Чтение 22–й страницы книги ~Принцесса и чудовище~

— Тебе незнаком этот клинок? — осведомился мертвец. — Возможно, ты знал его брата. Неужели ты думал, что меч, от которого ты так опрометчиво избавился, один-единственный на белом свете? Чудовищ много, Ла Тойя. И на каждого найдется свой клинок.

Сигмон приподнялся на локтях, хватая воздух раскрытым ртом. Зверь внутри его жалобно поскуливал, столкнувшись с той силой, что была ему не по зубам. Боль огнем обжигала левую часть груди, грозя переползти дальше, под лопатку. И все же он приподнялся.

Мертвый человек медленно пошел ему навстречу — не торопясь, как на прогулке, чеканя каждый шаг. Ла Тойя зачарованно смотрел на него, не в силах оторвать взгляд от пылающего клинка. Он видел, как к нему приближается смерть.

— Сигмон!

Пронзительный крик королевы вырвал Сигмона из оцепенения. С трудом он отвел глаза от пылающего клинка и поднял взгляд на громаду каменного трона. Там, на холодных камнях, застыла девчонка с золотыми волосами, казавшимися такими яркими на фоне темноты, наполнявшей зал.

— Все будет хорошо, — одними губами прошептал Сигмон, пытаясь улыбнуться. — Все… будет…

Мертвец внезапно оказался рядом с лежащим графом и занес пылающий клинок над головой, готовя последний удар.

— Не будет, — прошелестел мертвый голос.

Клинок опустился.* * *

Труднее всего было удержаться на ногах. Схватка за ворота превратилась в кровавую свалку, где бойцы сгрудились так тесно, что иногда было проще нанести удар кулаком, чем клинком. И все же Корд держался. Он ловко сновал между дерущимися стражниками, разя зазевавшихся защитников замка то тут, то там. Он и не пытался сойтись с врагом один на один — сегодня он не был расположен к благородным жестам. Кейор Черный пытался перебить как можно больше людей, мешавших ему войти в королевский замок — только и всего. Его толкали, пихали, пытались сбить с ног, но клинок Демистона разил без пощады — как фехтовальщик он на две головы превосходил сброд, нарядившийся в форму королевских гвардейцев. К тому же он не стеснялся пускать в ход свой длинный костыль, которым было удобно и отводить колющие удары, и подсекать ноги. Удержать равновесие — плевое дело для того, кто постигал науку выживания в бою на качающейся палубе, залитой скользкой кровью.

В горячке боя Корд не сразу понял, что происходит. Но когда его оттеснили на клинки пятерых северян, намертво вставших у самых ворот, он с сожалением подумал, что лучше бы ему держаться позади. Но было уже поздно — северянин, оказавшийся перед ним, узнал зачинщика смуты и шагнул вперед.

Отражая первый выпад, Корд еще успел выругаться. А потом ему стало не до ругательств — северянин прекрасно владел клинком, и Демистон едва успевал защищаться. Еслибы не ранения, Корд без труда уложил бы громилу парой выпадов, но костыль мешал быстро передвигаться, а силы, подаренные эликсиром алхимика, уже покидали тело. Боль окутывала командора тугим плащом, здоровый глаз застила дымка, но он продолжал бой, отражая удар за ударом. Но когда к первому северянину присоединился второй, Демистон понял, что долго не продержится.

В отчаянии он увернулся от рубящего удара, взмахнул костылем, отводя второй клинок, сделал выпад — и попал. Сабля самым кончиком взрезала шею северянина, и тот повалился назад, зажимая рукой фонтан крови, бьющий из горла, но второй, отмахнувшись от костыля командора, нанес новый удар, который Демистону не суждено было отвести. Черный клинок прыгнул в лицо командору, но лишь напрасно рассек воздух — сильный толчок в спину сбил Корда с ног, вытолкнув его из-под смертельного удара.

