Чтение 27–й страницы книги ~Проходящий сквозь стены~

– Как могу, – пробормотал я. – Как умею.

– Бред какой-то.

– Меня мама водила в детстве в Третьяковскую, в Эрмитаж, потом рекомендовала какие-то прибывшие из Лувра выставки… А я теперь вижу, что на тебя только надо… как наЭрмитаж, на Лувр, на Сикстинскую, или как ее там, мадонну.

– Та мадонна с ребенком, – буркнула она. – Извини, мне надо идти. Нет, в твою яхту на колесах не сяду.

– Почему?

– Берегу репутацию, – съязвила она.

– Да ладно тебе!

– Еще раз извини.

Я смотрел вслед и понимал с горечью, что бесполезно догонять и уговаривать. Где-то у нас не пересекается, а если плечом в плечо в одном направлении, как говорят, то между нами слишком много километров, чтобы действительно плечом в плечо. Во рту разливается желчь, откуда и взялась, будто полдня жевал полынь. И такая тоска, что даже не понимаю, почему так гадко, как будто все рухнуло, как будто и деньги отняли, и сквозь стены перестал проходить, и лет мне под сорок, а то и под пятьдесят…

Сиденье приняло меня с молчаливым сочувствием, радиоволна попыталась играть что-то веселое, но слишком фальшивое. Я грубо велел заткнуться, и оно виновато умолкло. По улице я поехал так медленно, что за перекрестком остановил гаишник и, проверив салон насчет оружия и мешков с наркотиками, спросил в недоумении, чего это, гад, крадусь.

Мимо плывут рестораны, кафе, стриптиз-бары, салоны с предоставлением самых разных услуг, но я видел только ее лицо с вздернутыми в недоумении бровями. Рука то и делодергалась к мобильнику, можно бы позвонить, объясниться, рассказать, что она не так все поняла, но как признаться, что я вламывался в ее комнату, пошарил там и знаю все ее секреты, которые она доверила компу?

По крайней мере знаю емэйл, аську, все номера телефонов. Другой бы давно позвонил, даже с гордостью, вот какая я круть, а сейчас боюсь и пикнуть, как будто что-то своровал. Или в самом деле украл? Херня какая-то. Всего лишь телефоны переписал, а чувство такое, что украл. Или потому, что у нее? У другого бы – хрен с ним, перетопчется.

Сегодня она вышла из универа с Андреем, остановилась с кем-то поболтать, а Андрей сразу направился к моей машине. Я почему-то ощутил, что разговаривать из салона как-то не совсем, вылез, сказал «хай», он кивнул, лицо дружелюбно-сочувствующе.

– Привет-привет, – сказал он. – Знаешь, это была моя вина.

– В чем?

– Когда я пригласил тебя на день рождения Лины. Все-таки ей самой виднее, кого звать, кого… нет. А я влез, стараясь всем услужить, и… напортил.

Меня обдало холодом, я спросил чужим голосом:

– В чем?

– Да получилось, что ты как бы не в ту дверь вошел. У нас компашка простых людей… Да еще настолько простых, что даже не стараемся казаться богатыми и толстыми. Если честно, хоть ты и не поверишь, нам это не надо. Тебе с нами… гм… будет скучно.

Я чуть было не стал уверять, что не заскучаю, не такие уж они и скучные, но взглянул в его смеющиеся глаза, успел сориентироваться.

– Хочешь сказать, что скучно будет вам?

Он развел руками.

– Не скучно. Может быть, даже весело. Но тебе это надо, чтобы весело было… над тобой?

Я покосился на ступеньки, там Лина разговаривает с подругой, но смотрит в нашу сторону, сказал глухо:

– Надо мной? Объясни.

Он помотал головой.

– Я уже сказал. Не хочу тебя обидеть, поверь. Мне это не надо, как и другим. Но у нас… гм… несколько другой круг. В него принимают не по наличию дорогих автомобилей.

