Чтение 33–й страницы книги ~Принц из ниоткуда. Книга 1~

– А всё остальное, пока преждевременный разговор, – сказал он.

– Понял. После встречи ты отпустишь меня?

– Если тот человек окажется действительно тем, с кем я хочу говорить.

– Ясно. Ну а если вы не договоритесь, что будет со мной?

– Посмотрим.

– Да, – я вздохнул. – Никаких гарантий.

– На этой планете таких гарантий тебе не даст никто.

– Везде всё одинаково.

– И на Марсе тоже? – улыбнувшись, спросил он.

– А какая разница?

– Всё ж таки не так паршиво, как здесь.

– Что-то я сомневаюсь.

– Ну да! – хмыкнул он. – Тебя нисколько не смущает, что здесь можно быть человеком второго сорта?

– Джос, ты меня удивляешь своим оптимизмом. Везде всё одинаково.

– Ни за что не поверю!

– Так или иначе, расслоение общества существует везде, и с этим ничего не поделать. Это может не нравится, но изменить это, мне кажется, просто невозможно. И вообще, был бы ты 'человеком' рассуждал бы совсем по-другому, – сказал я.

– Ха-ха-ха! – он откинулся назад. – А кто сказал, что я не человек?

– Тогда, где твой образ?

– А в нём ли дело? – передо мной предстал сосискообразный с курчавой бородой.

– Так ты 'слуга'? – изумился я.

– Я – человек! – веско сказал Джос. Прежнее обличие вернулось.

– Если бы ты принадлежал высшей касте, готов спорить, тебя бы это не беспокоило.

– Ты не веришь в лучшую жизнь?

– Нет, – я попытался достать ногтём застрявшую между зубов частичку яблока. – Это утопия.

– Каждый из нас видит какие-то свои минусы.

– Конечно. Всё субъективно, – согласился я.

– В моём понимании, хорошо там, где люди изначально равны, – сказал Джос.

– А я считаю, что среди людей не может быть равенства, – ответил я.

– Это софистика. Здесь-то мы имеем конкретный институт – касты, от которого никуда не деться.

– В этом ты прав, – согласился я. – Но как так произошло, я до сих пор не могу понять.

– Как появились касты? Очень просто. У всего есть первопричина. В данном случае, это Гунн. Простой учитель, у которого в один прекрасный день было озарение – сама Вселенная открыла ему великую мудрость.

– Как это, сама Вселенная?

– Мы, так же как и вы, марсиане, верим в Разумную Вселенную…

– В космический разум?

– Нет, это совсем другое. Космический разум подразумевает под собой какой-то сверхразум, который существует где-то во Вселенной. А по нашему мировоззрению, или правильнее сказать, по вере, сама Вселенная разумна. Всё, что происходит в мире, происходит по её воле. Я не совсем понял разницу, но перебивать не стал.

– Так вот, – продолжил Джос, – по официальной версии, сама Вселенная избрала Гунна для того, чтобы он возглавил человечество. И когда он объявил себя мессией, многие ему поверили. Надо сказать, что он был неординарным человеком. Постоянно демонстрировал чудеса, а главное очень быстро добился абсолютной власти на Земле.

– Да, чудеса всем нравятся, – согласился я.

– Он землян не на эту удочку подцепил. Сейчас я тебе в двух словах изложу суть гуннитства, сразу поймёшь, что к чему.

– Давай.

– Вселенная – это Абсолют. Вселенная разумна. Всё подчинено её Мысли. Высшее счастье для человека слиться в единой Мысли со Вселенной. Но только избранные способны на это. В то же время каждый из нас может стать избранным. Человеку мешает его природа. В нём чувства сильнее мыслей. Мы слишком привязаны к земле и природе. Само понятие 'Природа' чуждо избранному. Природа олицетворяет проявления низшего уровня. А для настоящего гуннита Мысль – превыше всего. Поэтому задача каждого жить не эмоциями, а разумом. Чувства губят разум. Управляя своими мыслями, развивая свои способности, каждый сможет развивать свой интеллект, открывать в себе невиданные возможности вплоть до контроля над физиологическими процессами. А, следовательно, влиять на продолжительность своей жизни, то есть жить вечно. Вот на эту идею он всех и подцепил.

– Идея вечной жизни значит, – усмехнулся я.

– Да, всё очень просто.

– А как всё это перетекло в касты, запреты на рождение детей и прочие прелести?

– Стать совершенными могут не все. Не все способны, да и многие просто не хотят. Поэтому Гунн решил, что выживать должны только лучшие, которые в будущем станут прародителями новой расы, и тогда наступит золотой век.

– Так-так. Отбор значит.

