Чтение 12–й страницы книги ~Властелин Руси~

Мечислав промолчал, задумался. Постоял так, посмотрел на звезды. Где-то далеко за Щековицеи лаяли собаки. И в самом деле, что-то расхотелось Мечиславу расправлятьсяс Зевотою, прошла уж давно первая злость, да, честно говоря, не верилось, что и словят. Так ведь словили-таки, напрасно Ярил-дурень в Киев приперся, теперь вот что угодно с ним сделать можно. Корчмарь улыбнулся:

— Велю тебя на цепь посадить, заместо пса лютейшего. Сиди лай.

— Много ль я, на цепи сидючи, пользы тебе принесу?

— Пользы? А и что ж…

Мечислав зашевелил губами, словно бы подсчитывал что-то… а ведь и в самом деле — подсчитывал, а закончив, улыбнулся. Жаль, не видел той улыбки Ярил.

— В общем, так, Зевота, — оглянувшись на корчму — показалось, вроде как скрипнула дверь, — тихо произнес корчмарь. — Убивать я тебя не буду… пока. И на цепь не посажу, раздумал. Обидел ты меня когда-то сильно…

— То разве ж обида, дядько?

— И вот за обиду ту ты мне ответишь. Полета ногат — думаю, вполне хватит.

— Полета?! Да ты в уме ль, Мечиславе? Где ж я тебе столько наберу?

— И сроку тебе — до осени, — невозмутимо закончил корчмарь. — Где соберешь — твои заботы. И помни — я про девицу твою ведаю, ты-то, может, и убежишь, а она…

Ярил молчал.

— Выходи, — Мечислав отдернул засов. — Сейчас сведу тебя с волхвами, а дальше уж сам смекай — у них серебришко водится.

— С волхвами?! — отряхивая с колен солому, переспросил Зевота. — Что ж, веди, показывай.

Они вошли в корчму, и Мечислав, велев парню ждать в уголке, направился к очагу, около которого сидели волхвы. Прошептал что-то кому-то на ухо, обернувшись, подозвал жестом Ярила. Пожав плечами, тот подошел ближе. Навстречу ему поднялся с лавки среднего роста человек с морщинистым, похожим на старую тряпку лицом и кустистыми бровями, не узнать которые, наверное, было бы невозможно.

— Дядько! — не сдержавшись, воскликнул Ярил. — Вот так встреча!

— Молчи, — зыркнув глазами, шепнул бровастый волхв. Вельвед, как его называли здесь, или Борич Огнищанин — в далекой Ладоге. — После поговорим, сейчас садись, выпейс нами!

Обняв парня за плечи, Вельвед усадил его на скамью рядом с толстым волхвом Корчагой.

— Выпьем? — хлопнул осоловелыми глазами тот.

— Выпьем, — согласно кивнул Ярил, подставляя кружку.

Между тем Вельвед отвел хозяина корчмы в сторону.

— Его надо немедленно убить, — кивнув на Ярила, зашептал он.

— Надо — сделаем. — Мечислав с усмешкой пожал плечами. — Только вот людно сейчас. Подождем малость.

Вельвед пошевелил бровями и возвратился к своим. Почему-то не поверил он Мечиславу, неведомо почему. Уж слишком легко тот согласился убить парня, с которым, как видно, связывал определенные надежды, иначе б не привел к их столу. Нет, не стоит надеяться на корчмаря. Лучше на своих. Кому поручить? Тому, кому можно хоть немного довериться. Сколько здесь таких? Раз, два… Н-да-а, пальцев на одной руке хватит. Вот, к примеру, Кувор. Может, его попросить? Нет, слишком уж толст, неухватист, поди, и не сладит с парнем. Колимог слишком стар, длинноносого Войтигора где-то собаки носят… Велимор-отрок? А что… Парень злой, кровь любит. Только — сладит ли? А вот и поглядим, на что годится!