– А по чему?

Он посмотрел пристально.

– Хочешь знать?

– Да.

Он помялся в затруднении.

– Даже не знаю, как сформулировать. Разве что в очень далеком приближении… Ты сможешь объяснить отличие общей теории относительности от специальной?.. А, даже не слыхал о таких… А как думаешь, не проще бы было Шуберту начинать третью симфонию не с таких патетических нот, а с фортиссимо, как он начал вторую?.. Ну ладно, тогда последний тест на вход в наш мир: как полагаешь, какие еще заповеди стоило бы добавить к тем, которые Моисей получил от Бога?

Я зло пробурчал:

– Бога нет. Ну, я, в смысле, понял. Вы бедные, но гордые.

Он помялся, я видел, что этот интеллигент извивается от неловкости, не желая меня назвать богатым придурком, но в то же время я требую прямой ответ, он выдавил с неохотой:

– Это ты сказал, не я.

– А разница есть?

Он пожал плечами.

– Вообще-то нет. Ты сказал даже лучше, четче. Наша беда, что долго нагромождаем горы красивых слов, а ты вот раз – и прямо в лоб.

– Себе, – ответил я с кривой усмешкой. – Спасибо, что подсластил.

Он снова сдвинул плечами.

– Не за что. Я ведь из этих, размагниченных. Которые не умеют, не могут, не рискуют… Ну, ты понял.

Я в самом деле понял, он вернул мне мои же слова и даже в той же форме, звучащими в нашей среде с неким шиком, а здесь как-то без налета мужественности, даже глуповато, если уж слишком вслушиваться и докапываться… чего мы никогда не делаем. Да и непонятно, с чего это я стал докапываться.

Наверное, я смертельно побледнел, потому что на его лице я увидел глубокое сочувствие, чего раньше не было. Он развел руками, я молча вернулся в салон, дал газ и понесся, вдавив педаль газа, мечтая разогнаться и разбиться о какую-нибудь бетонную стену.

Меня догнали через три улицы, остановили, руки за голову, выходи медленно, потом долго проверяли на алкоголь, наркотики, искали оружие. Хреново было настолько, что ятупо и честно ответил на все вопросы. Я чувствовал, что у меня мокрое от слез лицо, один из ментов покрутил головой и сказал сочувствующе:

– Ну тебя скрутило, парень… Такое бывает только раз в жизни, и то не у всех. Давай, лезь на заднее.

Я повиновался, как марионетка, в голове ни одной мысли, только отчаяние и черная безнадега. Мент сел за руль, я тупо смотрел на промелькивающие дома, мы гнали едва ли тише, мент что-то объяснял по рации, потом я увидел дом с моей новой квартирой, ворота распахнулись, мент припарковал машину и даже проводил меня в квартиру.

Я дал ему денег, он отказываться не стал, хотя ясно, что вез не из-за денег, сработала мужская солидарность. Может быть, у него самого когда-то было что-то подобное. А что, хоть и мент, но местами где-то человек.

Глава 12

Хватило ума на другой день перебраться к маме. Ахнула, поплакала, уложила в постель и отпаивала чаями с лечебными травами и настоями. Разве же можно так умаривать себя на работе, на тебе лица нет, но я видел по ее лицу, что догадывается, в чем дело. Из-за работы мужчины так не страдают, а из-за женщин чего только с собой не творят…

Она страдала вместе со мной, только потому я встал, натужно улыбался, хотя внутри меня айсберги всей Антарктиды, душа застыла, а сам я вроде зомби, позавтракал, попил чаю, не заметив даже, горячий или холодный, и отбыл «на работу».

Да знаю я, знаю, что это подло и низко, но ничего не мог с собой сделать: установил видеокамеры в квартире у Лины. Оправдывался перед собой тем, что не собираюсь шпионить, выискивать недостатки или как-то опорочить, а все, что делаю, это страстное желание защитить ее от всего-всего. Вообще не дать упасть на нее даже тени, стараться, чтобы ничто не омрачало ее жизнь.

