– И никаких подозрений, измен, чужих запахов и наглого смеха в лицо?
– Да…
Эта холодная стерва ведет себя так, будто читает в моей душе. Но донна уже улыбается, правда, не так, как раньше. Теперь она задумчива и сентиментальна, ее пальцы наигрывают тонкий неслышный мотив.
– Круто, – подыгрывает Коко. – Такое шоу я бы тоже купила.
Похоже, этот раунд остался за мной. Донна бродит взад-вперед, трогает свои часы, трогает урчащих догов, ее губы кривятся: то ли улыбаются, то ли шепчут. Коко ловко пользуется моментом и увлекает донну к показаниям скрина.
Мы обнаруживаем рыжую четырежды. Один раз с Ксаной, а в остальные посещения пансионата она всякий раз была с новой девушкой, причем приезжала одна и знакомилась тут. Все четыре раза она приезжала на такси, ни разу не пользовалась кредитным автоматом, не заказывала отдельный номер, не приобретала напитки в долг – словом, она не сделала ничего, что помогло бы установить ее личность. Рассчитывалась по чужому членскому билету.
Она чертовски хитра, эта сучка.
Я прошу показать мне замедленную запись, именно ту, где рыжая идет в туалет. В тот вечер она не с Ксаной, а с другой девушкой, с пухлой блондинкой по имени Лиз, которую обещают найти сегодняшним вечером в клубе. Подручные донны мигом вычисляют, что Лиз – одна из постоянных посетительниц, за ней висит небольшой долг за драг, она подрабатывает здесь пианисткой.
– Найдите ее, – приказывает Рафаэла.
Вот рыжая гладит пухлую блондинку в одном из баров, потом они в обнимку спускаются к бассейну с горячими фонтанами, купаются… Эта стерва ни за что не берется рукой, чтобы не оставить отпечатков. По бликам в танцзале я безошибочно замечаю на ее глазах жидкие линзы. Можно даже не делать попыток ее идентифицировать по глазам, наверняка линзы многослойные. Рыжая идет в туалет и даже там ухитряется ни к чему не прикоснуться ладонью.
Она профессионально хитра.
Но самое отвратительное другое. Она не знакомилась с Ксаной в «Ирисе», они сразу встретились как давние подруги. Они встретились и поцеловались взасос…
– Можно послушать, о чем они говорят?
– Мы уже пытались расшифровать, но в залах слишком шумно, – пожимает плечами одна из девиц в кожаном плаще.
– И нигде нет материала, чтобы снять голос этой дамочки? – встревает Коко. – Неужели у вас тут нет места, где тихо?
– Таких место полно, но нужный вам человек их не посещал.
– Круто! – невесело усмехается моя провожатая. – Интересно, она и в койке не орет?
Возможно, для донны тембр голоса мало что значит, но нам с Коко хорошо известно о возможностях поисковых систем. Благодаря интерактивным шоу, в банках данных Останкино есть голоса всех россиян, которые хоть раз ответили на вопрос викторины. Федералам гораздо проще найти человека по голосу, чем вычислять новую внешность.
– Донна, мы нашли эту самую Лиз, – докладывает очередная «амазонка» из глубин скрина. – Она сейчас на «карамельной» террасе, играет для компании бабулек. Притащить ее к вам?
– Нет, не пугайте ее, здесь вам не следственный изолятор, – на ходу роняет Рафаэла. – Мы сами придем…
Мы отправляемся все вместе. Впереди – накачанные тетки в «маскировке», за ними – донна со своими неразлучными догами, дальше трусим мы с Коко. На первом же повороте донну снова вызывают.
– Что там такое, мать вашу? – выкрикивает она, и по сбивчивым ответам я успеваю понять, что на верхней стоянке сели две машины такси, и пассажирки доверия не вызывают.
– Мне некогда, – огрызается наша арийка. – Передай Бэлле, пусть с ними разберется.
Мы сворачиваем по служебным проходам, это лабиринт внутри лабиринта. Шустро семенят девушки в желтой униформе, учтиво расступаются перед начальством. Я вспоминаю, что я успел прочесть об «Ирисе». Здесь развлекаются, и еще как, но начиналось все со скромной богадельни. В начале века зародилась масса обществ по защите женщин от семейного насилия. Они росли как грибы, щедро поливаемые из лейки западных грантов. Деньги сыпались, «Ирис и карамель» стал одной из первых гостиниц, куда съезжались обиженные и угнетенные. Тут прятались от ублюдочных мужей десятки и сотни жен. Создать на подобной почве коммерчески выгодное предприятие кажется совершенно невозможным. Так оно и было почти тридцать лет, пока правительство не отважилось продавать убыточные объекты социальной сферы в частные руки.