– Вот уже две тысячи лет рожать разрешают только людям с наивысшим уровнем интеллекта и отличными физическими данными.

– Маразм!

– Он разработал систему определения показателей, ввёл коэффициенты, по которым люди разносятся по кастам. Причём, даже новорожденные. По его замыслу 'примитивные'должны были со временем вымереть. А то, что некоторые народы якобы неспособные к развитию просто уничтожили, ты знаешь?

– Да, это знаю.

– Они чистили Землю достаточно долго, но, как видишь, добились не многого. Даже у лучших представителей человечества рождаются обычные дети.

– Ничего удивительного, – сказал я.

– Может не хватить всего одного балла, и ты уже не попадёшь в число избранных. Что со мной и случилось, – горестно добавил он.

– Я же тебе сразу сказал, что ты возмущаешься только из-за того, что туда не попал,– засмеялся я. – А попал бы… Он остановил мою речь холодным взглядом.

– Ну а что, это не правда? – обиделся я.

– Только на тысячную долю процента, – ответил он.

– И почему люди так легко покупаются на такие вещи? – посетовал я.

– Потому что человек – тщеславное существо. Ну и с другой стороны, у человечества был кризис развития, который не разрешился с помощью колонизации Марса.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, – попросил я.

– Так ведь это общеизвестные вещи. До колонизации Марса, в условиях жуткого перенаселения, вопрос о будущем цивилизации был очень актуален. Если ты изучал древнююисторию, то наверняка помнишь, что к тому моменту цивилизация достигла такого уровня развития, когда общество чётко расслоилось на три группы. Первая группа пользовалась всеми благами цивилизации и ресурсами планеты. Эти люди имели доступ к любой информации, потребляли качественные продукты, имели возможность развивать свою личность. Естественно, таких было меньшинство. Вторая группа – это те, кто имел ограниченный доступ к благам. Зато эти люди создавали эти самые блага. И обслуживали первых. Их было заметно больше. Но даже вместе эти две группы по численности были меньше, чем остальное население планеты, которое кое-как сводило концы с концами и, в сущности, цивилизацию не интересовало. Они были не глупее чем первые или вторые, нет. Просто в силу того, что цивилизация создала эффективные технологии, живая рабочая сила была далеко не всегда востребована. Поэтому миллиарды людей стали никому не нужными. Многие из них были бы рады попасть хотя бы во вторую категорию, только мест не было. Естественно, такая ситуация ничем хорошим завершиться не могла. И решение Кукуйонена о колонизации Марса пришлось как нельзя кстати. Его заслуги в снятии этого опасного напряжения неоспоримы. Но главное, он подарил этим лишним людям надежду и право на собственный дом. У человечества в тот момент появилась глобальная идея – Второй Дом. Начавшаяся колонизация Марса стала сдерживающим фактором. Конфликтов в то время на земле почти не было.

Не знаю, каким был Джос рассказчиком, но я с удовольствием его слушал. И главное, понимал.

– Но, к сожалению, даже самую блестящую идею можно загубить, – продолжил он. – После смерти Кукуйонена, программу по колонизации Марса потихоньку начали сворачивать. А к моменту появления Гунна и Йорина ничего, кроме накопившегося напряжения между планетами от этой программы не осталось. А когда на эту ситуацию наложились религиозные разногласия, пожар войны было не остановить.

– А у Йорина были другие взгляды на веру?

– Различия были принципиальными. Йорин, в отличие от своего оппонента, говорил, что основная задача человека и человечества понять своё предназначение в этом мире, какая роль уготована нам.

– Короче, в чём смысл жизни, – уточнил я.

– Да, – кивнул Джос. – И Йорин считал, что человеческая чувственность – это огромный дар, которым мы не знаем, как распорядиться.

– Возможно, – согласился я.

– Соответственно Йорин относился к Природе. Для него человек – был неделимой частью окружающего мира.

– Ясно. Полнейший антагонизм, – заключил я.

– Да, – согласился он.

Глава 11.

Джос покинул меня на время. Он разговаривал со своими людьми, я слышал его голос через перегородку, но не мог разобрать слов.

Я провёл языком по зубам. Из дёсен всё ещё сочилась кровь. Хорошо, хоть ни один зуб не сломали – больше всего боюсь остаться без зубов. И глаза с трудом закрываются – синяки набухли, мешают. И спину ломит, хоть плачь. Эх, энергии бы сейчас или коньяку.

Я был безмерно рад тому, что здесь меня не будут бить. Мне был откровенно симпатичен Джос. Не знаю, чем он занимается и какой у него интерес, но, как мне показалось, ониз той породы людей, на которых можно положиться. Конечно, он в какой-то мере идеализирует соседнюю планету, но, в конце концов, это его право. Каждый из нас страдает этим в какой-то мере. Только объект идеализации у каждого свой. Он вернулся.

