Чтение 13–й страницы книги ~Принцесса и чудовище~

— Ну? — бросил он, отнимая руки от лица.

Капитан отогнул ворот мундира — парадного, как заметил граф, — и вытащил свернутую трубочкой бумагу. Потом торжественно, словно драгоценный подарок, передал ее советнику короля.

Де Грилл принял бумагу, развернул ее и без лишних расспросов углубился в чтение. После первых же строк он заерзал на месте, но не оторвался от бумаги, пока не прочитал до самого конца.

— Откуда это у вас? — потрясенно спросил он у капитана, сидевшего на краешке кресла и лучившегося от удовольствия.

— Это было найдено на месте гибели Лавена Летто, в саду особняка Броков. Бумага лежала в стороне, словно ее нарочно отбросили, поэтому ее обнаружили позднее.

— Кто ее нашел? — быстро спросил советник.

— Графиня Брок. Во всяком случае, я получил бумагу из ее рук.

— Вы ее читали?

— Конечно, ваша светлость. Мне необходимо было удостовериться, что сведения представляют какую-то ценность.

— А графиня?

Капитан развел руками.

— Когда бумага попала ко мне, она была аккуратно перевязана лентой. Но это ничего не значит. Графиня…

— Да, — Де Грилл кивнул. — Она могла прочитать. Даже наверняка прочитала, иначе не обратилась бы к вам. Но почему она ее отдала, вот в чем вопрос.

— Полагаю, — тихо отозвался Корд, — она не участвует в заговоре.

— Заговор, — эхом повторил советник.

Его длинные пальцы мяли бумагу, словно пытаясь удостовериться в том, что это не обман зрения, а самый настоящий предмет. То самое доказательство, что можно пощупатьруками и предъявить королю. Который тоже может его пощупать, если не поверит своим глазам.

— Она испугалась, — сказал Де Грилл. — Примкнуть к заговорщикам не решилась, но и не стала шантажировать их. Эта игра ей не по зубам. Ставки слишком высоки. И она решила примкнуть к другому лагерю. К нашему.

— Да, ваша светлость, — отозвался капитан. — Несомненно, так оно и было.

— А что вы об этом думаете, Корд? — спросил советник, аккуратно сворачивая бесценный документ в трубочку.

— Думаю, это многое меняет, — отозвался капитан. — И, думаю, у нас скоро будет очень много работы.

— Клятва тайного общества, — тихо произнес Де Грилл. — Общества… Как дети малые, честное слово.

— Это довольно разумно, — возразил капитан. — Посмотрите, в клятве сказано, что испытуемый вступает в тайное общество, чья цель — не дать семье Борфеймов, королей Северных гор, завладеть престолом Ривастана. Это не выглядит как измена.

— Но это самая настоящая измена, — буркнул Де Грилл. — Это заговор против новой королевы Ривастана. Они не хотят видеть ее на троне. Не хотят видеть на троне наследника Геордора, которого может родить эта девчонка. Они хотят видеть на троне своего наследника. Своего человека, что сменит Геордора Сеговара. И я даже догадываюсь,кого именно.

— Но для любого нового заговорщика общество выглядит достойно — ведь они собрались защищать родную страну от нашествия северян, — подхватил Демистон. — Под такой благородной клятвой можно и подписаться.

— И как только новичок поставит подпись, он на крючке. С ним можно делать все, что угодно, угрожая передать подписанную клятву в руки королевских дознавателей. А это — смертная казнь. Без разговоров, — продолжил Де Грилл. — Благие небеса. Как же во все это впутался Лавен Летто?

— Молодой парень, шумный, не слишком умный, агрессивный и желающий совершить великий подвиг, — отозвался Корд. — Все они именно так и попадают на этот крючок.

— И все же, он не подписал, — заметил советник. — Там только подпись лорда Кили, мелкой сошки из Совета Лордов. Кажется, торговца рыбой.

— Лавен не подписал клятву, — согласился Демистон. — Он ответил отказом. За это и был убит, а его смерть пытались выдать за последствия дуэли.