Пока участок в курортном районе не отхватила донна Рафаэла.
Правительство и раньше старалось отстранить хосписы от бюджетных ассигнований, но ребром вопрос стал после всплеска «собачьего гриппа». Грипп свел в могилу не только четвероногих друзей, но и сделал по всей Европе инвалидами несколько миллионов человек. Поклонники Магомета ликовали недолго, пандемия очень скоро перебросилась в Азию и развернулась там во всю мощь. В России болезнь встретили во всеоружии, на каждую тысячу заболевших было развернуто дополнительно тридцать коек. В результате сложилась весьма характерная для державы картина.
Обычные государственные больницы были переполнены. Состоятельные дети не желали, чтобы их престарелые родственники теснились вместе с несчастными инвалидами. Женские «отели» категорически протестовали против «подселений», их лидеры заявляли, что заведения типа «Ириса» выполняют иные функции, а тут еще принимать гриппозных, полуслепых, трясущихся, а главное – мужчин! Только мужчин им не хватало, после долгих лет борьбы. Дело дошло до забастовок персонала, баррикад и отказов покинуть здания. За койко-место в «Ирисе» стали платить вчетверо.
На общедоступных сайтах много говорилось о двух удачных замужествах донны. И о не менее удачных разводах, о сожительстве с одной почти коронованной особой женского пола, о скандальном расставании с этой особой, в результате которого госпожа Травкина стала называться донной Рафаэлой и получила шестизначную сумму отступных…
Чертовски умная и опасная стерва.
Сейчас здесь живут обиженные дамочки, но по официальным данным их не больше трех десятков. Донна содержит их бесплатно и как редкую диковинку показывает туристам. У меня крепнет подозрение, что большинство из приживалок – подставные утки, актрисы, приглашенные для поддержания имиджа заведения.
Зато здесь постоянно живут больше сотни суперобеспеченных старух и еще пара сотен просто обеспеченных. Спровадить дряхлую родственницу к донне считается модным и престижным. Рафаэла берет немало, но предоставляет первоклассное обслуживание. Но главное для ее «гостей» – не врачи высшей категории и не японская аппаратура, главное – это достойная компания. В отеле «Ирис и карамель» женщины с солидным прошлым не окажутся за соседним столиком с прачками и свинарками. По слухам, тут можно встретить как жен бывших министров, так и отошедших от дел предводительниц преступных кланов, но больше всего профессиональных феминисток, положивших жизнь на алтарь борьбы с мужчинами.
Увеселительные заведения находятся в соседнем куполе и никак не могут помешать размеренному существованию благородных матрон. А еще тут проводятся многочисленные платные курсы, и все спонсируются международными женскими организациями. Я заглянул на сайт «Ириса», прочитал внимательно все, что предлагалось к свободному просмотру, и не поленился изучить еще с десяток сайтов аналогичных организаций. Я понял главное. Каким образом зарабатывает деньги Рафаэла.
«Ирис и карамель» готовит молодежь.
Ничего страшного, все законно и прилично. Одно из подразделений готовит девушек, здесь не только рукопашный бой и методы ментальной защиты, здесь целая философская школа, отвечающая на вопрос: «Почему без мужчин жить лучше, чем с мужчинами?»
Это не мое дело. Мое дело – найти рыжую, найти тех, кто убил Милену Харвик, кто покушался на Костадиса.
На стыке коридоров встречаются два прозрачных лифта. В одном едут вверх штабеля ящиков с шампанским и целая пирамида роскошных тортов. В той капле, что ползет вниз, эвакуируют двоих.
На одной каталке лежит женщина, на другой – мужчина. Оба очень молоды, и оба находятся в крайне тяжелом состоянии. Медсестра удерживает на лице мужчины маску со шлангом. Девицу извлекают из лифта первой. Она довольно миленькая, но вся дрожит, пытаясь собраться в комок. На ее коже штук сорок мелких порезов и ссадин, кровь сочится, бежевая каталка под ней стала розовой.
– Не бери в голову, – на ходу роняет Коко. – Я сама когда-то занималась хеви-стрипом. Не так уж и больно, зато платят дурные бабки!
Когда мы выныриваем в коридор, идущий вокруг нижней террасы, охранница донны протягивает мне розовый плащ с капюшоном, а все остальные терпеливо ждут, пока я закутаю лицо.
