродрома, они смертны, - продолжала Лидка. - Их можно убить, при знании дела - даже довольно легко.

- Это бессмысленно, - подал голос Тон, трогая струны. - Мы сто раз это обсуждали, это бессмысленно.

- Бессмысленно, - согласился мой дед и выпустил клуб приятно пахнущего табачного дыма. - Дело даже не в них, а в том, что их извергает. - Мы должны что-то придумать с аэродромом.

- Это тоже не очень новая мысль, - Тон достал из-за ремня шортов толстую тетрадку в чёрном переплёте. Молча положил её на стол. Я встал, старики нагнулись - мы видели эту тетрадь впервые.

На обложке алели прорезанные лезвием до бумажной основы и раскрашенные фломастером буквы:

КОМАНДА ОЧИСТКИ.

ДНЕВНИК. ТОМ 5.

- Смотрите, - Тон открыл тетрадь, полистал её. - Вот. Читаю. Запись последняя, от 30 апреля 1973 года…

«Первое Мая на носу. Или это будет первое Первое Мая без страха в нашем городе - или… Впрочем, не стоит про это думать. Мы всё рассчитали. Почти уверены, что ворота, через которые ОНИ ползут в наш мир, найдены. Нитроглицерина нам хватит. Тряхнёт так, что ничего не останется. А после этого гори всё огнём. Сейчас мы уходим. Все вместе.Младшие тоже не захотели остаться. Ну, что ж. На случай, если у нас всё-таки не получится - прощайте, товарищи. Мы сделали всё, что могли».

Тон закрыл тетрадь.

- Вот так. Это всё.

Мы помолчали. Герр Киршхофф спросил:

- Их было много?

- Одиннадцать человек, - ответила Лидка. - У нас есть фотки.

- Мы памятник сделали, - сказал Колька и покраснел, потому что все на него посмотрели. Но продолжал: - Фотки перевели на металл и там, в одном месте, привинтили. Они же хотели всех спасти.

- У них не получилось, - Тон покачал головой. - И карта этого места, где они рассчитывали найти выход, к нам не попала. Предположительно это одно из трёх мест: взлётная полоса возле причальной мачты дирижаблей…

- Какой причальной мачты? - подал голос герр Киршхофф удивлённо. - На базе не было такой…

- Это откуда-то ещё выбросило, - пояснил Лидка.

- …пруд N 3 и старые ангары, - невозмутимо закончил Тон. Он, кстати, тоже сидел босой, но вёл себя так, как будто делал доклад в ООН и носил безупречный костюм. - Около пруда мы нашли следы нехилого взрыва и… - он осекся.

Петька дополнил:

- Костные фрагменты, как ты говорил. Остатки одежды, ещё кое-что.

- Значит, они всё-таки взорвали нитроглицерин? - спросил я.

Тон пожал плечами:

- Взорвали, сам взорвался, на нужном месте или нет - но у них ничего не получилось. Хотя направление было правильное. Всё дело в том, чтобы закрыть выход.

- Да, - кивнул герр Киршхофф. - Доктор Хельмитц так и говорил: «Мы в любой момент можем закрыть выход».

- Вот об этом и разговор, - Лидка посмотрела на него. - Как вы думаете, он трепался… врал, или правда они могли это сделать?

- «Анэнэрбе» была очень загадочной организацией, - покачал головой немец. - Думаю, что они и правда могли. Но не успели. И это была не какая-то магия или что-то такое. Нечто чисто техническое. Но мы этого никогда не узнаем. Хотя это «нечто» скорее всего до сих пор на аэродроме.

- В том-то всё и дело, что можем узнать, - Лидка коротко усмехнулась. И в ответ на взгляды всех остальных (кажется, и свои такого не ожидали!) пояснила: - Можем. Мы с ребятами давно искали Торговца. Он может открыть дверь в любой мир.

- Чёрт побери! - дед встал, прошёлся по комнате. - Чёрт побери, так это правда - миров много?