– Всё в порядке? – спросил я. Он сел за стол.

– Да. Знаешь, что пришло мне в голову?

– Нет. Он улыбнулся.

– Нам стирают память о деторождении.

– Я в курсе.

– А вам нет.

– А нам нет…– я растерялся. К чему он клонит?

– С одной стороны вполне естественно, что на вас это не должно распространяться. Но в таком случае, система должна не давать контактировать землянам и марсианам, чтобы такого не случилось.

– Я не понимаю, что ты хочешь сказать? – признался я.

– Я просто рассуждаю. Вы знаете то, что нам знать нельзя.

– Так, – я следил за его мыслью.

– Обычные марсиане и обычные земляне друг с другом не контактируют. А работники дипслужб вынуждены это делать. Это неизбежно. Пока ещё я не понял, к чему он ведёт, но с этим согласился.

– Возможно, дипломатическим работникам чаще стирают память, – предположил он.

– Может быть, я не знаю, – ответил я. Он подался вперёд.

– Даже если это так, я не дипломатический работник. Мне память никто не сотрёт.

– Что ты хочешь?

– Ты должен рассказать мне об этом.

– Ах, вот ты о чём! – наконец сообразил я. – А зачем тебе? Без практического применения, эти знания бесполезны… точнее, они принесут тебе страдания…

– Страдания? – он серьёзно посмотрел на меня. – Я готов даже к этому.

– Джос, от этих знаний не будет никакого проку. Вот если бы мы были на Марсе, тогда мне было бы проще. Я бы научил тебя… ну, не я…короче, мы бы разобрались. Он откинулся на спинку кресла.

– А если я прибуду на Марс?.. Ты исполнишь это обещание?

– Это я могу гарантировать, – сказал я.

– Я запомню твои слова.

– Джос, после того, что ты сделал для меня, я с удовольствием тебе помогу. А ты что, так хочешь завести детей?

– Я хочу понимания.

– Ты его получишь, – заверил его я.

– Договорились. Открылась дверь.

– Джос, – позвал один из его людей, – они уже в новостях.

– Так быстро? – он вскочил с кресла, – Пойдём, – он махнул мне рукой.

Мы выбежали в раздевалку. Вокруг прозрачного экрана столпились соратники Джоса. Мы подошли к экрану.

– …преступную группировку, занимающуюся торговлей человеческими органами, – на экране показали размытые кадры оперативной съёмки. Мои недавние знакомые стоялив живописных позах, положив руки на капот полицейской машины.

– Это Лессинг? – указал один из зрителей.

– Ага, похоже, – подтвердил второй.

– Го, мы все будем по тебе скучать, – мечтательно произнёс Джос.

– Их же сразу казнят, – то ли спросил, то ли констатировал первый.

– Если взяли с товаром, да, – кивнул Джос. – Сегодня же.

– Допрыгались, – сказал кто-то.

– Ой, смотрите, – я показал на экран, – я его знаю. – Перед камерой мелькнуло лицо доктора Лохени. – Мир тесен.

– Кто это? – спросил Джос.

– Доктор. Он мне вчера ногу чинил на одном мероприятии.

– Жадность их сгубила, – сказал он.

– А не ты? – улыбнулся я.

– Что ты! У нас отлично работает полиция, – с улыбкой ответил он.

– Небось, деньги были фальшивые? – спросил я.

– Меченые, – раздался голос сзади.

Все обернулись. С лестницы спускался Яхти – тот человек, который поймал меня.

– Какой ужас! – всплеснул руками Джос. – И что было дальше?

– А вот об этом давай поговорим у тебя, – сказал Яхти.

– Давай, – Джос открыл дверь в свой кабинет, и Яхти пролез туда.

– Мне здесь подождать? – спросил я.

Джос кивнул. Но не успел он закрыть дверь, как люди вокруг меня забегали. Дверь кабинета снова открылась, и Джос закричал мне:

– Живо сюда!

Я метнулся к нему. Краем глаза успел разглядеть, что в руках его людей появилось оружие. Лессинг Го не остался в долгу, бывают же такие мстительные люди! Джос схватил меня за рукав и буквально втащил в кабинет, где деловитый Яхти уже откидывал крышку стола.

– Мы что, будем отстреливаться? – с ужасом спросил я Джоса. Он не ответил, закрывая замки на двери. Я сам нашёл ответ, увидев, как Яхти спускается по лестнице, не выказывая на своём лице и тени замешательства.

