Чтение 14–й страницы книги ~Знак чудовища~

— Тан действительно видел Риго, — сказала Арли. — Он рассказал мне, что видел вампира. Я узнала его по описанию и только потом спросила имя.

— Если ты солгал, — обратился Шаил к Сигмону, — то я выверну тебя наизнанку. И после этого ты будешь жить и все чувствовать. Некоторое время. Отвечай правдиво, я почувствую ложь. Что Риго делал в Венте?

— Он там жил. Его поймали, хотели отдать магам, но мы вместе бежали из темницы.

Арли вопросительно взглянула на мага.

— Он не лжет, — подтвердил толстяк.

— Я вижу. Отвечай: Риго говорил тебе о сестре? Ты знал, кто она?

— Нет. Он даже не упоминал, что у него есть родственники. Я шел в Гернию по своим делам и случайно очутился в вашем городе. Даже не знал, что Дареленом правят вампиры.

— И сейчас не лжет, — сказал Роумо, рассматривая тана, словно тот был забавной зверюшкой. Кажется, ответ Сигмона позабавил его.

— Или умело скрывает правду, — возразил Шаил.

— От меня не скроет, — обиженно бросил толстяк и поджал губы.

— Проклятье! — Де Нако скривился и коснулся пальцами подбородка. — Все с ног на голову!

За его спиной перешептывались Старшие клана. Они слышали каждое слово — и Сигмона, и мага. Роумо молчал, разглядывая тана, а Шаил крепко задумался. И тогда Арли тихопрошептала:

— Я прошу зашиты у клана Нако и клана Рива.

— Это понятно, — буркнул Шаил. — Но…

— Когда Риго вернется, он будет благодарен вам. Кланы должны понимать, что такое — благодарность правителя.

— Если вернется, — заметил толстяк. — А может и не вернуться.

— Я не лгу. — Арли нахмурилась.

— Но его могли снова поймать. Те же самые вентские маги. Шаил?

— Возможно. Мальчишка, конечно, лучше этого старого выродка Терата. Терат безумен и неуправляем, ненасытен в своей жажде. И если станет правителем, то когда-нибудь погубит наш род. Но сейчас, если дело дойдет до противостояния… Он слишком силен, а нас мало. За Тасматом три клана.

Арли молчала. Молчал и Сигмон. Сейчас решалась их судьба, решалось, жить им или умереть, но они молчали. Они сделали все, что могли, и дальнейшее зависело от Шаила и Роумо.

Те же, отвернувшись от собеседников, тихо бранились: видно они никак не могли найти подходящее решение этой головоломки.

— Арли! — громом разнеслось по залу, и тан вздрогнул. — Арли, где ты? Выйди к нам!

Толпа снова зашумела и раздалась в стороны, освобождая место у ступеней черного трона. Там по-прежнему стоял Терат — теперь уже с довольной ухмылкой на устах и с новым бокалом в руке.

Шаил и Роумо переглянулись и замолчали. Но они остались стоять рядом с Арли, как два стража. Сигмон встал за их спинами, чувствуя на затылке дыхание Старших из кланов Нако и Рива.

Тасмата окружали его сторонники. Толпа распалась на две части, на два отряда, что стояли друг напротив друга и, судя по всему, готовились к битве. На словах ли, на деле — не важно, но сражение должно состояться: планы насчет Железного венца есть у обеих сторон, и отступать никто не собирался. Ставки были слишком высоки.
* * *

Сигмон чувствовал себя лишним. Он сделал все, что мог, и теперь оставалось только дожидаться, чем кончится дело. Не привлекать внимания вампиров — вот все, что сейчас нужно.

И все же, пока Тасмат и Арли, разделенные десятком шагов вощеного паркета, сверлили друг друга пылающими взглядами, Сигмон осмотрел зал. Старших за спиной Тасмата оказалась намного больше, чем за спиной Арли. Сигмон не думал, что дело дойдет до настоящего сражения, но такое разделение показывало, что никаким равновесием и не пахло. Большинство вампиров приняли сторону Терата Тасмата и выстроились вокруг него. Сторонники Арли были не столь многочисленны, но отступать не собирались.