Дальше мужчинам проход воспрещен.
Я уверен, что тут нет других мужчин, кроме меня, разве что кто-нибудь из невидимой обслуги без права появляться в гостевых секторах. Я слишком доверяю местной системе безопасности и слишком озабочен предстоящей встречей.
Поэтому стрельба застает меня врасплох.
12. ДАМСКИЕ ЗАБАВЫ
Глядя с нижней террасы, из-под покрова тропиков, сложно оценить игру дизайнеров и восхититься ею. Розовый купол «левой груди» вздымается на колоссальную высоту, а внутри лежат мощные платформы, задрапированные под естественные скалы. Эти искусственные террасы обустроены с изысканной прихотливостью, флора и ландшафты каждого уровня резко отличаются от предыдущих, а лифты и лесенки умело скрыты в гротах и недрах «пещер». Где-то шумит водопад и покрикивают обезьяны. Где-то играет гитара, жгут костер и жарят шашлыки.
Проход позади закрылся, теперь на его месте морщинистая поверхность камня, по разноцветным вкраплениям с журчанием сбегают потоки воды и колышется трехметровый веер банановой пальмы. В распадке я замечаю устье ручья с подсвеченным дном. С другой стороны, метрах в ста, возвышается пагода со светящимися фонариками по углам. Окна пагоды задвинуты бумажными шторами, сквозь них заметны мечущиеся тени. Внезапно птицы поднимают такой галдеж, что заглушают слова Коко.
– …Если потеряемся, – заканчивает она, указывая вверх.
Оказывается, если я каким-то чудом отобьюсь от группы, надо двигаться все время вверх по указателям, и тогда я неминуемо попаду на верхнюю террасу. Мы идем к лифту, гуськом за теткой в десантной форме, ковер перегноя пружинит под ногами. Птицы снова засыпают, в ароматной атмосфере разливается стрекотание цикад. Капля лифта взбирается по каналу в искусственном скальном масиве, через равные промежутки мы минуем очередное окно, и с каждым окном становится чуточку светлее. Там внизу тысячи сонных тропинок, подсвеченных огоньками, там кроны кокосовых пальм и россыпи лотосов над дремлющими прудами. Минуем почти незаметную сеть, знаменующую ярус. Наверное, нижним птицам не положено залетать наверх, и наоборот. Я еще не вполне пришел в себя от красоты первого этажа, как вдруг рядом возникает бамбуковый лес. Возникает лес, и возникает звук. Видимо, откуда-то сбоку специально подают воздух, имитируя ветер, и бамбук поет. Здесь я тоже далеко не сразу вижу людей, лифт проходит, не останавливаясь, зато я замечаю настоящую гигантскую панду. Сначала одну, а потом еще двух, методично отправляющих в рот свежие побеги.
Мы воспаряем еще на два уровня вверх, здесь уже почти жарко, шумно и весело, здесь беснуются оркестры и гогочут распахнутые рты. Над вертящимися танцполами кружатся бабочки, никогда не рождавшиеся на Земле, бабочки с метровым размахом крыльев. А над бабочками кружат скрины объемных театров, их удобно созерцать лежа на спине в бархатной траве. И в травах, среди пологих миниатюрных дюн, действительно лежат, и обнимаются, и, похоже, занимаются любовью. С экранов театров катится мощный поток света, катится локомотив медиативного рока; это музыка, которая не может существовать без изображения, без бешеного напора цвета и фантастических образов. После получаса медиарока продвинутым слушателям становится неважно, что происходит вне сознания, им неважно, кто они и где находятся…
А в следующую секунду и для меня все становится неважно, потому что нам навстречу, размахивая конечностями, пролетает девушка в пятнистой форме.
Донна кричит, лифт дергается и вдруг бросается вверх с удвоенной скоростью. Все разговаривают одновременно, и каждая – со своим скрином. Псы насторожили уши. Коко деловито натягивает перчатки.
Бамбуковый лес остался внизу, внизу остались деревни на сваях, мерцающее зеркало пруда и нити голубого водопада. Там десятки женщин оторвались от трапезы, от столиков с бутылками, от объятий под мурлыканье оркестра и запрокинули головы.
Навстречу нам пролетает вторая «амазонка». Эта не машет руками, она шлепается на невидимую сеть и, несколько раз подпрыгнув, замирает.
– Зашибись, у донны опять разборки! – говорит Коко и достает из-за корсета что-то металлическое.
Похожее на кастет.
Мы выходим, и доги сразу берут след. Они уносятся по тропе, «пятнистая» девушка галопом мчится вслед за ними, а «кожаная» передергивает затвор автомата.
