Чтение 9–й страницы книги ~Война мага. Эндшпиль~

Она кивнула. Император лишь досадливо крякнул.

– Ты была не в себе. Это вообще не ты была! Кукла Деревянного Меча. Он это всё делал, не ты!

– Ты хороший, – серьёзно сказала Сеамни. – Я резала твоих подданных, убивала и мучила и… нет, не перебивай! – и получала удовольствие. Даже нет, не так. Радость, счастье, вершину блаженства. Это была я, Гвин. Я помню каждый миг, каждый крик. Каждую каплю крови, я…

– Хватит, Тайде, – потемнел Император. – Минувшего не переделать. Зато ты можешь помочь живым. В отличие от мёртвых им ещё можно помочь. Забыла волков?

– Что волки… мелочь, Гвин. Они вон, убрались и носа не показывают, бедолаги. Твари Разлома их тоже не пощадят.

– Будет, будет, Тайде! Ты очнулась. С тобой всё в порядке. Мы вместе. – Он схватил её за плечи, вгляделся в миндалевидные глаза. – Пока мы живы – будем жить. А когда придёт время умирать – умрём весело, в бою, окружённые срубленными врагами. Не горюй, слышишь? Императорским приказом запрещаю тебе предаваться печали. За нарушение – порка. Понятно?

Она улыбнулась, погладила его по волосам. Хороший. И глупый, как все мужчины, неважно, люди, Дану, эльфы или, скажем, гномы. Главное – красиво умереть, а всё остальное… Он ведь всегда был таким. И когда шёл против всей мощи непобедимой доселе Радуги, и когда бросался в Разлом за нею, своей Тайде.

Он не знает и никогда не узнает, какой на ней долг. Его не терзали кошмары, и он не выносил приговора сам себе. Он – делал, свершал. Потому что знал – остановись он и предайся меланхолии по поводу того, куда рухнула Империя после его (и ничьего больше!) решения ударить по Радуге, – завтра от Мельинской державы не останется даже воспоминаний. – Я сегодня приду к тебе, – не терпящим возражений тоном заявила Сеамни. – И всё будет хорошо. А теперь иди, до вечера ты принадлежишь войску, не мне.

Наступил вечер, прокрался неслышно, как убийца из Серой Лиги. Закат утонул в мрачных тёмных тучах; очистительное пламя задохнулось в дымно-серых клубах. Облака пролегли от края и до края небосклона, необозримые, словно само воинство козлоногих.

Император заметил несколько служителей Спасителя – в грубых рясах, подпоясанные вервиями, они шли рядом с легионерами.

– Что они тут делают, проконсул?..

После Мельинской битвы, когда едва не случилось Второе пришествие Спасителя, Церковь впала в какое-то оцепенение. Простые священнослужители, как могли, помогали простому люду – лучшие из них, разумеется; но вся верхушка, архиепископ и его присные хранили полное молчание. Ни энциклик, ни эдиктов; ни слова по поводу войны с Семандрой; и касательно Разлома паства тоже ничего не услышала.

– Прибились, мой повелитель. Несут слово утешения, как я слышал.

Император приблизился. Молодой священник горячо втолковывал угрюмо шагавшим и едва косившимся в его сторону легионерам:

– А землю надо защищать, потому что каждый из нас сейчас слуга Спасителя, воин Его и рыцарь, и, когда явимся на Его суд, все воссядем рядом, все, кто пал, Мельин обороняя…

– Это ладно, это пусть, – снисходительно кивнул Император. – Что там у нас с Нергом, Клавдий? Кажется, уже вечер. Не пора ли нанести визит нашему загостившемуся посланнику?

– Я бы позвал Сежес, мой император. Как и было обещано всебесцветному.

– Распорядись, проконсул.

…Нергианца везли на отдельной телеге, не пожалев тягловых лошадей для важного гостя или, вернее будет сказать, пленника. Адепт Всебесцветного Ордена сидел, скрестив ноги, на вытертом одеяле. Перед ним на бронзовом треножнике покоился уже виденный Императором мутноватый кристалл.

Двое подручных нергианца сидели подле, равнодушные и безучастные, словно неживые.

– Твоё время вышло. – Император осадил коня возле повозки. – Я сказал, что жду до вечера. Иначе… – Он выразительно кивнул в сторону Сежес, как раз подскакавшей с эскортом Вольных.

