– Коллега, подключаемся. Начнем с альфы.
– Есть, я внутри!
– Пульс восемьдесят два, давление сто сорок семь на сто.
– Эй, вы, если с парнем что-то случится… – Это Клементина.
– Черт подери, вы обещали, что ничего не случится, – с угрозой произносит Коко.
– Я вам обещал, что смертельной опасности нет в любом случае, а за психику отвечать сложно! И вообще, вы можете нам не мешать?
– Коллега, я на месте, фиксирую поле приложения.
– Есть что-нибудь?
– Да, взгляните сами, четкие границы. Ну что, будем спать?
Я чувствую прохладную руку на лбу. Очень приятно, мне хочется сказать этому человеку, чтобы он так и держал руку, с рукой потолок кружится не столь быстро…
– Вы слышите только меня… Вам спокойно и тепло, вы слышите только мой голос…
Это замечательный, ласковый и заботливый голос, и я соглашаюсь, что имеет смысл слушать только его, но в самый последний момент, перед тем как провалиться в сияющую воронку, мне кажется, я чувствую чьи-то губы на губах, и в этот же самый момент мокрая капля падает мне на щеку.
Свет.
– Пожалуйста, не двигайтесь и не пытайтесь освободить голову. Отвечайте на вопросы. Ваше имя и фамилия?
– Януш Полонский.
Рассеяный свет, словно я попал внутрь облака. Поначалу я пугаюсь, но потом понимаю, что это просто лицо закрыто простыней.
– Как вы считаете, где вы находитесь?
За простыней напряженное дыхание нескольких человек.
– Я… в подвале.
– Зачем вы здесь?
– Чтобы… чтобы проверить… чтобы найти мисс Лилиан.
– Вы знаете, где ее искать?
– Нет, понятия не имею.
Я не обижаюсь, они ведь предупреждали, что будут задавать эти вопросы.
И сразу же рой разочарованных голосов, простыню сдергивают, мне приходится щуриться.
– Не было больно, котик?
– Полонский, завтра же жду тебя в Управлении, иначе приведем силой!
– Не может быть, чтобы ничего! – Тоненький голосок Сони. – Для сравнения можно попробовать обычную раскодировку, как для глубокого гипноза…
Клементина загадочно выпускает клубы дыма, постукивает по зубам костяным мундштуком. Кажется, Костадис тоже о чем-то догадался.
– Господин Полонский, вы уверены, что ничего в вашей памяти не изменилось? – склоняется Денис. – Может быть, вдруг вспомнилось событие, имевшее место много лет назад? Или, напротив, что-то, произошедшее совсем недавно? Играет роль все, любая мелочь. Я вас попрошу, свяжитесь со мной сразу, вот номер моего личного скрина. В любое время, если что-то почувствуете. Это может проявиться не сразу.
– Не сразу? – хором пугаются Клементина и Коко.
Денис кажется смущенным:
– Ну… видите ли, оборудование не самого лучшего качества… Донна и так любезно согласилась на непредвиденные затраты.
– Предпочитаю доводить дела до конца, – обрывает его Белла.
И пока иду к двери, я чувствую спиной ее чугунный взгляд. Кажется, и она догадалась.
29. ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЕЩЕНИЕ
Частичное замещение.
Кажется, бородатый Денис назвал это состояние именно так. А еще он сказал, что позже могут вскрыться следующие пласты. Это оттого, что некачественное оборудование, и коды к стриму компьютер подбирал вслепую.
Я – кусок чужого сценария.
Я это понял, едва проснулся, еще до того, как открыл глаза. И сразу решил, что обману их всех, потому что иначе они не позволят мне разобраться с проблемой самому. Денис предупреждал, что меня ждет шок, так и случилось. Шок навалился по дороге домой, у меня едва хватило сил переключиться на автопилот и скатиться с моста. Потом я вышел из машины, уселся на гранитный парапет и час просидел под дождем. Я замерз и промок насквозь, но так и не сошел с ума.
Лучше бы я сошел с ума.
После этого я еще час отогревался в машине и пил из горлышка вино. Я решил, что не буду звонить Денису, пока не почувствую, что теряю остатки прежней памяти. Включил скрин, набрал его номер и стал ждать распада личности. По идее, моя ныне существующая реальность должна была начать рассыпаться, заменяясь реальностью истинной. Той реальностью, где я подписал контракт и согласился сыграть в шоу. То есть дознаватель Полонский приготовился к смерти.
