Чтение 42–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

– Что с ней? – спросил я. – Заболела?.. А с виду такая крепенькая, хоть и бледновата, правда… Но это сказывается врожденный аристократизм и недостаток солнца.

– Леди Жозефина здорова, – сообщил он холодновато.

– Слава Богу, – сказал я и перекрестился.

– Дело в другом, – ответил он медленно, – я просто не думаю, что она захочет, чтобы ее муж отправлялся на острова. Тем более на Юг. И вообще покидал Ундерленды.

Леди Иля засмеялась, словно муж неожиданно отмочил великолепную шутку:

– Ха-ха, ты великолепен, милый Ульрих!.. Сэр Полосатый сейчас со стула рухнет.

Я засмеялся еще громче:

– Что вы, леди Иля, я же прекрасно понимаю, что его светлость шутит! Великолепный солдатский юмор, простой и незамысловатый, но яркий и неожиданный, он нравится как простым людям, так и самым утонченным аристократам. Его светлость прекрасно знает, что я и не мечтал породниться с вами!

Герцог смотрел на меня с прежним непроницаемым лицом, но в глубине его глаз я читал, что сказанное вовсе не было шуткой.

Я развел руками и окинул взглядом зал.

– Я все это сделал, чтобы оказаться в этом великолепном месте и сидеть с вами за одним столом! Разве это не достаточно высокая честь? Все это называется великим ратным трудом к вящей пользе Отечества. В данном случае вашего. В смысле, анклава, который еще не отечество, но над этим потом поработают. О наградах и не помышлял, я весьиз себя сама скромность и застенчивость, Ваша светлость, вы ж меня насквозь видите, как один наш государь бояр! Ваша прекраснейшая дочь свободна, свободна, свободна!.. Во всех смыслах. Вы уж пристройте ее с государственной пользой, увязав династическим браком. Например, с графом Трандертом.

Он все еще не сводил с меня глаз, каменное лицо не меняется, умеет держать, буркнул:

– А почему не с Витерлихом?

– Пьет много, – ответил я с сожалением. – Будь он сыном виконта – еще можно, но барон… гм, так и герцогство пропьет. Да и земли занимает неудобные.

– А барон Феофан?

– Не имеет выхода к морю, – ответил я. – А еще над его землями висит тысячелетняя вражда с соседями. Сейчас опустошают его приграничье, там приходится держать прожорливую армию. Свои служить не хотят, приходится набирать чужаков, а это истощит казну. Вам оно надо в такое ввязываться?

Он подумал, кивнул.

– Ладно. А что скажете о Бульбоне?

– Этот всем хорош, – согласился я. – Да только чересчур крут и воинствен. Даже для нашего драчливого времени. Давно не получал по рогам, шел от победы к победе, но уже видно, что совсем закусил удила и потерял осторожность. Он и вас постарается сразу же сместить, чтобы захватить в свои руки побольше войск и казны для кормежки войск. Ну, мне все равно, что он с вами сделает…

Он буркнул саркастически:

– Ну, спасибо.

– Мы ж о судьбах страны, – напомнил я, – что наши жизни? Так вот, устранив вас, ввяжется в большую войну, стремясь захватить мир, но там и обломают. И покруче обламывали! А победители сами придут сюда. И все пожгут и снесут… Граф Трандерт – самая удачная кандидатура. Его земли имеют выход к морю, защищены от соседей широкой бурной рекой, старой вражды с кем-то нет, у него мир и покой, народ богатеет…

Он вздохнул, прорычал устало и разочарованно:

– Знаете, сэр Полосатый… До этого разговора я думал, как бы вас отговорить от руки моей дочери… дать что-нибудь такое… ну, не равноценное, понятно, но все-таки… а вот сейчас отказываетесь, снимая с моих плеч такую гору, но мне что-то не весело. Думаю, лучше бы отдать дочь все-таки в ваши руки.

Я поклонился, сказал твердо:

– Думая токмо о вящей славе и благе вашего Отечества, вынужден отказаться.

– Подумайте, – сказал он. – Я сам давно прикидывал насчет графа Трандерта, баронов Витерлиха, Жерара, Феофана, Бульбоне… никому ничего не говорил, перекладывал так и эдак, а тут вы взяли и все выложили, как будто я вам когда-то рассказал! Да так четко все, а у меня это плавало как в тумане.