– Мой Император, – поклонилась запыхавшаяся чародейка. – Могу ли я, ничтожная слуга ваша, рассчитывать, что…

Нергианец медленно поднял взгляд – неторопливо и с достоинством, подобно кобре на ярмарке, подчиняющейся флейте заклинателя. Разница крылась лишь в том, что всебесцветный был сам себе и змея, и заклинатель.

– Моё время никогда не выйдет. – Он уже не трудился присовокуплять положенное «мой Император».

– Меня не интересует софистика, всебесцветный. Я задал тебе вопрос. Пришла пора на него ответить.

– Начальствующие братья не сочли это достойным своего внимания. – Чародей невозмутимо пожал плечами. – Не мне обсуждать их высокие решения.

– То есть обещанной помощи не будет?

– Ты бежал с поля боя, владыка Мельина, не имея веры в слово Нерга. Но мой Орден готов выполнить своё обещание. Тебе надо остановиться и дать настоящий бой. Настоящий, когда ты не станешь сберегать жизнь всех и каждого в твоих легионах.

– И тогда, – губы Императора презрительно ухмыльнулись, – Древние Силы в самом деле придут к нам на помощь.

– Да, – без тени улыбки подтвердил нергианец. – Древние любят кровь. Много крови. Людской.

– Знакомая песня. – Император сдвинул брови. – Что ж, ты сам выбрал свою судьбу, адепт Всебесцветного Ордена. Сежес! Он твой. Остальных – охранять неусыпно. – Благодарю многомилостивого повелителя! – многообещающе улыбнулась волшебница. – Заворачивай тегу, возница! Придётся старушке Сежес вспомнить всё, чемy учили в орденской школе…

Император не стал дослушивать, тронул конские бока каблуками. Как всегда молчаливые, Вольные последовали за ним.

Армия Мельина почти не останавливалась для привалов. Угрюмые, покрытые пылью легионеры шагали, не оборачиваясь назад. Там остались гномы, несколько сотен лучников-велитов, они сдерживают козлоногих тварей. Но сколько же отступать и до какого рубежа? Когорты почти не понесли потерь; но все, и седые ветераны-триарии, и зелёные новички-рорарии, знали одно – они проиграли. Войско спасено, но козлоногие наступают, и остановить эту напасть – куда труднее, чем справиться с Семандрой или баронскими ополчениями.

И сколько придётся теперь отходить? А главное, докуда? Что изменится, если легионы отмеряют ещё десяток, полсотни или сотню лиг?

За собой войско Мельина оставляло безжизненную пустыню. Все, ещё остававшиеся в этих землях, пахари и горожане, чёрные и благородные сословия, все и вся уходили с армией. Не отставали от людей и вечные их спутники – кошки с собаками; оборачиваясь на запад, псы выли, коты яростно шипели, выгибая спины, – они острее и людей, и собак чувствовали,чтоже именно надвигается с заката.

Шли, тащили за собой упирающуюся скотину. Толкали тележки с немудрёным скарбом; обычная картина людского горя и бедствий, уже месяц раздиравших Мельин.

– Не оставляйте им ничего! – привставая в стременах, не раз и не два повторял Император сбегавшимся к войску перепуганным обывателям. – Уходите, уходите все до одного! Это вам не бароны и не Семандра. Их не пересидишь, не переждёшь. Уходите!

И они уходили. Не все – молодых и не очень мужчин ставили в ряды легионов. Хочешь не хочешь – а иди служи.

Конные дозоры, что ни день, приносили вести – козлоногие двигаются всё дальше и дальше, растекаясь, подобно весеннему половодью. Что творилось там, где они прошли, никто ничего не мог сказать.

Ночи Император проводил с Тайде. Спать не могли ни он, ни она.

Как остановить хлынувшую из Разлома нечисть?..

– Ты говорила о магии крови? Сегодня о ней вспомнила Сежес. Её ученики и подмастерья работают не покладая рук, готовя эту смесь трав, но, чтобы остановить вторжение, этого, конечно, не хватит. И у нас совершенно не осталось времени. Сколько ещё отступать?..

– А чего ты ждёшь, Гвин? – Сеамни приподнялась на локте. – Знака свыше, что надо остановиться и дать бой?

– Не знаю, – нехотя признался Император. – Ненавижу бессилие. Больше всего на свете.

