Чтение 7–й страницы книги ~Герой нашего времени.ru~

– Миша, как успехи?

– Два-один — в мою пользу! — раздался довольный голос.

– Смотри не продуй, она игрок сильный! — предостерегла Ковалёва Наталья.

– Это Саня честь команды не блюдёт. А у нас всё по графику. — Голова Ковалёва показалась над кроватью. — Вы, постельные философы, делом, что ли, не будете заниматься? Может, хватит нюни распускать? Утро скоро.

– А вот, что ли, и не будем! — в тон ему ответила Наталья.

– Ну, я Саню честно предупреждал, что после тебя он будет иметь мозоли на руках и невыспавшийся вид. — Голова Ковалёва исчезла.

– Это почему? — не поняла солдатской шутки Наташа.

– От суходрочки! — негромко заржал Ковалёв, и его голова снова вырисовалась над кроватью.

– А у нас не это главное, — произнесла в Мишкину сторону Наталья.

– Во-во, — парировал Михаил. — Когда главное не получается, оно и не главное совсем…

Камень, нет, целый булыжник был брошен в огород Иванова, а такого он потерпеть не мог.

– Ну всё, Наташка, сдавайся! — с этими словами Иванов силой повалил её на кровать, рискуя заработать не одну пощёчину, сорвал простыню и, удерживая за руки, попытался полностью использовать преимущества положения сверху. Но девушка оказалась сильнее, чем он предполагал, она сопротивлялась, как дикая тигрица: изворачивалась всем телом, царапалась, пиналась коленями и больно впилась зубами в его левое плечо. У Иванова в жизни было немало разных женщин, но ещё никогда ему не приходилось иметь дело с таким отчаянным сопротивлением. Прижавшись спиной к стене и почувствовав надёжную опору, Наташка со словами: «Силой ты меня не возьмешь!» — дала коленом в живот Иванову такой пинок, что тот слетел с кровати, грохнувшись всем телом о деревянный пол, и задохнулся от боли в кишках.

Он не сразу оправился от удара. Но, отдышавшись и выругавшись, с чувством оскорблённого мужского достоинства Иванов ринулся в новую атаку. Снова поймав Наташку за руки и повалив её всем своим весом на спину, он крикнул Михаилу, со своей кровати с интересом наблюдающему за ходом горячей схватки:

– Мишка, да помоги же, чёрт! Подержи её!

– Не вздумай! — зарычала, как дикая кошка, Наташка. — Убью!

Михаил самоотверженно полез на помощь товарищу с кровати на кровать, но не успел ничего предпринять, как получил мастерски точный удар пяткой в подбородок. Перелетев обратно через спинки, тяжело охнув, он рухнул вначале на свою кровать, потом, как мешок с картошкой, свалился на пол.

Прекратив борьбу, Иванов с Натальей кинулись к распростёртому на полу телу Михаила. От полученного нокаута тот медленно приходил в себя. Наташа, положив его голову себе на колени, принялась массировать Михаилу виски, приговаривая, чуть не плача:

– Миша, милый, прости, пожалуйста… Я не хотела… Я не нарочно, я тебя не видела. Прости…

Михаил осторожно помотал из стороны в сторону головой, ощупал пальцами челюсть и произнёс, растягивая слова:

– Ну, мать, ты приложилась от души… Челюсть, вроде, цела, но алименты ты мне платить будешь… по инвалидности…

В это время из ванной вышла Ирина. Увидев всех в одной куче на полу, она, удивлённо раскрыв глаза, спросила с подозрительной улыбкой:

– У вас что тут без меня — групповуха?

Действительно, сюжет представлялся не двусмысленным: на всех присутствующих приходился всего один предмет одежды — Натальины трусы.

– Дура! У тебя только одно на уме! — со злостью накинулась Наталья на ничего не понимающую подругу.

– Ты чего? — изумилась та.

– А то, что у тебя только одно на уме и есть! — проворчала Наталья, стараясь взять себя в руки и успокоиться.

– Не волнуйтесь так, девочки, — примирительно сказал Михаил. — Меня теперь долго на женщин не потянет.

– А что произошло? — Ирина всё ещё ничего не понимала.

– Вот эти… вот эти чудаки… на букву «М», — Михаил показал пальцем на Иванова с Натальей, — сами не живут и людям жить не дают. Чуть не убили… извращенцы!