Когда я сообразил, какую клятву себе дал, пусть и не оформленную в красивые и связные слова, невольно ощутил на своих плечах тяжесть стальных доспехов, пояс оттягивает меч, а на сапогах позванивают золотые рыцарские шпоры. Так средневековые герои клялись посвятить себя служению даме, совершали в ее честь подвиги, а я клянусь защищать ее по мере сил.

Мир жесток и неуютен, я постараюсь уберегать ее от жестокости, постараюсь сделать уютнее хотя бы для нее. Когда я осознал, что смогу в самом деле служить ей незримо, жизнь как будто снова вернулась в мое полутрупное тело, айсберги растаяли, я снова ощутил бешеную жажду деятельности.

Несколько дней жил в упоении, почти счастливый, впервые ощутив, что счастье не в том, чтобы брать, это фигня, мелочное счастье. Куда круче, когда сам даешь, даришь, защищаешь, охраняешь, бережешь, да еще так, чтобы даже не показываться на глаза. Вообще нельзя дарить явно, тем самым ставишь одариваемого в позу должника, а самый кайф,чтобы все тайно!

Сегодня Андрей проводил Лину до самого дома. Сердце мое сжалось, уже знаю, что ее мама на службе, вернется не скоро. А Лина щебечет, рассказывает, как сдавала химию, как отличился некий Гербертик, ну просто умора, как они проведут выпускной вечер…

Я проскользнул по стене к их комнате, мучительно терзаясь, что не могу так же в кабинке лифта: вдруг Андрей уже там начнет задирать ей подол короткой юбчонки. Вскоре загремел засов, дверь распахнулась, Лина вошла первой, Андрей внес сумку и со вздохом облегчения опустил на пол.

– Фух!.. И как ты такие носишь?

– Не прикидывайся, – сказала Лина весело. – Неси на кухню и поставь на стол. Нам, женщинам, не рекомендуется поднимать такие на высоту.

Он застонал, но поднял сумку и отнес на кухню, где водрузил на стол. Лина быстро повытаскивала продукты, разложила одни в холодильник, другие в корзиночки на подоконнике, а Андрей по-хозяйски всыпал зерен в кофемолку.

Лина оглянулась на него и быстро сделала пару бутербродов с колбасой. Андрей сделал кофе, разлил по чашкам.

– Кстати, – поинтересовался он, – а твой вздыхатель больше не появлялся?

Я едва не выдвинулся из стены, стараясь не пропустить ни слова. Лина, вздрогнув, сказала:

– Почти нет. Но иногда я буквально чувствую его присутствие!

– Это как?

– Ну, как будто он рядом.

– Глюки, – сказал он авторитетно. – Хотя, когда я говорил с ним, мне было его жаль. Парень в самом деле переживает.

– Ладно тебе.

– Честное слово, – сказал он. – И что он в тебе нашел? Не дерись, я серьезно. С его деньгами очень просто снять пышных телок с роскошными телами. Я заглянул вчера на сайт «проститутки Москвы»… в смысле, через плечо одного приятеля, так там такие женщины! И фигуры великолепнее, и сиськи вот такие, правда!.. А этот Виталий, как все орки, наверняка любит баб с толстыми жопами и могучими сиськами.

Она зябко передернула плечами.

– Хотелось бы. Я под такие категории не подхожу.

– Я и говорю, – сказал он сочувствующе. – У тебя ведь второй размер? Или первый?

– Третий, – огрызнулась она. – Просто я не выпячиваю вторичные половые признаки!.. Может быть, он не умеет компьютером пользоваться?

– Да они и без компьютера, – сообщил Андрей, – везде попадаются. Вчера еду по Каширке, а в каждой пробке бегают мальчишки и суют в окна красочные такие буклеты с фотографиями, размерами, ценами… Дома уже целая стопка! Не думаю, что у твоего орка нет этих буклетов и адресов.