– Ты не бессилен, – покачала головой Дану. – Сежес не зря вспомнила магию крови. Ваши предки одолели с её помощью крылатых тварей ужаса, заперли их в подземельях, а потом на этих фундаментах Радуга возвела свои башни. А отступать, ты прав, смысла нет. Если только и в самом деле не удастся разбудить Древние Силы.

– Дану могут в этом помочь?

– Дану? О нет. Они не смогли этого сделать, когда сами оказались на грани истребления, когда проиграли войну Империи.

– Старшие эльфы?

– Этим вообще всё безразлично. – Сеамни с трудом сдержала презрительную гримасу. – Да и где их искать? За владениями Семандры, у самого края восходного океана?..

– У нас вообще не осталось времени. – Император стиснул кулаки. – Нерг молчит. Брать штурмом его башню – можно, но легионам до неё – несколько недель тяжёлого марша. А Хвалин, Ежелин и Остраг – в руках баронов.

– И не забудь, что идёт лето, – напомнила Тайде. – Если пахари не смогут собрать урожай – чем станем кормить армию зимой? Император не ответил. Сидел, словно оцепенев, до руста сжав кулаки. – Сежес упоминала, что остальные маги Радуги, присоединившиеся к мятежникам, полагают возможным остановить тварей Разлома, – наконец проговорил он. – Она считала – чародеи ошибаются. Но что, если ошибается она?..

– Что ты имеешь в виду? – всполошилась Сеамни.

– Надо вступить в переговоры с Браггой. Выслушать его требования. Дать Радуге возможность…

Дану только покачала головой, печально улыбнулась и покрепче прижалась, к своему Гвину.

– Я знаю, ты готов на всё. Но это «всё» ничего не даст. Они потребуют твою голову, но тварей Разлома не остановят.

– Почему? – поднял голову Император. – Почему не остановят?

– Доверься слову той, кого признал Деревянный Меч, – шепнула Тайде. – Я вижу – только магия крови. Только человеческие жертвоприношения.

– Это последнее, к чему я прибегну. – Император не дрогнул, но в голосе что-то изменилось.

– Последнее. Но главное – не опоздать, иначе и это окажется бесполезным.

– Не опоздаем, – посулился Император, и теперь вздрогнула уже сама Сеамни.

Глава третья

– Бреннер!

Эльф-нарниец успел отшвырнуть плащ, успел вскинуть клинок – сверкнул меч, тонкий и серебристый, крестовина лучилась лунным сиянием, а тьма вокруг извергла из себя множество, как показалось тогда, воинов, разнообразно одетых и ещё более причудливо вооружённых.

Соэльди лёгкой лесной белкой метнулась в сторону, зажжённый ею шар погас, и миг спустя во мраке что-то зашипело, Анэто уловил толчок приведённой в действие Силы. А потом засвистели мечи, раздались отчаянные вопли, кто-то из магов Ордоса метнул огнешар, кто-то пустил в ход молнию: в её мгновенной вспышке ректор Академии Высокого Волшебства разглядел эльфов, схватившихся с воинами Бреннера, и его собственных последователей, чародеев Ордоса и Волшебного Двора. Кто-то уже оказался на истоптанном снегу, кто-то бежал, вскидывая руки в последней отчаянной надежде – обрывавшейся вместе со свистом чужого клинка.

Анэто зарычал, чувствуя поднимающуюся в груди неведомую, непривычную ярость, бешенство зверя, загнанного, но смертельно опасного даже для самых лучших загонщиков,отлично умеющих управляться с ловчими сетями и короткими дубинками, которыми они глушили барахтающуюся добычу.

Кажется, он никогда ещё не испытывал подобного, когда ненависть струится по жилам расплавленным железом. Милорда ректора, хотя и основавшего целый новый раздел сугубо теоретической магии, никто не смог бы назвать «кабинетным учёным» – именно он, в конце концов, вместе с тем же некромантом Неясытью, сам останавливал чёрный мор, поразивший Ордос, именно он (вместе с Меганой) шёл под стены Чёрной башни, именно он… В общем, довелось побывать, довелось повидать. И когда они с Меганой пытались покончить с отцом-экзекутором, он видел в инквизиторе врага, но врага скорее тоже теоретического, настоящей подсердечной ненависти к нему Анэто не чувствовал.