– Быстрее! – Джос подтолкнул меня к чудо-столу, который, как в сказке про Алису, превратился в лаз, ведущий в подземную страну.

Я полез вторым. Джос не дал мне времени долго приспосабливаться к лестнице и уже несколько раз проехал своими ботинками мне по макушке. Я ускорился. Он закрыл за собой крышку стола, и мы оказались в кромешной тьме. Я стал беспомощно щуриться.

– Шевелись! – раздался надо мной недовольный голос моего спасителя. Я повиновался.

Яхти зажёг маленький фонарик, и мне стало теплее на душе. Лестницу мы преодолели довольно быстро. Почувствовав под собой твёрдую поверхность, я сразу же рванул вслед за Яхти, который, судя по зелёному свету, бешено скачущему во тьме, прилично оторвался от нас.

Вдруг он исчез. Это оказался резкий поворот. Я чуть не влепился в стену в темноте. Коридор после поворота заметно расширялся. Яхти прибавил ходу. Я постарался не отставать от него и тоже поднажал. Чёрт, что это я в последнее время спортом увлёкся?

– Ты можешь быстрее? – раздражённо прорычал Джос.

– Если хочешь обгонять, обгоняй, – с трудом ответил я, пытаясь не сбить дыхание.

Это была самая содержательная беседа за всё время нашей пробежки. Трудно сказать, сколько раз мы поворачивали, спускались и поднимались. Сначала я пытался обращать на это внимание, считать, но быстро плюнул на это дело, потому что это сказывалось на скорости.

Несколько раз мы влетали в неожиданно возникавшие на нашем пути двери. Яхти их вышибал, я за ним проскальзывал внутрь, а Джос пытался чем-нибудь забаррикадировать. Если у него это не получалось в одиночку, мы останавливались и помогали. Действовали быстро, почти инстинктивно.

Наконец, наш путь вывел нас в слабоосвещённые складские помещения. Здесь наши шансы на отрыв увеличились потому, что в этих помещениях было гораздо больше дверей. Попробуй, угадай в какую из них, мы выбежали! Не смотря на это, мы не разделились, наоборот, всё той же сплочённой группой мы неслись по лестницам, галереям, лабиринтам пока не выскочили на улицу. Она появилась так неожиданно, что я остолбенел и только резкий толчок Джоса помог мне выйти из этого оцепенения.

Оказавшись на тротуаре, Яхти, не проронив ни слова и даже не оглянувшись, отделился от нас и пошёл неспешным шагом в одном ему ведомом направлении. Мы, в свою очередь, направились к лифту, который находился в противоположной стороне.

Лифт соединял разные уровни и являлся таким же обычным средством передвижения для местных жителей, как для нас с вами трамвай. Джос купил нам билеты, и мы зашли в набитое людьми помещение. Я никак не мог отдышаться. Он похлопал меня по плечу, улыбнулся, но ничего не сказал.

Я обратил внимание, что лифт разделён на две половины. Через прозрачную стенку в довольно комфортных условиях ехали 'люди'. Их было немного. Двое выглядели так же, как я. Мужчина и женщина. Он – отталкивающего вида, она – притягивающего. Мы встретились с девушкой глазами. Я улыбнулся. Она отвернулась. Вот так-то. Другие были в образах – зверьё-зверьём, ничего интересного.

Двери закрылись. Я почувствовал движение, и сладкое ощущение свободы проникло в меня, отчего я даже как-то неестественно задёргался. Прошло несколько минут, показавшихся мне часами. Мы приехали.

– Сейчас возьмём такси, – сказал Джос, когда мы вышли. Подъехала машина и мы, следуя указаниям Джоса, стали петлять по узким улочкам, привлекая внимание редких прохожих.

Всё складывалось чудесно. Я решил, что судьба предоставляет мне шанс избавиться от Лиры и её очаровательного шефа. Джос видимо тоже думал о чём-то приятном. Но, по столь нелюбимому мной закону подлости, нам пришлось остановиться.

– Стой! – заорал я, перепугав всех. Шофёр немедленно тормознул.

– Что случилось? – встревожился Джос.

Я поднял руку и уставился на кольцо – змеиный подарок Лиры. Оно сильно сдавило мне палец. Он стал пунцовым от скопившейся в нём крови. Камешки зажглись как лампочкии стали попеременно мигать. Мне было не столько больно, сколько страшно.

– Джос, мы выходим, – выдавил я из себя.

По моему голосу он понял, что спорить – себе вредить, расплатился и мы вышли из такси.

– Что стряслось? Я показал на кольцо.

– Джос, прости. Я совсем забыл. Нам нужно разделиться.