Чтение 9–й страницы книги ~Проходящий сквозь стены~

Они смотрели недоверчиво, гигант отпустил Вована, снова хмыкнул, вытащил мобильник. Мы смотрели, как он жмет кнопки, мрачнеет, потом сказал раздраженно:

– Серега, выйди взгляни. Наверное, Цибастый нечаянно забыл мобилу в машине.

Серега выскользнул из комнаты. Вован шумно трясся на стуле в углу комнаты. Гигант смотрел то на одного, то на другого маленькими недобрыми глазками. Я старался улыбаться как можно беспечнее.

Через пару минут в комнату ворвался запыхавшийся Серега. Лицо белое, глаза навыкате, губы синие. Прохрипел, роняя слюну, как набегавшийся мастиф:

– Там Цибастый… заколот!

Первый спросил туповато:

– Как же… он же только что был жив!

Оба повернулись и посмотрели на меня. Я сказал небрежно:

– Пожалуй, в сауну сегодня с вами не пойдет. Наверное, и завтра тоже. Кстати, за квартирой наблюдают. Если я не помашу из окна… определенным образом, то и вас тоже… положат. Так что соглашайтесь на тыщу баксов, хотя, конечно, оба не стоите и монгольского тугрика.

Вован всхлипнул, а оба громилы начали медленно увядать, становиться меньше, словно из них выпустили воздух. Переглянулись, Серега сказал просительно:

– Если у вас такие ребята крутые… то все равно… зачем так? Мы не должны убивать друг друга, ментам на радость. Всегда можно договориться. Как сходняк решит…

Я прервал:

– Я передаю то, что мне велели. Деньги принесете сюда. Мне!.. Нет, вон ему, генеральному директору. Эти ребята не хотят светиться, поняли? И на «стрелки» не пойдут. Они любого могут вычислить, найти и замочить по-тихому. Без всяких разборок. Сами знаете, сколько сейчас в фирмах бывших краповых беретов, спецназа, гэрэушников… У них и техника, и связи, и умение убивать. Для них вас прихлопнуть проще, чем прибить муху. Ту еще поймать надо, а вы уже на прицеле.

Они попятились к двери, дрожащие, растерянные, Серега испуганно оглядел себя, страшась увидеть красную точку лазерного прицела, промямлил:

– Ну ты того… кто ж знал, что у вас такие… такие крышевики!

А гигант заговорил просительно, совсем не гигантским голосом:

– Вы, того… уважаемый… помашите из окна, как обещались!

Я подошел и махнул дважды, словно начинающий попик. Когда оба испарились, как бесплотные духи, Вован спросил тоненьким голоском:

– А что… там в самом деле…

– Труп, – ответил я недрогнувшим голосом. – Так что менеджменствуй спокойно.

– Но как же…

– А это не наше дело, – ответил я ровно. – Мы его даже не видели, понял? Милиция сверится с картотекой, опознает одного из бандитов, наверняка судимого раз пять, его вычеркнут из списка и вздохнут спокойно.

Он перевел дыхание, быстро приходя в себя, оживая на глазах, сказал уже рассудительным голосом:

– Хорошо, что в нашем доме еще четыре фирмы. Мы маленькие, подумают на других.

Я сказал наставительно:

– Мы и будем оставаться маленькими, согласен? Нам лишь бы зарабатывать на достойную жизнь, а жизнями ради счета в Швейцарии или виллы на Канарах пусть другие рискуют.

– Согласен, – сказал Вован с великим облегчением. – Я уж боялся, что тебя занесет! Не надо нам больших денег, нам хватит и по тыще баксов в месяц. Вот докарабкаемсядо такого уровня и… будем держаться, чтобы вниз не сползти.

– По тысяче? – удивился я. – Я же сказал, на достойную жизнь!

Вован осмотрел на меня испуганно и с надеждой.

– На достойную… это сколько?

– Ну, не тысячу же, – сказал я в затруднении, хотя тысяча долларов в месяц и для меня, пока был посыльным, оставалась пределом мечтаний. – Это для служащих предел мечтаний, а для хозяев фирмы маловато… Ориентируйся на три куска в месяц. Это тоже немного для такого клевого директора, как ты, но пока оставим так.

По его ошеломленному лицу видел, что это много, офигительно много. Даже непонятно, куда тратить столько. Ну, первые три найдется куда, дырок много, даже вторые удастся пристроить на предметы роскоши: телевизор с жидкокристаллическим дисплеем, кинокамеру, навороченный фотоаппарат, широкополосный Интернет… а вот третьи уже хоть на книжку складывай, что как-то неловко делать, пока еще не старики…

Глава 15

На другой день я попробовал взять еще один важный рубеж. Дождавшись, когда до закрытия метро осталось полчаса, я схватил карту центра Москвы и спустился в метро. В это время пусто даже здесь, в центре, я тихонько побрел в самый дальний угол, как будто намереваюсь сесть в первый вагон, там все три первых заходят в туннель с узкой платформой и двумя лавочками.