С размаха сев на камни, Демистон успел сдавленно крякнуть — боль молнией пронзила сломанную ногу и рассыпалась в раненом плече огненной гроздью. И все же это не помешало ему увидеть спину своего спасителя — плечистого парня, который с двумя ножами в руках накинулся на опешившего северянина, попытавшегося нанести новый удар. Изогнутые ножи, напоминавшие серпы, поймали клинок в ловушку, отвели в сторону, а спаситель командора изо всех сил пнул врага в пах. Северянин согнулся пополам, парень взмахнул ножом, и воин в черных доспехах повалился на брусчатку с перерезанной глоткой.

Спаситель Демистона повернулся к нему, и командор захрипел. Потом от души ругнулся, вцепился в протянутую руку и рывком поднялся на ноги.

— Тебе лежать надо, пират, — с упреком бросил Ронэлорэн, обнимая друга за плечи. — А не прыгать по трупам с саблей наголо.

— Потом! — зарычал Корд, опираясь на костыль. — Откуда ты взялся?

— Не мог пропустить такое веселье, — ухмыльнулся Рон. — Мы с парнями решили, что без нас этот званый прием будет слишком коротким.

— С парнями? — переспросил Корд, с изумлением оглядываясь по сторонам.

Расклад сил изменился — два десятка горожан, вооруженных чем попало, вмешались в сражение и прижали оставшихся защитников к воротам, беря не умением, а числом. Демистон, занятый боем, и не заметил, как к его отряду подошло подкрепление.

— Вот хрень, — бросил он, наблюдая, как горожане сбили с ног оставшихся северян и навалились на них всей кучей, раздирая врага в клочья. — Где ты их взял?

— Маялись дурью у Цветочного проезда, — отозвался алхимик. — Пытались повесить пару мародеров, вырядившихся в стражников. Тут я им и подсказал, где искать главного виновника беспорядков.

— И они пошли за тобой? — искренне удивился командор.

— Не сразу, — признался Рон, убирая ножи за пояс. — Моя физиономия не вызывает у простых людей особого доверия, ты же знаешь. Пришлось соврать, что на подходе к городу уже два полка эльфийских лучников, идущих на помощь королеве Ривастана, которую пленили изменники.

— И они поверили?

— Ну, вообще-то нет, — смущенно отозвался алхимик. — Но им был просто нужен повод. Понимаешь? Потом я сказал, что помощь нужна командору городской стражи, который в одиночку защищает этот проклятый город, пока некоторые пекутся лишь о собственной шкуре. И тогда они пошли к замку.

— Понятно, — сдержанно отозвался Корд. — Командору, значит, помощь была нужна.

— Но мы ведь не опоздали, а? — ухмыльнулся Рон.

Демистон поджал губы, но потом они вопреки его воле расплылись в улыбке. Он хлопнул полуэльфа по плечу и рассмеялся.

— Спасибо, Рон, — сказал он, сжимая плечо друга. — Спасибо.

Оглянувшись, Демистон оглядел свое разросшееся войско. Два десятка горожан с дубьем, пятеро уцелевших стражников. Уже лучше, чем раньше. Но что-то не видно тех, кто шел с ним в первых рядах… Обернувшись, Корд увидел, что Легерро сидит на земле, прислонившись спиной к стене. Рядом, на корточках, сидел вполне целый на вид Тран. Словно почувствовав на себе взгляд командора, бывший сержант быстро обернулся и помахал рукой. Демистон с облегчением вздохнул — он узнал привычный знак стражников. Все в порядке. Легерро ранен, но легко. Жить будет.

— Смотри, — алхимик толкнул друга под локоть, и тот повернулся.

Горожане уже растащили в сторону трупы защитников замка и теперь открывали ворота. Тяжелые створки поддавались медленно, но не могли устоять под напором толпы. Со скрипом ворота распахнулись, и горожане, увидев внутренний двор замка, заволновалась. И было от чего.

— Ну-ка, пусти, — бросил Корд и начал проталкиваться вперед.

Там, во дворе замка, у лестницы, ведущей ко входу во дворец, стояли защитники замка. Они не спешили навстречу смутьянам, нет, они просто готовились защищаться. Обнажив клинки, они дожидались команды — два десятка фальшивых гвардейцев, перед которыми стояли три человека в черных плащах.

