Чтение 26–й страницы книги ~Двойной эскорт~

– Это вы к чему, Брюховец? – строго спросил Фишер. Он происходил из семьи потомственных инженеров-химиков и пошел работать в спецслужбы, чтобы сломать эту порочную, с его точки зрения, практику следования профессиональной тропой предков. А еще, став секретным агентом, он намеревался отомстить тем мальчишкам, что задирали его во дворе, дразня очкариком, и бросались в него камнями, когда он со скрипкой ходил в музыкальную школу.

Однако работы у сотрудников спецслужб оказалось куда больше, чем писали в романах и показывали в кино. Слежка, отчеты, тренинг, снова слежка и отчеты – текучка и малоинтересные автобиографические факты вытеснили из жизни Самуила Фишера детские мысли о мести.

– Вы к чему все это сказали, Брюховец? – повторил Фишер, поскольку командир спецназа не отреагировал на его первый вопрос.

– Так это… К тому, что на капитана, господин старший агент, вы мордой не вышли.

Поняв, что и в этот раз получилось грубовато, Брюховец одернул топорщившийся на нем пиджак, подтянул спрятанное под ним снаряжение и сказал:

– Внешность ваша уж больно интеллигентная, господин старший агент. Но для вашей работы оно, конечно, может, и правильно. К примеру, смотрит на вас какой-нибудь гражданский и думает: это чмо какое-то, а вы же – не чмо, вы старший агент.

– Вы спрашивали о новостях, сержант, – с металлом в голосе напомнил Фишер.

– Да, хочется знать, чего нам ждать, а то ребята этот порт за два дня уже по восемь раз обнюхали.

– Новости плохие, пассажирское судно, на котором ожидалось прибытие преступников, потерпело крушение.

– Так, значит, их без нас порешили?

– Нет, не порешили. Они спаслись и теперь неизвестно где находятся… – Фишер вздохнул. – Аналитики предполагают, что они продолжат движение в этом же направлении, но на попутных транспортных средствах.

– Понимаю, – кивнул сержант, поглядывая на официантку, перезрелую женщину с внушительными формами.

– Это значит, что нам придется разделиться. Требуется прикрыть еще пару площадок, на которые может приземлиться неатмосферное судно.

– Ну… люди есть, можем и разделиться, – согласился сержант. Он и раньше считал, что пятьдесят человек против двух – слишком большая честь, что бы там ни говорили об этих преступниках. – Сколько у нас времени?

– Неделя как минимум, найти скоростной уиндер им не удастся, придется воспользоваться какой-нибудь калошей с пилотом-алкоголиком.

– А почему алкоголиком? – удивился Брюховец.

– В экономически депрессивных регионах других не бывает, а район, где они потерпели катастрофу, таковым и является.

– Вы, господин старший агент, наверно, много чего знаете. В смысле умный человек, – искренне восхитился Брюховец.

Фишер неопределенно пожал плечами. Стоило ли обучение в университете, а потом в разведколледже того, чтобы выслушивать комплименты от таких вот брюховцов? Начальство им не слишком восхищалось и второй год придерживало повышение по службе.

«Сволочи», – подумал Фишер.

– Дамочка, можно вас на минутку? – неожиданно позвал официантку сержант. Та взмахнула наклеенными ресницами, оставила бокалы и, выйдя из-за стойки, направилась к столику.

Чтобы лучше видеть всю ее фигуру, Брюховец выпрямился на стуле, и Фишер заметил, как сощурились глаза сержанта и затрепетали его ноздри.

Официантка подошла близко, принеся с собой запах недорогих духов, ванили и поджаренных пирожков с вишней. Она вопросительно взглянула на Брюховца, затем на Фишера и, встретившись с его равнодушным взглядом, снова уставилась на сержанта.

– Слушаю вас, – сказала она и вздохнула, от чего ее грудь поднялась из широкого выреза едва ли не к самому подбородку.

Брюховец судорожно сглотнул и случайно раздавил в своей клешне стеклянный стакан.

– Да что же вы делаете, вы же нам всю посуду так перекалечите! – не удержалась от замечания официантка.

– Мы это оплатим, – сказал Фишер, стараясь не смотреть на ее округлое бедро. Стыдно было признаться, но эта женщина ему тоже нравилась.

– Так что же вы хотите, мистер? – спросила официантка у сержанта, теряя терпение.

– Мне бы сала, дамочка!

– Чего? – не поняла она.

– У вас сало есть? С чесноком!

– Сала нет. Есть салака, жаренная в кляре. Брать будете?

– Нет, тогда просто пива принесите, – разочарованно махнул рукой сержант.

– Какого пива? «Герцог Поллер», «Амбассадор»?

– А другого нет?

– Есть еще «Пестулка».

– Вот ее и принесите, – кивнул сержант, догадываясь по названию, что это самый дешевый сорт.