– Оставайтесь здесь! – бросает Рафаэла, она прислушивается к докладам подчиненных и стучит каблуком о землю. – Бэлла, кто, кроме меня, наверху?!
– О, боже, там целая толпа старушек, и все бегут к эскалаторам… Донна, лучше не двигайтесь, подождите подмогу.
В отличие от всеведущей Бэллы, следящей за нами через верных «жуков» и «стрекоз», я не вижу ровным счетом ничего. Лифт «выплюнул» нашу компанию на тенистом пятачке, окруженном частоколом из кипарисов. Где-то мелькают огоньки, тянутся ароматы хвои и благовоний, слышен топот ног и короткие визги, и все на фоне размашистых струнных аккордов.
– Какого дьявола ты оставила нас без прикрытия? – рычит донна, ее охранница вскидывает газовый пулемет.
Здешние начальницы растеряны. Благодаря Коко я немножко освоился и представляю, кем были те две бедолаги, свалившиеся на сетку. Они охраняли парадный вход на террасу и, очевидно, применили запрещенное оружие. За что и поплатились.
Я смотрю в кожаную спину стриженой фурии и задумываюсь, кто мог сбросить такую же тушу вниз. В тетке не меньше центнера веса и ботинки сорок третьего размера. Кожаная беспокойно поводит стволом справа налево, в полумраке ее черные очки кажутся ямами на белой коже лица.
И в этот момент доносятся два разрыва.
Мы подпрыгиваем на месте. Потом Коко что-то кричит в спину, но я уже не прислушиваюсь, я бегу за донной на звук. Верхнего света нет, горят аварийные мигалки. Под куполом используются водородные ускорители холодного типа, такие же, как на крытых стадионах, но сейчас искусственное солнце светит в четверть накала. Подручные донны перекрыли питание, чтобы не дать сбежать преступницам, подравшимся с охраной. Мы проносимся через кусты, вылетаем на широкую дорогу, выложенную притертыми плитами, подошвы скользят по отполированному камню. Дорога, извиваясь, взбирается на холм, усаженный низкими аккуратными деревцами, смахивающими на оливы. По сторонам чадят факелы, струятся хлопья почти натурального тумана, вдали возвышается строение, напоминающее сказочный дворец, словно выточенный из сахарной головы…
Вначале я вижу только бесформенную черную кучу и не сразу понимаю, что это такое, но Коко вырывается вперед, приседает на одно колено и переворачивает.
От первого кибердога осталась передняя часть туловища, второй превратился в искореженную груду вонючего пластика. Обоих псов подстрелили в прыжке, поэтому камни мостовой даже не обуглились.
– Дьявол… – роняет донна. – Что с ними?
Я открываю рот, чтобы ответить, но Коко опережает:
– Фугасная самонаводящаяся граната, создана специально для борьбы с киберами активной обороны, против людей не применяется, по номенклатуре Евросоюза – «шутиха ноль шестнадцать». Достаточно подкинуть в воздух, сама находит цель.
– Шутиха? – тупо переспрашивает донна и втыкает в рот сигарету. Ее пальцы дрожат. – Бэлла, выясни, кто на нас наехал? Ты видишь Катю? Катя где?!
Я спрашиваю себя, сколько открытий в будущем принесет Коко. Чтобы бороться с догами, надо иметь неплохие нервы, но по инструкции нет необходимости стоять и ждать, пока кибер-пес нападет. Или какой-нибудь другой кибер. Потому что никакие серийные киберы не бросаются на человека, ограниченные защитные фунции позволено вживлять лишь военным фирмам, и приобретают такие изделия только особые госслужбы, наши и зарубежные. Таких киберов даже утилизируют под особым контролем, в специальных печах, в присутствии комиссии.
Потому что их почти невозможно остановить.
Доги донны Рафаэлы не были настолько опасны, они способны повалить нарушителя и удерживать до прихода хозяина, в худшем случае обеспечить вору или насильнику пару переломов. Тот, кто скинул вниз двух дюжих спортсменок, затем хладнокровно «убил» собак, подпустил на минимальное расстояние и просто кинул им навстречу гранаты.
– Донна, вы слышите? Мы достали одного…
– Что ты сказала? «Одного»? – шипит Рафаэла. – Я верно тебя поняла, милочка? Это мужчина, и он зашел через общий вход?
Лондон Джек
Куликов Роман
Куликов Роман
Пехов Алексей
Орлов Алекс
Акунин Борис