Оглянувшись, тан заметил, что его окружило плотное кольцо вампиров помоложе, но все они смотрели вперед — на Арли и Терата. И еще он заметил, что братья Тиам, покинув свой пост, теперь стояли внутри зала, у самых дверей, и внимательно наблюдали за действом. Их одинаковые лица были одинаково отстраненными, и Сигмон подумал, что они не будут вмешиваться, хоть и пропустили их с Арли в зал. Жаль. От таких союзников он бы не отказался.

— Арли! — подал голос Тасмат. — Надеюсь, ты отдаешь себе отчет, что именно ты говоришь?

— Я Старшая, — спокойно ответила вампирица. — Я всегда знаю, что говорю и кому.

— Риго де Сальва, конечно, является наследником Теума, в этом никто, надеюсь, не сомневается. Но жив ли он?

— Ты хочешь сказать, что я лгу? — спросила Арли, и ее голос дрогнул от гнева.

— О нет, госпожа! — Вампир улыбнулся и отвесил ей поклон. — Но тебя могли обмануть…

— Исключено, — вмешался толстяк Роумо. — Я проверил человека. Он не лжет.

Терат небрежно махнул рукой, отметая слова де Рива.

— Ерунда, — бросил он. — Его тоже могли обмануть. И не мне рассказывать вам, уважаемый Роумо, как плетутся интриги. Любой из Старших мог назваться Риго или даже внушить человеку, что он видит Риго де Сальва.

— Это возможно, — признал маг.

— Я верю человеку, — вмешалась Арли. — Он знает, о чем говорит! Сигмон…

— Арли! Твоя вера в то, что брат жив, понятна и трогательна, но совершенно иррациональна, — отозвался Терат. — Мы все понимаем твои чувства, но взгляни на все это глазами наследницы, а не сестры.

Арли вспыхнула, ее щеки тронул легкий румянец, и она открыла рот, чтобы ответить грубостью, но Шаил тронул ее за локоть, и вампирица смолчала.

Терат заметил это и улыбнулся.

— Из этой ситуации есть один выход, — сказал он.

Зал замер. Сигмон почувствовал, как кольцо вампиров вокруг него сжимается. Старшие взялись за рукояти клинков, и в воздухе повисло напряженное молчание. Тан подался вперед, готовясь в любой момент выдернуть Арли из круга вампиров и утащить за спины Старших из клана Нако.

— Думаю, следует послать гонца в Вент, — сказал Тасмат и улыбнулся, демонстрируя белоснежные клыки. — Пусть он найдет Риго.

Зал выдохнул, и по толпе пробежал шепоток. Сигмон ощутил, как напряжение спало, и вампиры расслабились. Он тоже облегченно вздохнул, но тут заметил, как Шаил и Роумо переглянулись. Похоже, они не ожидали такой развязки. Все складывалось слишком удачно.

— Но, — громко произнес Терат, и шепот смолк. — Это лишь одна сторона дела. Обсуждение наследника Теума пока откладывается. Надеюсь, благородные господа не забыли, что мы собрались здесь не только из-за этого? Ведь мы еще не говорили об одном важном деле — о моей свадьбе!

Арли вскинула голову и гневно взглянула на Терата. Вампиры разом заговорили, а Шаил и Роумо снова переглянулись. Сигмон шагнул вперед и встал точно за их спинами.

— Тише! — громко сказал Тасмат. — Тише, Старшие!

— Терат! — крикнула Арли. — О чем ты говоришь! Никакой свадьбы не будет!

— Разве? — Вампир растянул бескровные губы в злой улыбке. — Милая Арли, о помолвке объявлено еще год назад. Это вопрос решенный, моя госпожа.

— Ты не заставишь меня! — Арли сжала кулаки. — Риго не позволит!

— Завтра день свадьбы, — бросил Терат. — К нему готовилось все графство. Не важно, кто будет наследником. Главное — ты станешь моей женой. Или слово наследника родаТеума — пустой звук? Если это так, благородные лорды, стоит ли передавать роду де Сальва Железный венец? Не возведем ли мы на трон род лжецов?

Арли вздрогнула, словно ей отвесили пощечину. Ошеломленная, она открыла рот и снова закрыла, как будто ей не хватало воздуха. На щеках проступили розовые пятна.

— Это его цена за Риго, — шепнул Шаил толстяку.

— Неплохой расклад, — отозвался тот. — Для Терата. Он своего не упустит.