Я едва не протянул руку, чтобы ухватить за горло, но Лина произнесла с некоторым унынием:

– Знаешь, мне его даже временами жалко.

Андрей быстро взглянул на нее, сдвинул плечами.

– Я думал, это только у меня. Он вообще-то хороший парень, но это хорошее у него то ли где-то глубоко, то ли он вообще не знает, что такое хорошо, что такое плохо.

– А что, такое возможно?

Он сказал невесело:

– Еще как. Это раньше все было понятно, а сейчас мир так усложнился, что и умный человек может потерять ориентиры. А этот орк вовсе не выглядит умным.

Я снова ощутил сильнейший импульс ухватить его за шею и рвануть на себя в бетон. Лина передернула плечами.

– Как-то от него надо избавиться, но я совершенно не представляю как.

– Давай зарежем, – предложил Андрей кровожадно.

Она нахмурилась.

– Тебе все шуточки. А меня он тревожит. Как всякая грубая сила… мускулов или денег – неважно.

– Орки подминают мир, – согласился он. – Жвачник не могу включать: как только заседание правительства, смотрю – одни орки! Страшно становится. Так что понимаю, понимаю… Знаешь, лучше всего, наверное, просто стараться держаться на расстоянии. У него этот животный позыв ослабеет, животные не могут долго держать в памяти… Тем более что вокруг постоянно вертят задницами доступные самки. Он переключится на других, о тебе и не вспомнит.

«Дурак, – сказал я обозленно. – Набитый дурак, хоть и эльф». Как будто я еще девственник и не знаю, что женщина – это не только девять отверстий для совокупления, как считала Шахерезада в исполнении Ираклия Андроникова, а что-то еще, еще. Отличаются только в этом «еще», а ниже пояса все абсолютно одинаковы. Нет смысла ходить по разным, если не ищешь это «еще».

Лина тяжело вздохнула.

– Попробую. Мне кажется, он искренне старается украсить мой мир. Только не знает как, вот и подставляет меня… Если бы он понимал, что для моего счастья нужно оставить меня в покое, то, возможно…

Он протянул:

– Ну, ты из него вообще благородного героя делаешь, вроде Лопухина из «Что делать». Щас он от тебя откажется! Три ха-ха.

Она сказала печально:

– Не знаю, ничего не знаю.

Он в унынии посмотрел на пустую чашку, поколебался и, раскрыв банку, снова всыпал зерен в кофемолку. Противный визг в течение трех секунд, наконец коричневая струя снова полилась в чашки. Андрей положил два куска сахара и прервал тягостное молчание:

– А что он вообще хочет?

– Не знаю, – ответила она убито.

– Может быть, – сказал он, – жаждет все-таки тебя трахнуть?

– Не знаю, – повторила она. – Не уверена.

Он передразнил:

– Не уверена… А что он может хотеть еще? Слушай, а может быть, проблему решить проще? Поддайся, пусть он тебя поимеет, сразу ощутит победителем! В старину такие, какон, дневники вели, галочки ставили, кто сколько баб покрыл. Казановы с комплексом Дон-Жуана! А после того, как овладеют женщиной, так они это называют, тут же к ней охладевают… что тебе и надо.

Я с ужасом видел, что она призадумалась. На лице сменяются выражения, я не улавливал, что в какой момент чувствует, но все же всерьез размышляет, а это ну просто страшно, просто жутко, хотя я вроде бы толстокожий, а все равно жутко.

– Вообще-то в этом есть смысл, – сказала она, к еще большему моему ужасу. – Есть…

– Тогда проведи эту операцию в одно касание, – предложил он. – Сразу же при встрече отдай ему все, что он хочет, а такие хотят так мало…

«Так мало, – едва не вскрикнул я, – разве это мало?»