– Ваша светлость, – сказал я предостерегающе, – лучше синица в руке, чем в другом месте. Граф Трандерт потому и торчит здесь, отпугивая остальных женихов, что давно глаз на нее положил! Это надежно. А вот я – темная лошадка. У меня может, как вы изволили намекнуть, получится еще тот журавль, но может та же синица издохнуть в жутких корчах. А граф Трандерт – уже рядом. Проявите государственную мудрость.

Он вздохнул, покачал головой.

– Мудрость – это не всегда осторожность. Мудрость – это и умение рискнуть, видя вдали нечто огромное… Но не стану настаивать, ибо вижу ваше нежелание стремиться завоевать сердце леди Жозефины. Гм, чем же не понравилась или насторожила? Надо выспросить ее нянек… Что ж, мы благодарим вас, сэр Полосатый, за все, что сделали… Всеже я хотел бы чем-то наградить вас.

Разговор подошел к логическому концу, завершение хорошо бы взять на себя, облегчая герцогу задачу, я встал, поклонился и сказал с наибольшим жаром, какой мог изобразить:

– Ваша светлость! Уже присутствие в вашем доме – большая честь. А вот так за одним столом – нет чести выше. Позвольте откланяться и начать сборы?

Он проговорил в некотором замешательстве или затруднении:

– Да, разумеется. Но мне хотелось бы, чтобы мы еще поговорили как-нибудь. Основательнее.

Я воскликнул:

– Да, сэр Ульрих! А мне как бы хотелось!

– Езжайте, – сказал он. – По дороге постарайтесь узнать про славные деяния и заветы благородного рыцаря Марешаля. Это понадобится.

К счастью, я успел покинуть обеденный зал герцога раньше, чем вернулась леди Жозефина, не хотелось бы видеть ее лицо.

Во дворе мне пытались подарить великолепного жеребца и прекрасные рыцарские доспехи, я глупо и невнятно отнекивался, не могу же сказать в лоб, что как только скроюсь с глаз долой, в ближайшем укромном месте стегну коня, чтобы домой бегом, а меня ввысь взметнут великолепные отвратительные крылья настолько гадкого ящера, что просто прелесть.

Конь резво сбежал в широкую котловину с пологими краями. Я оглянулся, но замок виден весь, значит, могут видеть и меня. Справа потянулись зеленые холмы с удивительно сочной травой, словно корни достигают подземных вод, очень часто попадаются ручьи.

Впереди начала вырастать густая роща, я еще раз оглянулся, и хотя замок пока виден, но никто не свяжет меня с летающим ящером, даже если случайно кто и увидит это чудовище.

– Быстрее, лошадка, – сказал я весело. – И запоминай дорогу обратно!..

С веселым звоном копыт по сухой земле мы влетели под легкую ажурную тень мощно раскинувших ветви древесных гигантов. Я почти сразу же остановил коня, слез на землю и похлопал по крупу.

– Можешь возвращаться, дурашка, – сказал я ласково. – Бить не буду, передумал… Сам убежишь, когда увидишь…

Он остался смотреть с недоумением, я задрал голову, небо закрывают толстые суковатые ветки, шкуру изорвут, а вон там дальше полянка как раз под мои крылья.

Солнце упало на плечи, когда я вышел на середину, день жаркий, хоть и клонится к закату. Я набрал в грудь воздуха… по нервам резко и болезненно ударило холодом. Я круто развернулся, чувствуя опасность. Сверху обрушилась мелкоячеистая сеть, из-за деревьев выбежали люди. Тяжелый удар свалил меня с ног, со всех сторон обрушились частые жестокие удары. Голову тряхнуло, в ушах раздался далекий звон, я потерял сознание.

Глава 20

Голова раскалывается, я попытался поднять веки и охнул от жгучей боли. Регенерация очнулась и пригасила боль, но во всем теле все та же непонятная изнуряющая жуткая слабость. Не открывая глаз, я хотел прикрыть ладонью глаза от режущего света, но рука не повиновалась. Вторая – тоже.

Не смог я пошевелить и ногами, а когда открыл глаза, передо мной в трех шагах стена в черной мохнатой копоти, чуть левее дверной проем, в полутьме блестит металл отполированной частым прикосновением рук.