— Риго не допустил бы этого брака.

— Но неизвестно, вернется ли он. А если и вернется…

Толстяк замолчал, но Сигмон понял, что он хотел сказать. Даже если Риго вернется, он будет в смертельной опасности. Яд, кинжал или что там принято у вампиров — и Тасмат снова будет стоять на Каменных ступенях, ведущих к трону. Ведь следующей на трон претендует сестра Риго, Арли де Сальва.

— Арли, — тихо сказал Шаил. — Это приемлемо. Если Риго вернется и станет правителем, он освободит тебя от этого брака. Если не вернется… Ты станешь правительницей.

— Это разумно, — шепнул толстяк. — Это поможет избежать резни. Все кланы будут довольны этим решением и поддержат его.

Арли обернулась, и тан увидел, что она вот-вот заплачет. Вампирица выглядела растерянной и удивленной, словно ее предали лучшие друзья. Похоже, она не ожидала такого. Тан понял, что она просто не привыкла к предательству, что она поражена жестоким расчетом глав кланов.

— Но я не хочу, — жалобно прошептала она. — Не хочу…

Вампиры за спиной Терата разразились приветственными криками, и хор их голосов громом раскатился по залу. Вампир залпом выпил вино, разбил бокал о пол и пошел к невесте. Она обернулась к Терату и замерла — как жертва при виде охотника. Ее плечи опустились, и Сигмон догадался, что она все-таки заплакала. Этого он стерпеть не мог.

Он шагнул вперед, и главы кланов, оттесненные широкими плечами, разошлись в стороны. Тан встал рядом с Арли.

— Стой! — бросил он Тасмату.

Тот остановился на полпути, скорее от неожиданности, чем повинуясь приказу. Его брови удивленно вздернулись, а из-под верхней губы показались клыки.

— Она моя, — твердо сказал Сигмон и положил руку на плечо Арли.

Вампиры зашумели, за спиной тана крикнули что-то обидное, но ему было все равно, что. Не отрываясь, он смотрел в бездонные черные глаза Старшего вампира клана Тасмати чувствовал, как внутри просыпается зверь. Чудовище, чью отметину он нес на теле. Пришло его время, и Сигмон больше его не боялся. И не собирался удерживать.

— Ты в своем уме, червяк? — бросил Терат, так и не справившись с удивлением.

— Она — моя, — повторил Сигмон, чувствуя, как плечо Арли вздрагивает от беззвучных рыданий.

Шаил подался вперед и вцепился в плечо Сигмона, сжал, как кузнечными клещами, рассчитывая осадить наглого человека, но тан не почувствовал боли. Он поднял руку и сорвал ладонь вампира с плеча. С силой, недоступной человеку, так резко, что пальцы Шаила хрустнули, и тот зашипел от боли.

Терат скрестил руки на груди и насмешливо глянул на тана. Окинул взглядом с ног до головы. Один из вампиров, стоявших за его спиной, рассмеялся. Опомнившаяся толпа подхватила смех.

— Ты, видно, повредился в рассудке, мешок с костями, — бросил Терат. — Женщины кланов не имеют ничего общего, с такой падалью, как ты.

— Тут нет падали, — спокойно ответил Сигмон. — Но если ты сейчас не уйдешь, она тут появится.

— Еда заговорила! — усмехнулся вампир. — Она угрожает! Ничего смешнее я еще не слышал.

— Смотри, не подавись едой, упырь, — бросил тан.

Терат нахмурился, и усмешка исчезла с его губ. Клыки остались. Вампиры, стоявшие за его спиной, зашумели.

— Прочь с дороги, мразь, — прошипел он. — Жди, пока настанет очередь угощения для праздничного стола.

Два молодых вампира со знаками паука вышли из толпы и направились к Сигмону. Он подобрался, готовясь к схватке, но вампиры остановились.

— Не так быстро, Старшие, — донеслось от стены. Толпа расступилась — резво, словно ее рассекли клинком, — и Сигмон увидел братьев Теум. Они стояли друг напротив друга — один у правой стены, другой у левой, и оба сжимали обнаженные клинки.

— Не торопись, Тасмат, — бросил тот, что стоял справа, и Сигмон догадался, что это более разговорчивый из братьев — Фуат.