- Бессчётное количество, - кивнула Лидка. - Но, что важнее - не только в любой мир. В любое время. Мы собирались это использовать, чтобы как-то помешать… в самый начальный момент помешать немцам. Если надо - с боем. У нас есть оружие.

- Чёрт побери! - повторил дед. А герр Киршхофф посмотрел на Лидку с уважением и сказал:

- Вы очень смелы, фроляйн. Но вы знаете, что такое - помешать спецгруппе гестапо? Это не глупые рейнджеры из глупых голливудских фильмов.

- Это уже не важно, - Лидка покачала головой. - Я только здесь подумала. Мы можем узнать, что было за средство. И использовать его уже в нашем времени, понимаете?! Найти - и использовать! В сущности, это наш единственный шанс. Я не знаю, что вы собирались делать… - она кивнула старикам, - но мы больше ни до чего не додумаемся, это совершенно ясно.

- Дело за малым, - сказал Петька. - Найти магазин. А он появляется… - и Петька издал некрасивый звук губами. Я ударил кулаком по альбому:

- Если бы я знал!!! Чёрт, чёрт, чёрт, если бы я знал!!!

- То, что он появился - обнадёживает, - вдруг сказал Тон. - Из записей ясно, что появлений бывает несколько. В разных местах, но несколько. Надо просто искать. Ни на что не отвлекаясь.

- Завтра тогда и начнём, - сказал дед решительно. А немец спохватился:

- О, а вас не хватятся дома?

Все четверо переглянулись. И Лидка сказала:

- Если и хватятся - то искать не станут. Бесполезно же.
2

День был преотвратный. Бессолнечный, но в то же время жаркий, душный. Походишь полчаса - и в ушах начинала мерно стучать густая кровь. Я думал, что только у меня, но, пару раз встретив остальных поисковиков, понял, что и им не лучше. Казалось, что Любичи варятся в котле, прихлопнутые сверху серой крышкой.

Мы сперва хотели искать попарно, но потом разделились поодиночке, решив, что так будет быстрее, а в случае чего и вдвоём не отобьёшься. Но никакого «случая» не наблюдалось пока.

Мне пару раз казалось, что вот-вот, вот сейчас!.. Но - как будто рыбка срывалась с крючка. Я почти физически ощущал этот момент, не успевал «подсечь». Самое главное, никто из нас не знал, какие всё-таки условия нужны для того, чтобы добраться до Торговца.

Одиночество? Особый психический настрой? Температура, влажность, давление? Лично я просто-напросто шёл, куда глаза глядят, стараясь забираться в максимально заброшенные места поближе к аэродрому.

По-моему, и остальные действовали так же. По крайней мере, за четыре часа скитаний я встречал всех их не по одному разу. Мы расходились, как будто не узнавали друг друга. Наверное, это было смешно…

К полудню я замотался до такой степени, что, увидев на лавочке у ограды очередного заброшенного дома Лидку, просто подсел к ней. Лидка ела мороженое и молча передала мне оставшуюся половину стаканчика. Сказала:

- Рискуем ничего не найти.

Конечно, мне надо было поддержать её, но я до такой степени был раздражён жарой, что почти огрызнулся:

- Да конечно не найдём, что и… - и почти подавился мороженым.

Честное слово, там только что ничего не было. Старинная арка, уводившая вглубь двора и заросшая бурьяном. И вдруг я увидел дверь, украшенную стеклянным многоцветьем витража. И вывеску над ней.

На чёрном ромбе с алым кантом алели звезда, молния и надпись:

КНИЖНЫЙ МАГАЗИН

«АНТИМИР»

Кстати: так себе ощущение. Только что ничего не было - и вдруг есть. Паршивое ощущение, честное слово; начинаешь сомневаться в собственном рассудке. Я толкнул Лидку, но она уже и сама смотрела в ту сторону. Не сговариваясь, мы вскочили и кинулись к двери…

…Колокольчики отзвонили свою несложную мелодию. Запыхаввшись, словно бежали мы не двадцать метров через улицу, а марафон, мы стояли на пороге магазина. На этот разтаинственный хозяин стоял прямо посреди комнаты. Он улыбался:

- Дважды подарков я не делаю, - сообщил он. - Хороший альбом?