Сам я прикован металлическими скобами к стене, а еще у меня на обеих ногах цепи. Я задержал дыхание, тихо произнес кодовое слово…

По телу пробежала едва заметная дрожь, но я остался в прежнем теле. Зато увидел, как в углу пошевелился некто, закряхтел, раздался скрипучий голос:

– Матильд, просыпайся… Я могу не удержать.

Второй голос, сонный и недовольный, прохрипел раздраженно:

– Ты, и не можешь?

– Да в нем что-то мощное.

– Сейчас, сейчас!

Дрожь утихла, я чувствовал себя так, словно меня распластывает по стене мощный ветер. Двое в темных плащах с опущенными на лица капюшонах побормотали заклятия, снова опустились на узкую лавочку и затихли.

Я сцепил зубы, что за дурак, надо было взлетать прямо с опушки, никто не смотрит мне вслед, а и смотрели бы, ничего бы не поняли. Слишком гладко все шло, расслабился, забыл, что сильные и умелые пловцы тонут чаще трусливых новичков.

С отвратительным лязгом, больно ударившим по ушам, распахнулась металлическая дверь. В коридоре колеблется свет от множества факелов, по ступенькам осторожно спустился грузный человек в яркой и пышной одежде вельможи. Несмотря на яркую одежду попугая, он показался человеком очень собранным и опасным.

С последней его свел, подав руку, еще один, помоложе. Вошли двое с факелами, последним появился обнаженный до пояса мрачный мужик, подпоясанный широким кожаным фартуком. Он сразу же начал раздувать угли в горне и деловито перебирать на стене крючья. Вельможа неспешно прошел ко мне, глядя в пол, затем резко вскинул голову.

Возможно, он ожидал, что вздрогну при виде его ужасающей хари с безумными глазами, в самом деле жутковат, как только и выжил после таких ран.

– Итак, – сказал он резко, – перед тобой барон Арнульф. В моем ведении служба охраны Его Величества. Мы знаем, ты хотел пробраться в замок, где изволит отдыхать король Сен-Мари!

Я промолчал, он постоял некоторое время, я так и не ответил, он кивнул палачу. Тот пошуровал угли, пепел с них слетел, багровость начала превращаться в оранжевость.

Второй вельможа, молодой и красивый, прошел в угол к двум закапюшоненным фигурам.

– Не спать, мерзавцы, – сказал он с угрозой, – когда мы поймали такую крупную рыбу!.. Удалось выяснить, какими чарами он пользуется?

Один из магов сказал торопливо:

– Нет еще, ваша милость!

– Почему?

– Магия… разная, ваша милость!.. Там, откуда он пришел, другие амулеты, другие талисманы…

Вельможа повысил голос:

– У него нет амулетов!.. Даже крест отобрали!

– Но магия в нем еще есть, – сказал второй маг быстро. – Однако высвободиться ей не дадим, не сомневайтесь.

– Точно?

– Мешать легче, чем потом бороться.

Вельможа покачался перед ними с носка на каблук и обратно, поморщился и повернулся к своему приятелю. Тот угрюмо кивнул, повернулся ко мне.

– Мы знаем, – сказал он кратко, – кто ты.

Он помолчал, давая мне время возразить, что я не тот, за кого меня принимают, что я вообще мимо проходил и что я вообще не здешний.

Не дождавшись реакции, он нахмурился и сказал резким голосом:

– Ты тот проходимец, который возглавил войска Брабанта и проникших на земли Сен-Мари шаек из северных земель! Мы не знаем, как тебе удалось это сделать… но здесь узнаем. Здесь узнают все!

Я снова промолчал, второй сказал равнодушно:

– В любом случае надо сперва обработать. Тогда не только заговорит, даже петь научится. Долго и протяжно.

Арнульф кивнул.

– Да, у нас для этого есть хорошие умельцы. Эй, Джон, у тебя все готово? Когда Его Величество изволит посетить этот подвал, вид преступника должен… что должен?

Палач вытянулся в струнку.

– …ласкать его взор!

– Молодец, запомнил наконец.

– Рад стараться!

– Можешь начинать, – сказал он и, бросив на меня холодный взгляд, отошел в сторону.