Вампиры из клана Тасмата убрали руки от клинков — быстро, слишком быстро. Можно сказать, отдернули.

— Не вмешивайся! — прошипел Терат. — Ваше дело — охранять зал совета.

— Мы храним не только тела ночного рода, но и традиции, — ответил страж. — Ты не забыл, что на женщину предъявлены права? Два претендента на ее руку. Дело должно решить так, как решали его наши предки.

— Дуэль? — Терат скривился. — С этим куском мяса? Он не нашего рода. Презренный человек, животное! Он не может претендовать на женщину клана, тем более на наследницувенца.

Вампиры одобрительно зашептались, поддерживая Тасмата. Среди них было много и тех, кто стоял за спиной Арли.

— Дуэль с едой станет оскорблением всего нашего рода, — продолжал Терат. — Это неслыханно! Все традиции предков будут попраны. Может, этой слякоти еще и Железный венец предложить?

Толпа ответила возмущенными криками. Гул стоял такой, что нельзя было разобрать слов, но Сигмон чувствовал: еще немного, и на него набросятся все вампиры, собравшиеся в зале. Они просто раздерут его на части, наплевав на все мнимые приличия. И братья Теум его не спасут — просто не успеют. У него оставался только один шанс.

— Терат! — крикнул он, силясь перекричать толпу. — Так сражаться с человеком ниже твоего достоинства?

— Это просто оскорбление, — прошипел Тасмат. — Люди — скот. Со скотиной не сражаются, ее забивают. Ты недостоин даже моего плевка.

Тан рванул ворот рубахи и сорвал с себя лохмотья, едва прикрывавшие тело. Потом развел руки в стороны и замер, с удовольствием вслушиваясь в гробовую тишину. Еще никогда он не был так благодарен Фаомару. Еще никогда он не радовался так печати чудовища на своем теле.

— Что ты скажешь о нечеловеке, упырь? — бросил он онемевшему Терату.

Вампир не ответил. Он смотрел на черную шкуру, затянувшую торс тана, словно кольчуга, и все никак не мог отвести от нее взор.

— Терат! — гаркнул Сигмон. Вампир вздрогнул и отступил на шаг.

— Кто ты? — спросил он, заглядывая тану в глаза. — Кто ты такой?

— Не твое дело, кровосос, — процедил Сигмон, зная, что сейчас его зрачки превращаются в щелочки, как у дикого зверя. — Я не человек. Моя кровь не для тебя. Тебе этого достаточно? Или ты струсил, упырь?

В наступившей тишине эти слова прозвучали, как гром. Первыми опомнились вампиры кланов Нако и Рива. Они не питали теплых чувств к Терату, и потому из их рядов прозвучало первое: «Трус!»

— Я не боюсь никого и ничего, тварь, — зло бросил Терат. — Но твоего слова мало. Пусть ты не еда, но что скажет женщина? Быть может, она все-таки предпочтет мужчину своего рода, а не ярмарочного уродца?

Ответ он получил мгновенно. Арли поднялась на цыпочки и звонко, на весь зал, поцеловала Сигмона в щеку. Терат побледнел от злости, как простыня, а Шаил, стоявший за спиной Арли, хмыкнул.

— Дуэль! — возвестил Фуат. — Решение принято. Расступитесь, Старшие! Дайте им место. Пусть схватятся один на один, сила на силу, как это не раз было в этом замке.

Вампиры поспешно расступились, освобождая зал, и отошли к столам. Большинство сразу же наполнили бокалы, предвкушая занимательное зрелище. Последней ушла Арли, сжав на прощание руку Сигмона. Слов не понадобилось. Тан знал, что будет биться за Арли, не за то, чтобы нарушить планы Тасмата, как наверняка полагал Шаил, а — за нее. И она это знала.

Теперь в центре зала остались только Терат и Сигмон. Они встали лицом к лицу, готовясь вступить в схватку. Братья Теум вложили клинки в ножны и подошли ближе. Терат медленно расстегнул пояс и отдал Фуату вместе с клинком. Сигмон, надеявшийся заполучить обратно свой меч, поджал губы. Вот, значит, как проходят дуэли упырей.

Фуат взглянул на тана, покачал головой, но ничего не сказал. Братья отошли к столам, и Сигмон остался один на один с вампиром, со Старшим, главой клана. И он не жалел об этом. Зверь просился наружу, он требовал свободы, и Сигмон знал, что нужно делать.