Ковалёв с общей помощью перебрался с пола на кровать, где возле него сразу же заворковала Ирина. Всё вроде бы обошлось — Михаил приходил в чувства.

Наташа тоже постепенно оправлялась от шока. Подобрав ноги, она сидела на кровати, укутавшись по шею в простыню, словно в глухую защиту. Иванов сел рядом и показал на кровавый укус на плече со следами её милых зубок.

– Это потому, что все мужики — идиоты! — зло бросила Наталья.

– Все? — уточнил Иванов.

– До одного. И козлы…

– Сама ты дура! — сдержано отозвалась с соседней кровати Ирина. — Совсем с ума сошла. Психичка. Это у тебя от хронического «недотраха».

– Ты бы заткнулась, сучка безотказная! — Наталья снова начинала выходить из себя.

– Что-о? — с угрозой в голосе протянула Ирина, поднимаясь с кровати.

Иванову показалось, что вдобавок ко всему бабьи разборки в три часа ночи — это уже слишком. Но прежде, чем он успел вмешаться, подал свой грубый командирский голос Михаил, схвативший Ирину за руку:

– Всё, сучки! Полаяли и — в будку!

Потом, обращаясь только к Ирине, сказал:

– Нам от этих «весёлых ребят» сегодня покоя всё равно не будет. Поэтому хватай-ка подушки и пойдем на кухню. Спать хочу.

Ковалёв взял свёрнутый матрац, и вместе с Ириной, обнажённые, как Адам и Ева при изгнания из рая, демонстративно прошлёпал босыми ногами через всю комнату, не обращая на присутствующих решительно никакого внимания. Войдя на кухню и пропустив Ирину, Михаил плотно прикрыл дверь. Иванов с Натальей остались в комнате одни.

– Обиделись, — после короткого молчания подал голос Иванов. Наташа не ответила. Всё ещё сердитая, с растрепавшимися волосами, она напоминала ему нахохлившегося воробья. Легким касанием кончиков пальцев он провел рукой по её спине сверху вниз и обратно. Она не пошевелилась. Тогда Иванов погладил растрепавшиеся волосы девушки.

– Лучше бы я не приходила, — тихо произнесла Наташа, и он уловил неподдельное сожаление в её голосе.

– Что ты, девочка моя! — он ласково обнял её за плечи. — Всё хорошо. Завтра мы ещё посмеёмся над всем, что произошло. А как ты профессионально вырубила Мишку! Каратистка…

Наташа, никак не реагируя на прикосновения мужчины, смотрела в сторону. Иванов решил действовать настойчивее.

– Вот что мы сделаем, — бодро начал он, — сейчас ложимся и проводим остаток ночи как двое нормальных — мужчина и женщина. Завтра же пойдём, позвоним твоему «бывшему» или дадим телеграмму, или, там, письмо, что ли, напишем… Короче — всё объясним ему. Пусть живёт спокойно со своей семьёй. А ты останешься со мной. Может быть, у тебя своя жизнь или нет? Как тебе такая перспектива?

– Ты когда-нибудь давал слово? — после паузы, тихо спросила девушка.

– Давал. Но, если он умный мужик, то поймёт, а если нет — так ему и надо! И что в нём есть такого, чего нет у меня?

– Он хороший, — ответила Наташа.

– А я — плохой? — почти обиделся Иванов.

– Саша, ты хочешь, чтобы я была с тобой? — девушка, не мигая, смотрела в его глаза.

– Хочу! — выдохнул Иванов.

– Хорошо… Я буду с тобой. Только сначала я обязательно должна поговорить с ним. Пойми. Я завтра позвоню ему. Я тебе обещаю. А потом у нас с тобой всё будет. Ну не обижайся, пожалуйста. И не спеши. Не мучай меня. Ну не мучай! — Наташа сама поцеловала его в губы. Он осторожно уложил её на спину, устраиваясь сверху и целуя почти не оказывающую сопротивления девушку.

– Нет, Саша, потом, — шептала она, слабо отвечая на поцелуи. — Сегодня ничего не будет. Ты слышишь?

– А что это меняет? — грубо ответил Иванов.

– Пусти, мне больно! — простонала девушка, отталкивая Иванова. — Я сказала: ничего не будет…

– Ошибаешься…

Отдаваясь накатывающейся дрёме, обессиленный Иванов почувствовал, как поднялась Наталья. Но он не открыл глаз, продолжая нежиться в тягучем блаженстве.