Палач лицом ко мне помешивал багровые угли в огромной жаровне на массивном треножнике. Накаленный воздух струится к низкому потолку, в жаровне как будто сокровищница с огромными рубинами. Сверху прибежал слуга с металлической корзинкой и, отворачивая лицо от жара, высыпал в жаровню еще пылающие рубины.

Оба вельможи обошли пыточный подвал, спокойно и жутковато рассматривали ужасные крючки и клещи для вырывания мяса, переговаривались, какое дает эффект лучше. Я слышал все достаточно отчетливо, возможно, пытка уже началась, сперва вот так, чтобы был готов и воспринимал все острее, дополняя своим воображением.

Плечи палача заблестели, покрываясь потом, теперь напоминал отвратительное животное морских глубин. На меня поглядывал изредка, всякий раз злобная ухмылка кривила толстогубый рот, показывая выбитые передние зубы.

Я сказал торопливо:

– Вы так шутите? С чего бы тот самый Ричард оказался здесь?.. Может быть, злой колдун набросил на меня его личину?

Второй вельможа остановился передо мной, раскорячив ноги, и сказал неприятным голосом:

– Голубчик, у нас здесь столько магов, никакая личина не спасет! Все видят, кто есть кто. А ты – человек приметный.

– Я здесь никогда не был!

Он усмехнулся, красивое породистое лицо стало злым, как у голодного волка.

– Зато я был в Брабанте. В свите Его Величества. Ты меня не помнишь, я не такой видный красавец, но тебя там все запомнили. Мы вообще о тебе много знаем. И о том, что тынашел приют у герцога Ульриха, с него еще спросим за такие вольности, достойные разве что мятежника, и о твоих гнусностях здесь, когда ты предательски погубил достойнейшего барона Кристина…

Арнульф вставил с усмешкой:

– Гаспадер, он еще не знает, что вчера ко двору Его Величества прибыл барон Фортескью. Утверждает, что посол от установившего свою власть на большей части королевства майордома Ричарда Длинные Руки.

Он криво усмехнулся, граф Гаспадер покосился на него с неодобрением.

– А затем нам Фортескью?

– Например, для опознания.

– Барон, – сказал Гаспадер наставительно, – вряд ли его расшатаем или напугаем словами. Эти грубые люди понимают только физическое воздействие. А здесь, к счастью, для этого есть все необходимое.

Арнульф величественно наклонил голову.

– Думаю, – сказал он со зловещей усмешкой, – даже больше, чем понадобится. Такие только с виду смотрятся несокрушимыми. А как дойдет до… гм… физического воздействия… Идите к дамам, благородный сэр Гаспадер. Сейчас здесь начнется.

Палач подошел медленно и вразвалку. В руке прут с вишневым кончиком, срываются короткие быстро гаснущие искры.

– Ненавижу красавчиков, – сообщил он хриплым голосом. – А люблю, когда они орут!.. Обожаю.

Я кивнул на него Арнульфу.

– Вот вам пара. Вы и похожи.

Начальник службы охраны короля проигнорировал выпад, а палачу сказал коротко:

– Начинай.

Палач прижал кончик раскаленного прута к моему боку. Я вскрикнул от жуткой боли, зашипело, подвал начал наполняться запахом горелого мяса.

Гаспадер удовлетворенно крякнул, перед ним распахнули двери, и он вышел из подвала. Усмешка Арнульфа стала еще отвратительнее.

– Вот теперь ты поймешь, – процедил он, – куда ты попал…

Из угла, где расположились оба мага, раздалось довольное хихиканье.

На второй день беспрерывных пыток дверь распахнулась, вместе со свежим воздухом я уловил запахи дорогих духов. По ступенькам спустилась группа ярко одетых и такихнеуместных здесь придворных. На заднем плане я рассмотрел даже женские платья, но обе дамы стыдливо прикрыли лица темной вуалью, подчеркивая, что их здесь нет, а если кто-то скажет, что видел их в таком неподходящем для женщин месте, тот свинья и нахал.

Все пугливо жались друг к другу, опасаясь запачкаться о покрытые копотью стены, отстраняясь от расхаживающего палача, потного и смердящего.