Она кивнула:

– Да, вы, мужчины, очень часто полагаете, что, переспав с женщиной, получили от нее все… К тебе или к нашим ребятам не относится, но большинство этих двуногих в самом деле так думает вполне серьезно. Возможно, ты прав. Но как-то делать неловко… из-за него.

– Из-за него?

– Да, – ответила она со вздохом. – Понимаешь, он все-таки преследует меня, хотя вот у Элизы и задница шире, и грудь больше. И сама яркая… Так что, боюсь, это ничего не даст. А переспав со мной, он всерьез будет считать, что получил на меня какие-то права. Будет не лучше, а хуже.

Он вздохнул, задумался. Я кипел, сгорал на медленном огне, плавился, Лина права, я по праву буду считать, что получил на нее дополнительные права, потому что мы всегда больше обязаны женщине после близости с нею, чем до.

– Тогда просто постарайся держаться от него подальше. Сейчас у всех мышление бликовое, а память буферная. Когда появляется новый материал, старый стирается. Думаю,он поищет к тебе подходы еще чуть, а потом оставит тебя. Возможно, уже оставил.

А вот хрен тебе, сказал я беззвучно и добавил ненавидяще: давай-давай, лей на меня грязь, сука позорная. Лей, все пойдет тебе в зачет. За все заплатишь, за все. Обо мне так не разговаривают. А сам давай, показывай свою натуру, уже пора начинать лезть к ней за пазуху, щупать за сиськи, задирать подол, а то и сразу снимать штаны, ведь уже давно знакомы, можно перейти на другой уровень общения…

Она не отрывала взгляда от монитора, водила мышкой, щелкала клавишами и прокручивала колесико, иногда опускала глаза на клаву и настукивала двумя пальцами, а он заходил к ней то справа, то слева. Я понимал, что ее маечка оттопыривается очень клево, можно при удаче рассмотреть даже розовые соски, вот-вот запустит туда лапу, однако что-то его сдерживает, тоже смотрит в экран, их головы почти соприкасаются, время от времени он тыкает пальцем в монитор, бурчит что-то, она покорно кивает и тут же либо поворачивает картинку, либо что-то в ней меняет.

– Ладно, – сказал он и с великим сожалением встал из-за стола. – Надо тянуть лямку дальше…

Она вздохнула.

– Да, надо. Как Вероника?

– Выздоровела. Это был не грипп, а простой насморк.

– Когда планируете?

– Она сейчас на четвертом месяце, – сказал он довольно, – так что спешить особенно не надо, но поторапливаться стоит. Чтобы к моменту рождения ребенка мы уже зарегистрировались.

– Кто будет, мальчик или девочка?

Он вздохнул.

– Не знаю, эта процедура опознавания стоит денег, а откуда они у нищего студента? Тех денег, что я получаю, разгружая по ночам вагоны, хватает только на пропитание да на одежду…

– Ты половину отсылаешь родителям, – уличила она.

Он смущенно развел руками.

– У них совсем крохотные пенсии.

– Эх ты, – укорила она. – Другие с родителей тащат последние копейки, а ты от стипендии отрываешь…

– Не от стипендии, – сказал он строго. – Родители уверены, что я выгодно устроился на подработку в одной богатой фирме. Ничего не делаю, а жалованье идет. Пришлось наврать такое, иначе бы ни за что денег не взяли. Вообще студенту нельзя жениться. Будет заниматься только женой – появятся хвосты. Будет заниматься только учебой – появятся рога. А будет заниматься и тем, и другим – отбросит копыта.

– Выдержишь, – сказала она без уверенности в голосе, – ты двужильный.

Она грустно улыбнулась, он шагнул в прихожую, сказал неожиданно:

– А знаешь, Лина, мне тот буржуйчик даже чем-то понравился. При всей тупости в нем есть что-то, что не дает ему оставаться в его болоте. Возможно, он и к тебе потому прилип, что инстинктивно чувствует в тебе силу… которую за деньги не купить. Не знаю, но ты уж не убивай его слишком… резко. Я понимаю, что он тебе не пара, но все-таки он не самое последнее говно.