– Саша, подойди сюда, пожалуйста, — услышал он из коридора голос девушки.

Усилием воли прогоняя сон, Иванов, завернувшись в простыню, с неохотой повиновался. Зевая и щурясь от яркого света лампочки, он вышел в коридор. Обнажённая Наташа стояла у зеркала и рассматривала себя. Сон у Иванова прошёл моментально. Он попытался обнять девушку, но та протестующее оттолкнула его руки.

– Скажи мне, Саша, — глядя на своё отражение, начала она тоном учительницы, спрашивающей урок с нерадивого ученика, — я могу нравиться мужчинам?

– Ещё бы! Такое роскошное тело… — он хотел говорить и дальше, но она прервала его следующим вопросом:

– А ты понимаешь, что изнасиловал меня? Посмотри, какие синяки наставил!

– Чуть не изнасиловал. Тебе ведь было хорошо, — поправил Иванов. Всё это он понимал, а вот куда она клонит — нет.

– Натаха… — начал он, пытаясь снова обнять девушку. Вдруг у него зазвенело в правом ухе от хлёсткой пощёчины.

– Ты, что… сука?! — опешил Иванов, и тут же получил ещё одну пощёчину с другой руки.

– Это, чтобы помнил! Больше никогда не смей так со мной поступать! Слышишь?! И не называй меня сукой — не люблю! — произнесла она, жёстко глядя ему в глаза и чётко выговаривая каждое слово. И вдруг её взгляд потеплел:

– А теперь иди в ванную и побыстрее — утро скоро.

Ничего не соображая, Иванов послушно метнулся в ванную и закрылся на шпингалет. На кого он нарвался? Эта непредсказуемая женщина представляла для него большую тайну. Таких он ещё не встречал: жёсткая и нежная, грубая и ласковая, сильная и женственная, мужественная и очаровательная. Он только чувствовал, как его всё сильнее тянет к ней. «Идиот! Мазохист!» — ругал он себя, стоя под тёплыми струями душа. «Нет, надо поставить её на место! — решил Иванов, вытираясь полотенцем. — Кто здесь мужчина? Или послать её ко всем чертям?»

Когда Иванов вышел из ванной, Наташа лежала в постели и делала вид, что спит. Он с опаской медленно забрался под простыню и сказал, не прикасаясь к девушке:

– Извини за то, что сделал тебе больно. Но, имей в виду, что я не большой любитель получать пощечины даже от хорошеньких женщин.

– Ты что, меня бросишь? — Наташа вдруг по-кошачьи сама ласково прижалась к Иванову. — Куда же я теперь пойду?

– Ты серьёзно или издеваешься? — опасаясь новых выходок с её стороны, недоверчиво поинтересовался он.

– Конечно, серьёзно. — Её лицо выражало озабоченность. — Ты порвал мои трусики, а как я теперь утром выйду на улицу?

Если бы уже рассвело, то Иванов, наверное, разглядел бы в её глазах прыгающих чёртиков.

Расслабляясь, он по-доброму обнял Наташу:

– Тебя такой мужчина добивается, а тебе трусиков жалко. Да я тебе завтра всё, что захочешь куплю!

Улыбнувшись, она доверчиво уткнулась лицом в его плечо:

– Я сама себе всё куплю… Саша, ты только меня теперь не оставляй…

Испытывая огромное чувство нежности к этой ставшей ему неожиданно очень близкой женщине, он прошептал:

– Наташка, я всегда буду рядом. И ты прости меня за сегодняшнее.

– И ты прости меня, Саша, у меня очень плохой характер. И предупреждаю: я — стерва.

– Как говорит мой бортовой техник — хохол: «Бачили очи, шо брали, щас хоть повылазьте — надо хавать…». Всё будет хорошо! Ты теперь моя.

– Твоя… Знаешь, когда сегодня шла сюда, я и хотела и не хотела этого.

– Почему?

– Меня нужно завоевать. И мне нужен сильный мужчина. Слабого я сломаю.

Улыбаясь, он поцеловал её:

– Меня не сломаешь! Лучше сдавайся сразу!

И они слились в поцелуе…

– Всем развратникам и алкоголикам, подъём! — С этого бодрого Мишкиного крика началось новое утро.