— Как-то слишком гладко получается, — задумчиво произнес советник, морщась от головной боли. — Так вовремя нашлась эта бумага…

— Вероятно, уже смертельно раненный Лавен отбросил ее далеко в сторону, поскольку знал, что убийца будет обыскивать его труп. Возможно, он даже сказал убийце, что спрятал клятву или передал ее другому лицу. Быть может, даже пытался его шантажировать… У него хватило бы глупости для этого. Потому он и получил смертельный удар.

— А бумагу нашли позже, потому что поначалу все выглядело таким ясным и простым — дуэль, смертоубийство, вражда двух кланов…

— Особенно в глазах болванов, которые первыми осматривали место преступления, — буркнул Корд.

— Ладно, — махнул рукой советник и зажмурился от боли, полыхнувшей в висках. — Теперь все встало на свои места. Мы знаем, что произошло. Нужно думать, что делать дальше.

— Ваша светлость, — Корд склонил голову.

— Благодарю за службу, капитан, — отозвался Де Грилл, превозмогая усталость и головокружение. — Спасибо, Корд, вы хорошо поработали. Теперь возвращайтесь домой. Завтра ступайте на службу и делайте вид, что ничего не произошло и что вы ничего не знаете. Старайтесь не вызвать подозрений у заговорщиков, а то и вам не миновать удара отравленным кинжалом.

— Интересная идея, — хмыкнул капитан, и советник услышал в его голосе знакомые нотки.

— Нет, — он хлопнул ладонью по столу. — Даже не думайте! Не смейте дразнить их и пытаться выманить из норы. Есть шанс, что они затаятся. Не предпринимайте ничего. Ясно? Вам ясно, капитан Демистон?

— Так точно, ваша светлость, — покорно отозвался Корд, смиренно склоняя голову.

— Все, — отрезал советник. — Ступайте. Ждите моих распоряжений. И не сомневайтесь, они последуют незамедлительно. Вы правы, капитан, скоро у нас будет много работы. Очень много.

Демистон поднялся из кресла, поклонился советнику и направился к дверям кабинета.

— Тьен! — крикнул Де Грилл.

Раздался знакомый скрежет отодвигаемого кресла, и дверь распахнулась — точно перед Демистоном, который поспешил нырнуть в открывшийся проем и покинуть кабинет. Едва спина капитана скрылась в темноте, как на его месте появилась фигура слуги.

— Тьен, — уже тише добавил советник, — проводи нашего гостя, потом возвращайся к дверям. Ровно через два часа загляни в кабинет. Если я буду спать, разбуди меня.

— Да, ваша светлость, — отозвался слуга.

— Обязательно разбуди, это приказ, слышишь?

— Конечно, ваша светлость.

— Все, ступай.

Когда дверь в кабинет захлопнулась, Де Грилл откинулся на спинку кресла и со стоном прикрыл глаза. Кончиками пальцев он начал массировать виски, надеясь хоть немного разогнать головную боль, что свинцовым обручем сдавила виски и затылок. И все же, несмотря на боль и усталость, советник чувствовал облегчение — наконец-то все разъяснилось. Конечно, впереди еще много работы. Но теперь разрозненные куски мозаики стали собираться в осмысленную картину. Нужно только найти заговорщиков. Как жаль, что в этой клятве лишь одно имя. Но его хватит. За этим мелким поганцем несложно проследить — особенно теперь, когда вернулся дар, вернулось умение видеть на расстоянии. Но не сейчас. Нет. Ему и правда нужно отдохнуть, иначе он просто не сможет трезво мыслить и принимать решения. И так уже возникло неприятное чувство, что он что-то проглядел. Что-то упустил. Не заметил. Может, и так. Столько еще всего предстоит выяснить…

Открыв глаза, советник подобрал со стола клятву заговорщиков и сунул ее за отворот камзола — поближе к сердцу. Потом, ничуть не задумавшись, сгреб со стола все бумаги — в одну большую кучу прямо перед собой. Перевернув исписанный лист так, чтобы чистая сторона оказалась сверху, советник нагнулся, опустил голову на кипу документов, как на подушку, и с наслаждением закрыл глаза.