Растолкав горожан, Демистон первым ступил во внутренний двор замка и неторопливо пошел вперед, к тем, кто ждал его у лестницы. Он шел медленно, чувствуя, как от боли все крепче сжимаются зубы. Горела, словно в печи кузнеца, нога. Плечо пульсировало, да так, что боль толчками уходила в левый висок, отдаваясь в поврежденной глазнице. Руки ослабели, спина болела. Но Корд Демистон упрямо шел вперед, чувствуя, как следом за ним идут те, кто пришел к замку. Не за властью, не за звонкой монетой, не за правдой, а просто потому, что кому-то была нужна помощь.

На середине пути его нагнал Рон и пошел слева, подстраиваясь под шаг хромающего командора. Справа через мгновение появился Тран — залитый по пояс чужой кровью, сжимающий в руке черный клинок одного из северян. Корд чувствовал, как в затылок ему дышит подступающая толпа из горожан и оставшихся в живых стражников. Они все шли вперед, шли, потому что их вел он — командор городской стражи, последний из тех, кто не предал мундир и остался верен Ривастану. Они думали, что уж командор-то знает, чтоделать, что у него есть план и ему нужно только немного помочь, а потом все наладится само собой.

Никакого плана у Корда не было. Он просто шел вперед, потому что там, где-то в глубине мрачного замка, напоминающего ныне склеп, остался граф Ла Тойя. И он там один. Некому прикрыть Сигмону спину, некому поддержать в трудный миг или вытолкнуть из-под смертельного удара. И командор Корд Демистон не мог оставить Сигмона в одиночестве.

Когда до строя защитников замка осталось два-три шага, Корд остановился. Его спутники тоже остановились, и горожане сгрудились за их спиной, тихо перешептываясь.

— Подождите, — бросил Корд друзьям. — Это мое дело.

Втянув воздух сквозь сжатые зубы, он сделал шаг вперед. Ему навстречу вышел один из северян — высокий седой воин со шрамом на щеке. Его выцветшие глаза горели гневом, а клинок в опущенной руке подрагивал, словно ему не терпелось вонзиться в плоть врага. Корд знал, кто это — герцог Бертар Борфейм собственной персоной. Тот, кто захватил трон Ривастана. Тот, кто привел в город чужаков, тот, кто замыслил убийство короля и осуществил этот план под покровом ночи.

— Бертар, — хрипло бросил командор. — Сдавайтесь.

Седые брови герцога дрогнули, а губы сжались в узкую полоску.

— Сдаться? — переспросил он. — Что за чушь вы несете, командор. Немедленно покиньте королевский замок, или вас всех перевешают за измену.

— Измена, — кивнул Демистон, чувствуя, как от усталости подкашиваются ноги, — какое популярное нынче слово. Еще раз — сдавайтесь. Мы сохраним вам жизнь.

— Мы? — с презрением бросил герцог. — Жалкий сброд! Отребье! Что вы возомнили о себе, голодранец? Что вы хотите — ключи от сокровищницы? Титул? Денег? А быть может, трон? Одно мое слово, и от вашей ватаги не останется и следа. Стражники, патрулирующие город, уже спешат ко дворцу, с минуты на минуту в город войдут войска, верные трону. Ваш бунт не удался! Немедленно убирайтесь из замка, и у вас будет шанс сохранить ваши никчемные жизни.

— Чего я хочу, — задумчиво повторил Корд и тяжело вздохнул. — Я хочу, чтобы это все побыстрее кончилось. Прямо сейчас.

Герцог, заметивший блеск в глазах командора, успел вскинуть клинок. Демистон, балансируя на одной ноге, отбил меч Борфейма своим костылем и одним движением выхватил саблю. Острая сталь вылетела из ножен, с шипением описала широкую дугу, и голова герцога Борфейма слетела с плеч. Его тело еще не успело повалиться на землю, как Демистон указал на строй врагов окровавленным клинком и закричал:

— За Ривастан!

Рядом медведем заревел Тран. Его крик подхватили десятки глоток, и толпа горожан накатила волной на строй изменников, сметая их со своего пути. Демистон так и остался стоять на месте, высясь над схваткой, словно утес над кипящей горной рекой. Он едва держался на ногах от усталости, но все же стоял ровно, потому что его поддерживала рука Ронэлорэна, рука друга, который может прийти на помощь в самый тяжелый час.