До недавнего времени. Трудно сказать, что сместилось и сдвинулось в душе, испытавшей взгляд Спасителя из-за грани мира, – но сейчас Анэто готов был испепелять грады и веси, если они встанут у него на пути.

И, конечно, он помнил, что такое Бреннер, – всё же не зря столько лет возглавлял Академию. Тайный замок, где Инквизиция, в вечной зависти к тому же Храму Мечей, ковала свой собственный стальной кулак почитавшихся «непобедимыми» воинов. Как учили тамошних новобранцев, Анэто дознаться не смог, к тому же, если честно, особенно настойчиво никогда и не пытался, всегда считая магию куда могущественнее меча.

И вот они, эти псы святых братьев, выследили-таки его. Открытая война. То, чего он ждал. Пусть ещё не держат ноги, но он им покажет, что такое ректор Академии Высокого Волшебства!

Эти размышления заняли, наверное, куда меньше мгновения, и Анэто уже сжался, готовя заклятье, но Вейде, светлая королева Вечного леса, успела раньше. Прямо с тёмных небес низринулась слепящая, ветвистая молния, охватила, оплела тонкую фигурку; эльфийка отшвырнула плащ, роскошные – до земли – волосы цвета молодой майской листвы взметнулись, окутывая лесную владычицу, подобно облаку; по разметавшимся прядям заструились ручейки снежно-белого пламени: Вейде словно впитывала в себя ярость небесной мощи.

Анэто показалось, что время замерло; как ни скоротечна была вспышка, он успел увидеть и разглядеть всё: эльфов, скрестивших клинки с бреннерскими воинами; тонкую, словно веточка, Соэльди, окутанной голубым сиянием кистью перехватившей занесённый меч бреннерца; Шоара, отбивавшегося сразу от трёх противников; и его собственных магов, отчаянно пытавшихся дать отпор внезапно обрушившемуся на них врагу. Ректор видел тела на земле, знал, что это – его товарищи, оказавшиеся недостаточно расторопными.

На саму Вейде кинулось двое мечников, ещё один – наставил копьё: ему ничто не мешало вогнать стальное острие, добрый локоть длины, прямо в живот миниатюрной эльфийке.

Ничто, кроме неё самой.

Выпущенное на свободу заклятье, наверное, способно было тушить и зажигать звёзды. Во всяком случае, именно так показалось милорду ректору, потому что его самого швырнуло обратно на подушки паланкина.

Ночь сменилась днём. Воздух заполнился множеством Пылающих всё тем же белым огнём листьев, мгновенно облепивших бреннерцев. Раскрываясь, зашевелилась земля, трепещущие и гибкие молодые побеги поднимались прямо сквозь снег, стремительно набирая силу и сияя точно так же, как и плещущая вокруг листва.

Воины Бреннера заметались. И закричали. Совершенно нечеловеческими, дикими голосами, лес огласил безумный звериный рёв. Люди катались по снегу, побросав никчёмноеоружие, кто-то пытался срывать доспехи, кто-то просто замирал; а поднявшиеся над снегом стебли быстро и сноровисто оплетали неподвижных.

Анэто не успел и дух перевести, а схватка уже кончилась. С головы до ног покрытые магической листвой, бреннерцы превратились в сверкающие куклы; стебли, оплетшие тела людей, быстро распрямлялись, на глазах становясь молодыми деревцами.

Раскинув руки и застыв, воины Бреннера очень напоминали сейчас плетёные чучела, на каких тренируются лучники; только что яростно пылавшая листва стремительно темнела, превращаясь в обычную, зелёную; эта зелень, в свою очередь, желтела, скукоживалась, сворачиваясь трубочками, срывалась и, плавно кружась, опускалась на снег. Новосотворённые деревца остались стоять.

– Кто-нибудь, соберите сушняка, спалите листву, – ровно проговорила королева Вечного леса. Ровно и правильно, но Анэто чувствовал, как рвётся у неё всё внутри – и от боли отката, и от усилий справиться с ней. – Сейчас не время для магии.

Несколько пар рук – и людей, и эльфов – разом взялись за дело. Костёр вспыхнул в несколько мгновений.

Чародеи Ордоса с невольным уважением взирали на хрупкую фигурку Вейде: её поднявшиеся волосы вновь опустились на плечи и спину роскошным смарагдовым плащом, и лишь по самым концам прядей ещё пробегали отдельные белые искорки.

