Чтение 11–й страницы книги ~Коридор~

— Не очень…

Карл медленно поднял голову, и когда их взгляды встретились, как будто получил световой удар в переносицу. В глазах вспыхнул яркий свет, после чего горячая волна быстро пронеслась по всему телу. Неконтролируемое чувство слабости, последовавшее за этим, буквально свалило с ног, и лишь быстрая реакция цыганки спасла его от соприкосновения с грязной брусчаткой подворотни. Когда он начал терять равновесие, она, вовремя подставив плечо, не дала упасть, усадив на ближайший ящик.

— Что это было? — спросил он, медленно приходя в себя.

— Мне уже пора. — Цыганка резко дернулась из тупика в сторону спасительной улицы, но Карл каким-то образом смог уцепиться за край ее платья, не дав осуществить задуманное.

Из-за этого броска он чуть было не свалился со злосчастного ящика. Но еще меньше повезло фуражке, которая после приступа оказалась на земле и теперь, как футбольныймяч, улетела в проем между домами, очутившись именно там, куда так стремилась попасть цыганка.

— Постой, я тебе ничего не сделаю, скажи мне только, что ты видела?

Когда Карлу удалось повернуть ее к себе, в глазах цыганки он прочитал ужас. Теперь уже она изо всех сил прятала глаза, отворачиваясь в сторону.

— Я ничего не знаю, я не тот человек, что тебе нужен.

— Что ты заладила одно и то же, скажи мне правду. Я ничего не сделаю… Да и сдавать тебя я никуда не собирался…

— Знаю. Потому что ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты вообще… — она осеклась на полуслове, боясь сболтнуть лишнего.

— Ну, договаривай.

— Ты не человек, ты призрак.

— Что за бред ты несешь? Какой, к черту, призрак. Никакое я не привидение, у меня есть тело.

— Я не говорила, что ты привидение, я только сказала, что ты призрак, — цыганка сфокусировала взгляд в одной точке, как будто бы пытаясь что-то вспомнить. — Я не знаю, как тебе объяснить это. Ты не отсюда, не из этого мира. Ты вышел из темноты. И помочь тебе может только человек, вхожий во тьму.

— Куда вхожий?

Ее замешательство дало ему понять, что она знает больше, чем говорит.

— Говори… С ним ничего не случится. Я тебе обещаю.

Цыганка замерла в нерешительности, по ее поведению было видно, что ее мучают сильные сомнения

— Ну же, не бойся.

— Его зовут Этьен, — тихо произнесла она после затянувшейся паузы.— Этьен Жоме. Раньше у него была аптека на Цветочной улице, но после начала войны я его почти не видела.

— А где он может быть сейчас?

— Прячется, наверное, где— то так же, как и я.

— А из-за чего? Я просто спрашиваю, любопытства ради.

— Он еврей.

— А ты можешь мне помочь разыскать его? Или хотя бы сообщить имена его знакомых?

— Нет, я же сказала тебе, он на людях не живет. Я даже не уверена, что он в городе. А о его знакомых я вообще ничего не знаю. Мы с ним никогда не встречались. И мне известно о нем только по слухам.

— А кроме него?

— А кроме него тебе помочь никто не может, — не дав до конца задать вопрос, ответила она. — Ты, кажется, обещал меня отпустить?

— Да, конечно, только напоследок еще один вопрос. Как мне попасть на Цветочную улицу?

— Ты хочешь найти его? Но я же тебе сказала, что он не…

— Нет, нет, ты не поняла, мне сейчас нужен не он. Я туда шел еще до встречи с тобой. Мне нужно попасть в кафе «Трафальгар».

— Это не кафе, а кабак. И если ты хочешь напиться, то можно найти место и поприличней.

— Я совершенно не собираюсь напиваться, просто у меня там назначена встреча с ее хозяйкой.

— С Мелен? — цыганка прищурилась, опять о чем-то задумавшись.

— Ты ее знаешь?

