Чтение 22–й страницы книги ~Цитадель~

— Чего-нибудь не подойдет. — Найл извлек из ножен меч и положил на стол между опустевшей бутылкой вина и вазой с фруктами. — Как, по-вашему, способны наши кустари сделать хоть что-то такого качества?

— Да, таких мастеров у нас нет, — согласилась Мерлью, — но ведь торговать можно и тем, что растет само. Виноградом, например.

— Виноград мы через пустыню не довезем.

— Тогда мясом вяленым. Оно ведь не испортится?

— Нам его на десять телег и за десять лет не набрать.

— Найл, на тебя не угодить, — пожала плечами девушка. — Придумай тогда сам!

Но думать правитель не мог. Перед его глазами продолжали расстилаться широкие просторы незнакомого озера с россыпями зеленых островов, скользили лодки с сильными, красивыми людьми, и Найлу действительно захотелось, чтобы кровь этих свободных охотников и рыбаков притекла в жилы запуганных жителей его города… И тут его осенило:

— Рыба! Пауки отродясь рыбу не ловили! В нашей реке ее должно быть очень много. Можно навялить не десять, а двадцать телег! — Но тут же спохватился: — Нет, не получится. Их город стоит рядом с огромным озером, у них рыбы у самих навалом.

— Ну и что? Главное, чтобы у нас ее хватило. Чем дольше не раскупят, тем дольше девочки пробудут в гостях. Больше шансов получить от кавалера нужное приобретение…

— Отлично! — Симеон допил свой бокал и, покачиваясь, направился к калитке. — Тогда я пошел женщин готовить…

— Вот молодец, — хмыкнула вслед принцесса, — он «пошел женщин готовить». А рыбу кто будет ловить? Я не умею.

— Нужен трал, — сообщил Найл. Из теорий по ловле рыбы в его памяти оказалась только такая; — Траулер тралит тралом треску, креветок, кальмаров и прочих морских тварей, и рыба остается в нем.

— Я ничего не поняла, — честно призналась Мерлью.

— Ну… Делается такая сетка, с ячейками немного уже рыбы, потом берется за края и тянется в воде. Рыба при этом зацепляется и вытаскивается.

— Так. — Мерлью взяла из вазы яблоко, с хрустом откусила небольшой кусочек, прожевала. — Примерно ясно. А из чего делается сеть?

— Я думаю, можно попробовать склеить из паутины.

— Хорошо, — кивнула принцесса, — этого добра у нас сколько угодно.

— Тут есть один нюанс, — замялся правитель, — обычная паутина слишком толстая…

— Ну и что?

— Понимаешь, у смертоносцев на брюшке есть несколько бугорков, которые выделяют тоненькие нити, а уже эти нити склеиваются в паутину. Я думаю, клеить сеть нужно из тонких нитей…

— Кто же из смертоносцев позволит людям у себя из-под брюха нити растаскивать? Найл промолчал.

— Ты намекаешь, что мне нужно опять идти к Меченому и просить помощи?

— Принцесса Мерлью доела яблоко и положила огрызок на блюдце. — Мы, между прочим, четыре дня на ногах: за дикарем беглым гонялись. Меченый хоть и паук, но тоже есть хочет. Меня сюда привез, а сам на охоту собрался, на западную окраину.

— Давай отложим до его возвращения, — примирительно предложил правитель.

— На добрый десяток дней? — Девушка вздохнула. — Ладно, попробую его догнать. Но тогда извини, мне нужно торопиться.

Раньше пауки охотились в квартале рабов или питались теми людьми, кто перешагнул сорокалетний рубеж. После заключения Договора охотничьи угодья сдвинулись за город, в места свалок. Первые месяцы дичи здесь хватало на всех. Однако довольно скоро смертоносцы начисто истребили всех крыс и мух. Взамен расплодились жуки-падальщики и головоноги, которыми восьмилапые охотники брезговали, огромные жирные черви, выудить которых из-под земли было совершенно невозможно, и чайки. Белые крикливые птицы и стали основной добычей властелинов планеты.

