Чтение 12–й страницы книги ~Принц из ниоткуда. Книга 1~

– Давай сменим тему.

– Хорошо. Смотри, этот фонтан построен в честь закладки первого города на Марсе.

– Что, ему две тысячи лет?

– Да.

– Неплохо сохранился.

– Это один из самых красивых фонтанов в городе.

Фонтан представлял собой композицию из человеческих тел, пытающихся что-то приподнять над землей. Мы обошли его. Ага, поднимали они большое человеческое сердце и сусилием толкали его ввысь. Сердце выплескивало из себя струи воды, как солнце испускает лучи, и получалось, что люди пытаются зажечь на небесах новое солнце.

Идея не нова, но здесь она обрела некий новый смысл, хотя бы потому, что солнце сегодня сильно печет, и рядом с фонтаном в его прохладе чувствуешь конкретную пользу от усилий авторов и их замысла. Мы понаблюдали, как ложилась вода на отполированные лоснящиеся тела скульптур, мускулистые плечи мужчин и ровные бедра полногрудых женщин с точеными талиями.

Как она переливалась на камне, блестела на спинах, низвергалась с волос, переливалась по фигурам и сливалась с водой у их ног.

– Недурно, – похвалил я, – довольно реалистично и без чернухи. Если мужик – то мужик, а если женщина, то хоть прыгай в фонтан, чтобы убедиться живая она или нет.

– Тебе понравилось? – дружелюбно осведомилась Лира.

– Вон та, слева.

– Я рада. У тебя есть тяга к искусству.

– В полной мере она проявилась у меня в шестнадцать лет, когда мы с классом были на экскурсии в Гамбурге.

– И что, ты был в восторге?

– Да, для шестнадцати лет я потратил слишком большую сумму за один вечер.

– А впечатления?

– Непередаваемые. Полгода ушло только на одни уколы. Она хмыкнула и отвернулась, чтобы скрыть, что ничего не поняла.

– Вон! – она указала на небоскреб со срезанной под углом крышей, – знаешь чьё это здание?

– Нашего шефа?

– Нет, отца Вертиклюя, того мальчика, с которым ты сидел в тюрьме. По моему телу прошла дрожь.

– Он, что такой богатый?

– Я же тебе сразу сказала, что он с жиру бесится. Я был подавлен.

– Живут же люди!

– Тебе, наверное, такое и не снилось?

– Сниться-то снилось, а что толку, – вздохнул я. Она улыбнулась.

– Любой человек, если захочет, может добиться того, чего пожелает. Я усмехнулся.

– Ты прекрасно знаешь, что это сказка для идиотов.

– А ты так хочешь стать богатым?

– Конечно! Что в этом плохого?

– Только неудачники могут так рассуждать, – она покачала головой.

– А как я должен рассуждать?! Скажи мне, научи, и я заработаю сто двадцать пять миллионов.

– Если бы ты смог заработать столько денег, то бы не стал меня спрашивать, как это сделать. Я говорю, ты – потенциальный неудачник.

Самое страшное оскорбление для любого человека на свете – это слово 'неудачник'. Любой, кто его слышит, даже если оно адресовано не ему, внутренне напрягается и чувствует подступающее бессилие. У этого слова потрясающая способность воздействовать на людей. И чем ещё оно поразительно, так это тем, что человек, в большинстве случаев, не может адекватно ответить на это оскорбление, даже агрессия, сперва появившаяся внутри, вдруг куда-то улетучивается.

Я бы мог запросто испинать эту зазнавшуюся девку или просто отвернуть ей голову и выбросить в фонтан, благо, что она в образе и серьезного сопротивления оказать мне не сможет. Но я ничего не мог с собой поделать, потому что находился под магическим воздействием этого слова.

Мне оставалось только идти за ней и слушать её нравоучения. Но к моему счастью, против своего обыкновения она не стала задерживаться на этом. Её увлек рассказ о городе, и она стала тараторить, показывая в разные стороны с видом профессионального экскурсовода. Я же ничего из её рассказа не слышал, поскольку погрузился в свои сумрачные мысли.

Меня всегда задевало, а здесь особенно задевает, что к факту моего существования люди относятся несерьезно. Почему всегда, во все времена, отношение к человеку складывалось не из его слов и поступков, а из-за каких-то косвенных факторов, будь то положение в обществе, внешность или одежда?

Конечно, можно сослаться на то, что слова человека никогда не совпадают с мыслями, – так уж мы устроены, а поступки людей определяются только обстоятельствами и условиями, в которые загнала нас жизнь, но ведь всегда можно, если захотеть, увидеть в человеке душу, суть его. Если внимательно приглядеться, отпадет необходимость во внимании к остальному, если ширма упадет, бесполезно прикрываться.