— Нет, но много о ней слышала. Кем она тебе приходится?

— Она вроде как была моя пассия. Но я точно не знаю, потому что у меня амнезия, и я совершенно не помню, что со мной было раньше.

Все время пока он говорил, цыганка как-то странно качала головой, а сощуренные глаза следили за каждым его жестом.

— Ты на правильном пути, она была хорошо знакома с Этьеном. Но будь осторожен, Мелен та еще штучка.

— А она, что, тоже того? — Карл неопределенно махнул головой куда-то в сторону. — Ведьма?

Цыганка негромко засмеялась.

— Тебе бы в инквизиции служить…

— Ты уверена, что мы с тобой раньше не виделись?

— В этом мире нет.

Шум на улице отвлек их внимание. Вокруг фуражки собралась целая толпа зевак, пытавшихся узнать, что же здесь происходит. Прямо сквозь гущу людей стал пробираться высокий, плотный мужчина в форме французской жандармерии.

— Что здесь случилось? — спросил он, пытаясь сходу определить, кто из них жертва.

— А кто вам сказал, что здесь что-то случилось?

— Ну, как же, люди, — полицейский обернулся, указав в сторону столпившихся зевак.

— Люди очень часто ошибаются, особенно когда собираются такими толпами.

— Но отсюда были слышны крики.

— Крики? — переспросил Карл, делая изумленное лицо. — Надо же, а я ничего не слышал. А вы? — обратился он к цыганке.

Та лишь неопределенно покачала головой.

— Вот видите, у нас все в порядке. Это, наверное, кому-то показалось.

— Вы уверены?

— Вполне.

Еще раз оглядев их и пытаясь найти хоть какой-то аргумент в свою пользу, полицейский сдался и нехотя пошел разгонять толпу.

— Спасибо, что помог, — сказала она, когда жандарм уже не мог их слышать. — Если бы он узнал, кто я, то непременно бы сдал ВАШИМ.

— Как тебя зовут?

— Мария.

— Необычное имя для здешних земель.

— Я. — Она опять осеклась, не решившись договорить до конца.

— Ну, я пойду?

— Да, иди, пока этот олух не очухался.

Цыганка повернулась и уверенно зашагала в сторону улицы, на ходу одевая косынку. Но, не дойдя пару шагов до выхода из подворотни, она вдруг остановилась и, вернувшись обратно, произнесла почти шепотом.

— Береги свои глаза, они — единственное, что в этом теле осталось от тебя.

— Но… — он было хотел возразить, что это вовсе не его глаза и что у них даже цвет другой, но она ему не дала этого сделать, резко оборвав на полуслове.

— Наши глаза — это то, чем мы все отличаемся друг от друга. Это двери в твое «я». И сейчас они у тебя открыты, поэтому ты должен остерегаться НЕДОБРЫХ людей, — слово НЕДОБРЫХ она произнесла с какой-то зловещностью. — Иначе ты погибнешь не только физически, но и духовно.

Карл хотел еще что-то спросить, но она быстро выбежала на улицу, растворившись в толпе. Ему же ничего не оставалось делать, как подняться и продолжить свой путь. Все еще слабыми ногами он добрел до фуражки, одиноко лежащей на том же месте. Вокруг по-прежнему стояли люди, с опаской озираясь на него.

— Вы знаете, где это находится? — обратился он к жандарму, который до сих пор не мог навести порядок на улице.

— Да, конечно, — ответил тот, прочитав адрес на визитке, — вам надо пройти по этой улице два квартала в обратном направлении. Дойти до театральной тумбы и повернуть направо. Это и будет Цветочная улица. Желаю удачно провести время, — он еще раз взял под козырек и, больше не желая поддерживать разговор, пошел в противоположном направлении.