К сожалению, число голодных охотников значительно превышало количество дичи. Если Меченый в течение пары часов не найдет места для своей сети и засады, он вполне может уйти в поисках пищи далеко вверх или вниз по реке.

Правителя всегда поражало в смертоносцах сочетание общей железной дисциплины и полной личной свободы. Только в последние дни он начал понимать, что причина кроется в коллективном мышлении. Взять Меченого: будучи частицей общего разума, он принял решение выставить пост у дворца Посланника Богини и, сознавая необходимость этого, сам же решение и выполнял. С другой стороны, когда он хотел покинуть пост, это не вызывало ни чьих нареканий — раз уходит, значит, личное дело в данном случае важнее общего.

Сравнить отношения одиночного смертоносца и всех остальных пауков можно было только с отношениями человека с собственной рукой. Рука не требует понукания, когда выполняет работу, и в то же время человек сам не будет пользоваться рукой, если она устала или болит. Разве что при крайней необходимости. В мире пауков Смертоносец-Повелитель мог приказать всем бросить свои дела и участвовать в облаве или собраться в армию для нападения на врага. Однако в большинстве случаев пауки сами считали необходимым выполнять то, что от них требовалось.

От такого способа мышления сама собою возникала и иерархия паучьего общества. Самый умный — Дравиг — чаще других вступал в контакт со Смертоносцем-Повелителем, стремился выполнять наибольшее количество дел, причем самых важных, и автоматически носил титул начальника охраны Смертоносца-Повелителя — высший среди пауков. Менее опытные и толковые реже участвовали в «совещаниях», принимали менее важные решения и испытывали потребность выполнять менее важные задачи. Самые дурные вообщеподчинялись только прямым приказам, а пока приказов не поступало — сидели где-нибудь в паутине и прислушивались только к позывам своего желудка.

Теперь Найлу стало понятно, почему полгода назад, при казни сообщников Скорбо, Смертоносец-Повелитель уговаривал приговоренных признать необходимость казни, — участвуя в принятии решения, они фактически стали испытывать стремление к смерти и умерли, не причинив боли окружающим.

Казалось бы, все ясно, отношения простые и стройные, но вот скажите на милость, каким образом принцессе Мерлью удается убедить Меченого, что ее просьбы важнее принятых смертоносцами решений? Не ради же ее голубых глазок и золотых волос паук бросает свой пост и отправляется на поиски беглого дикаря? Не может же восьмилапое насекомое прельститься фигуркой девушки настолько, что готово остаться голодным?! Чем удается ей заморочить всех окружающих, чем околдовать? Тайна.

Утром Меченый стоял на берегу залива в квартале рабов, и Найл шагов за двести почувствовал, какое ядреное чувство голода от него исходит. Принцесса Мерлью стояла рядом, поглаживала его по панцирю и что-то говорила. Бредовое занятие: хитиновый покров пауков нечувствителен даже к боли, не то что к поглаживанию, да и людскую речь они не слышат. Однако Меченому такое отношение определенно нравилось. Найл вспомнил, как пытался объясниться со своим восьмилапым стражником при первом обнаружении хищников, и уже почти не удивился новой загадке: как принцесса объяснялась с пауком, если тот не разговаривает по-человечески? Впрочем, на песке лежало то, что сразу заставило его забыть про все вопросы: сеть. Из нитей намного тоньше мизинца, длиною метров двадцать, метр шириной, с ячейками в два-три пальца.

— Ну как, — спросила принцесса, — ты про это говорил?

Глаза девушки казались не голубыми, а красными. Похоже, эту ночь ей опять поспать не удалось.

— Да, — присел правитель, — вроде такая должна получиться… Надо ее песком присыпать, а то к рукам будет липнуть.

— Я уже послала за парой рабов. Сейчас придут.

— Может, ты отдохнуть приляжешь? Солнце уже пригревает.