На пороге она поцеловала его в щеку, я вскипел, и сказала ласково:

– Передай это от меня Веронике. Скажи, что я ее люблю и с нетерпением жду вашего ребенка.

– Передам, – пообещал он.

Она закрыла за ним дверь, а когда вернулась свою комнату, счастливое выражение исчезло, сменившись тревогой. Мелодично и совсем не пугающе звякнул телефон, она вздрогнула и посмотрела на него дикими глазами. Выждал пять звонков, потянула дрожащие пальцы к трубке, но, когда подняла, заставила себя сказать нормальным деловым голосом:

– Алло?

Я слышал, как донесся девичий щебет, слов не разобрал, но лицо Лины сразу расслабилось, она заулыбалась, вздохнула с облегчением, что звонит подруга, а не этот тупойбогатенький маньяк… Я чувствовал такой стыд и такую ненависть к себе, что, если бы мог остаться в этой стене навсегда, превратившись в бетон, я бы это сделал с великим счастьем.

Глава 13

В универе можно особенно не таиться, а в коридоре проще читать списки отличившихся, проштрафившихся, отчисленных, призванных в ряды, и я, абсолютно неотличимый от остальных студентов, бродил по коридорам, заглядывал в аудитории, старался понять мир, в котором живет Лина, ощутить, что ей здесь недостает, что нужно сделать, чтобычувствовала себя счастливой даже здесь.

Когда прозвенел звонок, я поспешил к лифту, но тот запоздал, а между закрывающихся дверей успела проскочить юркая девушка. Я узнал Веронику.

Она дружески кивнула мне, дверь закрылась, лифт двинулся вниз. Вероника косо посмотрела в зеркало, чуть выпрямила спину. Поймав мой взгляд, смущенно улыбнулась. Взгляд ее был дружеским, от нее вкусно и призывно пахнет, у меня кончики пальцев зачесались взять ее за бедра и хозяйским рывком придвинуть к себе.

Вероника снова улыбнулась, я увидел в ее глазах, что прекрасно понимает мои желания, они ей льстят, но у нас есть нечто общее – Лина, ее лучшая подруга, и потому мы при всех своих желаниях останемся на дружеской ноге. Пальцы мои разжались, я вдруг ощутил, что сам ни в коем случае не схватил бы Веронику, ибо дремучие рефлексы – одно, а я… не одни рефлексы. Уже не одни.

Ее глаза оставались понимающими, все-таки умные подруги у Лины. Не те телки, что, оказавшись со мной вот так в лифте наедине, уже сами бы начинали шумно дышать, намекающе облизывать губы, а то и трогать меня за причинное место или оголять сиськи. А чужак это или бойфренд лучшей подруги – в расчет не идет. Какая дружба, когда можно что-то поиметь, что-то урвать, в чем-то опередить…

На этаже лифт остановился, вошли парень и девушка. Держатся настолько сдержанно, будто очутились в прошлом или позапрошлом веке, но я сразу ощутил, что между ними существует прочная и глубокая связь. Не лапают при нас друг друга, не целуются, засовывая языки друг другу в глотки, ничего такого не делают, но я ощутил, что у них однадуша на двоих, и… воззавидовал.

По дороге подсела еще группа, нас с Вероникой прижали под стеной друг к другу, в мои гениталии вдавилось ее горячее бедро, ее сиськи уперлись мне в живот, однако уже и я чувствовал, что это моя сестра, а не очередная бикса для слива моей спермы.

А вечером я подслушал разговор Лины с Вероникой. Та счастливо верещала по телефону:

– А ты видела этот новенький блокбастер «Мисс Недотепа-2»?.. Я ухохоталась!

– Нет, – ответила Лина.

Я почти видел, как на том конце линии Вероника сморщила носик.

– Фи, как ты можешь? Он уже неделю как на экране, а на дивидишках еще раньше!