Иванов с Натальей лежали, обнявшись, и им совсем не хотелось вставать. Казалось, что прошло не более пяти минут, как они утомлённые, наконец-то смогли заснуть.

– Солнце встало выше крыш, надевай штаны, малыш! — в плавках из ванной появился Михаил с полотенцем на шее. — Дети, в школу собирайтесь: мойтесь, брейтесь, похмеляйтесь! Подъём! Мирный атом в каждый дом! В каждом рисунке — бомба!

Дурачась, он подошёл к магнитофону и поставил кассету с ритмичной музыкой.

– «Малыш», ты бы хоть штаны надел! — посоветовала Мишке потягивающаяся Наташа. Иванов с обожанием смотрел на неё.

– Зачем? — продолжал дурачиться Ковалев, энергично работая тазом и неумело изображая танец стриптизёра. — Как говорят сталевары: «Наша сила — в наших плавках!».

– Так то у сталеваров! — засмеялась Наташа. — А ты — «малыш».

– Обижаешь! — Ковалёв перестал двигать тазом. — Но, конечно, куда уж нам до Сашки!..

Из кухни появилась одетая Ирина:

– Заявляю как специалист: Миша — хороший «сталевар»!

– Не трудись, — посоветовала Наташа. — Об этом почти весь госпиталь знает…

Хотя никто не выспался, это солнечное утро было наполнено музыкой, шутками, смехом и радостью. Во время завтрака все громко хохотали, вспоминая события прошедшей ночи, добавляя к ним свои комментарии. Даже Михаил, который пострадал больше всех, ни на кого не обижался. Наталья, показывая свежие синяки на руках и ногах, возмущалась:

– Ну, как я теперь в госпитале покажусь? Что я об этом скажу?

– Так и скажи, что сопротивлялась, — поспешил с советом Михаил. — Может быть, тебе медаль дадут «За отвагу». Знаешь такой анекдот про медаль? Нет? Тогда слушай: приезжает министр Грачёв к нам в Чечню, с инспекцией. А наши генералы, зная, что министр очень уважает женский пол, решили сделать ему приятный сюрприз: наградите, мол, лично, товарищ министр, отличившихся бойцов. Выходит, значит, министр с наградами, глядит, а пред ним стоит взвод штабных связисток, и все — одна к одной: ногастые, грудастые, крутобёдрые. Идёт Грачев вдоль строя и каждой связистке на левую грудь вешает медаль «За боевые заслуги». Доходит до последней дивчины и видит, что для неё одной — медаль «За отвагу». И бабёнка-то самая ядрёная из всех. Спрашивает: «Почему это, товарищ связистка, у всех медали «За боевые заслуги», а у Вас одной медаль «За отвагу»?». « А я сопротивлялась!» — отвечает та.

В это время Ирина обрабатывала йодом спину Иванова. Майор молча терпел неприятное жжение, а Ирина удивлялась:

– У тебя что, всю ночь на спине кошачьи свадьбы играли? Живого места нет.

– Он знал, за что мучился! — Михаил, выразительно посмотрев на Наташу, состроил страдальческую гримасу и пошевелил челюстью. — А я-то пострадал за что? — и, пародируя артиста Этуша с его известным монологом из фильма «Кавказская пленница», запричитал с акцентом: — «Ведь и сделать ничего не успел — да? Только вошёл, понимаешь, а она… хулиганка!»

Было так похоже, что все снова покатились со смеху.

– А ты, — обратился Михаил к Иванову, — всё-таки поставишь мне бутылку коньяка. В лечебных целях. Знаешь, как челюсть болит!

– Хоть ящик! — Иванов посмотрел на Наташу, и она по-доброму улыбнулась в ответ очаровательной улыбкой. Перехватив их взгляды, Ковалёв перестал дурачиться и признался:

– Честно говоря, не ожидал. Но уважаю тебя, Саня: столько мужиков не смогли Наталью даже поцеловать в щёчку, а ты смог всё с первого захода, лётчик — налётчик — перехватчик. И чем ты её взял?

– Тебе показать или догадаешься? — загадочно улыбнулся Иванов, бросив выразительный взгляд на Наталью, и все снова засмеялись.

Условившись о следующей встрече вечером у Ковалёва на квартире, компания стала расходиться. Иванов задержал Наташу в коридоре и принялся целовать её.