Я сделал вид, что не успел догнать поезд, прошел в самый дальний конец и прислонился к стене в самом темном месте. Если кто из наблюдающих в телекамеры заметил меня,то тут же забудет: у меня в руках никакого пакета, куда можно бы спрятать взрывчатку, а джинсы и маечка так туго облегают мое тело, что не только пояс шахида, даже копеечную монету не спрятать… А туго сложенный листок карты не выпячивается в заднем кармане.

Пару минут я стоял неподвижно, делая вид, что дремлю. Вдали послышался мужской смех и цокот женских каблучков. Это очень кстати, если и наблюдает кто за экранами, то сейчас смотрит на эту парочку. Одновременно донесся гул приближающегося электропоезда, блеснули огни… Я вдавился в стену, чувствуя, как расступается камень, проходит сквозь меня, погрузился целиком и застыл, привыкая к новому окружению.

Это только кажется, что метрополитен – толстая труба, внутри которой носятся поезда. На самом деле даже трубы опутаны кабелями, проводами, через равные промежуткивверх поднимаются металлические трубы для забора воздуха, иначе пассажиры задохнулись бы, а сами станции так вообще окружены сперва коконом кабелей, а потом уже во все стороны расходится настоящая сеть, как будто ее плел паук, размером с экскаватор.

Я начал осторожно подниматься вверх, никак не привыкну к этому странному ощущению, как будто плыву в плотной вязкой воде, но вовсе не обязательно даже двигать руками или ногами: сосредоточился в заданном направлении – и даешь себе команду, а тело как-то договаривается со средой…

Первый подземный туннель, созданный строителями Кремля или даже более ранний, я обнаружил довольно скоро, ничего интересного не нашел, потом еще и еще, с удивлением сообразил, что все источено норами, как в гигантском муравейнике. Некоторые ходы тянутся горизонтально, но еще больше таких, что без видимых причин то петляют, то ныряют в глубину.

Однажды, когда уже устал до чертиков и собирался выходить, впереди в узком туннеле блеснул свет, потом еще и еще. Я находился в небольшой пещере, где, кроме черепковбитых горшков, никаких сокровищ, хотел было уйти в стену, но устал, хотелось есть, пора возвращаться, однако раздражение или любопытство заставило задержаться.

Вскоре по стенам забегали яркие круги света, а за ними я обнаружил несколько темных фигур. Донесся испуганный голос:

– Кто здесь? Иван Михайлович, здесь кто-то есть!

Несколько лучей фонариков скрестились на мне. Я закрылся локтями, закричал:

– Вы чё делаете, холопы?.. Ослепить вздумали?

Свет ушел в сторону, уже другой голос спросил со страхом:

– Ты кто?

– Живу здесь, – огрызнулся я. – А вы кто? И пошто одеты странно? Беглые, что ль?

Послышались ахи, охи, тот же голос спросил:

– Да ты сам так одет!

– Попался как-то один, – огрызнулся я. – Заблудился, видать. Тощий такой, мяса на костях совсем не осталось… Только и полакомились мозгом, что в костях… А одежку я приспособил, чего пропадать добру?

Там за светом жарко заговорили, всех перекрыл тот же голос:

– И как давно ты здесь?

– Я здесь родился, – ответил я с удивлением. – Все мое племя здесь. А как там наверху? Смута закончилась, аль ишшо Гришка Отрепьев сидит в нашем православном Кремле?

Голос ответил с непонятной интонацией:

– Гришки уже нет, но смута все еще не кончилась. Ни в Кремле, ни в стране. Ты можешь провести нас к своему племени?

– Еще чего? – оскорбился я. – А вдруг вы кромешники? Аль того хуже: полячишки? Я не Сусанин, да и болот здесь нет. Нет уж и нет, мы тайно копим силу, чтобы выйти в урочный час и освободить Кремль и всю землю святорусскую православную!.. А пока прощайте.

Пользуясь тем, что лучи фонариков направлены вверх, я вжался в стену, старшой диггеров что-то спросил и, не получив ответа, посветил в то место, где я стоял. Лица его в темноте не видел, жаль, представляю глупую и растерянную рожу.

– Куда он делся? – вскрикнул он.

– Он только что там стоял, – сказал кто-то быстро. – Мимо меня никто не проходил!

– И мимо меня…

– И мимо меня тоже…

– И возле меня…

И лишь один голос, робкий и сомневающийся, как и положено интеллигенту, произнес робко:

– Мне почудилось, что рядом что-то проскользнуло… Совсем неслышно! Как будто сова пролетела, только воздухом задело… Я не обратил внимания, а сейчас думаю…

– По своду пробежал, – предположил кто-то.