— Помоги мне, — прохрипел Демистон. — Ну же…

Алхимик сплюнул на окровавленные камни двора и помог другу сделать шаг вперед — в самую гущу схватки.* * *

Вложив все силы в один рывок, Сигмон выкатился из-под удара магического клинка в самый последний момент, когда мертвец уже не успевал изменить направление удара. Пылающий клинок ударил в пол, проплавил в нем узкую полосу и снова взмыл к потолку, грозя новой атакой.

Но Ла Тойя уже стоял на ногах. Из раны на левой стороне груди текла темная кровь, оставляя на грязной сорочке влажные следы. Рана не спешила затягиваться, и Сигмон чувствовал, как силы постепенно уходят. Даже зверь не мог ему помочь — его ярость сменилась страхом перед ликом неотвратимой смерти, и теперь он превратился в жалкийскулящий клубок, пытавшийся стать незаметным.

Мертвец, все еще держа клинок над головой, сделал длинный шаг к Сигмону. Почерневшие губы оставались неподвижными, но Ла Тойя был уверен, что тот, кто руководит отвратительным созданием, сейчас улыбается.

Клинок алой молнией упал вниз, но Сигмон сделал шаг в сторону, уворачиваясь от удара, и ударил ногой в колено мертвеца. Сапог графа прошел сквозь ногу нежити, как сквозь туман, и Сигмон потерял равновесие. Даже не пытаясь восстановить его, он упал, кувыркнулся через голову и только тем спасся от нового удара.

Не давая графу опомниться, мертвец налетел на него, рубя клинком направо и налево, пытаясь хотя бы зацепить изворотливого противника. Сигмон выгибался дугой и отступал, уворачиваясь от молниеносных ударов. Он ослабел, но изнутри поднималась холодная злость, придававшая сил. Она не имела никакого отношения к обжигающей ярости зверя. Злость принадлежала только ему — графу Ла Тойя, который так долго жил за счет чудовища.

Покойник замешкался, и Сигмон отпрыгнул в сторону, подальше от разящего клинка. Он даже успел перевести дух, перед тем как враг вновь атаковал его. Уворачиваясь от новых ударов, Сигмон чувствовал, как кровь выступает из порезов на его теле. Черная чешуя, казавшаяся раньше несокрушимой, была повреждена в десятке мест: на животе и плечах появились тонкие разрезы, сочившиеся густой кровью. Царапина над ухом была болезненной, но не серьезной, а легкая рана на бедре уже затягивалась. Все было не так плохо, если бы Сигмон хотя бы отдаленно представлял, как можно одолеть магическую нежить. Лишь сейчас, один-единственный раз за все это время, он пожалел, что у него больше нет клинка с примесью эльфийской крови. Только он мог сейчас спасти… его? Нет. Спасти королеву, ставшую марионеткой в руках черных колдунов Волдера. Спасти девчонку с Северных гор, брошенную безжалостной рукой родного дяди в горнило схватки за власть.

Зарычав от злости — обычной человеческой злости, — Сигмон Ла Тойя выгнулся дугой, уходя от размашистого удара. Пылающий клинок чиркнул по правой руке, рассекая толстую кожаную перчатку. Капли черной крови брызнули в лицо графу, он прыгнул в сторону, встряхнул рукой, и остатки перчатки слетели с кисти, словно опавший лист. В полутьме зала блеснула чешуя, и лапа чудовища, о которой Сигмон пытался забыть, распрямилась. Ла Тойя сжал ее в кулак и снова разжал, проверяя, насколько серьезна рана. Из черных пальцев выдвинулись когти — длинные и острые, блестящие, словно вороненая сталь. Рука была в порядке, клинок лишь чиркнул по тыльной стороне ладони, оставив после себя едва заметный разрез на чешуе, уже набухавший кровью.

Отвлекшись, Сигмон пропустил тот момент, когда мертвец с пылающим клинком оказался рядом. Алое лезвие блеснуло в полутьме тронного зала, и граф с проклятьем присел, пропуская его над плечом. Распрямившись, как пружина, он шагнул за спину магической твари и, уходя от нового удара, со злостью махнул рукой, ударив мертвеца единственным оставшимся оружием — когтями, росшими из его измененной плоти.