До ориентира, указанного жандармом, Карл дошел довольно быстро, по дороге купив букет цветов у дамы, что отказывалась его «понимать». Та улица, к которой он так стремился, находилась буквально в двадцати метрах от нее, и если бы он в замешательстве свернул в другую сторону, то наверняка нашел бы ее без посторонней помощи. Но тогда не произошло бы встречи с цыганкой, после которой в голове бушевал целый ураган противоречий. Впрочем, разговор толком ничего не прояснил, и вопросов стало больше,чем накануне. Единственным воодушевляющим фактором было то, что понемногу стала проясняться роль Мелен в этой запутанной истории, где она была одним из этапов на пути возвращения домой.

Так, постоянно прокручивая в голове весь разговор, чтобы не забыть ни единого слова, Карл незаметно добрел до «Трафальгара».

— «Да, это тебе не Версаль», — вспомнил он старую поговорку.

Конечно же, это было не элитное заведение, но, тем не менее, оставалось непонятным, почему цыганка назвала его «кабаком»? С виду кафе выглядело довольно прилично, даже, можно сказать, по-домашнему: светлый интерьер, скатерти в красную клеточку на небольших круглых столиках, украшенных букетами свежих цветов, да эксцентричные работы Сальвадора Дали на стенах.

— «Определенно, у нас с Мелен один поставщик цветов». — Букеты на столе выглядели точь-в-точь, как тот, что принес он. Поэтому единственным непреодолимым желанием было закинуть его куда подальше, но было уже слишком поздно. Стоящий за барной стойкой Жан успел заметить его присутствие и, дружески улыбнувшись, замахал белым полотенцем.

— Salut, mon ami, сomment ca va[18]?

— Чего? — тут же переспросил Карл, ни слова не понявший из приветственной тирады Жана.

— Как дела, дружище? — произнес тот с ужасным акцентом.

— Спасибо, ничего. А у тебя?

В ответ он лишь показал кулак с поднятым вверх большим пальцем.

— Ти рано прийшол, Мелен еще не дома.

— Я знаю, мы с ней на полшестого договаривались, — кинув взгляд на часы, Карл увидел, что сейчас только пять минут шестого.

— Просто вас трудно с первого раза найти, поэтому я заявился с небольшим запасом.

— Так уж и в первый?

В его добродушии Карла что-то смущало, какая-то неискренность в глазах. Они постоянно были холодными, даже когда тот улыбался.

— Ой, извини. Я забил, что у тьебя эта самая, — он покрутил пальцем вокруг виска, пытаясь вспомнить название болезни.

— Амнезия, — добавил Карл, чтобы остальные не подумали, что он сумасшедший.

— Да, да амньезия. Карл, надьеюсь, это не заразно? — Жан громко рассмеялся, дружески похлопав того по плечу.

— Можешь не волноваться, воздушно-капельным путем это не передается, только половым, — его ответ привел в еще больший восторг хозяина барной стойки, и тот, перейдяна французский, принялся пересказывать услышанное остальным посетителям.

— Да, Карл, после лечения, ти стал намного лючше. У тебя появилесь чувство юмора.

— Ну, хоть что-то.

— Это уже очень многое, раньше ти ходиль всегда мрачнее туча. А сейчас с тобой поговорить приятно.

— Рад, что тебя это забавляет.

— Да не сердись ти. Присаживайся лучше за стольик, а я тебе принесу чего-нибудь, чем можно утольить жажду.

Присмотрев столик подальше от всех, Карл побрел к нему, на ходу снимая фуражку и вместе с букетом бросая ее на соседний стул. Через пару минут появился Жан. В руке у него был поднос с бутылкой красного вина и два фужера.

— Я заметил, у тебя прибавление, — указывая на новую награду, заметил он. — Это дело надо обмыть.

Жан ловким движением откупорил бутылку и налил содержимое в два бокала.

— Да, сегодня дали.

— И за что, если не секрет?

— Я сам не помню, но, кажется, за сбитый самолет.

Ответ снова вызвал у Жана бурю эмоций, которыми он тут же начал делиться с окружающими.

— Давай же выпьем за тьебя, Карл, — Жан поднял бокал, показывая пример остальным, — и за то, чтобы эта награда била не последней. — Его тост поддержали почти все присутствующие, осушив до дна свои бокалы.