Официантка пошла за заказом, а Брюховец и Фишер, не отрываясь, следили за ленивыми движениями ее бедер. И ягодиц.

«Что я делаю? – говорил себе Фишер. – У меня же университетский диплом! И класс по скрипке с отличием!»

Однако официантка влекла своей простотой и формами.

– А что такое это ваше «сало»? – спросил он сержанта, чтобы отвлечься от сексуального помешательства.

– Сало? – переспросил сержант, и его лицо разгладилось – официантка была забыта. – Сало – это такое народное кушанье на Трезубце.

– А из чего его готовят?

– Так из свиного сала, из чего же еще! Это просто чудо, ежели правильно, с чесноком и немного с перчиком!..

– Это бекон, что ли?

– Ну, разве ж можно сало беконом обзывать, господин старший агент? Сало – оно и есть сало.

Сержант сглотнул слюну и погрустнел. В километре от порта начал приземляться карго-борт, были видны языки синеватого пламени и подрагивающая граница распространявшегося фронта разогретого воздуха. Судно коснулось бетона, рев двигателей стих, снова появилась официантка. Она поставила на стол бутылку дешевого пива, чистый бокал, крутанулась на каблуках и отошла.

– А вы, господин старший агент, когда-нибудь сало пробовали? – спросил Брюховец, и Фишера едва не передернуло.

– Нет, я свинину вообще не ем, – сказал он, внимательно следя за интонацией, чтобы не сказать больше, чем хотелось.

– Болеете? – с искренним соболезнованием уточнил сержант.

– Нет, просто у нас в семье это не было принято. Ты вот что, Брюховец… – старший агент перешел на «ты». – Поднимайся и дели людей на три группы. Здесь мы оставим пять человек, поскольку едва ли драную калошу примут в официальном порту, а оставшихся разделим поровну и распределим между посадочными площадками Бинкао и Галлиополиса.

Сержант залпом допил пиво, поднялся, потом снова сел и спросил:

– А чего они сюда лезут, эти преступники? Что им здесь, медом намазано?

– По всей видимости, они где-то здесь живут. На Лованзе.

– Стало быть, на побывку едут?

– Да, согласно полученной нами информации, они направлялись в отпуск.

– Я тоже давно в отпуске не был, – вспомнил сержант. Потом поднялся и ушел.

«За пиво не заплатил, небось о сале своем думает», – недобро усмехнулся Фишер. Однако сержант о пиве помнил, но не упускал возможности выпить за чужой счет.

Последние несколько часов Бруно был занят вычислениями. Его поломанный навигатор с усеченными возможностями не позволял определять местоположение судна с необходимой точностью, поэтому недостающие параметры приходилось высчитывать вручную.

– Может, тебе помочь? – несколько раз обращались к нему Джим и Тони, но он отмахивался и с сосредоточенным видом прихлебывал из бутылки амарсан – техническую спиртосодержащую жидкость, применяемую для восстановления тефлонового слоя на трущихся деталях.

Напарники нервничали. Когда они позволили Бруно пить открыто, то понятия не имели, что именно он пьет и в каких количествах.

– А если он сдохнет от этой отравы еще до прибытия, что тогда? – спросил Джим ночью, и ее остаток напарники провели без сна. Ответа на этот вопрос не было, пилотировать старое судно, не имевшее самых основных и необходимых приборов, они бы не смогли. А Бруно мог. Он во всем довольствовался малым и уже на второй день после помывки ходил в куртке поверх голого тела. На вопрос пассажиров, почему он не надел майку и сорочку, что подарили ему накануне, он сказал, что до них дойдет очередь, когда сносится куртка. Возразить было нечего, у Бруно имелась собственная шкала жизненных ценностей и свой жизненный опыт.

– Ну, вот и готово! Подсчитал, проверил – все сходится! – объявил наконец Бруно, и Джим с Тони ворвались к нему в рубку.

– Что? Где мы?! Говори!

– Да вот она, ваша Лованза! – Бруно ткнул отмытым пальцем в какие-то каракули на листе пожелтевшей бумаги.

– То есть мы ее не проскочили?

– Нет, конечно, у нас еще уйма времени. Через полчаса маневр вправо двадцать семь градусов, еще две минуты и три секунды вверх – и вход в атмосферу. Получите и распишитесь.

Довольный собой, Бруно крутанулся на рояльном табурете, сделал глоток тефлоновой жидкости и улыбнулся, демонстрируя сильно прореженные зубы.

– Что, уже?! – поразился Тони.

– Неужели мы почти на месте? – не поверил Джим.

– Вы мне не доверяете, что ли? Я – профессионал! – начал сердиться Бруно, а пассажиры отправились собирать багаж.