— Начинайте! — крикнул Фуат.
* * *

Сигмон не раз слышал о магическом взгляде вампиров. Это было непременной частью легенд. В них упыри обязательно должны зачаровать человека, глядя ему в глаза, а потом делать с ним все что угодно. Но после беседы с Арли тан не знал, правда ли это или ложь. Слишком многое в историях о вампирах оказалось вымыслом. Но — не все.

Терат, кусавший губы от ярости, не бросился на врага, как ожидал тан. Он остался на месте, усмирил свой гнев и поймал взгляд Сигмона. Тот не стал отводить глаз. Вампирсмотрел на него, сверлил взглядом, старался поразить им противника, как клинком. Глаза у Терата оказались черные, бездонные, как ночное небо без звезд. Из них исходила сила, подавляющая волю, туманящая рассудок… Сила упыря. Сигмон чувствовал ее касание, он ощущал всем телом, как его опутывают липкие нити вампирского взгляда. Но глаз не отводил. Чудовище, что сидело в нем, только готовилось к ответу.

Когда Терат прищурился, словно пытаясь пронзить врага взором, тан постарался в ответ выплеснуть из себя всю боль и ярость, всю ненависть рода, человеческого к древнему роду упырей. Вампир отшатнулся и отступил на шаг. Лишь на мгновение он отвел глаза, но этого оказалось достаточно. Напряжение исчезло, и магия упыря пропала. Терат попытался снова поймать взгляд соперника, но Сигмон лишь усмехнулся в ответ. Он действительно не человек, он изменился не только снаружи, но и изнутри, и магия вампирского взгляда оказалась бессильна. Взбешенный Терат понял это, зашипел от злобы, пригнулся и прыгнул к Сигмону. Вампир двигался так быстро, что за его движениями сложно было уследить. Он за миг превратился в расплывчатое пятно, но тан был к этому готов. Уворачиваясь от растопыренных рук, он даже испытал облегчение: минуту назад ему казалось, что вампирская дуэль состоит лишь из обмена взглядами и ему не удастся добраться до старого упыря.

Тот яростно атаковал, пытался дотянуться до горла Сигмона. Двигался упырь быстро и уверенно, но тан ни в чем не уступал ему: не только не давал коснуться себя, но и пытался ударить сам. Терат, встретивший неожиданно сильного противника, шипел и брызгал слюной.

Когда он прыгнул, целя растопыренными пальцами в глаза, тан отступил, попытался ударить сам, но взметнувшийся плащ вампира накрыл его голову. Сигмон метнулся в сторону, но опоздал: Терат ухватил его за плечи и сгибом локтя прихватил шею, прямо поверх плаща. Сигмон попытался вырваться, но вампир держал крепко, умело, все крепче сжимая горло. Тогда тан ударил локтем назад и почувствовал, как чужая плоть дрогнула. Тогда он ударил еще и еще, освободился от плаща, добавил коленом в пах, рукой в голову и напоследок со всей силы пнул вампира босой пяткой в живот.

От удара Терата отбросило на пару шагов, он упал и проехался на спине по вощеному паркету до самых каменных ступеней. Замер. Тан остался на месте, побоявшись преследовать его: понял, что это уловка.

Вампир с криком ярости вскочил на ноги, содрал с себя плащ, скомкал его и бросил на пол. Потом повернулся к тану, чуть присел и скользнул вперед.

Сигмон попятился. Терат изменился, он принял облик, тот самый страшный облик упыря, что Сигмон видел у Риго и Арли.

От благородного лорда не осталось и следа. На тана смотрело серое лицо с ноздреватой кожей, напоминавшей кухонную терку. Глаза вампира утонули в складках шелушащейся кожи, а от носа остались лишь две большие дыры. Клыки теперь торчали и сверху и снизу. Длинные, острые, они подрагивали, словно им не терпелось впиться в теплую плоть.

Терат зашипел и медленно двинулся вперед, выставив руки перед собой. Они тоже изменились. Из кружевных манжет торчали серые лапы, увенчанные длинными и острыми когтями, похожими на изогнутые ножи. Увидев их, Сигмон оскалился, как дикий зверь, — они напомнили когти демона, которого он прикончил в подвале Фаомара. Но тогда у него был меч, крепкий надежный меч, что мог располосовать любого врага.