— Ну да, я спать буду, а Меченый ждать. Он же голодный, как гусеница-листорезка. Нет, вместе устаем, вместе и отдыхать будем. — И девушка отчаянно зевнула, повернувшись к смертоносцу.

Сказать тут было нечего, и правитель, чтобы не стоять просто так, стал сам закапывать сетку в песок. К тому времени, когда пришли два высоких, тощих, «неголосующих гражданина» в сопровождении молоденькой надсмотрщицы, эту часть работы он уже сделал. К счастью, рабы оказались не особо глупые и быстро поняли, что от них требуется. Они взяли сеть за дальние концы, вошли в воду примерно по пояс. Сеть всплыла и легла на поверхности.

— Вот тебе и десять повозок, — устало вздохнула Мерлью. — Как же ею тралить?

— Подожди, сейчас вспомню… — лихорадочно соображал Найл. — Ага, есть! Снизу должны быть прикреплены грузы, а поверху — поплавки.

— Какие «грузы», какие «поплавки»? — не поняла принцесса.

— Ну, вместо грузов можно использовать мелкие камушки, а вместо поплавков — деревяшки.

На этот раз принцесса Мерлью, в целях экономии времени, решила снизойти до помощи в сборе мелкого щебня и кусочков легкого пластика, который по плавучести не уступал дереву. Камешки и пластик уложили по разным краям сети, Меченый пробежал вперед-назад и намертво их приклеил. «Неголосующие граждане» опять вошли в воду. Сеть стояла вертикально.

— Глубже, глубже заходите, — повеселел Найл. Однако рабы, вместо того чтобы заходить дальше в заводь, побрели вдоль берега.

— Да куда это они? — возмутился правитель, — В глубину, в глубину заходите! Вот безмозглые существа! Надзирательница?! Загони их дальше!

В воздухе свистнула плеть. Один из рабов опасливо втянул голову в плечи, а второй закрыл глаза и громко, истошно завопил на одной протяжной ноте. Найл заглянул в их простенькие сознания и махнул рукой:

— Ничего не получится. Они воды боятся.

— Вот… жители городские, — сказала принцесса таким тоном, словно это было жуткое оскорбление. — Что нам тут теперь, весь день торчать? — Она немного подумала, критически склонив голову и глядя на рабов… — А что нужно делать с сетью, чтобы рыбу ловить?

— Ну… — не очень уверенно ответил Найл, — войти в воду поглубже. Хотя бы по шею. Потом растянуть сеть в стороны и пойти к берегу. Рыба, которая окажется между берегом и людьми, попадет в сетку, и ее можно будет вытащить.

— Вот… жители городские, — опять выругалась принцесса и решительно стала раздеваться. — Ну что ты смотришь, Найл? Надеюсь, ты воды не боишься?

Сколько мечтал Найл увидеть Мерлью обнаженной, взглянуть хоть одним глазком! И никак не ожидал, что это произойдет настолько буднично.

Девушка развязала поясок, через голову стянула свое изумрудное полупрозрачное платье, оставшись в одних только бирюзовых бусах, быстро сложила его и отдала надсмотрщице. Найл скользнул взглядом по высокой, почти острой груди, по гладкому смуглому животу, светлым бедрам, черному пушку между ног и резко отвернулся. Правителя пробило потом, он чувствовал себя так, словно угодил в бочку с кипятком. Девушка не сделала ни единого соблазняющего жеста, на которые — уж Найл-то знал — была такая мастерица, но само ее тело могла вышибить разум из любого мужчины.

— Ну, Найл, ты скоро?

Правитель чувствовал, как член его напрягся с такой силой, что готов был прорвать даже грубую ткань туники. Раздеться в таком виде Найл никак не мог. Стараясь держаться спиной к девушке, правитель грубо вырвал из рук ближнего раба конец сети и полез в воду. Мерлью хмыкнула и пошла следом.

— Чего делать-то надо?