- Отличный, - я сошёл по выбитым ступеням. Лидка следовала за мной. - Нам нужно попасть в лето сорок второго. В Любичи. Вы можете помочь?

Он шевельнул бровями, как при первой нашей встрече. И уже без улыбки сказал:

- Время-пространство - не трасса для игры в охоту на лис. Если вы не собираетесь делать покупки, то…

И тут я увидел в руке у Лидки пистолет. Это был маленький «вальтер» - не тот, какой обычно показывают в кино, а другой, меньше калибром и легче, их часто носили лётчики.

Герр Киршхофф говорил, что у его отца был похожий, но не «вальтер», а «маузер» - тоже небольшой, не как привычные длинноствольные… о чём я вообще?! Лицо Лидки было каменным, только в прорезях этой маски горел огонь:

- Послушайте, вы, - сказала она. - У меня погиб отец. Погибли ещё сотни людей. Если вы удобно устроились в этом логове, это не значит, что вы можете на всех плевать. Если вы не согласитесь нам помочь, я вас застрелю. Можете быть уверены, что я так сделаю.

Торговец с интересом склонил голову. И спросил - почти соболезнующее:

- И ты думаешь, девочка, что до тебя никто не пытался добиться от меня услуг таким образом? Наивно. Извиняет тебя только возраст. А говорю я с вами лишь потому, что этонелегко - найти меня второй раз, если я не звал посетителя заходить.

И он посмотрел на меня. Как-то так посмотрел… В общем, я положил руку на запястье Лидки и сказал:

- Убери… - а потом обернулся к Торговцу.

Я был уверен - хоть убейте! - что при желании он легко может вышвырнуть нас обоих отсюда. Вместе с нашими угрозами и оружием. И для этого ему и с места двигаться не придётся. Но раз до сих пор не вышвырнул - значит, оставалась какая-то надежда его убедить помочь.

- Вы хотите платы? - спросил я. - Мы заплатим. Сколько нужно?

- Восемьсот миллионов долларов, - серьёзно сказал он.

Скажи он «миллиард» - и я понял бы, что это шутка. Сразу. Но такая некруглая цифра заставила меня пошатнуться. Торговец даже без намёка на улыбку сказал:

- Мне не нужны деньги. И я не туристическое бюро. И не комитет помощи.

- Тогда почему вы нас не выгоните? - вдруг спросила убравшая оружие Лидка.

Торговец с лёгким недоумением на неё посмотрел, словно это было загадкой для него самого. Пожал плечами под своим тряпьём. И сказал задумчиво:

- Не знаю… Может быть, мне просто любопытно. Приходят два человечка и, сами не зная, с чем связались, решительно требуют помочь. Я не устаю вам удивляться, люди.

- Вы не человек? - спросила Лидка.

Торговец снова повёл плечами:

- Ты можешь считать, как тебе удобнее.

- Подождите, - сказал я. - Постойте. Вы говорили, что вам любопытно. А разве вам не любопытно будет, кто победит? Помогите нам. И удовлетворите своё любопытство. Иначе ведь ничего не будет. Всё заранее просчитано. Мы погибнем. Аэродром будет расползаться. Вы же уже видели такое. А тут - новая ставка.

- Ты игрок? - спросил он.

И я ответил - сам не знаю, почему:

- Я солдат.

- Значит, ты игрок, - он вдруг улыбнулся. Не очень хорошей улыбкой, я вам скажу. - Но ты прав. Я помогу. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, сколько вы продержитесь. Вот.

И я понял, что мой левый нагрудный карман потяжелел. Лидка с любопытством вытянула шею. Я достал из кармана бляшку. Восьмиугольную, из серого металла. На ней белой эмалью был выложен четырёхконечный острый крест.