У него впереди целых два часа…* * *

Герцог Гемел стоял у распахнутого окна, наблюдая, как светлые пятна восхода пламенеют над вершинами дальних холмов. Скоро рассвет. Холодный ветерок дышал ему в лицо, приятно охлаждая горящие щеки. Это было кстати — разговор выдался не из приятных, и ярость, кипевшую в душе, необходимо остудить.

Глотнув холодного ветра, Гемел успокоился настолько, что смог взять в себя в руки. Минутная передышка. Вот и все, что ему требовалось.

— Так что же, — сказал он, оборачиваясь к столу в центре комнаты. — Ничего нельзя было сделать?

Полковник Мерд, сосредоточенно разглядывающий опустевший бокал, пожал плечами.

— Ничего, что не выдало бы нас, — отозвался он, бросив косой взгляд на толстяка Мирама, отдувавшегося после весьма жаркого разговора с герцогом.

— Этот выскочка, — процедил герцог, подходя к столу. — Этот ваш капитанишка, как он посмел вести расследование в обход вас? Разве не вы отдаете ему приказы?

— Я, — признал полковник. — Но не забывайте, он работает на Птаха. Это нам известно точно. И этот змей велел ему вести собственное расследование, это ясно как день.Если бы я в открытую приказал Демистону прекратить расследование дуэли, то Птах бы сразу понял, что я играю против него.

— Но теперь капитанишка узнал то, чего ему не следовало знать, — в сердцах бросил Гемел. — Верони и Летто, вместо того чтобы вцепиться в глотку друг другу, объединились. Волнений в городе не будет, наш план потерпел неудачу.

Граф Мирам сдавленно булькнул, вскинул пухлую руку, но в последний момент сдержался. Не решился вступить в еще один спор.

— Надеюсь, — сухо произнес полковник, — вы не рассчитывали на то, что я пожертвую собой ради того, чтобы чернь устроила волнения в столице? Или вы предполагали это? Тогда я неверно вас понял, милорд.

Герцог поджал губы и сделал несколько шагов вдоль стола. Потом обернулся к Мерду.

— Нет, — решительно заявил он. — Вам, конечно, не нужно было себя раскрывать, полковник. Жаль, что беспорядков не будет, они послужили бы нам хорошим прикрытием, ноосновной план остается в силе.

Мирам испустил вздох облегчения и потянулся за бокалом на столе.

— Однако, — бросил Гемел, — я советую вам взять этого капитанишку на короткий поводок. Близится решающий день. Нам не нужно, чтобы он и дальше совал свой длинный нос в наши дела.

— Я и так делаю что могу, — буркнул в ответ полковник. — Заваливаю его работой и днем и ночью. Остается разве что убить его.

— Нет! — вскинулся Гемел. — Это вызовет новые подозрения и бросит тень на вас. Ведь Птах знает, что капитан работает на него. Смерть ценного информатора заставит его насторожиться. Лучше поручите ему какую-нибудь изнурительную работу. Подложите в постель девку. Подошлите лжеца со взяткой, чтобы измазать капитанишку грязью. Что угодно, лишь бы отвлечь его от расследования.

— Хорошо, — кивнул Мерд. — Это я сделаю. Капитан умен, но у него мало времени, чтобы сопоставить факты. И у нас тоже, не так ли, граф?

— В самом деле, — заискивающе зашептал Мирам. — Милорд, когда же мы перейдем к действиям? Все готово. Деньги уплачены. Люди пока верны золоту, но с каждым днем эта верность слабеет. Чем больше времени у них на размышления, тем меньше у них храбрости. Кто-то может сломаться и выдать нас.

— Осталось недолго, — посулил Гемел. — Несколько дней. Сейчас осуществляется еще один план, и наши действия зависят от его результата. Но что бы ни произошло, как бы ни разрешилась та ситуация, наше выступление неотвратимо, как восход солнца. Мы не допустим, чтобы на трон Ривастана взошла чужая.