Он даже не успел удивиться, когда лапа чудовища наткнулась на твердую плоть. Мертвец с воем отшатнулся в сторону, а Сигмон, с разгона сделавший несколько шагов, остановился, зачарованно глядя на собственную руку.

Там, в ладони, остался кусок мертвой плоти. Гнилая ткань распадалась на куски, мерзко сочилась слизью, но она вовсе не походила на черный туман, из которого, казалось, состояла магическая тварь.

— Вот, значит, как, — медленно произнес Сигмон, поднимая голову.

Мертвец стоял напротив него, выставив перед собой клинок, но, похоже, не собирался нападать. Он медлил, словно сомневаясь в своих силах. Распухшее лицо не выражало эмоций, но Сигмон чувствовал, что от твари веет холодом. Холодом страха.

— Значит, — сказал Сигмон, — на каждое чудовище найдется свой клинок. Так?

Не дожидаясь ответа, он бросился вперед. Алый меч вздрогнул, выписывая сложную кривую, мертвец сделал выпад, но потом отступил, уходя в оборону.

Теперь они поменялись ролями — Сигмон, как разъяренный лев, набрасывался на мертвеца, пытаясь зацепить его когтистой лапой, а тот защищался широкими взмахами клинка, стараясь удержать врага подальше от себя.

Царапин на теле графа прибавилось, но он уже не обращал на них внимания. Внутри ровным и жарким огнем горела злость, затмевая собой даже боль в распоротой груди, и Сигмон шел напролом, забыв и о звере, сидящем внутри, и о своих ранах, и о магическом клинке, что грозил в любой момент разрезать его пополам. Он хотел одного — добраться до чудовищного создания и разодрать его в мелкие клочья. И это не было желанием зверя, этого хотел сам Ла Тойя, человек, получивший от мага шкуру чудовища, но так и не ставший им. Человек, который сам решал, кем ему быть — исчадием зла или защитником слабых. Или и тем, и другим разом.

Мертвец, отступавший в глубину зала, сделал еще один шаг назад, уворачиваясь от когтей Сигмона, и запнулся о ступеньку, ведущую к трону. Тварь покачнулась, и Ла Тойя рванулся вперед, чувствуя, как пылающий клинок нежити обжигает злым дыханием щеку. Прижавшись к мертвецу, Сигмон схватил его за правое запястье когтистой лапой и вскинул руку, отводя клинок от своего лица. Тварь забилась в его железной хватке, стараясь изогнуть плененную руку и дотянуться мечом до Сигмона, но тот держал крепко. Второй рукой он попытался ухватить плечо мертвеца, но его обычная, человеческая рука схватила лишь черный туман, склизкий на ощупь. Тогда Сигмон сжал когти на запястье твари, и ее отвердевшая плоть поддалась, уступая силе чудовища. Рука, все еще сжимающая алый клинок, отломилась, словно сухая ветка, и Ла Тойя победно взмахнул своим трофеем.

Тварь завизжала, когда пылающий клинок прошел сквозь ее тело, но без труда вывернулась из объятий графа. Сигмон перебросил клинок в левую руку, сжал рукоять, ожегшую человеческую ладонь вспышкой боли, а правой ухватил мертвеца за плечо, глубоко запустив когти в его гниющую плоть. Тварь забилась в его хватке, словно рыба на крючке, и Сигмон наотмашь полоснул ее клинком. Пылающая сталь прошла сквозь мертвеца, не причинив ему вреда. Сигмон ударил снова, но магический меч не встретил сопротивления — он был выкован не для этого чудовища. Тогда Ла Тойя отбросил меч в сторону и притянул к себе тварь, насаженную на его когти.

— Ладно, — прошипел Сигмон в мертвое лицо с закатившимися глазами. — Обойдемся без мечей.