Почему же по отношению к себе я встречаю всегда только холод? Неужели люди настолько тупы, ленивы и эгоистичны, что не хотят увидеть в первом встречном, то есть во мне, своего брата или друга? Неудивительно, что и мне приходится глядеть на них волком.

Неужели я бы стал называть Лиру стервой или сукой, если бы она, увидев меня в первые мгновения или даже после, когда прошло уже достаточно времени, отнеслась ко мне по-человечески? Ведь нет. Почему я стараюсь подходить ко всем без снобизма, но всегда, на каждом углу натыкаюсь на него?

Или относиться к этому проще, не замечать и всё? Не получается. Поэтому бегаешь и трясешься от ненависти, когда в очередной раз тебе дали понять, что ты муха, недостойная даже взгляда.

Безусловно, обратить на себя внимание таких чванливых людей, не составляет особого труда. Но для этого нужно накопить в себе столько злости, чтобы встать и полезть по их головам, не утруждаясь даже произнести 'извините'. Можете вы так? Хватит в вас желчи? Я пока не могу. Да и не буду наверно. Они тоже не достойны моего внимания, мнежалко пачкать свои ботинки об их несуразные головы.

Поэтому я буду ходить, не выделяясь в толпе, но с чувством собственного достоинства, сознавая все то, что я перечислил выше. Выше нос, приятель!

Глава 10.

Мы долго ходили с Лирой, пока не добрели до Проспекта Величия. Она показала мне много интересных вещей, но я, простите, так и не составил для себя общей картины об этом мире. Поверьте, это очень сложно. Мне и самому поначалу казалось, что на меня нахлынет поток информации, с которым я не смогу справиться.

Однако все оказалось намного прозаичней. Я даже не могу вам точно рассказать, что я увидел такого необычного, чтобы сразить вас наповал. Да, все в 'образах', но удивительно, людей на улицах очень мало. Основное движение происходит над тротуаром. Если поднять голову, то можно увидеть несметное число машин, летающих в разные стороны.

Шум от них минимальный, поэтому этот город показался мне спокойным и тихим. Но людей на улицах совсем немного не потому, что все они в воздухе, просто перед праздником все стараются прибраться в доме, чтобы встретить его в чистоте и уюте.Подарки в этот праздник дарить не принято, поэтому они не снуют по магазинам. Все внимание уделяется дому. Как вы думаете, что-нибудь необычное в этом есть? Нет. Согласен.

На каждой улице есть свой фонтан. На проспектах их может быть больше. Это какой-то символ или обычай, я так и не разобрал, но понятно, когда нет ни одного деревца вокруг, вода хоть немного напоминает о том, что кроме людей на этой планете есть что-то живое. Конечно, я преувеличиваю. На одной из улиц Лира мне показала ветвистую колючку, высотою в метр, которая росла за пуленепробиваемым стеклом и была огорожена заборчиком с весьма острыми зубчиками. Около неё, несмотря на предпраздничный день, стояла кучка туристов.

– Чем оно замечательно? – спросил я.

– Оно цветет, – восхищенно ответила Лира.

– Для вас это, наверное, чудо.

– Конечно.

– Как ты думаешь, каждый, кто приходит сюда и видит это, упрекает своих предков за то, что они натворили?

– Да, но ведь в этом были виноваты не только они.

– Естественно, была уйма других причин. Всё, что угодно, но они были не при чем.

– К чему этот сарказм?

– Почему ты не хочешь признать их вину?

– Потому что всё, что у нас было, украли марсиане.

– Что, прилетели, выкопали все леса и улетели обратно, чтобы сделать Марс цветущим садом.

– Это не смешно. Но, к сожалению, это правда.

– Я не могу поверить.

– Тем не менее, это так, – холодно ответила она.

– Чего ты надулась? Я в школе не проходил вашу историю. Откуда мне знать, что во всем виноваты они.

– Ну почему же, не во всем. Земляне сами довели до этого планету, но ведь они не сожгли за собой все мосты.

– Лира, образная речь красива, когда она понятна. Она сделала вид, что не заметила этого выпада.

– Несмотря на то, что Земля вплотную приблизилась к экологической катастрофе, были люди, которые думали о будущем. Существовали государственные программы, по которым в течение сотен лет на одном из северных архипелагов, в специально оборудованном и строго охраняемом месте собирался семенной фонд планеты. Марсианам удалось захватить эту научную станцию и вывезти почти весь семенной материал, который на ней хранился. Представляешь, что это значит?! Во время войны…

– Из-за этого началась война?