– Сумасшедший! — говорила она между поцелуями и целовала его в ответ.

– Я буду целый день думать о тебе, — говорил он, обнимая её ниже талии и ощущая возбуждающее отсутствие под платьем трусиков.

– Я тоже буду думать о тебе, — отвечала она, подставляя губы для новых поцелуев.

– Ты позвонишь ЕМУ? Может, вечером вместе позвоним?

– Нет. Я сама. — Она мягко высвободилась из его объятий. — Пора идти, Саша, а то опоздаешь.

– Не хочу тебя отпускать.

– И я не хочу расставаться с тобой. Давай загадаем, чтобы время до вечера пролетело быстро.

– Давай.

Выйдя из подъезда и ещё раз поцеловав друг друга, они разошлись в разные стороны.

В полку Иванова ожидал сюрприз: вместо отбывающего в свою часть в Россию старого и опытного командира эскадрильи, прибыл новый командир — подполковник Куркин Анатолий Иванович — бывший сослуживец Иванова ещё по Дальнему Востоку. Тогда из полка с должности командира звена Куркин уехал учиться в академию в Москву.

Возле столовой, после представления личному составу нового командира эскадрильи, Иванов подошёл к Куркину.

– Здорово, Толя! Рад встрече. — Иванов первым протянул руку. Куркин, нехотя, подал свою, и по его реакции стало понятно, что новоиспечённому командиру не понравилось дружеское обращение подчинённого.

– А ты всё в майорах ходишь? — подчеркнул Куркин неравенство положения и только после этого ответил на рукопожатие.

– Не всем же академии кончать. Кому-то и воевать надо, — не сдержался Иванов. Хорошее настроение начинало портиться.

– Александр, — новый командир смягчил официальный тон, — я теперь, сам понимаешь, твой начальник, поэтому прошу называть меня по имени-отчеству. Если хочешь, и я буду называть тебя так же. Кстати, как твоё отчество?

– Николаевич. — Иванова злил этот начальственный тон и высокомерное обращение.

– Ну, и как твои успехи, Александр Николаевич?

– Спасибо, нормально. Может, Анатолий Иванович, прикажешь тебя и на «вы» называть?

– При подчинённых называй, пожалуйста, на «вы».

– Как прикажете! — козырнул Иванов и отошёл от нового командира эскадрильи, вскипая от злости. Он уже пожалел, что вообще подошёл к Куркину. Время его не изменило, а высокая должность сделала заносчивее. Но этот эпизод не смог испортить приподнято-радостного восприятия жизни, которое сегодня подарила ему Наташа. Каждую минуту, думая о ней, Иванов чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле! Ему хотелось петь.

– Саня, ты знаком с новым комэском? — спросил Ващенка, когда они шли к вертолётной стоянке.

– Толик — мой бывший сослуживец по Дальнему Востоку, — ответил Иванов. — Мы командовали звеньями в одном полку, но подружиться как-то не получилось. Толик — сломал столик, — так его прозвали в части, — амбициозный и заносчивый. Он имел неплохие связи по линии жены в Главном штабе авиации. Тогда из полка он уехал в академию. И вот через четыре года судьба вновь нас свела.

– Понятно… — протянул Ващенка. — Ну, и как под ним нам будет служиться?

Иванов пожал плечами:

– Он не трус. Летать умеет. Но — буквоед. Посмотрим.

Они подошли к вертолёту.

– Ну что, братья-славяне, полетаем сегодня? — весело подмигнул он экипажу. — По местам!

Ващенка с Мельничуком удивлённо переглянулись и вслед за командиром полезли в вертолёт.

Летал Иванов в этот день почти автоматически: брался за управление только на взлёте и посадке. Остальное время пилотировал правый лётчик, а Иванов дремал в командирском кресле. Сегодня Иванов мог себе это позволить, потому что в задании на день значилась только доставка груза. Маршрут челночный — между Моздоком и Ханкалой.

– Командир, на тебе, что, всю ночь черти воду возили? — поинтересовался догадливый Ващенка.

– Мелко берёшь! — отшутился Иванов. — На мне самая прекрасная ведьма всю ночь каталась.

– Познакомишь? — сразу оживился «правак». — Я бы с пребольшим удовольствием и парочку ведьм на себе покатал. Кто такая? Может, у неё подруга есть?