Он услышал, как с треском распахнулись двери зала, услышал шум людских голосов, но не повернул голову, даже когда кто-то окликнул его по имени. Просто не успел — тварь внезапно вцепилась в него уцелевшей рукой и забилась в конвульсиях. Ее призрачная плоть обрела твердость — теперь Сигмон смог ухватить ее и своей человеческой рукой. Мертвец зашипел, когда когти Ла Тойя поползли вниз, выдирая клок из гнилого плеча. Мертвая плоть вздрогнула, пошла пузырями, словно выворачиваясь наизнанку. Изплеч твари, протыкая черную ткань плаща, поднялись шипы, из пустого рукава вместо оторванного запястья выросла клешня, а мертвое лицо поплыло, как горячий воск, превращаясь в застывшую маску.

Сигмон, ощутивший тяжесть чужого тела, невольно вскрикнул. В его объятиях бился демон, до ужаса напоминавший того, с которым граф сражался в подвале Фаомара. Черныеколдуны Волдера, призвавшие демона и сотворившие из него свое мерзкое создание, спустили свое чудовище с цепи.

Тварь завыла, защелкала появившимися клыками, и клешня, выросшая взамен руки, впилась Сигмону в плечо. Граф вскрикнул от боли, отшатнулся, разжав руки, и тварь попыталась вцепиться ему в горло. Но Ла Тойя оттолкнул ее и с размаху всадил свои когти прямо в живот мертвеца, на глазах превращавшегося в демона. Рука чудовища по локотьушла в гнилую плоть, и Сигмон вдруг ощутил, как его когти наткнулись на что-то мягкое и теплое. Он двинул рукой, все глубже проникая в плоть извивающегося демона, но когти не вышли у того из спины, как надеялся граф. Его рука провалилась в пустоту, словно в бездонный омут, раскрывшийся внутри мертвеца. Сигмону показалось, что рукавытянулась на сотни миль, пройдя по черной и скользкой трубе, к тому месту, откуда явился демон. И там, на той стороне, кто-то отчаянно завизжал от боли.

Когти Сигмона нашарили теплый комок и сжались, обрывая крик. Граф оттолкнул демона и вырвал свою руку из его брюха, расплескивая мутную слизь. Демон повалился на спину и скорчился на полу, скребя отросшими клешнями о каменные ступени, а Сигмон поднял освободившуюся руку к глазам. Там, в его черных когтях, трепетало окровавленное сердце. Обычное человеческое сердце, вырванное когтями чудовища из груди волдерского колдуна.

С омерзением Сигмон швырнул его на пол, прямо на камни, залитые слизью из растерзанного брюха демона, и наступил на сердце каблуком сапога. Истерзанное тело мертвеца, так до конца и не принявшее обличье демона, судорожно дернулось, царапая камень. Пылающий клинок, лежавший у ступенек, полыхнул огнем и растекся лужицей расплавленного металла. Демон забулькал, издал утробный стон и замер. В зале воцарилась тишина.

Сигмон медленно поднял голову и взглянул наверх. Там, у каменного трона, стояла королева Ривастана. Хрупкая северная девчонка по имени Вэлла остекленевшими глазами смотрела на мертвую тварь, застывшую на каменных ступенях, ведущих к трону. Королева смотрела вниз, на ступени, но Сигмону казалось, что сейчас она видит не мертвуютварь, а картинку из своего далекого детства. Ступени трона, залитые алой кровью…

— Вэлла, — хрипло позвал Ла Тойя.

Королева вздрогнула, словно от удара, и медленно подняла голову. Ее взгляд встретился с горящим взглядом Сигмона, и в глазах Вэлланор появился робкий огонек.

— Сигмон? — спросила она шепотом.

— Все кончено, Вэлла, — как можно мягче произнес Сигмон, нагибаясь и подбирая обломок своего меча. — Все позади.

Ноги королевы подкосились, и она без сил упала в жесткие объятия трона, отчаянно цепляясь за деревянные подлокотники. Сигмон встрепенулся, сделал шаг вперед и замер в нерешительности у ступеней, ведущих к трону. Вэлланор смотрела на него сверху, пытаясь улыбнуться бесцветными губами, а из глаз ее катились слезы.