– Нет, она началась раньше, но это стало одной из причин, мешающих восстановлению отношений. Мы до сих пор не можем простить им это. Так вот, во время войны, большая часть захваченных семян, а это десять тонн образцов, бесследно исчезла. Я присвистнул.

– Круто!

– Марсиане до сих пор не могут найти, куда они спрятали то, что у нас украли. – Она помолчала. – На Земле оставался ещё один бункер, который существовал на случай непредвиденных обстоятельств. Он был так строго засекречен, что я даже не знаю, на каком континенте он находился. Так вот через год после окончания войны марсиане пронюхали о его существовании и попытались его захватить. Им это почти удалось: они проникли в хранилища и успели перегрузить большую часть на свои корабли, но их вовремя обнаружили. Завязался бой. Не знаю, как это произошло, но все помещения, где хранились семена, вместе с оставшимися, которые марсиане не успели перетащить на корабли, были взорваны. Они попытались улететь. Четыре их корабля были сбиты, но основному, на котором был груз, удалось уйти. Правда, как позже выяснилось, в результате пожара большая часть семян сгорела, и они привезли на Марс не многим более тонны, из которой и выросли все марсианские леса.

– Да, остались вы ребята с носом.

– Вот и решай сам, кто виноват в том, что наша планета опустела.

– И с этих пор вы даже не пытались хотя бы выкупить часть семян.

– Пытались. Мы предлагали им в обмен воду, но они как раз в тот момент разработали технологию, удешевляющую добычу льда на севере и решили, что обойдутся пока без этого.

– У них проблемы с водой? – спросил я.

– Большие. Марсиане глупо сделали, что не согласились на обмен. От этого обеим планетам только лучше бы стало. И напряженность бы спала.

– А сейчас вы им воду вообще не продаете?

– Только в исключительных случаях и очень дорого.

– По идее, у вас под ногами лежит решение проблемы, а вы собираетесь воевать.

– Парадокс, но это против интересов монополий.

– А, понятно, дальше можешь не объяснять. Война неизбежна, это очевидно. Она почесала лапой за ухом.

– Все может быть. Пойдем, а то пропустим карнавал.

Глава 11.

Я никогда не был в Рио, поэтому не знаю, что такое первостатейный карнавал и мне не с чем сравнивать. В городке, где я жил, ничего подобного никогда не проводилось, а если бы и проводилось, то было бы настолько убого, как мне кажется, что даже лучше не представлять.

Я буду отталкиваться от тех впечатлений, что на меня произвело местное мероприятие, не претендуя при этом на истину в последней инстанции.

По мере приближения к Проспекту Величия, плотность пешего населения постоянно возрастала, машин же наоборот становилось все меньше и меньше – во время карнавала полеты над городом на высоте менее четырехсот метров запрещены, а над кварталами, где будет проходить праздник, вообще на любой высоте.

Немудрено, ведь здесь собралось столько народу!!! При всем при том, что шире улицы я в своей жизни не видел, она была забита до отказа людьми, и вплоть до горизонта простиралось это людское море. Достаточно шумное, надо сказать, но расслабленное и веселое. И что самое интересное, в толпе были намешаны представители всех каст. Они ходили, толкались и перемещались плечом к плечу без малейшей неприязни друг к другу.

И все были в образах, т.к. традиции всегда и везде превыше всего. Но людей из лириной касты всё же было немного.

– Когда же будет карнавал? – спросил я её.

– Сейчас начнется. Совсем немного осталось.

Минут через пять по толпе прокатилось восторженное 'О!'– верный признак того, что сейчас что-то начнется. Люди вставали на цыпочки, вытягивали головы и смотрели в конец улицы, откуда должно было начаться представление. Толпа зашевелилась, но пока ничего не появлялось. Вдруг какой-то ребенок закричал, указывая пальцем вверх:

– Смотрите!

Из поднебесья на большом изогнутом трехколесном велосипеде несся вниз человек. Под углом 90 градусов он летел прямо на нас. Все стали пятиться назад. Образовался круг, но человек, не долетев метров десяти до земли, с противным скрипом тормозов, остановился в воздухе и завис в том же положении, что и летел. Он сел на руль и оглянув толпу, весело помахал всем рукой.

– Левинс! – прокричал всё тот же мальчик.

Человек напоминал дядю Сэма, у него была та же козлиная бородка, правда, черная как смоль, усы, подвернутые кверху и черные-черные бакенбарды. Он был одет в ярко красный фрак. Н-да! Я впервые видел такую необычную смесь – Дядя Сэм и Мефистофель в одном лице.

– Добрые жители Гунбурга! – прокричал велосипедист, как в сказке сняв свой длинный красный цилиндр.