Соэльди и ордосские маги – Ксавьер, Сведен, Абасг – бросились к стонущим раненым. А эльф-нарниец Шоар, молча покачав головой, вдруг опустился перед Вейде на одно колено.
[Картинка: img041.jpg]

– Dlienni,Shoar.Мы можем продолжить, – спокойно, как ни в чём не бывало произнесла владычица Вечного леса.

– Да будет мне позволено выразить своё восхищение вашему величеству, – чуть поколебавшись, проговорил Анэто. – Заклятье, подобное этому… из разряда высших трансформаций…

– Полагаю, достойнейшему милорду ректору нет нужды так уж строго придерживаться формального этикета, – слабо улыбнулась эльфийка, правда, пошатнувшись при этом,и внимательный Шоар тотчас подхватил её под локоть. – Да, это высшая трансформация. Не убийство посредством стихийных сил, так любимое всеми чародеями; но и сил она требует несравнимо с каким-нибудь огненным ядром.

– Такое могущество, ваше…

– Вейде, пожалуйста. Просто Вейде.

– Хорошо, – постарался улыбнуться Анэто. – Такое могущество, Вейде… подобное заклинание потребовало бы…

– Оно и потребовало. – Эльфийка гордо вскинула голову и тотчас поморщилась – в ней по-прежнему упорно сидела боль отката.

– Они не знают, Вейде, – негромко произнёс Шоар.

– Не вижу смысла делать из этого секрет, особенно сейчас, когда мы волей или неволей., но сделались союзниками, – отрезала королева. – Я пожертвовала немалой частью моего леса, милорд ректор. Моего исконного домена. Надо быть эльфом, чтобы понимать, что это значит – собственноручно убивать вековые деревья, чтобы сплести такое вот заклинание. Надолго этих запасов не хватит. Ну и если, разумеется, не принимать во внимание общее нарушение баланса. Не так давно мне уже пришлось совершить одно такое… сотворить одно такое заклинание.

– Да такое, что содрогнулся весь Нарн, – мрачно подтвердил Шоар.

– Но, Вейде, какое это имеет отношение…

– Самое прямое, – отрезала эльфийка. – Вы, милорд, ведь тоже не так давно ступили за грань. И даже не один раз. Дважды. – Ах, это, – протянул Анэто, понимая, о чём она. – Да, вы правы. Мы пытались уничтожить отца Этлау. К сожалению, не преуспели. – И не с этим ли связано ваше нездоровье, мой дорогой маг? – Вейде взглянула прямо в глаза ректору. – С этим, – на сей раз он не колебался. – Вернее, с тем, что я увидел, оказавшись… в неведомых пространствах, вне пределов Эвиала. – Позвольте мне угадать, досточтимый… – Можно просто Анэто. – Хорошо. Анэто. Хотя я так привыкла к сочетанию «милорд ректор», что не вижу в нём ничего формального. – Вейде позволила себе слабую улыбку. – Я попробую угадать, Анэто. Вы узрели перед собой Спасителя. Эльфы, Соэльди и вернувшиеся маги Ордоса обменялись быстрыми и встревоженными взглядами.

– Д-да, – признался Анэто, опуская глаза. Пережитое вновь отозвалось глубокой и болезненной дрожью внутри, где-то у самого сердца. – Я видел Его. Слышал Его шаги. Чувствовал себя… нулём, абсолютным нулём. Никогда не отличался особой верой, но вот сейчас… – Он развёл руками.

– И Он грозил спуститься в наш мир, верно? – напирала Вейде.

– Н-нет… – Глава Белого Совета, ректор Академии Высокого Волшебства запинался, словно не выучивший урока приготовишка. – Я не слышал Его слов. Только чувствовал.

– Считаные единицы в пределах Эвиала смогли бы пережить подобное, – вступил в разговор и молчавший доселе Шоар. – Хватит пальцев одной руки.

– Вам впору гордиться этим, мой дорогой Анэто, – мягко произнесла Вейде. – Благодаря вам мы поняли, с чем имеем дело. Или, во всяком случае, получили несколько лучшее объяснение.

– Чему?

– Всему, что творилось в Эвиале с того самого дня, как здесь появилась Западная Тьма.