«Мои пальцы — железные крючья, — сказал Сигмон про себя, чувствуя, как холодеют ладони. — Стальные штыри, что вбивают в стену. Когти».

Изнутри поднялась горячая волна, захлестнувшая тана с головой, глаза застил красный туман. Он готов был вцепиться в вампира зубами, кусать его, Драть на части голыми рукам. Зверь внутри него рычал и бился, требуя, чтобы его выпустили на свободу.

Наклонив голову, тан двинулся навстречу Терату, растопырив пальцы, словно и у него отросли когти. Вампир не выдержал первым. Он взвизгнул и бросился на тана. Они встретились ровно посреди зала, напротив черного трона.

Теперь никто из них не защищался. Это была не схватка — свалка. Обезумевшие от ярости Терат и Сигмон драли друг друга когтями, как ополоумевшие по весне коты, рвали в клочья, не замечая ран не обращая внимания на боль. Каждый стремился первым добраться до глотки врага.

Сигмон чувствовал, как рвется плоть вампира. Окаменевшими пальцами он выдирал из тела врага куски, рвал серую рожу. Ему было легче: когти вампира бессильно скользили по новой чешуйчатой коже, прикрывавшей тело тана, как кольчуга. Но она закрывала не все: левая рука Сигмона вмиг оказалась разодранной от кисти до локтя, щека порвана, а кровь из рассаженной брови заливала глаза.

Но он не сдавался. Зверь, сидящий внутри, рвал врага когтями и рычал, как волк. Сигмон стал зверем — настоящим хищным зверем, и он был на вершине блаженства. Он был готов продолжать драться вечно, до тех пор, пока от одного из них не останутся только кровавые ошметки. Он наслаждался своим гневом.

Та его часть, что еще помнила Сигмона ла Тойя, ужаснулась. Тан вдруг понял, что это кровавое пиршество устроил не он. В этой кровавой драке он почти и не принимал участия. И когда когти Терата снова царапнули по голове, выдирая клок волос, он опомнился. Алый туман, стоявший перед глазами, исчез. Осталась только кровь на лице, теплая, алая, зовущая к бою. Но тан пришел в себя, усмирил зверя и очнулся. Ярость ушла, и вернулось ледяное спокойствие схватки. Сигмон словно взглянул на себя со стороны ивновь ужаснулся — своему безумию. Он вел себя, как дикий зверь, а не как человек. С этим пора было кончать.

Сжав кулак, он ударил упыря точно в лоб, не обращая внимания, что и вторая щека превратилась в кровавые лохмотья. Терат отшатнулся, и тан ударил еще раз. Под кулаком хрустнуло, серая кожа расползлась, обнажая осколки черепа. Вампир шарахнулся в сторону, вскинул когтистые лапы, закрываясь от удара, но потом снова ринулся вперед, уже ничего не видя и не чувствуя…

Тан увернулся от вытянутых лап и пнул вампира в колено. Нога хрустнула, выгнулась в обратную сторону, и Терат повалился лицом в пол. Припомнив Пеллара, тан пнул шевелящееся тело и перевернул упыря на спину. Потом поднял ногу и опустил ее на голову вампира, словно давил ядовитого гада. Голова Терата лопнула, как раздавленная ягода, и серые ошметки веером брызг легли на сверкающий паркет. Обезглавленный вампир забил ногами, заворочался, пытаясь встать. Тан ударил еще раз, размазывая по полу остатки головы, и вампир, наконец, затих.

В полной тишине Сигмон отошел в сторону, вытер ногу о скомканный плащ Терата и устало опустился на одну из каменных ступеней. И только тогда зал взорвался криком. Вампиры что-то кричали-и доброе и худое, но тан их не слушал. Он сидел и молча смотрел в пол, чувствуя, как кровь из ран сочится по новой шкуре. Он посмотрел на разорванную руку — рана оказалась неглубокой, но мясо разошлось в стороны, напоминая разделанную Дичь. Правой рукой тан свел рваные края, отпустил… Рана закрылась. Кровь не шла, осталась только на коже, густая и вязкая, словно кисель. Сигмон вскинул руку, прижал к щеке, тронул пальцами рваные края и понял: порез тоже затягивается. Его раны заживали сами по себе. Он догадывался, что так и будет, но не знал, хватит ли сил, чтобы выжить после драки с вампиром.