Спустя несколько минут дверь распахнулась снова. По ступенькам медленно и важно сошел высокий человек, сильно располневший и с обвисающими щеками, в невероятно яркой и бессмысленно кричащей одежде. На голове блистает искрами королевская корона, рубины в ней блестят зловеще, словно раскаленные угли в жаровне.

Придворные склонили головы, он так же медленно и величаво приблизился ко мне.

– Вот он, – сказал он с довольным смешком, – покоритель, как он считал, королевства Сен-Мари!.. Грязное и тупое животное, что он может знать о нашей подлинной мощи?..Ты меня слышишь, тварь?

Я молчал, Арнульф сделал шаг вперед и сказал почтительно:

– Его подвергли предварительной обработке, но так, чтобы он мог слышать и говорить.

Кейдан произнес сладострастно:

– Все верно, я хочу долго слышать его крики. И видеть, как он все чувствует и страдает!..

– Все будет сделано, – ответил Арнульф бесстрастно.

Кейдан, похохатывая, начал рассказывать своей свите, что о моем появлении при дворце герцога узнали на второй день, но еще не знали, кто я такой. Присматривали просто за самим герцогом, заодно и заинтересовались человеком, который разрушил замок сэра Корнуэлла. Однако потом, когда погиб верноподданный сэр Кристин, на которого Его Величество возлагал большие надежды, за этим незнакомцем начали следить неотрывно.

И к тому времени, когда покинул замок герцога Ульриха, уже знали, кто это на самом деле. Впрочем, если бы остался в замке, туда бы прибыли королевские войска при поддержке могучих магов и схватили бы уже не одного этого мятежника.

– Подонок, – прохрипел я, – трус… Удирал, как последняя тварь, даже столицу бросил… а здесь геройствуешь?

Лицо Кейдана перекосилось, злобное торжество в глазах уступило место бешеной злобе.

– Но ты здесь! – прокричал он, срываясь на визг. – Ты у меня в руках!

– Ошибаешься…

Он заорал:

– В чем?

– Зато в моих руках все королевство, – прошептал я, но ощутил, что все услышали. – Ты уже не король… Ты всего лишь мелкий палач.

– Я король! – прокричал он тонким поросячьим голосом. – И восстановлю власть над всеми землями. Ты в моих руках!

– Ошибаешься, – ответил я. – Всем войском руководит граф Ришар де Бюэй, великий полководец. Он не такой дурак, как я, и в ловушку не полезет. Есть я или нет меня, он удержит власть над Сен-Мари. Ты можешь разорвать меня на части прямо сейчас, в твоем положении ничего не изменится.

Палач подошел с раскаленным прутом и начал выжигать на груди узоры. Мужчины жадно вытянули шею, стараясь ничего не упустить, одна из женщин сблеванула, а другая вскрикнула дурным голосом и опрометью понеслась по ступенькам вверх, где моментально исчезла за дверью.

Я держался достаточно долго, что заставило Кейдана чуть ли не визжать от удовольствия, затем рухнул в черноту.

Очнулся не скоро, как мне показалось, в лицо плещут холодной водой из колодца. Сильно пахнет горелым мясом, будто тут сожгли стадо коров. Как только я подавал признаки жизни, пытки возобновлялись снова и снова.

Я потерял счет дням, дым выедает глаза, хотя под самым потолком в стене отверстие. Я видел иногда свет солнечного дня, иногда оттуда тянет прохладой ночи.

Маги подходили, осматривали и, подновив заклятия, уходили в угол снова. Иногда их сменяли другие, но в подвале всегда было не меньше двух человек. Между приступами боли я пытался сосредоточиться и превратиться хоть в птицу, хоть во что-нибудь, но не слышал даже знакомого покалывания по телу.

Иногда, когда боль выворачивала наизнанку, чувствовал близость чего-то ужасного, что может высвободиться из меня и сжечь весь мир, но опять же маги не спускают глаз. Я захлебывался криком, рвался из цепей, терял сознание и приходил снова под ушатом холодной воды, чувствуя, как иссякают силы.

Терял сознание я все чаще, наконец однажды сквозь грохот крови в ушах услышал:

– …бесполезно… он ничего не чувствует…

– А если взбодрить?

– У него нет сил. Сразу теряет сознание, а тогда какой толк от пыток?

– Его Величество любит наблюдать…