Найл молчал, он просто не мог говорить, борясь с напряжением, готовым скрутить все мышцы жаждущего тела. Как ему хотелось бросить все и обнять Мерлью! Он едва не сходил с ума… Хотя б коснуться… Внезапно дно под ногами резко ушло вниз. Найл ухнулся с головой, хлебнул воды, выскочил, отфыркиваясь и крутя головой. Он даже не успел испугаться, но напряжение отпустило сразу. Правитель встал на ноги — глубины оказалось как раз по шею.

— Так чего делать? — опять спросила принцесса.

— Надо, — Найл с трудом перевел дыхание, — надо развернуть сеть… Вдоль… И идти к берегу.

Они разошлись в стороны, а когда сетка натянулась, двинулись к пляжу. Дно было глинистое, неприятное. Даже странно: на берегу песок, а под водой — глина, медленно протискивающаяся между пальцев и ощутимо прилипающая к пяткам.

Тянуть сеть становилось все труднее и труднее, отчего правитель и принцесса постепенно приближались друг к другу, в конце концов сойдясь вплотную. Правда, в это время оба конца сети были уже на берегу, хотя середина оставалась еще довольно далеко в реке.

— Ну, чего смотрите?! — прикрикнула принцесса. — Помогайте!

К ним подскочили рабы, тоже ухватили края сети. Дело пошло веселее. Метр за метром вытягивался «трал» из воды, но в ячейках было пусто. Найл заволновался. Вот уже всеразноцветные осколки пластика оказались на берегу. Под ними темнели бурые шматки водорослей…

«Пусто!» — екнуло у Найла в душе. Он незаметно покосился на обнаженную принцессу, усыпанную бриллиантовыми каплями. Ведь она и сама ночь не спала, и Меченого голодным оставила, следуя его, Найла, совету. Получается, все зря?

Мерлью наклонилась, подняла край сети, и тут же, раскидывая водоросли, по песку запрыгали серебристые ладошки. Найл облегченно вздохнул. Пусть улов оказался маленьким — от силы десяток рыбешек, — но ведь это всего лишь первая попытка. У правителя появилась уверенность, что десять возов рыбы они наловят. Пусть не сразу, но наловят.

Над головами закружились крикливые, глазастые чайки. Одна спикировала вниз, да так и воткнулась раскрытым клювом в берег. Рядом шлепнулась другая. К ним подскочил сразу повеселевший Меченый, вонзил хелицеры. Найл понял, что смертоносец парализовал птиц своей волей как раз в тот момент, когда они устремились к земле, и умчатьсяобратно в небо крылатым воришкам уже не удалось. Остальные чайки, почувствовав опасность, кружили в вышине, возмущенно крича. Еще одна решилась рискнуть, рухнула вниз, поджав крылья, и… тоже попала смертоносцу на обед.

— Вот видишь, — Мерлью, успевшая надеть платье, подошла к пауку, погладила его белое брюшко, — не зря я тебя сюда зазвала. На помойках ты бы одну чайку неделю ловил, а тут сразу три.

Паук несколько раз топнул передней лапой.

— Нет, спасибо, — ответила принцесса. — Я лучше дома поем.

— Мерлью, ты куда? — позвал ее Найл.

— Домой. Я принцесса, а не лягушонок — по болотам скакать. Сеть сделана, рыба ловится. Вызови моряков, они воды не боятся. Да и опыт в этом деле у них есть. А я домой пошла. Спать.

— Я провожу!

— Не-ет, — покачала головой девушка, — никаких «провожу». Только спать. И до завтра прошу не беспокоить.* * *

Найл давно зарекся касаться сознания принцессы, однако и так было видно, насколько она вымоталась за последние дни. Единственное, что он мог бы сделать, так это предложить свою коляску. Увы, на этот раз он предпочел прогуляться пешком.

— Что прикажете делать, Посланник Богини? — отвлекла от размышлений надзирательница.

— Ловить рыбу.

— А как?

Действительно, как? Ведь принцесса ушла, а «неголосующие граждане» панически, на животном уровне, боялись воды. Кстати, надзирательница тоже.