– Мы собираемся углубиться в дебри древней истории? Мне кажется, что…

– Вы, дорогой маг, совершенно правы. Хотя бы потому, что из одного и того же исторического события люди, эльфы, гномы или, к примеру, орки всегда сделают совершенно разные выводы. У нас одна цель. Остановить лавину разрушения.

– Но, Вейде, не собственными ли ушами я слышал, что…

– Что я давно состояла в сношениях, назовём это так, с Западной Тьмой? Да, это правда.

– Зачем, Вейде, зачем?! – У Анэто вырвался почти что стон отчаяния.

– Потому что в нашем мире есть силы похуже Западной Тьмы, – отчеканила чародейка. – Доводилось ли уважаемому ректору слыхать такое название – Утонувший Краб?

– Гм… разумеется. – Анэто даже повёл плечами. Неужто владычица Вечного леса всерьёз считает его настолько неосведомлённым?

– Я тоже слыхала. И до недавнего времени считала, что худо-бедно, но осведомлена о творящемся там. До того самого момента, когда неведомая и невиданная тварь попыталась ворваться в Эвиал у ничтожного городишка Скавелл.

– Кинт Ближний? Да, я получил известия. Империя Клешней попыталась высадить экспедиционный корпус, но встретила на удивление сильный отпор.

– Да. А потом появился зверь, настоящая тварь из бездны. Академия Высокого Волшебства вообще получила о нём хоть сколько-нибудь достоверные сведения?

Упрёк попал в цель. Вблизи Скавелла, само собой, был наблюдатель Академии, однако он пренебрёг приказами, ввязался в бой – и погиб. Ордос остался без информации. Но Вейде об этом знать не следовало.

– Белый Совет наслышан об этом, – сухо отозвался ректор, решив не вдаваться в подробности.

– А история о драконах? Девять драконов, внезапно явившихся над Скавеллом и решивших исход боя?

– Дракона мы видели у Чёрной башни, – нехотя оговорил Анэто. – Он защищал Разрушителя.

Вейде покачала головой.

– Мне самой в эти недели и месяцы открылось больше, чем иной раз за целые века.

– Как же удалось увидеть зверя и драконов?

– Возмущение во всём живом мире, – отозвалась Вейде. – Эльфы наделены способностью чувствовать это точно так же, как и все мы, – с первого взгляда отличать красное от синего. Потратила очень много сил. А самих драконов мы, признаюсь, не увидели, пришлось действовать вашими, человеческими средствами – срочно отправлять в Кинт целую экспедицию; допрашивали тамошних свидетелей, сравнивали, сличали, сопоставляли…

– У нас не было такой возможности. – Опять же, королеве Вечного леса не следует знать, что Ордос, сосредоточившись на Разрушителе, уделил недостаточно внимания остальному. – Вторжению Клешней был отдан наивысший приоритет. Но… погодите, пресветлая Вейде, вы сказали – там было девятьдраконов!

Эльфийка кивнула.

– И один из них погиб в схватке с чудовищем, которого все без исключения свидетели именовали Червём.

– Драконы… – Анэто схватился за подбородок. – И спутник Разрушителя… но какая связь…

– Не знаю, – перебила его Вейде. – А чудовищный взрыв в Козьих горах Ордос что, тоже оставил без внимания? Взрыв одного из девяти Столпов Силы, как вы их называли?

– Как мы могли оставить без внимания смещение всех схем исполнимости высших заклинаний? – поднял бровь Анэто. – Разумеется, это не ускользнуло от нас. В Ордосе сразу же приступили к составлению уточнённых карт и диаграмм. Не стану отрицать, что истинная причина взрыва могла выйти из фокуса нашего внимания в силу того, что приоритет, как я уже имел честь говорить, был отдан Разрушителю и накрепко связанному с ним преподобному Этлау. Не стоит полагать магов Ордоса уж настолько слепыми, моя королева. Мы просто считали главным несколько иное.

Хозяйка Вечного леса понимающе кивнула.

– Да. Анналы Тьмы и всё с ними связанное. Читывала, как же, во времена моей дружбы со святыми братьями. Вы совсем заморочили себе голову. Впрочем, я здесь не для того,чтобы читать вам нотации, дорогой маг. Произнесу банальную фразу, но сейчас действительно время забыть о прежних обидах и раздорах.