– Как геккон?

– Да хоть как паук! Поживи здесь полтыщи лет, и не тому научишься…

Старшой раздраженно выругался:

– Какая досада!.. А расскажи о встрече с человеком, чья деревня в подземелье ушла прятаться от нашествия поляков и прячется там до сих пор, – не поверят же, сволочи!Даже журналисты, на что уже брехливый народ, но не поверят. Им любую брехню печатать можно, а нам и правду не скажи…

– Не поверят, – согласился другой убито.

Голоса доносятся, как сквозь вату, в камне звукопроводность почему-то хуже, чем в железобетоне. Мне стало неинтересно наблюдать за довольно стандартной ситуацией: встреча с неведомым и – никаких доказательств, как поступить. Уже знаю, как поступят, начал медленное движение вверх, там должен пролегать еще один туннель.

На пятый день увлечения диггерством повезло наткнуться на туннель, что обрывается банальнейшим завалом. Они вообще многие завалены и полузасыпаны, но здесь я прошел через завал и снова обнаружил туннель той древней постройки, которую определяешь прежде всего по габаритам: мелкие люди были в старину, мелкие… И очень низкорослые.

Шагов через сорок я вышел в небольшую пещеру, достаточно просторную, хотя приходится пригибаться: предки не учли, что потомки будут выше по меньшей мере на голову. Вдоль стен выстроились массивные сундуки. Все заперты на замки, от ржавчины рассыпались, на двух замки латунные уцелели. В углу свалена горка посуды, сперва показалась медной, но, когда я попробовал поднять обычную с виду тарелку, мышцы напряглись, будто взялся за пудовую гантель.

Золото, мелькнула ошалелая мысль. В старину золото ценилось намного меньше, у многих богатых людей вся посуда, а не только ложки, была из золота. Из золота отливали подсвечники… кстати, вон сразу три, из золота делали массу полезного, а не только украшения…

Задержав дыхание, я торопливо поднял крышку ближайшего сундука. Монеты, золотые монеты заполняют так, что крышку закрывали, придавив жопами. Открыл второй – доверху заполнен разными украшениями из золота, в ажурных лепестках сверкают драгоценные камешки. Серьги самой причудливой формы и всех размеров, броши, ожерелья, кольца, перстни…

Третий сундук заполнен драгоценными камнями. Гранеными и неограненными. Впечатление такое, что в спешке перед приближением неприятеля царскую или княжескую сокровищницу спешно загрузили в сундуки: потом рассортируем, и так же торопливо отправили в подземелье. Что помешало достать потом, даже не буду гадать, причин тысячи, да мне и не важно.

Куда важнее другое, как все это перетащить на поверхность?

Впрочем, зачем все? Буду выносить понемногу, не привлекая внимания. Вряд ли какие диггеры, натолкнувшись на завал, захотят разбирать его. Для этого нужно твердо знать, что ожидает на том конце.

В справочнике я подчеркнул все лавки, торгующие древностями, начал заходить, изображая просто любопытствующего. На меня внимания не обращали, мало кто во мне увидит клиента, тем более – зажиточного.

Так я посетил несколько магазинов и лавок, пока не наткнулся на одну, что понравилась и всем интерьером, и тем стариком, что за прилавком: лысый, похожий на Павла Петровича, нашего препода истории, кругленький, в больших очках с толстыми стеклами, розовый и абсолютно довольный, когда раглядывает какую-то невзрачную хрень, похожую на осколок гранаты времен Первой мировой.

Он поднял голову, на меня взглянули покрасневшие от напряжения глаза. Старик мне понравился еще больше, у людей с такими лицами не бывает злобы и зависти, они живут себе, как пескари в своих норках, всегда далеки от политики, экономики, моды.

– Что-то желаете купить? – спросил он вежливо, хотя по моим потертым джинсам видно, какой из меня покупатель.

– В другой раз, – ответил я, – а вот для продажи что-то могу…

Он смотрел так же благожелательно, как на равного, и разговаривал, как с равным:

– Мы покупаем только из проверенных источников…

– А это самый проверенный, – ответил я и положил на прилавок позеленевший крест, женские украшения и несколько монет. – Прямо из земли!

Он всмотрелся, лицо дрогнуло, он ухватил с торопливостью и бережностью одновременно, рассматривал украшения, на монеты бросил лишь беглый взгляд, а серьги словно вообще страшился выпустить из рук.

– Откуда это у вас?

– Из земли, – повторил я.

– Вот так прямо взяли и выкопали? На огороде?

Я покачал головой:

– Я похож на огородника? Зато люблю лазить по подземельям.

Он всматривался в меня очень внимательно.

– Подземельям? В Москве?

– А вы слышали о диггерах? – спросил я.

Он чуть улыбнулся.

– Слышал.

– Так вот я – диггер.