Найл успел привыкнуть к тому, что его распоряжения просто выполнялись. Во дворце этим занимались Джарита или Нефтис. Решения, принятые на Совете Свободных Людей, выполняла, как выяснилось, принцесса. А кто будет делать это здесь? Юная девчонка с кнутом и не собиралась думать над поставленной задачей, она просто ждала конкретных распоряжений.

Итак, сперва рыбу необходимо поймать — попытался правитель разбить задачу на составляющие. Значит, два человека должны тащить сеть. Рабы не годятся, нужно вызвать моряков из стоящих в порту ладей. Двоих, чтобы тянуть сеть в воде, еще двоих — чтобы помогали вытащить ее на берег. Потом… Потом рыбу нужно выпотрошить. Еще человека три. Потом засолить. Нужны бочки, соль… Соль. А где взять столько соли? Ее, наверное, с полповозки понадобится. Спросить у принцессы? Нет, она отдыхает. Да и должен же он хоть что-то сделать сам!

— Послушай, — спросил Найл надзирательницу, — а где вы берете соль?

— Соль? На кухне, — пожала она плечами.

Вот и ответ. Соль можно взять на кухне в собственном дворце. Кстати, там же можно узнать и насчет бочек.

— Слушай меня внимательно, — наконец-то решился правитель на первые приказания. — Отправляйся в порт, от моего имени потребуй десять моряков, приведи сюда. Пустьони ловят рыбу, потрошат, солят и складывают в бочки. Бочки и соль сейчас сюда привезут.

Девушка кивнула и бодрой трусцой устремилась вдоль берега.

— Покарауль сетку, — обратился Найл к Меченому.

Смертоносец ответил импульсом согласия. Он рассчитывал здесь славненько перекусить.

Найл огляделся. Водоросли на жарком солнце успели превратиться в серую корку, рыбешки перестали трепыхаться и ярко блестели чешуей на сером песке. Первый улов. Дело стронулось с места. А теперь ему нужно торопиться во дворец.

Джариту Найл нашел в своей спальне. Служанка меняла белье. На правителя девушка демонстративно не обратила внимания: за те недели, что Найл ни разу не прикоснулся кее телу, у служанки заметно испортился характер.

— Здравствуй, Джарита, — окликнул ее Найл.

— Угу, — буркнула та, не прерывая своего занятия.

— Скажи, у нас на кухне есть соль?

— Есть.

— Много?

— Не знаю. Наверное, с полгоршка.

— А какой горшок?

Служанка повернула голову к правителю, зачем-то вытерла руки о тунику и молча показала ладонью высоту горшка — немного выше колена.

— Отправь ее к заводи в квартале рабов. Там Меченый стоит, смертоносец.

— А готовить мы как будем?

— Ну, оставь на пару дней, а остальное отправь в квартал рабов.

— Савитра только через неделю новую привезет.

Савитра. Служанка принцессы. Естественно, кто, кроме Мерлью, станет заниматься такими мелочами, как подвоз соли? Все предпочитают решать глобальные задачи.

— Откуда они берут соль?

— С моря откуда-то.

— Понятно. А пустые бочки у нас есть?

— Из-под вина две.

— Я выпил две бочки вина? — поразился Найл. — Это за какое время?

— За месяц… — понизила голос служанка и добавила: — мой господин.

— И я не лопнул? — усомнился правитель.

— А… Еще Симеон часто вино пил, мой господин.

— Ах, Симеон, — усмехнулся Найл. — Помню такого. Побежал девиц для обоза выбирать, а мы тут с рыбой отдувайся. Значит, так, Джарита. Обе бочки и соль отправишь к заводи. А Нефтис скажешь, чтобы отправила на остров детей четырех стражниц. Пусть всю соль и все бочки, которые там есть, тоже в квартал рабов заберут. Ясно?

— Сейчас, постель застелю, — соизволила послушаться служанка.