— Значит, до свадьбы, — веско уронил полковник. — До того, как Сеговар возложит на голову невесты венок королевы. Иначе у Тарима будет веский повод вторгнуться в Ривастан.

— Это так, — признал Гемел. — Допустить коронацию девчонки нельзя. Сейчас она едет в столицу. И со дня на день будет здесь. Это не помеха нашим планам, не бойтесь этого. С ней приедут северяне, и, быть может, так даже будет лучше. Они послужат нашим оправданием перед народом Ривастана. Пусть видят, что Тарим уже начал посылать своих людей в самое сердце нашей отчизны. Борфеймы… Не так опасны, как кажется черни. Но и сбрасывать их со счетов не следует. Действовать надо будет решительно.

— У меня все готово, — подхватил полковник. — Верные мне люди предупреждены и находятся в ключевых местах. Стража наведет порядок в городе в любом случае. И во дворце, если потребуется. То усиление, которое велел провести Птах перед торжествами, позволило мне набрать новых людей. Верных мне.

— Как бы вы их набрали без моих денег, — буркнул граф Мирам, вытирая пот с разгоряченного лба. — Да и на военных ухлопали столько, что, наверно, дешевле было бы нанять новую армию.

— Вы уже наняли свою армию! — резко бросил Гемел. — Которая должна была задержать северян у самой границы. И где же она?

— Милорд, — булькнул покрасневший Мирам. — Они честно пытались, правда! И отступили только после того, как понесли немыслимые потери. У меня есть полный отчет, доставленный голубиной почтой…

— Они должны были пленить северян, — отмахнулся Гемел. — А не просто сложить собственные головы во славу родины! Или хотя бы задержать кортеж на пару дней. И выглядеть это должно было как нападение простых разбойников. И где же сейчас северяне? Спокойно продолжают путь…

— Этот ручной демон Сеговара оказался слишком стремительным, — начал оправдываться граф Мирам. — Никто не рассчитывал, что он так быстро окажется у границы! И если бы не он, все пошло бы как по маслу…

— Но не пошло, — отрезал герцог. — Все провалилось! И вы в ответе за это, Мирам! В ответе за то, что нам так отчаянно не хватает времени!

— Милорд, я уже принес свои извинения! Признаю свою ошибку! И я готов оплатить все расходы, что возникнут у вас, если вы решите привлечь на свою сторону военных.

— Не думайте о военных, — велел Гемел. — Это моя забота. Войска наготове. Жаль, что не удалось подвести верные отряды поближе к столице из-за волнений черни. Увы, этот повод отпадает. Но есть и другие планы.

Мирам склонил голову, признавая свою вину. Спорить с будущим правителем Ривастана он не собирался. Пока что — не собирался.

— Но, — продолжил герцог, вновь поворачиваясь к окну, — многие офицеры уже готовы признать законного правителя Ривастана. Полководцы убедят остальных — силой клинков. Даже не силой, одним лишь сиянием стали. Ее даже не придется вынимать из ножен, большинству хватит того, что клинки в принципе где-то существуют. И готовы на дело.

Повернувшись к гостям, герцог тяжело оперся обеими руками о столешницу.

— Надеюсь, мне удалось объяснить вам ситуацию, — со значением произнес он. — И все ваши вопросы нашли свои ответы.

— Так точно, милорд, — откликнулся полковник, первым поднимаясь со стула. — Будем ожидать ваших распоряжений.

— Мирам, — окликнул Гемел гостя.

Граф нехотя выбрался из мягкого кресла и с заметным сожалением поставил полный бокал вина обратно на стол.

— Спасибо, милорд, за гостеприимство, — сказал он. — Позвольте уверить вас, что все ваши указания будут исполнены в точности.

— Помните, граф, — с нажимом произнес герцог. — Больше никаких махинаций с деньгами. Никаких ссуд. Процентов. Займов. Все деньги, что сосредоточены у вас в руках, должны идти только на наше дело. Награду вы получите после, и то золото, что вы пытались скрыть, покажется вам жалкими грошами. Не разменивайтесь по мелочам, граф.