Насколько к ней вообще можно приготовиться за пару часов.
Но смерть не приходила, и Дениса я так и не стал тревожить. Я остался тем же, кем и был раньше, с ворохом лишних сомнений. Купил себе в ближайшем магазине свитер и поехал домой.
Когда заехал в гараж и положил ладонь на опознаватель заправщика, что-то сдвинулось. Вроде бы все оставалось на своих местах: ряды ламп в подземном гараже, ласковый шепот вентиляторов, перепалка механиков на нижнем ярусе…
Изменилось все, даже запах.
Действуя как автомат, я зашел в лифт, улыбнулся кому-то из соседей, назвал этаж. Полная женщина в беретике спросила, где я так промок. Молоденькие ребята, он и она, вышли со мной на одном этаже и, здороваясь, назвали меня по имени.
Всех этих людей я видел впервые в жизни.
Моя память превращалась в гигантский пазл. Он треснул и начал терять свои составляющие. Пока еще процесс не набрал разрушительной мощи, но звонить Денису я не стал. Потому что главное я помнил очень отчетливо, и чужая забота мне бы только повредила. Я улыбнулся, быстро пробурчал приветствие и, отвернувшись, сделал вид, что обнаружил в кармане крайне увлекательную бумажку. Это был чек на свитер.
Просто я хотел, чтобы они поскорее ушли и позволили мне разобраться с дверью в квартиру.
Дело в том, что на площадке было еще четыре двери, и я понятия не имел, какая из них моя. Четыре одинаковые «купейные» пластины с номерами и веселенькими ковриками.
Неблагодарная затея – совать свою руку во все опознаватели подряд. Даже ребенку известно, чем чреваты три отказа, один за другим. Автоматическая проверка главным скрином Управы, занесение в реестр неблагонадежности, проверка на психическую устойчивость. Я вернулся к лифту, встал к нему спиной и зажмурился. Помимо памяти мозга, существует ведь и память ног, сказал я себе. Ведь я достаточно долго прожил здесь…
К счастью, ноги вспомнили, и я благополучно миновал порог. Когда дверь задвинулась, несколько минут я стоял, привалившись к ней спиной изнутри, и слышал свое колотящееся сердце. Потом раздались звуки – со мной поздоровался «домовой», наполнился и включился чайник на кухне, забубнила дикторша… Разум настойчиво предлагал срочно позвонить Денису. Позвонить, пока не стало поздно и пока я не превратился в беспомощного больного амнезией, забывшего собственное имя.
Имя оставалось прежним. Это меня спасло от паники.
Дома было тихо, тепло и уютно, но это больше не был мой дом. Я стал думать, не мой ли дом за стенкой, где выпустили кровь из подруги Юханова, и пришел к отрицательному выводу. Несколько минут я ходил по квартире и трогал предметы. По стеклам барабанил дождь, на кухне весело посвистывал чайник, театр с моим появлением автоматически настроился на новости одиннадцатого канала. Здесь все было удобно и привычно, и в то же время здесь все стало чужим. Костюмы и сорочки в шкафу, все моего размера, но в половине случаев такую расцветку я не пожелал бы и врагу. Идиотская планировка, слишком много стульев, какие-то оранжевые салфетки, и пол слишком разогрет! Я отпирал ящики, перелистывал бумаги и, наконец, добрался до сейфа. Почему-то именно сейф мне особенно не хотелось открывать. В несгораемом ящике всякий нормальный человек хранит самые ценные документы, редкую разрешенную наличность и драгоценности. В моем сейфе было пусто, лишь на дне лежал магнитный ключ от какого-то автомобиля. Я сунул его в карман. Никаких документов на квартиру, «опель»; нет рабочих контрактов; даже ни одной завалящей акции.
Я был никто. Я жил здесь и не замечал, что ничем не владею. Скрин «домового» отвечал, что квартира принадлежала телеканалу, пустившему меня на постой. Я с замирающим сердцем продиктовал системе номера моего «опеля». Как выяснилось, машина стояла на балансе гаража Останкино.
Мне хотелось заорать в голос, запустить в стену вазой или опрокинуть полки с ксанкиными безделушками.