— Если я кому-нибудь понадоблюсь, то я тоже там. — Найлу пришло в голову, что, пока Меченый сыт и доволен, стоит попытаться уговорить его сделать еще пару сетей.

Взбешенный и взъерошенный Симеон примчался на берег после полудня.

— Найл, что это такое?! У меня твои стражницы на кухне все перевернули, вывезли всю соль, утащили…

— А ты как думал, торговый обоз сам собою образуется? — перебил его Найл.

Правитель был весьма доволен собой: под истошные вопли чаек моряки с помощью трех сетей черпали из реки рыбешку, потрошили ее и укладывали, густо пересыпая солью. Первая бочка уже почти наполнилась. Получается, Найл и сам мог организовать работу, а не только надеяться на помощь других.

— Но при чем тут я?! — продолжал возмущаться медик.

— А где я буду рыбу засаливать, прежде чем вялить? И где соль возьму?

— Правитель мгновенно выхватил грубую мысль в мозгу Симеона и добавил: — Свою кухню я уже выгреб. Мало.

— А у принцессы?

— Она отсыпается после гонки за дикарем. Да и вряд ли у нее большие запасы. Ты не знаешь, откуда в город соль привозят?

— Конечно, знаю, — похвастался Симеон. — За Черной Башней начинается дорога через пустыню. Там длинный мелководный заливчик. Наверное, лиман пересохшей реки. Вототтуда и возят.

— Это далеко?

— День пути.

— Отлично… — Правитель поднялся на ноги. Работа кипела. Каждый понимал и четко исполнял свое дело — прямо пауки, а не люди. Пожалуй, если он уедет на пару дней, ничего не случится. Соли как раз дня на два и хватит. Найл подозвал молоденькую надзирательницу:

— Как тебя зовут?

— Тасива.

— Я на два дня уезжаю. Остаешься здесь за старшую. Следи, чтобы все было в порядке.

— Слушаюсь, Посланник Богини!

Девчонку объяло невероятным восторгом от оказанной ей чести. Она оставалась вместо самого Посланника Богини, ей поручалось командовать сразу большим количествомлюдей и, похоже, даже смертоносцем, ей доверялось важное дело, высокий пост. Да она о таком и мечтать не смела!

Разнообразнейшие чувства переполняли Тасиву до краев, распирали изнутри, живо напоминая Найлу его утреннее состояние, когда он готов был взорваться от эмоций, увидев обнаженную Мерлью. Тело правителя немедленно отреагировало на воспоминание, напряглось.

— Я скоро вернусь, — совсем не к месту сказал Найл, протянул руку и погладил пышные темные волосы девушки. И ощутил, как от нее дохнуло жаркой страстью. Душа правителя полыхнула в ответ, словно сухая ветка креозота от упавшей искры. Они опустились за валун, на котором сидел Найл, и даже не стали раздеваться. Найл просто откинул подол ее туники и сразу вошел во влажное ждущее тепло. Тасива закрыла глаза и тихонько застонала. У нее в сознании не было ни единой мысли — только скачущие разноцветные пятна, а Найл со всей щедростью сбрасывал в девушку переполнявшую его энергию. Однако энергия не уходила, ее становилась все больше и больше, пока, наконец, правитель не взорвался, выплеснув в Тасиву не просто зародыши новой жизни, выбросив в нее самую свою суть…

Только после этого Найл смог более-менее связно соображать. И только теперь попытался понять, что же случилось между ними. Ведь всего несколько минут назад о столь близкой связи ни у него, ни у нее не было и мысли. Ни он, ни она не испытывали даже легкого влечения, не то что любви. Да и к обмену энергиями стремления не возникало. Что же случилось за столь короткий промежуток времени? Он испытывал эмоциональный и энергетический подъем оттого, что удалось организовать ловлю и засолку рыбы. Этотподъем был усилен воспоминанием о Мерлью.

Тасива испытала сильнейший эмоциональный и энергетический всплеск, узнав об оказанном ей доверии.