Его слова разнеслись над толпой, усиленные десятками динамиков. Народ ответил дружным криком.

– Я великий и несравненный, ежегодный и вечный распорядитель этого карнавала, – он сделал паузу, чтобы толпа заполнила её.

– Левинс Мунк! – толпа не заставила себя ждать.

– Да, Левинс Мунк, – он стал теребить свою бородку. – Я рад, что вы меня помните. Но любите ли?

– Да! – взвыл народ.

– Похвально, – немного удивленно молвил Мунк. – И что, вы готовы к празднеству?

– Да! – пронеслось над стотысячной толпой.

– Странно, не слышу энтузиазма в ваших голосах.

– Да!!! – заверещали все вокруг с еще большим усердием.

– Что? – он приложил ладонь к уху.

– Да! – с остервенением выдохнула толпа так, что его велосипед подбросило метров на десять вверх.

– Что вы орете, как блаженные? – проворчал он, спускаясь. – Что я, глухой что ли?

– Да, – заорали некоторые.

– А вы сейчас договоритесь. Я вас выведу отсюда, – он погрозил в толпу своим крючковатым пальцем. – Сейчас я зачитаю праздничную речь, по поводу открытия карнавала, а так же отчет за прошедший год, что бы вы знали, что я не зря для вас старался, – провозгласил он.

– Карнавал давай, – прокричали самые неугомонные.

– Всему своё время, – он встал на руль, выпрямился и полез во внутренний карман своего фрака и достал оттуда свиток.

Но взял он его не очень ловко (ловко он видимо и не собирался), что свиток развернулся длиннющей лентой, конец которой оказался прямо над нашими головами. Все кто мог, запрыгали, пытаясь достать его рукой.

– Попрошу не мешать, – деловито заметил Левинс Мунк.

– Карнавал хотим! – закричал кто-то.

– После доклада, – Мунк поднял указательный палец, – после доклада.

– Нет. Сейчас!

– Что вы такие нетерпеливые. Всё вам будет. Хорошо, я постараюсь покороче, – он уткнулся в свою речь и что-то невнятно забормотал.

– Карнавал! – орали в толпе. Он не реагировал.

– Быстрее! – доносилось из толпы.

Я вдруг заметил, что Лира тоже кричит. Я повернулся к ней. Она очарованно следила снизу за разыгрывающимся действием.

– Тебе видно? – спросил я.

– Не очень, – призналась она, продолжая смотреть вверх, приподнимаясь на задних лапах, чтобы хоть что-то увидеть.

– Давай я посажу тебя на плечо, – предложил я. Она взглянула на меня.

– Давай.

Я присел, не решаясь брать её руками и садить на плечо сам. Она ловко запрыгнула на меня, и я поднялся. Левинс Мунк не прочитал ещё и седьмой части своей речи.

– Сейчас его должны прогнать, – сказала мне Лира

– Давно пора, он уже всем надоел.

– Разве тебе он не нравиться? – удивилась она.

– Мог быть и пооригинальнее.

– Напрасно ты. Осуждать легче всего.

– Может быть, – я пожал плечами. В толпе нашелся мой сторонник.

– Хватит бубнить, Левинс, карнавал давай.

– Молодой человек, будьте скромнее, – отозвался тот.

– Вали отсюда, колченогий дурак, – ответил молодой человек.

– Я ведь волшебник, – таинственно сообщил Левинс, – я превращу тебя в камень, и ты больше никогда уже не сможешь так жизнерадостно кричать на меня.

– Хватит тянуть! – заорали все. Он оглядел толпу.

– Вы что, меня прогоняете? – голос его зазвучал неуверенно.

– Да! – загудела толпа.

– Ах, так! – он снова полез в карман и вытащил из него большой воздушный шар. В другой руке у него оказалась иголка. Левинс Мунк хитро прищурился и проткнул свой шар. Раздался взрыв. Толпа обмерла. На месте распорядителя и его велосипеда образовалось розовое облако, из которого посыпались разноцветные блестки.

Люди стали ловить их. Я вдруг поймал себя на мысли, что тоже хочу их поймать.

– Лови, лови их, – с азартом закричала Лира, сама пытаясь достать их лапой. – И загадывай желание.

– А что должно случиться?

– Ты поймал?

– Да, – я показал ей зажатый кулак.

– Загадал желание?

– Ну…

– Лови дальше.

– А с этой что делать? – спросил я, раскрывая ладонь. На ней ничего не оказалось. Я пожал плечами.

Едва только дождь из розового облака закончился, мы услышали звуки, чем-то напоминающие громовые раскаты.