- Бери, - с пренебрежительно-щедрым жестом сказал Торговец. - Она поможет тебе попасть… да куда захочешь. Это легко. Только учти, - и он опять улыбнулся, нехорошо улыбнулся, - она выполнит любое твоё желание. Настоящее желание. Так что, не удивляйся.

Теперь уже я позволил себе усмехнуться - держа эту штучку на ладони и глядя Торговцу прямо в глаза. Знаем. Читали эту чушь. Вслух желаешь одного, думаешь о другом, на самом деле хочешь третьего… Психологическая заумь. Моё желание просто и ясно.

- Ну-ну, - Торговец явно понял мою усмешку. - Я вижу, что ты дума-ешь, мальчик. «Я сильный, я хорошо знаю себя, у меня всё получится!» Давай. Действуй. Едва ли я увижу тебя ещё раз. Едва ли тебя вообще хоть кто-то увидит после того, как ты уйдёшь.

- Не вам судить, - для самого себя неожиданно резко ответил я. - Если вы не человек - то не вам.

Торговец пренебрежительно отмахнулся. А следующее, что я понял - отправляться придётся мне. Именно мне. И только мне.

- А ты, как думал? - ласково ответил Торговец на мои мысли…

…Мы с Лидкой сидели на лавочке. У меня в руке была бляшка, перепачканная растаявшим мороженым.
3

Дед и герр Киршхофф попали в больницу одновременно. Никто толком не знал, что случилось. Они, наверное, вообще погибли бы, если бы не Колька.

Это - что бы там ни было - произошло примерно в то время, когда мы с Лидкой гостили у Торговца. Колян пробегал примерно теми самыми местами, где я в первый раз обнаружил магазин Торговца. И увидел около кустов в самом её конце - почти там, где начиналась зона аэродрома - два человеческих тела.

Как я понимаю, большинство жителей этого города прошли бы мимо, ускорив шаг. Но Колян, хоть и с опаской, побежал туда и обнаружил наших стариков. Они лежали без сознания.

Оставить их Колян не мог, уйти - тоже, что делать - не знал, поэтому начал пронзительно орать. И снова счастье - на его крики отозвался Петька. Примчался с какой-то дубиной и ножом - спасать… Пока тот дежурил возле стариков, Колька пулей понёсся в больницу…

…- Ничего не могу сказать, - покачал головой пожилой врач. - Они оба в коме, причины которой непонятны… - он потёр нос и спросил: - Ты говоришь, один из них немецкий турист, а второй - Герой Советского Союза? У него есть родственники?

- Да я, я родственник!!! - заорал я. - Внук!

- Внук? - врач смерил меня взглядом. - Ты отдыхаешь тут, что ли? - я кивнул, а он прошептал что-то вроде: «Совсем люди с ума посходили…», а вслух сказал: - Вот что, мальчик.Дай телеграмму родителям и быстро уезжай. Помочь тут ничем нельзя… вернее, мы сделаем всё возможное, но от тебя это не зависит, и нечего тебе тут торчать…

- Да… ага, ладно… - я потихоньку пятился, и это было глупо. Врач посмотрел на меня, как-то грустно улыбнулся и повысил голос:

- Держите его!

Краем глаза я увидел, что сзади подходят два охранника - крепкие мужички. Очевидно, врач и в самом деле желал мне добра. Скорее всего, хотел, чтобы они проводили меня домой, а оттуда - на остановку. Но это менее всего входило в мои планы.

- Извините, - сказал я.

И с разбегу выскочил в открытое окно.

Как и во многих таких вот городках, больница в Любичах располагалась в старинном здании, и первый этаж был фактически вторым. Я не знал, куда прыгаю, но приземлился удачно.

Прыжком взял невысокий заборчик, успел увидеть, как следом за мной шарахнулись ждавшие в тени скверика ребята и полетел по улице, хотя за мной вроде бы никто не гнался…

…- Не бывает так, чтобы сразу у обоих какая-то кома, - Лидка, сидя на корточках, рылась в чём-то вроде маленького подвальчика.