Он улыбнулся шире, в его добрых глазах прочел, что таких диггеров не бывает, но сказал он очень мягко:

– Вы доставили очень ценные украшения. Нет, монеты даже у нумизматов стоят недорого, как и крест, хотя это и старинный… если не подделка, а вот серьги… гм…

– А что в них необычного? – поинтересовался я. Спохватился: – Конечно, я счастлив, что мне такое попалось, но как раз серьги показались обычными.

Он покачал головой.

– Сейчас не рискну ничего говорить, но… если вы не против, мы проверим на подлинность. У нас поблизости есть… ну, не своя лаборатория, это нам не по карману, но в соседнем научно-исследовательском институте оказывают нам услуги. Да, оказывают. Там хорошие люди.

– Я не против, – ответил я легко. – Отправляйте.

Он вытащил лист бумаги, достал из ящика стола ручку с золотым пером.

– Сейчас составим заявку, полную опись, чтобы вы не беспокоились…

Я отмахнулся.

– Разве я беспокоюсь? Людям надо верить.

– В наш-то век? – спросил он мягко.

– В любом времени есть люди, – ответил я мудро, – которым можно верить. Мне почему-то кажется, что вам можно.

Он спросил с недоверием:

– Это почему же?

– У вас лицо, – сказал я, – как у боярина Путяты. Хороший был человек!

Он смотрел с непониманием, явно старался вспомнить, кто это, да я и сам не знал, просто имя интересное, как будто дедушка нынешнего президента. В лавку вошла супружеская пара, антиквар тут же убрал серьги и остальное в коробочку, сказал мне все так же вежливо, но с изумлением в голосе:

– Думаю, за два дня они все сделают. Я даже попрошу, чтобы завтра к вечеру заключение о подлинности было готово.

– Прекрасно, – ответил я.

– Если вас такое устраивает…

– Вполне, – ответил я с широкой улыбкой преуспевающего человека. – Я не спешу. Непьющий потому что.

Он тоже улыбнулся и повернулся к потенциальным покупателям.

Часть II

Глава 1

За окном ранняя зимняя ночь, минус восемнадцать, но в квартире тепло и уютно, хожу босиком и без штанов, а Ниночка и вовсе голенькая, с ее точеной фигурой можно. То и дело картинно выгибается, демонстрируя то осиную талию, то четко очерченные груди на уже девичьем теле.

Ей только четырнадцать, я даже усомнился, стоит ли с такой малышней играть во взрослые игры, но когда на дискотеке спросил, сколько ей лет, она ответила кокетливо:

– Женщине столько, на сколько она выглядит!

– Ей верили, – добавил я ей тогда в тон, – на этом крупно прокалывались. Хитрюге не было и пятнадцати…

Она расхохоталась.

– Ты угадал. Но можешь не беспокоиться, мои родители из обеспеченных.

Это был намек, что ничего от меня не потребует, мол, совратил малолетку. Вот теперь щебечет, пока мама в школе, носится по квартире. Хорошая веселая штучка, хотя для траханья, как все больше убеждаюсь, мне нравятся телки постарше. И чтоб сиськи побольше, а не эти прыщики. Правда, у нее не прыщики, а типа некрупных яблок, но все больше понимаю, что мои инстинкты предпочитают эти яблоки покрупнее. А то и дыньки.

– Родителям что наврала?

– У подруги, – ответила она весело. – Ее предупредила, подтвердит.

– Вряд ли у твоей подруги собственная квартира, – усомнился я. – Не по возрасту. Родители не заложат?

– Нет, – сказала она еще веселее. – Ее родители моих не любят. Обязательно подтвердят!

– Хорошо устроилась…

– А ты? Мама на работу, а ты совращать малолеток?

– Ага.

– А вот мне врать приходится, – вздохнула она с притворной печалью. – Тебе проще…

– Да ладно тебе, – ответил я с неловкостью. – Мама у меня строгих правил. Просто смирилась, что если не будут такие вот чистенькие бывать в моей постели, то стану трахаться с пьяными шалавами в подворотнях.

Она призадумалась, кивнула со всем серьезностью:

– Да, инстинкты свое все равно возьмут. Трахаться все равно будем, так пусть это будет открыто, меньше шансов, что попадемся на чем-то.

Карман брошенной на спинку стула рубашки задергался, донеслась приглушенная мелодия. Я выудил мобильник, поднес к уху.

– Алло, Вован. Что случилось в такую рань?

– Рань? – пробормотал он. – Для кого рань, а для нас, подневольных трудящихся, уже скоро обед. Виталик, у нас траблы.

Я спросил беспечно:

– Пальчик прищемил?

– Если бы, – ответил он, я наконец уловил в его голосе страх. – Заходил тут один. Желает поговорить непременно с тобой.

– Кто?

– Он не назвался.

– А что сказал вообще?