— Да, милорд, — закряхтел Мирам, покрываясь красными пятнами. — Конечно, милорд. Больше никаких тайн.

— Ступайте, — велел герцог, отталкиваясь от стола. — И постарайтесь не подвести меня. И весь Ривастан.

Провожать гостей он не стал — у дверей кабинета их встретил верный Пим и пригласил пройти к выходу. Герцог подождал, пока слуга закроет за гостями двери кабинета, потом схватил со стола свой нетронутый бокал, жадно отхлебнул холодного вина и лишь тогда повернулся к самому темному углу кабинета.

— Тень! — позвал он.

Темнота в углу зашевелилась, намекая, что в ней скрывается нечто большее, чем занавески.

— Все хорошо? — спросил герцог.

— Все в порядке, милорд, — едва слышно донеслось из угла.

Герцог отрывисто кивнул. Потом вскинул голову, словно намереваясь спросить о чем-то еще. Передумал. Снова кивнул, поставил бокал на стол и быстрым шагом вышел из кабинета, забрав с собой подсвечник со стола.

Когда за ним захлопнулась дверь, в комнате воцарилась темнота. Казалось, дом уснул. Но не прошло и минуты, как где-то под потолком раздался шорох. Потом с треском развернулись крылья, и крохотная ночная пичуга рванулась в открытое окно. Темной молнией она пронзила пустой кабинет и вырвалась на простор ночи, оставив позади душную комнату, где ей пришлось провести несколько часов — совершенно вопреки естественным инстинктам. Кабинет герцога снова погрузился в тишину.

Темнота в дальнем углу вновь пришла в движение. На этот раз она собралась в огромное пятно и превратилась в человеческую фигуру — невысокую, закутанную с ног до головы в черный плащ.

Тень неслышно выскользнула из угла и бесшумно подошла к распахнутому окну. Посмотрела вслед улетевшей птице, так торопившейся покинуть человеческое жилье.

— Все хорошо, милорд, — прошептал человек в плаще. — Все хорошо.

И тихо засмеялся.* * *

Остаток ночи путники провели в дороге. Отряд двигался не быстро, но без остановок, стремясь поскорее добраться до обжитых мест. На этот раз Сигмон ехал впереди, указывая путь. Его чувство опасности молчало. Он знал, что в ближайшее время ни ему, ни его спутникам нечего бояться. Все беспокойство предыдущих дней ушло, оставив за спиной груду мертвых тел. Зверь, насытившийся яростью и смертью, мирно спал, оставив хозяина наедине с собой и своими мыслями.

Мыслей у Ла Тойя было много. Они вились разноцветным вихрем в распухшей от боли голове, и он не знал, что с ними делать. Раны, полученные в бою, уже затянулись, но от большой потери крови до сих пор неприятно кружилась голова, и это мешало сосредоточиться. Сигмон чувствовал, что упускает что-то важное, но никак не мог понять — что именно. Он никак не мог связать воедино разрозненные нити своих подозрений и рассуждений, и на то была еще одна причина, кроме дурного самочувствия. Имя причины былоВэлланор Борфейм, дочь герцога Тарлина Борфейма, будущая королева Ривастана.

Невинный поцелуй до сих пор жег щеку Сигмона, причиняя больше боли, чем все раны, вместе взятые. Граф не был бесчувственным болваном, машиной для убийств, каким видели его со стороны. Он прекрасно знал, что он чувствовал. И что чувствовала она, тогда, в лесу, когда его рука коснулась хрупких плеч. В тот миг он словно пробудился от глубокого сна. Очнулся от холодного оцепенения, в котором провел последнее время, словно ящерица, лишенная тепла. Сигмон почувствовал, как бились вместе их сердца, и в тот же миг ощутил биение самой жизни. Он услышал шепот ночного леса, увидел прекрасный лик луны, смотрящий с высоты в мокрый и холодный лес. Почувствовал, как кровь вытекает из его ран, и понял — он еще жив. И она — Вэлланор Борфейм — тоже живой человек, а не просто имя на древе королевских династий. Он понял это в единый миг просветления и тотчас спрятался за маской чудовища, верного приказам своего короля.