Спустя короткое время напарники уже сидели с небольшими свертками возле скутера, намереваясь прямо на нем поехать домой. Зря, что ли, покупали? И потом – Джим всегда мечтал о собственном мотоцикле.

– Ну что, ждете? – ухмыляясь, спросил Бруно. – Уж я-то знаю, как волнительно ощутить запах родины. Дыханье рощи обонять и пенье птиц лесных услышать…

– А тебе не вредно пить эту штуку? – решил сменить тему Тони. Бруно был уже хорош, а ему еще предстояло посадить судно в режиме горизонтального полета. Учитывая то,какими маленькими крылышками располагало его судно, эта операция требовала от пилота высокого мастерства и внимания.

– А чего в ней вредного? Глотать не больно, а кишки такими скользкими становятся, что хоть гайки стальные глотай, все одно со свистом проскочат… Не боись, солдат ребенка не обидит!

Бруно хотел принять более подобающую его высокому положению позу, но не удержался и упал. В этот момент прозвучал сигнал вызова, а затем незнакомый голос потребовал у «незнакомого судна» немедленно авторизоваться.

– В противном случае вы будете уничтожены системой противокосмической защиты!

Бруно поднялся и, шатаясь, вернулся в рубку.

– Здесь капитан борта 2376-4875-3876 «Кайстро». Почему вы не видите моей идентификации? У вас что, аппаратура неисправна?

На том конце связи возникла пауза, Бруно говорил таким уверенным тоном, что любой мог засомневаться.

– Простите, сэр, но мы вас действительно не можем определить.

– Как выглядит моя метка? – спросил Бруно, затягивая время. Судно уже начало входить в атмосферу, его корпус стал подрагивать.

– Мы видим вас как обычный метеорит!

– Но ведь я живой человек, я разговариваю с вами, как я могу быть метеоритом?

Последовала недолгая пауза, потом голос с прежним упрямством повторил:

– Авторизуйтесь немедленно, в противном случае вы будете уничтожены системой противокосмической защиты!

– Дай-ка я, – вмешался Тони и взял у Бруно микрофон.

– Здесь офицер флота полковник Лаймер, кто на буфере перехвата?

– Э-э… лейтенант Птушка, сэр!

– Лейтенант, вам ничего не известно об учениях округа?

– Об учениях, сэр?

– Только не говорите, что на вашем посту о них впервые слышат!

– Увы, сэр, похоже, это так… – признался лейтенант.

– Кто командир батареи?

– Капитан Лепишев, сэр, но он сейчас…

– Отошел пописать? Или у него болен ребенок и он отлучился домой, а радист тем временем решил вздремнуть и вовремя не оповестил ушедшего капитана о полученной кодограмме? Хороши воины, нечего сказать!..

Судно уже порядком трясло, Бруно щелкал челюстями, а Джим сидел на корточках, упираясь руками в стену, – он не мог уйти, пока не прояснилась обстановка.

В коридоре покатился и с грохотом упал скутер.

– Все не совсем так, сэр… Просто…

– Довольно разговоров, лейтенант, я нахожусь на судне-мишени. Учебной условной мишени, заметьте!.. Нас сейчас изрядно трясет!.. Где вы базируетесь, полагаю, «Сент-Лоис – 23»?

И он, и Джим, и множество местных жителей знали об этой военной базе.

– Да, сэр!

– Часа через три я наведаюсь к вам с неожиданной инспекцией… – пообещал Тони, упираясь рукой в пол, держаться ему было уже не за что. – Надеюсь, вы оставите наш разговор в тайне, лейтенант Птушка?

– Разумеется, сэр.

– Что ж, до встречи через три часа…

Сказав последнюю фразу, он отпустил микрофон и упал на обе руки, чтобы ползти в сторону Джима по вибрирующему и подпрыгивающему полу. Ожидавший под иллюминатором Бруно перебежал к панели управления – ему еще предстояло посадить судно. После его манипуляций полет стабилизировался, судно перестало бросать из стороны в сторону, зато рев тормозящих его атмосферных потоков становился все более яростным.

– Эй, Бруно, а твоя птичка не развалится? – спросил Тони. Они с Джимом все еще не решались оставить Бруно одного, опасаясь, что без их помощи он не обойдется.

– А кто ее знает? – отозвался капитан, не спуская глаз с тех немногих приборов, что у него имелись.

– Да, успокоил, нечего сказать, – криво усмехнулся Джим. Он уже не боялся случайных спутников, угроза разрушения старенького судна Бруно казалась ему более существенной.

– А что, громко рычит? – спросил тот.

– Слов нет как громко! – прокричал в ответ Тони. – Мы такого ни разу не слышали!