– По-моему, у нас никогда не случалось ни обид, ни раздоров, – с достоинством возразил Анэто. – Эльфы Нарна учились в нашей Академии, Соэльди тому живое свидетельство.

– Сдаюсь, сдаюсь. – Вейде шутливо вскинула руки. – Конечно, между Вечным лесом и Белым Советом никогда не было войн. Особой приязни тоже, но жить мы друг другу не мешали. Поэтому давайте считать, что с формальными объяснениями и признаниями мы покончили. Перейдём к делу…

– Игра сил здесь, в Эвиале, зашла слишком далеко, – подхватил Шоар. – Мелкие и незначительные на первый взгляд события, никак не связанные друг с другом, как оказалось, являются звеньями одной цепи, как говорите вы, люди.

– Буду счастлив разобраться вместе с вами, достопочтенные. – Анэто вежливо склонил голову.

– Появление в нашем мире того, кто вам известен как некромант Неясыть, – вдруг заговорила юная Соэльди, – отправная, переломная точка. С этого всё и началось.

– Верно, – кивнула Вейде.

– Стоит ли сейчас углубляться в древнюю историю? – Нарнийка, маг Земли, разговаривала с могущественной королевой Вечного леса свободно и легко, даже с некоторой дерзостью.

– Возможно, что и не придётся, – кивнула та.

– Тогда я продолжу? Спасибо. Итак, одиннадцатого марта тысяча четыреста девяносто седьмого года от Пришествия на Северном Клыке, возле башни Сим, где наблюдателемтогда пребывал старый маг по имени Парри, случилось небывалое…

– Соэльди, ты впадаешь в ту же характерную для тебя ошибку многословия, что и в моей Академии, – с улыбкой заметил Анэто. – История появления Разрушителя… э-э-э… некроманта Неясыти в нашем мире, полагаю, всем известна. Белый Совет составлял по этому поводу настоящий компедиум. И мне кажется, что нельзя забывать вот о них, – кивок в сторону новосотворённых деревьев, тихо и печально шевеливших облетевшими ветвями. Иной ствол ещё сохранял очертания изломанной человеческой фигуры. – Как они встали на наш след? Стоит ли ждать новой атаки?

– Бреннер получил приказ остановить вас, – ответила Соэльди. – То же самое попытались бы сделать регулярные полки святых братьев, не окажись они востребованы в другом месте.

– В другом? Это в каком же? – поразился Анэто. —Хотя… погоди, Соэльди… Инквизиция сумела обнаружить Разрушителя?

– Именно, – кивнул Шоар. – Судя по всему, где-то на юге, скорее всего – в Салладоре, хотя не исключён и Аррас.

– Значит, он вылечил своего дракона. – Анэто задумчиво потёр подбородок. –Тонкие путине для него, а иначе, как на драконьей спине, он никогда бы не сумел так быстро там очутиться.

– Сейчас не так важно,гдеименно оказался некромант, – нетерпеливо и даже с некоторым раздражением перебила Вейде. – Гораздо важнее,чтоон собирается делать. И – соответственно – что предпримет Инквизиция.

– Одно они уже предприняли, – напомнила Соэльди. – Войска уходят на восток, к Мекампу. Новоявленный корпус меченосцев весь уже там, но отправляются и старые, испытанные полки.

– Да, история повторяется, – кивнула Вейде. – Всё движется по спирали. Один раз некромант уже побывал в Салладоре. У меня даже нашёлся отличный свидетель – Миройя, прошу тебя!

Державшаяся доселе в тени эльфийка ступила в круг света. Агатово-чёрные блестящие глаза, от которых невозможно оторваться; струящиеся иссиня-чёрные волосы; некромант Неясыть вспомнил бы их в одно мгновение. Вспомнил бы Салладор, палящее солнце, скамаров, древний могильник и прохладную узкую ладошку на собственном лбу. И, несомненно, вспомнил бы имя.

Анэто пришлось сделать над собой изрядное усилие, чтобы отвести взгляд, не пялиться до неприличия, словно одолеваемый весенним зовом мальчишка. Именно глазами Миройя и отличалась от многочисленных эльфиек, коих доводилось встречать милорду ректору. В них словно навсегда застыл лёд боли – и небывалой, непонятной простым смертным потери. Что-то она навсегда оставила там, в загадочном Салладоре, эта лесная девушка завораживающей, уводящей за грань мира красоты.