Он не мог позволить себе поступить иначе.

Никто не должен знать об этом. Никто, и в первую очередь — Вэлланор Борфейм. Пусть она видит лишь чешую и холодные змеиные глаза бесчувственного убийцы, с ног до головы залитого своей и чужой кровью. А не славного героя, спасающего принцессу от дракона. Но ведь взгляд, один лишь взгляд мог выдать его и положить начало чему-то, чему лучше не случаться никогда. Вэлланор Борфейм… Нет, Вэлланор Сеговар не должна видеть в Сигмоне Ла Тойя никого, кроме верного ручного зверя, в котором кипит жажда крови.

Зверь, словно почуяв, что речь идет о нем, заворочался в душе Сигмона. Он не мог понять всех тонкостей, испытываемых его хозяином. Ему просто нравилось быть рядом с комочком света, чье имя так приятно отдавалось в его ушах. Он мог позволить себе быть откровенным с самим собой — дикий зверь, что с него взять. Сигмон ему завидовал. Он боялся, что, вновь увидев принцессу, выдаст себя неосторожными взглядом. И благодарил судьбу за то, что их нагнал отряд герцога. Теперь Вэлланор ехала в плотном кольце из всадников, надежно укрытая от чужих взоров. Герцог ехал рядом с ней, и лишь иногда Сигмон ловил на себе его взгляды, исполненные и гнева, и восхищения.

Граф знал, что Борфейм очень зол на него. Сигмон понимал, что нарушил какие-то планы герцога и тем пробудил в нем гнев. Но Борфейм не только сердился на спутника. Как опытный боец, он восхищался его смертоносностью и живучестью. Зверь внутри Ла Тойя чуял, что Борфейм одновременно хочет и убить его, и приручить. Сигмон понимал, что герцог завидует Геордору, которому служит подобное оружие. Борфейм бы не отказался от такого слуги, и, быть может, когда-нибудь… Сигмон постарался выбросить из головы мысли о будущем. Оно скрыто туманом, и следует мыслить о настоящем, чтобы не лишиться того самого будущего.

К счастью, у Ла Тойя был способ отвлечься от мрачных размышлений. На этот раз и у него появился собеседник.

Капитан Паркан — офицер ривастанских порубежников, уцелевший после засады в лесу, не отстал от слуг герцога. Он прибыл вместе с ними, подошел к Сигмону и больше не отходил от земляка. Теперь они ехали бок о бок, возглавляя отряд. Сначала капитан молчал, лишь иногда поглядывая на спутника. Но потом, видя, что тот не спешит с расспросами, принялся рассказывать сам, так, словно делал доклад командиру.

Дорогу они расчистили быстро — воины Борфейма оказались на редкость трудолюбивыми. Погрузив трупы в экипаж, отряд направился к Тиру. Там, у ворот, их ждала встреча — кто-то из путников, слышавших шум битвы, уже успел доложить об этом военным, и гарнизон поднялся по тревоге. Паркану удалось быстро найти общий язык с командованием — здесь были предупреждены о визите северных гостей и ждали их. Когда комендант узнал о засаде, то был сильно раздосадован. Рассказывая об этом, Паркан просто лучился радостью, и Сигмон подумал, что капитан вволю поиздевался над несчастным комендантом, запугав того различными карами вышестоящего начальства до мокрых подштанников. Но что бы там ни случилось, отряд не стал задерживаться в городе. Мертвых поручили военным. Северяне, выполняя приказ герцога, оставили экипаж в городе и, уже не связанные им, бросились по следам хозяина. Паркан, которому следовало вести отряд гостей, признал, что старался просто не отстать от них. А потом… Потом рассказ капитана стал немного невнятным. Но Сигмон и сам догадался — северяне услышали шум боя и остановились, не желая вмешиваться в сражение, кипящее черной магией. Паркан уверял, что пытался заставить их вмешаться, но Сигмон чувствовал — капитан и сам не горел особым желанием вмешиваться в смертельную схватку, от которой тряслась земля. И он не мог его винить за это.