Вельвед похлопал по плечу Велимора, вызвал на двор:

— Вот что, брате. Парня того, что корчмарь привел, видел?

— Ну да, — кивнул молодой волхв. — Белобрысый такой, длинный.

— Прирежешь его на обратном пути.

Отрок вскинул глаза:

— Как это?

— Как порося иль барана. Справишься?

— Справлюсь, мой господин. Я ж из облакогонителей, а они все могут.

Молодой купец с рыжей, крашенной охрой бородкой, в очередной раз бросив кости, встал, увидев, как прощается с корчмарем Ярил. Дождавшись, когда парень вышел, повернулся к своим, приказал чуть слышно:

— Задержите волхвов.

Сам же быстро последовал за Ярилом, краем глаза приметив, как выскочил из корчмы черноволосый отрок.

— Стой, Яриле, — нагнав Зевоту, глухо позвал купец.

Ярил оглянулся и удивленно хлопнул ресницами:

— Князь!

— Тихо! — огляделся по сторонам ярл. — Думаю, Борич Огнищанин вряд ли отпустит тебя живым. Вон кусты — спрячемся и посмотрим.

На небе ярко сверкала золотая половинка луны, освещая где-то далеко внизу усадьбы Подола, Днепр и пристань с ладьями.

Забравшись в кусты, густые, словно специально посаженные для того, чтобы меньше ходили, Хельги и Ярил затаили дыханье. Долго ждать не пришлось — запыхавшись, выбежал из-за поворота молодой черноволосый волхв, тот самый, что вышел из корчмы вслед за ярлом. За поясом его торчал длинный широкий нож.

— Хм, — презрительно пожал плечами Ярил. — С таким бы я и сам сладил.

— Думаю, у него будут помощники. — Хельги прислушался к доносившемуся откуда-то — видимо, из корчмы — шуму и тут же поправился: — Вернее, должны были быть…

— Что значит — «ушел»? — грозно сдвинув брови, распалялся Вельвед. — Это ты не сумел догнать! И не говори мне, что ты не знаешь Щековицу, было время узнать.

Поднявшись с лавки, он нервно заходил по узкой горнице в небольшой, пристроенной к главному зданию корчмы гостевой избе. Кроме самого Вельведа, в избе находились только самые доверенные лица — старый жрец Колимог с ожерельем из высушенных змеиных голов и толстый кудесник Кувор. В углу, низко опустив голову, всхлипывал Велимор.

— И что нам теперь с тобой делать? — Вельвед возмущенно затряс кулаками.

— Самое малое, постегать кнутом, — с усмешкой заметил старик Колимог.

— И то верно, брате… — Старший жрец потянулся за висевшей на стене плеткой.

— Не надо плетьми, — испуганно заверещал отрок. — Я убью его, убью…

Оттолкнув поднявшегося с лавки Кувора, он вдруг опрометью бросился к двери. Та отворилась, с силой ударив отрока в лоб.

— Что это у вас тут такое, а? — заглядывая в горницу, с любопытством осведомился носатый молодой волхв — Войтигор.

— А, Войтигоре! — злобно ощерился Вельвед. — И где ж тебя носило все эти дни?

— Едва в болотах не сгинул, — не моргнув глазом, соврал Войтигор. — Путь-то от Роси-реки не близок. Кое-что важное велел передать тебе Дир-князь.

— Важное? — Бровастый жрец зыркнул на остальных. — А ну, пошли все в сени. Ты, Велимор, смотри не вздумай бежать… А ты куда, Колимог? Останься.

Дождавшись, когда все ненужные ушли, он выжидательно уставился на Войтигора:

— Ну, теперь говори.

— Дир-князь хочет знать все, что делается у порогов, — сухо поведал тот. — И чтобы те, кто там, получали бы приказы вовремя, как можно быстрее.

— Что ж, пусть с соколами приказы свои шлет, — недовольно буркнул Вельвед. — Наша-то какая задача?