Мальчишки стояли возле забранных решётками окон, держа в руках оружие. У Тона и Кольки это были самострелы, у Петьки - обрез и пистолет ТТ.

- Это всё аэродром. Первый ход за ним…

Я кивнул. Кто бы сомневался, что это аэродром. Мы и сами сейчас находились на аэродроме.

Ребята догнали меня аж возле речки. Коротко посовещавшись, мы все вместе решили, что мне домой к деду сейчас идти не стоит. И уж, тем более, не надо давать никуда телеграмму. Колька отправился за моими вещами с Петькой, а мы втроём пошли на то место, где жарили шашлык.

Место было завалено ровным слоем дохлых мышей-полёвок. Впечатление такое, что они сюда приходили и тут кончали самоубийством. Зрелище было не столько отвратительное, сколько тягостное. Я думал, у Лидки будет истерика, но она только скривилась и сказала:

- Блинннн… - так, словно у неё болел зуб.

Мы так и стояли около этого мышиного кладбища, стараясь на него не глядеть, прислушивались и довели себя ожиданием неприятностей до того, что едва не набросились на появившихся ребят. Петька присвистнул, а Колька вдруг побледнел, уронил мой рюкзак и сказал:

- Вот так вот… когда перед тем, как на нас тогда… мы тоже нашли, только там было много-много-много воробьёв…

- Беги домой, - неожиданно ласково сказал Петька, беря его за плечо. - Бабуле и деду скажешь… - но Колька замотал головой и стиснул кулаки. Подышал и сказал:

- Пошли скорей лучше. Сейчас ещё можно пройти. А без меня вы заблудитесь… пропадёте.

И мы пошли… Но теперь аэродром был не тот, что раньше, когда я тут блуждал. Тогда была просто тревога. Теперь… Ну, я не знаю, как объяснить. Мы словно бы проталкивались через какую-то бесконечную кишку - она сокращалась злобными судорогами, стараясь раздавить нас или вытолкнуть прочь.

У меня нет лучшего объяснения своим ощущениям. Я даже плохо помню, где мы шли и что было по сторонам. Что-то такое, на что смотреть не стоило. Колька вёл нас - я вспомнил, что говорила Лидка: он умеет находить тут тропки. Иногда оборачивался, я отчётливо видел его лицо - белое, всё в поту.

А потом он упал - так падают, когда долго давят на дверь изо всех сил и она вдруг распахивается. Петька бросился, поднял его. А я увидел, что мы стоим на краю зелёного пятачка, посреди которого замер металлический сарай под шиферной крышей.

Над приоткрытой дверью входа косо висела доска с остатками надписи: …ком… …чистки

- Нам сюда, - сказала Лидка.

И пошла первой. Петька занёс Коляна. Мы с Тоном вошли последними, оглянувшись внимательно. Над сухим бурьяном неподвижно стояли пары багряных, цвета спёкшейся крови столбов. Столбы были живые, я это видел.

Солнца на небе не было. Серый полусвет лился отовсюду. Справа на горизонте поднимались маслянистые чёрные скалы, вокруг них что-то такое летало - что-то очень неприятное, скверное даже на вид. Тон запер дверь на засов.

Кольку тошнило. Лидка гладила его по спине, вытирала губы и просила потерпеть. Петька сидел рядом на корточках. Я отвёл глаза.

Ангар был большим и довольно ухоженным. Тут стояли даже столы и шкафы, даже большой сейф, тоже, как шкаф. На половине высоты шла галерея, к ней вела металлическая лесенка.

- Мы отсюда не выйдем просто так, - сказал Тон, снимая из-за спины гитару. Петька пружинисто встал:

- Будем драться здесь, пока… - он посмотрел на меня: - Ты можешь отсюда уйти?

Я пожал плечами. Что я вообще знал? Может, Торговец вообще пошутил так - и это обычная бляшка?