— Потом, когда все кончилось, — сказал капитан, — мы поехали дальше. И в конце концов нагнали вас, граф.

Сигмон кивнул, принимая информацию к сведению. Ему открылся еще один кусочек головоломки, но он решительно не мог понять, куда его следует пристроить. Похоже, воиныгерцога не трусы. Это хорошо тренированные воины. И в схватку они не вмешались вовсе не из страха, а потому, что получили такой приказ. Или они знали, что их хозяину ничего не грозит. Знали заранее, что чудовище Сеговара примет удар на себя? Или…

— Ваша светлость? — окликнул его Паркан.

Сигмон с удивлением глянул на спутника, словно только сейчас вспомнил о его существовании. Глаза капитана блестели, сам он подался вперед, прижимая раненую руку к груди. Он явно что-то хотел услышать… похвалу? Сигмон усмехнулся, когда понял, что молодой капитан ждет рассказа о ночном бое. Еще одна легенда о чудовище?

— Вы проехали по дороге? — спросил Сигмон.

— Да, прямо… прямо по полю боя, — признался Паркан, и Ла Тойя увидел, что тому стало не по себе от воспоминаний о растерзанных телах.

— Что вы видели, капитан? — спросил граф.

— Тела… много тел, — отозвался тот. — Деревья, вырванные с корнем, сожженную землю… Мы даже остановились. Северяне поймали двух лошадей, бродивших по дороге.

— Капитан, — тихо позвал Сигмон, наклоняясь к спутнику.

— Да? — жадно отозвался тот.

— Вы ничего не видели, — мягко проговорил Ла Тойя. — Ничего. И об этом «ничего» вы никому не станете рассказывать. Разумеется, кроме королевского советника, если он вас об этом спросит.

— Ничего, — повторил Паркан, не в силах отвести взгляд от груди спутника, где сквозь прорехи в камзоле проглядывала чешуя. — Я… я понимаю, ваша светлость.

Оставшийся путь они проделали молча. Капитан больше не решался заговорить с графом, а тот ехал, погрузившись в размышления о превратностях судьбы. Подумать только,когда-то ему казалось, что самое страшное на свете — это черная чешуя на его теле. Но жизнь настойчиво напоминала Сигмону о том, что самые тяжелые испытания человеку готовит только он сам.

В Тимере, маленьком городке, до которого они добрались к утру, Борфейм вытребовал у коменданта карету. Он и племянница сразу перебрались в нее, так быстро, что Сигмону удалось поймать лишь один растерянный взгляд принцессы, не понимавшей, почему ее герой не хочет с ней говорить.

После этого вокруг кареты сомкнулось кольцо всадников, и Сигмон Ла Тойя больше не видел своих спутников до самого Рива.* * *

Груда бумаг на столе удручала неимоверно. Иногда Корду было просто страшно смотреть на бумажную армию, оккупировавшую этот полированный плацдарм и готовую вторгнуться в его жизнь. Счета, доклады, рапорты, распоряжения — все они хотели затянуть его в мелкое, но вязкое болото, заставить растратить очередной день на пустяки, прожить его так, что нечего будет вспомнить, когда придет время ложиться спать. В другое время капитан без промедления атаковал бы превосходящие силы противника и заставил бы его отступить в деревянные ящички в стенных шкафах. Но сегодня ему не хотелось сражаться. Он чувствовал, как Кейор Черный смеется, предлагая скинуть все бумажки на пол, придавить их сапогом и отправиться в особняк Броков, чтобы рассказать Эветте — ее план удался. И, возможно, получить награду. Но Корд Демистон не мог позволить себе такого. Он должен делать вид, что не было этой короткой ночи, не было никаких встреч, а он, как всегда, пришел на службу, и это один из тех дней, что похожи друг на друга до умопомрачения. И все же… Он никак не мог заставить себя взяться за работу.