— А такая! Хочет князь иметь у себя нашего верного человека, молодого и преданного.

— Ты ж чем не подошел? — усмехнулся Колимог. — Аль не молод?

— Я не облакогонитель…

— А князю, значит, обязательно нужен облакогонитель? — задумчиво переспросил Вельвед. — Преданный, верный… молодой…

— И чтоб не толстяк, как наш Кувор!

— И чтоб не толстый… для чего ж ему все это? Хотя… — Сумрачное лицо волхва вдруг озарила догадка. — Ну да! — вскричал он. — Конечно же, облакогонитель! Ведь только облакогонители могут свободно обращаться в… А ну-ка, брат Колимог, что ты скажешь о Велиморе?

— О Велиморе? — Старый жрец пожал плечами. — Неглуп, труслив преизрядно, до непотребства жесток, любит поизгаляться над жертвами, но один на один напасть на кого вряд ли отважится.

— Это я уже понял, — кивнул Вельвед. — Но вот достаточно ли он предан?

— Велимор труслив, а значит, боится хозяина и будет служить верой и правдой, хотя бы за один страх, что тоже немало, — Колимог засмеялся. — Если получит возможность безнаказанно творить все, что захочет, а хочет он многого, и себя высоко ценит. Это перед тобой он хнычет, потому как боится.

— И правильно делает, — засмеялся Вельвед. — Он ведь, кажется, облакогонитель, наш младой друг Велимор?

— Ну да, и неоднократно тем хвастал.

— Так, так… А ну-ка, Войтигор, покличь сюда отрока… Что за шум там, в корчме?

— Да не шум там, а драка!

Хельги-ярл и Зевота, дождавшись у подножия Щековицы возвратившейся из корчмы дружины, направились вниз, к Подолу, где и свернули к Копыреву концу.

— Там и заночуем, — к радости Ярила сказал ярл. — Навестим старого Зверина.

Дворищанин встретил их с радостью, как и дочка его, Любима. Впрочем, та все ж таки больше смотрела на Ярила.

— Что там было с волхвами? — уже сидя за столом, спросил князь у Снорри.

— Ничего особенного, — обгладывая вареную куриную ногу, усмехнулся тот. — Так, стравили меж собой волхвов да татей, с тем и ушли. Лашк, вон, ножку кудеснику подставил, а я колпачника незаметно толкнул. Так и пошло… Ух, и хорошая же драка получилась — жаль, не поучаствовали.

— Поучаствуете еще, — хохотнул ярл. — С царьградцами… Ярил, тебя я хочу использовать.

— Всегда рад служить тебе, княже!

— Мне нужно знать все о волхвах.

— Я и знаю.

— Нет, ты не понял. — Хельги покачал головою. — Я должен знать о них не просто все, а вообще все! Кому служит Борич Огнищанин, как так вышло, что он оказался волхвом, зачем их так много скопилось в городе, кому они служат? В общем — многое. Если нужно будет серебро — дам.

— Серебро? — Ярил усмехнулся. — Пока нужна только одна резана. Ждал меня кто-то у пристани вечером, и, выходит, напрасно. Ничего, думаю, придет завтра, больно уж очи алчные. Вот тогда и пригодится твоя резана.

— Может, отослать в надежное место Любиму? — вскинул глаза ярл.

Ярил покачал головой:

— Не нужно. До осени никто ее не тронет, Мечислав слово держит. А осенью… осенью будет видно. Лучше возьми меня в дружину, князь!

— Ты ж не воин.

— Все равно. Лишним не буду.

— Хорошо, считай, договорились. Но сперва о волхвах мне все выведай. Помни — у тебя меньше трех дней. Потом отчаливаем!

— На Царьград? — недоверчиво улыбнулся Дивьян.

— Туда, — с усмешкой махнул рукою Хельги.