— Ну, ты здесь отдыхай. Вино за счет заведения, а мьеня, к сожалению, ждет работа.

Еще раз кивнув головой, он быстро удалился, исчезнув за дверью в дальнем углу заведения. После ухода Жана все посетители опять принялись обсуждать свои насущные проблемы. С их лиц как ветром сдуло всю доброжелательность, и Карл вновь почувствовал косые взгляды, как тогда на улице. — «Наверное, я их здорово раздражаю. Особенно своим парадным мундиром».

Только сейчас он обратил внимание на свою последнюю награду. Но больше его почему-то заинтересовала не она, а знаменитый «Железный Крест», которым «он» был награжден ранее. В награде не было ничего примечательного, и сделана она действительно была из железа. Лицевую часть креста покрывала черная эмаль, по середине была свастика, а в нижней части дата — 1939 г.

— «Жаль, что он железный, а не золотой. Было бы тогда чем откупиться, когда меня начнут „ловить“».

Стук в витрину отвлек внимание. За стеклянной стеной стояла Мелен, одетая в ярко— красное платье, в котором, как и во всех своих нарядах, была очаровательна и неотразима. Проведя рукой по стеклу, она с легкостью промелькнула вдоль витрин и уже через несколько мгновений предстала перед Карлом, долгожданная и, как всегда, желанная.

— Давно ждешь?

— Да, в общем-то нет.

Мелен наклонилась, поцеловав Карла в щеку. Можно было поклясться, что вся мужская половина посетителей, неотступно следивших за каждым ее жестом, мечтала сейчас очутиться на его месте.

— Жан, откуда эти цветы?

Мелен подняла с пола случайно упавший букет Карла и стала осматривать все столы в поисках его места.

— Это не наш, — ответил тот, указывая взглядом на Карла.

— Карл, не могу поверить. Неужели это мне?

Ее глаза наполнились веселым восторгом, из-за чего трудно было понять, искренняя это благодарность или издевка.

— Я купил цветы здесь, на углу, а когда зашел к тебе, то понял, что это и есть то самое поле, с которого их сорвали.

— Какой ты все-таки милый, — на ее лице появилась неподдельная гордость, словно это были не какие-то фиалки, а по меньшей степени, розы. — Я смотрю, лечение пошло тебе на пользу.

— В каком смысле?

— В смысле галантности. Спасибо.

Она еще раз чмокнула Карла в щеку. После чего, прильнув к букету, стала с наслаждением вдыхать запах свежего, цветочного аромата. Как раз в этот момент за витринным стеклом промелькнуло знакомое лицо, которое тут же переключило ее внимание.

— Я вернусь через минуту, никуда не уходи.

Положив букет на стол, Мелен выскользнула на улицу. После оклика она подошла к знакомой, с которой тут же принялась обсуждать какую-то «важную» бытовую тему. Карл же, не зная чем себя занять, принялся, коверкая слова, штурмовать надпись на этикетке бутылки. Но на выходе, кроме того, что вино «выдержанное», так ничего и не понял.

Между тем Мелен закончила разговор и, попрощавшись с подругой, направилась обратно. — «Наверное, она давно здесь живет и, несомненно, знает всех… Его-то она просто обязана знать. Но как бы спросить, не вызвав лишних вопросов? В любом случае не надо этого делать сегодня. А то еще спугну, не дай бог».

Тем временем, события, происходящие на улице, вывели его из размышлений. Вход в кафе перегородили двое, не давая Мелен попасть внутрь. Первый, высокий шатен с крепкосбитой фигурой, был в звании артиллерийского лейтенанта. Второй значительно уступал первому не только в росте, но и в звании. Свои оберфельдфебельские погоны он получил совсем недавно. Это легко угадывалось по возрасту, совсем новому обмундированию и отсутствию каких бы то ни было наград и знаков различия. Род его войск Карл определить не смог, такие нашивки он видел впервые. Единственным же, что объединяло обоих, были шевроны с изображением щита и двух перекрещенных мечей, окаймленных дубовыми листьями. Этот элемент формы причислял их к одной из именных дивизий Вермахта, возможно, даже элитной.