Отведя взгляд от бумаг, Демистон взглянул на второго капитана, сидевшего за столом напротив и старательно выводившего на бумаге ровные шеренги буковок.

— Горан, — позвал Корд.

Тот вздрогнул, словно его ударили, вскинул голову и смерил сослуживца неприязненным взглядом.

— Что? — спросил он, отведя руку с пером подальше от чистого листа.

— Как там твое расследование дуэли?

Горан нахмурился. Вопрос ему не понравился. Все шло так гладко — до того, как вмешался Демистон и едва не поймал подозрительного типа в черном плаще. До этого момента все было ясно и понятно, оставалось только держать в узде двух членов Совета, грозящихся перерезать глотки друг другу. И тут появился Корд со своей идеей о том, что никакой дуэли не было, а произошло заказное убийство. После чего расследование превратилось в болото, в котором увяз и сам Горан, и все его люди, потому что никаких следов наемника они так и не нашли.

— Издеваешься? — хмуро осведомился он. — Лучше бы сам занялся им. Пробежался бы по улицам, глядишь, и снова бы нашел какого-то подозрительного типа. Только на этотраз бы не упустил.

— Я бы с удовольствием, — откликнулся Демистон и указал рукой на свой стол: — Но видишь…

— Как будто у меня меньше, — буркнул Горан. — Со дня на день в город приедет невеста Его Величества. А у меня недостача парадных мундиров! Моль, крысы, воры… Не знаю, куда они деваются. А ведь велено выйти в полном параде встречать эту северянку. На площадь. К воротам замка. А тут мундиров нет! Где я им достану эти клятые мундиры!

Горан сердито хлопнул ладонью по столу, и Демистон ухмыльнулся. Его дело — дежурить ночью. Патрулировать квартал в сплошной тьме, растаскивая пьяные драки и гоняя незадачливых воришек. Там, в темноте, парадные мундиры не нужны. Даже в самый что ни на есть праздничный день.

— Что скалишься, — сердито бросил Горан. — Сам-то небось отсыпался, пока твои ребята этой ночью шарили по площади?

— Выспался, — признал Корд. — Но с сегодняшнего дня придется и мне ночью дежурить.

Он сунул руку в груду бумаг и выудил одинокий лист со сломанной сургучной печатью.

— Пожалуйста, — сказал он, демонстрируя напарнику лист, — вот приказ. Днем положено разбираться с делами. Ночью — контролировать работу вверенного подразделения. Когда спать — непонятно.

— Тут и будешь спать, — отозвался капитан. — Как всегда. Знаю я тебя — придвинешь кресло к камину и храпишь, так что стекла трясутся.

— Бывает, — согласился Корд, — несем службу денно и нощно.

Он ухмыльнулся, но улыбка тотчас исчезла с его губ, когда он услышал, что этажом ниже загалдела дневная смена стражников.

— Что там? — спросил он, поднимаясь со стула.

— Не знаю, — растерянно отозвался Горан. — Что это так ребят разобрало?

Он тоже поднялся на ноги, и в этот момент дверь распахнулась. На этот раз Демистон не стал хвататься за саблю — вошедшего он сразу узнал. Не узнать Мерда, командора стражи, было просто невозможно.

Широкоплечий и высокий полковник протиснулся сквозь дверной проем, для чего ему пришлось наклонить голову, и быстро подошел к столам капитанов. Его парадный мундир сиял чистотой, гладко выбритый подборок был вздернут, а длинные волосы тщательно уложены по последней моде. Сила, мощь и решительность — вот что олицетворял собойполковник Мерд. Чем вызывал неприязнь у Демистона, который прекрасно знал, что такие образцовые солдатики больше заботятся о себе, чем о службе. И общение с полковником только укрепляло его в этой неприязни.

— Ну, как дела, ребята? — бросил полковник, похлопывая по ноге перчатками.