Ярил Зевота объявился в его шатре к исходу второго дня. Усталый, но довольный, он с удовольствием осушил поднесенную слугой кружку с пенящимся пивом и тут же попросил еще.

— Ну, что удалось вызнать? — наклонившись, вкрадчиво спросил Хельги-ярл.

— Многое, — улыбнулся Зевота.

— Так не томи, поведай!

— Волхвов собирает Дирмунд…

— Ну, о том я и без тебя догадывался… Что Вельвед?

— Борич Огнищанин был волхвом и раньше, еще до того, как оказался в Ладоге, и в рабстве ромейском побывал, и при дворе мерянского князя Миронега, ну, про смерть которого ходят разные слухи. Мыслю — а не Борич ли приложил там руку?

— Не пойман — не вор, — усмехнулся Хельги.

— У Миронега остался сын.

— А вот это уже интересней… И что, он еще не начал мстить?

— И не начнет. Еще ребенком он был продан в рабство ромеям. Или сначала в Киев, а уж потом ромеям, в общем, с той поры — больше десяти лет — ни слуху ни духу. Звали, кажется, Ксаном.

— Вряд ли ему оставили прежнее имя… Что волхвы?

— Их много. Кобники, хранильники, ведуны, чародеи…

Подняв руку, Хельги-ярл попросил Ярила уделить больше внимания каждой из категорий кудесников и был вполне удивлен — волхвы Гардара казались одинаковыми, пожалуй, только выходцам с далекого Севера.

— Кобники, — прихлебывая пиво, рассказывал Ярил, — те по полету птиц о судьбе гадают, предсказывают, а когда гадают, пляшут — кобенятся. Чаровники — те воду в чарахзаговаривают, настои разные. Чародеи — то же, что чаровники, только более сильные. Хранильники обереги разные делают, волшебники лес да луга заговаривают, и пашню могут, чтоб уродилося жито, могут и наоборот заговорить, чтоб не уродилось, есть еще потворники-знахари, те болезни наговорами лечат, баяны да кощунники — те песни поют-сказывают, еще ведуны да ведьмы — те многое о судьбах людских ведают. Ну а всего больше — облакогонителей. Те и самые важные — они и заклятья от засухи знают, и дожди предсказывают, повелевают облаками и даже могут затмить луну и солнце! А также, когда надо, могут превращаться в волков — волкодлаки.

Хельги непроизвольно вздрогнул:

— Видал я таких волков. Не знаю, облакогонителями ли они были, но оборотнями-волкодлаками — точно! Ты еще кузнецов забыл упомянуть — вот уж кто настоящие кудесники. Был у меня когда-то учитель, Велунд, великий был мастер, много чего знал и предвидел. Недаром же мудрость, замысловатость, уменье особое коварством в славянской земле прозывают, от слова — ковать… Чего еще вызнал?

— Сегодня еще в остатний раз со знакомцем новым встречаюсь, волхвом. Войтигором кличут — презанятный парень, а уж как серебришко любит! — Ярил присвистнул.

— Волхвы все серебришко любят, — рассмеялся ярл. — Но, похоже, он тебе уже все рассказал, не так?

— Не знаю. — Зевота пожал плечами. — Может, и все…

— Мне б самому с ним переговорить, устроишь? — подумав, неожиданно предложил Хельги.

— А чего ж? — улыбнулся Ярил.

Они встретились с волхвом следующим утром, в корчме на Подоле, близ бушующего людской толпою торжища. Людно было и в корчме — служки едва успевали наполнять кружки. Многолюдство, впрочем, беседе не мешало — большинство гостей заглядывали в корчму перед или после торгов промочить горло. Ярл в одежде купца, Ярил Зевота и волхв Войтигор сели в углу, там было уютней. Войтигор и в самом деле оказался, пользуясь Ярилиным языком, презанятный парнем, длинноносым, смешным, нескладным, с большим радужным синяком под левым глазом.