Подходя ближе, Карл смог получше оценить обстановку. Мелен по-прежнему нуждалась в помощи, безуспешно пытаясь попасть в свое же собственное заведение, а эти два нахала, став в дверном проеме, образовали живую стену, не давая пройти, так что единственный, кто хоть как-то пытался отстоять честь дамы, был Жан, изо всех сил старавшийся задобрить зарвавшихся нахалов. — «Да, слова здесь не помогут, по крайней мере, добрые».

— Господа офицеры, можьет бить, ви пройдете внутрь. И я вам приньесу бутилочку хорошьего вина. Урожая тридцать восьмого года. Чудесный бил урожай.

— А ты к нам присоединишься, крошка? — спросил старший, обращаясь к Мелен.

Она ему не ответила, наградив лишь испепеляющим взглядом, полным презрения.

— Господа, проходите, присаживайтесь. Вино просто отменное, — продолжал суетиться Жан.

— Обойдутся без вина.

Смысл реплики Карла быстро долетел до адресата. Все сразу замолчали, а два нахала, обернувшись почти синхронно, стали разглядывать того, кто посмел подать свой голос. Воспользовавшись замешательством, Карл, раздвинув их плечи, образовал проход, в который тут же прошмыгнула Мелен.

— А тебе чего надо? — обратился к нему старший. Судя по перегару и манере разговора, он был изрядно пьян.

— Для начала давайте-ка перейдем на вы. Я все-таки старше вас обоих по званию. А затем узнаем, из какого зверинца вы сбежали, что кидаетесь на хозяйку в ее же собственном заведении?

— Засунь свое звание вместе с гонором знаешь куда? Кто ты такой, чтобы мне указывать? Мы только вчера прибыли с Востока и в отличие от вас, нам выпало повоевать.

— Не надо только передо мной флагом махать. Я, между прочим, на Востоке… — Карл вовремя спохватился, чуть не сморозив такое, от чего его собеседники долго бы пытались понять, что он имел в виду — …тоже бывал.

— И где ж ты бывал? — тут же переспросил старший. Его ожесточение понемногу стало сменяться любопытством.

— Четыре месяца под Рузой и два с половиной под Вязьмой. В составе 2-го воздушного флота Группы армии Центр.

— Вязьма давно у большевиков. Неудивительно, что такого вояку, как ты, отправили во Францию, а не оставили в России. Там не место картонным солдатикам.

— Дубина, я там был в 42-м.

— Ты это кого дубиной обозвал, — лейтенант уже было замахнулся, но тут вмешался его приятель, которого, видимо, остудило появление Карла.

— Тебя, придурок.

Последняя фраза чуть не обошлась Карлу крепкой оплеухой, потому как оказалась последней каплей терпения его оппонента. Лейтенант с легкостью откинул державшего его товарища и выкинул кулак вперед. Как раз в этот момент между ними с очередной «дружеской инициативой» появился Жан, которому удар по касательной пришелся в правую челюсть.

— А тебе чего надо, лягушатник проклятый?

Он хотел было добавить Жану для «симметрии», но тут вновь подоспел его товарищ, взяв в крепкий «захват за шею».

— Помогите мне кто-нибудь, он же контуженый…

«Кем-то» оказались Рихард и Губер, которые, только выйдя из-за угла, тут же ринулись на помощь.

— Что здесь происходит?

— Рихард, все уже в порядке. Господа давно не были на людях, напрочь позабыв правила хорошего тона. Но я уже позвонила одному хорошему знакомому из комендатуры, такчто скоро за ними приедут. — Произнося это, Мелен победоносно улыбнулась, отплачивая грубиянам за их недавнюю выходку.

— Не надо никого вызывать, мы уже уходим.