Голова кружилась, клонилась на грудь. Тан потерял много крови, той самой драгоценной крови, которой так жаждал отведать упырь. Вампиру все-таки удалось добраться до еды, вот только ею он и подавился, точно так, как предсказывал Сигмон.

На плечо тана легла рука, и он вскинул голову. Арли! Она улыбалась, что-то говорила ему, но Сигмон ничего не слышал. В ушах стояли гул и плеск, как от водяной мельницы. Он слабо улыбнулся в ответ, чувствуя, как на разбитых губах лопается корка запекшейся крови, и кивнул. Арли опустилась на колени, погладила его по щеке и что-то сказала. Тан не слышал, что. Но знал, догадывался: «Все будет хорошо».

К ним кто-то подошел, Сигмон поднял взгляд и увидел Шаила. Смертельно серьезный, но при том сияющий, как начищенная армейская бляха, Шаил сжимал в руке небольшой серый обруч. Сигмон догадался, что это такое, и онемевшей рукой вытер кровь с лица, чтобы лучше видеть. А потом глава клана Нако поднял руку и возложил обруч на голову вампирицы, и тан понял: теперь и вправду все будет хорошо. И лишь тогда он позволил себе закрыть глаза и упасть вперед — прямо под ноги Арли де Сальва, новой правительницы Дарелена.
* * *

Вечернее солнце догорало за холмами, заливая багрянцем мохнатые от леса вершины. Вечер опускался на город в долине. Кое-где запалили факелы, а на площадях зажгли масляные фонари. Отсюда, с балкона самой высокой башни замка, город казался затухающим костром, в котором догорают уголья.

Сигмон стоял у входа на балкон, не решаясь сделать последний шаг и выйти на каменные плиты. Он смотрел в спину Арли и никак не мог решиться.

Она не оборачивалась: смотрела на окровавленные закатом холмы. Вампирица знала, что тан здесь, она не могла не знать, но только куталась в длинный черный плащ и молчала.

Неделя пронеслась в мгновение ока. Раны Сигмона затянулись за несколько часов, а на следующий день от них не осталось и следа. Его никто не лечил, никто ему не помогал. Все в замке были страшно заняты: чествовали нового правителя графства. Вернее, правительницу. За Риго послали гонцов, но, пока он не вернулся, всем распоряжалась его сестра. И каждый стремился урвать хоть немножко ее внимания, сказать хоть несколько слов, поздравить, польстить, чтобы запомнили, приметили. Никто не хотел остаться в стороне.

Они виделись несколько раз. Мельком. Краткие приветствия, скупой обмен поздравлениями — и ничего больше. Никто не вспоминал о том, о чем они говорили в темнице — без слов. Все стало по-другому. Но Сигмон знал: сейчас нужно было что-то сказать. Хотя бы на прощание.

Он не выдержал первым. Он подумал, что это все же не страшнее дуэли с вампиром. Но, с другой стороны, он бы предпочел еще раз сойтись в схватке с Тасматом, чем первым начинать беседу. Но бесценное время уходило, и ему пора было поторопиться.

Сигмон ступил на каменные плиты, подошел к Арли, встал рядом и облокотился о перила. Она чуть наклонила голову, приветствуя гостя.

— Арли, — сказал тан, ужасаясь сам себе. — Знаешь, мне нужно уехать.

Она кивнула, не отрывая взгляда от деревьев на соседнем холме, пылающих алым светом в лучах заката.

— Так надо, — продолжал Сигмон. — Я слишком долго здесь оставался. Мне нужно в Гернию, в университет.

— Можешь отправляться, когда захочешь. На конюшне тебя ждет конь. Я распорядилась.

— Арли! — Тан накрыл ее ладонь своей. — Так надо…

Вампирица отдернула руку и повернулась. Ее глаза пылали зеленым огнем, знакомым тану. Арли была в ярости.

— Убирайся, — бросила она. — Ты сделал свое дело! Тебя здесь больше ничего не держит!

— Арли!

— Тан ла Тойя! Не забывайтесь!

Сигмон вцепился в перила так, что каменная крошка посыпалась вниз, на челядь, сновавшую по двору.