– Это вы на больших судах садились, а здесь – вот они, стеночки, рядом, за ними три тысячи градусов огня в пограничном слое!.. – Бруно щелкнул каким-то тумблером, покачал головой и уже негромко добавил: – Это я еще тормозные плоскости на выпускал…

Спустя четверть часа пришло время выбирать место для посадки. Бруно выглянул в коридор и поманил Джима пальцем. С ним приполз и Тони.

– Могу дотянуть до Бинкао, а могу сбросить вас неподалеку от Галлиополиса. В Сент-Лоис нас не пустят, мы недооборудованы.

Напарники переглянулись, слишком необычно было среди этого шума услышать название родного города.

– В Галлиополис давай, – сказал Джим и улыбнулся. Улыбнулся и Тони, они уже не сдерживались, ведь это больше походило на чудо. До последнего момента им не верилось,что можно достичь родного города, слишком много препятствий лежало на этом пути.

– Держитесь крепче, я выпускаю тормозные плоскости… Надеюсь, они выдержат…

Рев атмосферы за бортом усилился, стала наваливаться перегрузка. Бруно запрыгнул на приступок перед панелью, чтобы не уходить с рабочего поста, напарники распластались на полу.

Было несколько моментов, когда Джим забывал не только об отпуске, но и о том, кто он такой. Черная пелена перегрузок отступала медленно, освобождая место красной, тастала светлеть, рассеиваться, и вскоре Джим увидел клепки на потолке, следы от потеков теплоносителя и почувствовал вкус воздуха. Мерзкий вкус, очистители на суднеработали плохо, а регенерационные патроны давно не менялись.

– Ты жив? – толкнул его в плечо Тони.

– Да вроде обошлось. Как Бруно?

Тони поднялся и заглянул в рубку, затем повернулся к Джиму:

– Живой, только кровь у него.

– Кровь?

Джим поднялся и, борясь с головокружением, следом за Тони вошел в рубку. Бруно улыбался и, вцепившись в кривой джойстик, управлял несущимся в горизонтальном полете судном. Натекавшей из носа крови он не замечал, а когда Тони указал ему на это, принял носовой платок, вытер подбородок и посетовал, что испортил подаренную куртку.

– Ничего, отстираешь, – успокоил его Джим, отмечая, как светлеет за иллюминатором синяя пелена.

– Ты что, визуально сажать будешь? – спросил Тони, подходя к иллюминатору. Он надеялся увидеть родной город, однако было еще слишком высоко.

– Какой там визуально? По радио наводить буду, у меня еще приемник сохранился и исполнительные механизмы… кажется… В крайнем случае открою тормозной парашют, его-то я пропить не смог – достать не получилось.

Через несколько минут Джим увидел солнце, потом закрывавшую землю сплошную пелену облаков. Где-то под ними должен был находиться Галлиополис.

Как же ему хотелось увидеть родной город, его пыльные улочки, обшарпанные дома. Когда-то они с Тони считали его «дырой» и мечтали убраться подальше, чтобы устроить собственную жизнь.

– Держитесь, в облака идем! – предупредил Бруно, и в следующий момент последовал удар, как будто их судно пробило стену.

– Сколько сейчас там времени? Который час? – крикнул Тони.

Бруно щелкнул ногтем по циферблату сломанных универсальных часов, они на мгновение ожили, что-то показали и снова потухли. Бруно безапелляционно объявил:

– Около шести часов утра. Или девяти. Но точно утро.

Стало возможным различать лесные массивы, озера, извилистые ленты рек и асфальтовые дороги.

– Земля! Я вижу землю! – обрадованно сообщил Тони, расплющивая лицо о стекло иллюминатора.

– Диспетчерский пункт «Галлиополис», ответьте почтовому судну «Бай-Джет», имею повреждения в системе навигации, прошу посадочный вектор, как поняли?

– Диспетчерский пункт называется «Квест-4», к вашему сведению, – раздался в ответ недовольный женский голос. – Почему все пытаются называть нас «Галлиополисом»?

– Так проще, вы же рядом. Я теряю высоту, дайте посадочный вектор.

– Вы там на своем почтовике с ума посходили? У вас даже авторизация не включена!

– Не шутите со мной, у меня поломка, возможно, что-то с идентификатором! Дайте посадочный вектор!

– Я же говорю – вы с ума сошли, у нас эта аппаратура уже двадцать лет как отключенная в углу стоит! Таких систем уже ни у кого нет!

– Включай старую аппаратуру, а то сейчас как врежусь в вашу башенку, небось не обрадуетесь!

– Ой, Лина, он дурак совсем! – послышалось в эфире.

– Если не успеваете, сделайте круг, сейчас заведем специально для вас эту шарманку!

Этот голос принадлежал другой женщине-диспетчеру.

– С бабами главное – жестче. Они только строгость понимают, – прокомментировал ситуацию Бруно, придерживая возле носа окровавленный платок.

– Вы еще здесь, почтовик? – спросили после недолгой паузы.