— Где ж так угораздило? — представив Хельги как своего старого друга, купца, покачал головою Ярил.

— А, колпачники, твари! — со злостью махнул рукой волхв. — Я ж чаровник, Яриле, колпачки их насквозь вижу. Знаешь, как они нас не любят, колпачники эти?

— И правильно не любят, — хохотнул ярл. — Вы ж им дураков околпачивать не даете!

— А по мне так, коли ты дурень, так играй во что хошь, — пожав плечами, заметил Ярил. — Только уж потом не маши руками, не возмущайся. Сам и виноват, не кто-нибудь.

— Да, дурней везде хватает, — приподнявшись на лавке, Хельги махнул служке и обернулся к волхву: — И среди ваших ведь тоже они не редкость?

— Бывает, попадаются, — кивнул тот. — Есть вот у меня один молодой парень, знакомец, Велимор. Тоже волхв, только молодой еще, гунявый. Так ведь повезло ему, не смотрите, что дурень, моление о дожде вымолвить толком не может, а еще облакогонителем себя считает. Короче, служит теперь у самого князя, неизвестно, за какие заслуги. Везет дуракам! — Войтигор завистливо вздохнул. — А тут бьешься, бьешься, да все без толку — ни уважения, ни богатства, ни чести.

— Бывает, — поддакнул ярл. — Неужто самому Аскольду дурень тот теперь служит?

— Не, не Аскольду, — Войтигор махнул рукой. — Другому, Диру.

— Так ведь тот, кажется, не особо силен.

— Не особо… — Волхв вдруг прикусил язык, обернулся и, завидев в дверях толстяка с костяным ожерельем и посохом, проворно юркнул под стол.

— То дружок мой, Кувор, — высунувшись, просипел он. — Старший наш, Вельвед-волхв, не любит, когда кто-то по корчмам с утра шастает. А Кувор хоть и приятель, да гад, каких мало, — ужо донесет всяко!

— Так и ты на него донеси, — наклонившись, посоветовал князь. — Скажи, прямо с утра, людей не стыдясь, хлестал волхв Кувор пиво, едва не лопнул!

Войтигор под столом озадаченно почесал затылок — видно, такая простая идея не приходила ему в голову.

— А и правда, донести? — вылезая из-под стола, вслух подумал он.

Простившись с волхвом, Хельги отправился на пристань, а Ярил — на постоялый двор Зверина проститься с Любимой. Все ж таки, как и обещал, взял парня князь в свою дружину! А в военном походе уж можно нажить серебришка. Правда, можно и голову сложить, но об этом Ярилу что-то не думалось. Над Подолом и Щековицей, над Копыревым концом, над Детинцем и пристанью светило жаркое солнце.

Глава 10

ВОЛКОДЛАК

Июнь 866 г. Днепровские пороги

Волхвы, знающие заклятья от засухи, производящие точные расчеты оптимальных сроков дождей, рассматривались народом как особые существа, умеющие превращаться в волков…Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси

Шум падающей воды был слышен далеко над могучим Днепром, эхом отдавался в скалах, уходя, растекался по берегам, докатываясь до Великой степи, где таились в высокой траве, поджидая купеческий караван, стремительные узкоглазые всадники. На правом берегу реки, на возвышенности, рос смешанный лес, постепенно переходивший кое-где в самые настоящие заросли — бук и жимолость, дуб и липа, орешник и желтоватый дрок разрослись здесь столь буйно, что непосвященный путник вряд ли рассмотрел бы ведущие меж кручами тропы. Словно бы их и не было, хотя… Если хорошо присмотреться, можно было б увидеть и разбросанные головешки костров, и обглоданные кости, и даже полусгнившее весло, неведомо как оказавшееся здесь, на круче, ведь ладьи перетаскивали волоком по низкому левому берегу. Справа же, с высоких утесов, открывался великолепнейший вид на порог — сверкая на солнце, грозно ревела падающая с высоты в четыре сажени вода, разбиваясь внизу пенными брызгами; зазевайся чуть кормчий — и затянет ладью стремнина, разобьет в щепки об острые камни.