Потом они просто соприкоснулись, и произошло что-то вроде разряда, бросившего их в объятия друг друга. Все чувства, вся энергия превратились в одно — в секс. Поневоле напрашивался вывод, что в основе любых человеческих чувств и желаний лежит только сексуальная энергия. До поры до времени эту энергию человек использует не по прямому назначению, а считает различными эмоциями, но достаточно малейшего толчка — и энергия мгновенно возвращается в истинное состояние, толкает людей друг к другу, гасит разум, возбуждает страсть… А уже потом люди начинают гадать, что же это было на самом деле — порыв или истинное чувство, глупость или страсть…

— Я готова для вас на все, мой господин, — прошептала Тасива.

— Но мне все равно нужно ехать. — Правитель встал, удивляясь полному безразличию к той девушке, которая еще несколько мгновений назад сводила его с ума. — Я вернусь через два дня.* * *

Дорога, уходящая от Черной Башни, пролегала через самую настоящую пустыню — в отличие от родных Найлу мест, здесь не было никаких, даже редких, кустиков, никаких трав, никаких влажных низин. И, естественно, никаких живых существ. Здесь бродили только песчаные барханы. Направление движения удавалось угадать лишь по бетонным столбам, врытым вдоль трассы в незапамятные времена. Иногда эти столбы полностью скрывались под песком, иногда из дюн выглядывали их круглые макушки, а порою песок обнажал целые участки гладкой серой дороги и столбы вдоль нее.

Повозку Найл приказал бросить после первых же глубоких песков: колеса увязали по самые оси, и тянуть ее гужевым не хватало сил. Правитель сразу понял: на плечах мужики больше соли вынесут.

Ноги вязли в рыхлом песке чуть не по колени, солнце палило неимоверно. Найл, хорошо знакомый с нравами пустыни, и то начал сожалеть о своем желании прогуляться. Что уж говорить о гужевых мужиках и четырех стражницах! Примерно через час все они устало повесили головы и еле волокли ноги. Правителя это не смущало: хотя такое состояние путников и казалось унылым, но для путешествия по пескам было самым рациональным — люди тратили меньше сил. Главное, дождаться захода солнца: по ночной прохладеидти станет легче.

Найл, обладая большей выносливостью, нежели все остальные вместе взятые, шел первым, однако постоянно прощупывал мысли идущих сзади — не дай Богиня, кто свалится. Спутники думали мало и вяло, попав под обычный гипноз долгой, однообразной и тяжелой ходьбы. Правда, правитель заметил, что почти все ему завидуют. Все считали, что силы для дороги ему дает Великая Богиня Дельты.

Когда в пустыню пришла ночь, легкий холодок быстро разогнал людскую сонливость. Гужевые мужики начали подумывать о ночлеге, но Найл только прибавил ходу: он знал, что в пустыне отдыхать нужно только днем, спрятавшись от жары в пещеру, нору или хотя бы в тень.

Слова Симеона о дне пути правитель воспринял как меру обычного дневного перехода. Учитывая тяжелую дорогу, Найл рассчитывал довести спутников до залива как раз к утру, и когда в свете только поднявшейся над горизонтом луны заблестела вода, он не поверил своим глазам. Слишком быстро. Однако недалеко от череды столбов, равномерно уходящих прямо в лиман, на светлом фоне песка прорисовались четкие силуэты хижин.

Но Найл пошел не к хижинам, он повернул к заливу. Разделся на берегу и с разбегу прыгнул в теплые морские волны.

— Что стоите? — прикрикнул на остальных. — Ну-ка все сюда! А то вы больше на мерзлых мух похожи, чем на свиту Посланника Богини.

Шум и плеск долетели до домов, в двух из них зажегся свет. Послышался скрип двери.

— Все, купание окончено, — скомандовал Найл, — быстро одеваться.

Стражницы встали парами справа и слева от правителя, мужики толпились сзади. Теперь это уже был почетный эскорт, а не кучка загнанных людишек.