Ксана…
– Я болен ею, – сказал я и удивился слабости своего голоса.
– Ксана, – обратился я ко всем ее виртуальным адресам, – Ксана, приезжай скорее, пожалуйста, мне очень плохо.
И это было правдой. Только Ксана могла бы сейчас удержать меня на краю безличия. Потому что старая личность разрушалась, как древние фрески в курганах, попавшие на воздух, а новой памяти не возникло. Моя жена оставалась хрупким мостиком, соединяющим Януша Полонского с миром.
Как всегда, Ксана ответила не сразу. За это время четырежды звенели служебные вызовы, но я их игнорировал. Я заказал себе тосты, нашел в незнакомом баре еще одну бутылку вина и улегся в обуви на кровать.
– Что с тобой, мальчик? – спросила дражайшая супруга.
Увидев мою небритую персону в обнимку с бутылкой, да к тому же в ботинках на ее любимых простынях, моя нежная половина пошла пятнами и сказала, что с алкоголиком жить не будет. И отключилась. Это означало, что вскоре примчится с матами и воплями и устроит образцово-показательную драку.
Ксану я не забыл. Это замечательно. Я еще отхлебнул вина, сменил цвет на обоях и занялся делом. Отыскал в кладовке старую аптечку, отрезал кусок жгута, располосовал на части банное полотенце. Затем я вспомнил про оружейный сейф. Там меня тоже поджидал конфуз. Оба шокера, большой и малый, лежали в гнездах с отключенной зарядкой и без аккумуляторов. По сути дела, это было не оружие, а муляжи. Все, что у меня осталось, – это стандартный сонник и восемь патронов к нему. На верхней полочке сейфа лежали еще три обоймы, но при ближайшем рассмотрении оказались пустыми. Я нашел пассатижи и напильник, закрепил в тисочках патрон, осторожно извлек ампулу сонника и переправил ее в многоразовый инъектор. Точно такая же ампула досталась в свое время Ласкавому. Слава богу, руки и глаза мне еще не изменили.
Я проверил пистолет через компьютер. Оружие было зарегистрировано на меня, но в качестве домашнего значился совсем другой адрес. Чем-то мне этот адрес был знаком, я силился вспомнить, но так и не сумел. Самым большим казусом оказалось почти полное отсутствие ценных бумаг. У независимого и делового мужчины, проживающего в фешенебельном квартале и получающего оклад гораздо выше среднего, не имелось в сейфе ни банковских депозитов, ни акций энергетиков, ни даже дешевых бумаг хай-тека, которые валяются в карманах у каждого подростка.
Я обыскал в скрине записную книжку и нигде не встретил номера своего брокера. Как ни странно, это меня даже несколько успокоило. Такого просто не могло быть, потому что нет взрослого человека, не пользующегося услугами брокеров. Без личного финансового консультанта невозможно жить и принимать элементарные решения. Почему-то меня прежнего эти проблемы вовсе не волновали.
Это означало только одно. Номер брокера я помнил наизусть, а бумаги держал в другом месте. Возможно, что в банковской ячейке, но скорее всего – там же, где нормальное оружие и остальные личные документы.
У меня имелась другая, настоящая квартира.
Просто она имелась в ином измерении.
Я приготовил все, что нужно, собрал кое-что в сумку и уселся ждать Ксану.
Был момент, когда мне жутко не терпелось позвонить хоть кому-то, необязательно «доктору» Денису. Я заглянул в «почту», там значились два сообщения от шефа. Я чуть было не набрал Гирина, но вдруг спросил себя, а к какой из моих памятей и личностей он относится. А что, если шеф существует только в моем воображении и задуман нарочно для сценария? То есть Гирин существует в природе, но он такой же артист, как и я…
– Домовой, включи театр!
Луна не упала на землю, логотип корпорации вращался в уголке скрина, шла невесть которая по счету серия «Последнего изгоя». Моя фирма никуда не делась. Но для верности я включил скрин и запросил данные по сотрудникам. Выскочили миллионы ссылок, в том числе списки акционеров во главе с Сибиренко. Фотографии Гирина во время заседания Экспертного Совета. Праздник по случаю выпуска «Последнего изгоя». Отчет собрания акционеров за прошлый год…
Лондон Джек
Никитин Юрий
Акунин Борис
Андреев Николай
Каргалов Вадим
Круз Андрей