Пятеро любовались падающей с кручи водой. Жизнерадостный широколицый толстяк с узкой черною бородою, приятно-смуглявый грек с горбом на спине и трое совсем юных парней — один белокожий, с легким румянцем на лице и длинными черными волосами, в ярко-желтой, подпоясанной синим пояском рубахе, в узких варяжских штанах, заправленных в легкие башмаки лошадиной кожи; двое других — смуглявые, как и горбатый грек, — одеты попроще, в серые туники.

— Что, Евстафий, — обернулся к греку толстяк. — Чай, немало тут кораблей погибло! Одно слово — Ненасытец.

Грек согласно кивнул, красивое лицо его на миг стало печальным. Но — только на миг. Никто и моргнуть не успел, как на губах его вновь заиграла лукавая улыбка.

— А не выпить ли нам вина, друже Харинтий? — заранее потирая руки, осведомился он.

— Охотно! — расхохотался толстяк и обернулся к смуглявым слугам: — Эй, ребята, а ну сбегайте на корабль да принесите нам амфору доброго сурожского винца!

— И чего-нибудь поесть не забудьте, — вдогонку им крикнул грек. — Сладких лепешек, маслин, и того зайца, что мы подстрелили вчера.

Кивнув, слуги скрылись из виду.

— Хорошо, что мы все-таки решили идти кораблем, а не трястись на лошадях, как предлагал Порубор. — Грек бросил взгляд на темноволосого отрока в желтой рубахе, скромно присевшего чуть в стороне на большой плоский камень.

— Ваше дело, — хлопнув ресницами, пожал плечами тот. — На корабле, может, и лучше, да только вот не слишком ли далеко мы забрались? Можно было бы и куда как ближе дичинайти — и косуль, и зайцев, и даже кабанов-вепрей.

— Ничего, Порубор, друже, — подойдя к камню, толстяк Харинтий обнял парня за плечи. — Это последнее наше место, завтра с утра вертаем обратно!

Порубор едва скрыл радость. Хоть и платили неплохо, а все ж не на месте было сердце — уж больно далеко отплыли от дома. Зря он согласился на корабль, конно бы так далеко не уехали, однако ж, как говорится, хозяин-барин. Слава богам, вроде бы закончится скоро их путешествие. А ведь не так и много дичи запромыслили наниматели, да и недичь им была нужна — то Порубор давно уж понял — известный киевский купец и работорговец Харинтий Гусь и его сурожский компаньон Евстафий Догорол искали не косуль и зайцев, а место, пригодное для тайного склада. Такое, чтоб было недалеко от реки и вместе с тем не близко, желательно — на правом берегу, на левом — кочевники-печенеги, да и так расположенное — вдали от селищ и погостов, — чтоб никто бы не догадался. Торговля — наука хитрая, не всяк человек к ней склад имеет, много чего знать дауметь надобно, расчеты вести изрядно. Вот, к примеру, как Харинтий с греком замыслили — склады, амбары тайные, им для того понадобились, чтобы в случае чего — рраз! — и придержать товар, да хоть тех же рабов, выждать до конца сезона, а потом, как поднимутся цены, быстро подвезти на киевский рынок. Неплохая задумка эта исходила от Евстафия, а Харинтий Гусь его поддержал, даже постучал себе кулаком по лбу — почему ж сам-то раньше не догадался? Зато вот теперь, потрепав по волосам Порубора, оглянулся на компаньона, левый глаз прищурив хитро:

— А неплохо бы нам здесь крепостицу малую выстроить, острожек. Канаты припасти, весла, даже ладьи целиком, хотя бы и однодревки, припасы разные, товарец, какой обычно везут из Киева, — мед, кожи, рухляди мягкие.