Он собрался с духом и почти сделал следующий шаг. Но шум за спиной заставил его обернуться. В зале, оказывается, собралось много людей — окровавленные, сжимающие в руках обнаженные клинки, они, казалось, только что вышли из жестокой схватки. Одеты они были и в камзолы горожан, и в кольчуги стражников, и все они хранили молчание, не в силах отвести глаз от того, что лежало у ступеней трона. Сигмон, не зная, что сказать, поднял взгляд и увидел, как толпа расступается, пропуская еще двоих, медленно входящих в распахнутые двери, держась друг за друга. Увидев их, Сигмон вздохнул. Он обернулся к королеве и, пока Рон с Кордом еще не успели подойти, тихо произнес:

— Все будет хорошо, Вэлла. Я обещаю.* * *

На самой вершине лестницы, ведущей во дворец, у Демистона открылось второе дыхание. Ему достаточно было взглянуть на ступени, усеянные трупами, чтобы понять — они победили. Не все из его отряда дошли до вершины, но враг уничтожен, рядом Рон и верный Тран, а впереди — открытые двери.

— Тран, возьми десяток людей покрепче, и заприте ворота. Никого не выпускать. Остальные со мной, — выдохнул Корд, опираясь на костыль.

Он спешил, как только мог, и все же шел слишком медленно. Но никто из тех, кто следовал за ним, не решался обогнать командора, и двери тронного зала он распахнул собственной рукой. Рон помог открыть вторую створку, и отряд Корда ввалился в зал.

То, что они увидели, заставило людей отступить назад, прижаться к стенам и вскинуть оружие. Там, у трона, два чудовища рвали друг друга в клочья. Корд шумно вздохнул, поднимая клинок, но испуганные горожане не спешили расступаться. Тогда он начал силой проталкиваться сквозь их строй, чувствуя на плече руку алхимика.

Но прежде чем они добрались до каменных ступеней, все было кончено. Одно из чудовищ распростерлось на полу, а второе… Второе, имевшее облик графа Сигмона Ла Тойя, застыло у ступеней, глядя вверх, на королеву Вэлланор, сидящую на троне Сеговаров.

Демистон и Рон медленно подошли ближе и встали рядом с другом, который по-прежнему не отводил взгляд от Вэлланор. Друзья не решались прервать их безмолвную беседу, которую они, казалось, вели лишь взглядами.

Корд стоял справа от Сигмона, бесцеремонно разглядывая хрупкую фигуру королевы, утонувшую в объятиях каменного трона. Он думал о том, сможет ли эта девчонка заменить Геордора — сильного, мудрого, любимого народом. Сможет ли она дать счастье всему Ривастану и конкретно ему, Корду Демистону, нашедшему наконец тот дом, за которыйон готов сражаться до последней капли крови. Или она слишком слаба для этого, и страну ждет новая война, кровавая мясорубка, где каждый, в ком течет хоть капля благородной крови, видит себя новым королем? Чтобы управлять королевством, нужна сила, такая, какую никто не рискнет оспорить. А юной королеве такой силы явно не хватает.

Похожие идеи, видимо, пришли и в голову полуэльфа. Он тихим шепотом произнес:

— Что выберешь, Сигги? Вот ступени, вот трон… Не всем предоставляется такая возможность. Всего несколько шагов, Сигги, тебе осталось всего несколько шагов до королевского трона.

Ла Тойя вздрогнул, словно от удара, но так и не отвел взгляд от королевы, смотревшей на него. Он словно ждал — какого-то слова или знака, позволяющего ему решить эту задачу, у которой сейчас не было решений.

Наконец, после долгого мгновения тишины, повисшей над залом, в котором все, даже бунтари, сгрудившиеся у дверей, затаили дыхание, королева медленно подняла правую руку. Осторожно, едва заметным движением, она положила ладошку на свой еще плоский живот. Прижала пальцы к синему атласу. А потом поднялась на ноги, словно бросая вызов всему миру.

Ла Тойя едва слышно вздохнул и опустился на одно колено. Достав из ножен обломок своего меча, он, не поднимая головы, положил его на каменную ступеньку, с которой начинался путь к трону, и громко произнес:

— Королева Вэлланор Сеговар! Примите этот клинок как знак моей верности и почтения. Клянусь верно служить вам и защищать Ваше Величество до последней капли крови,что течет в моих жилах.

Пораженный алхимик едва слышно отпустил проклятие себе под нос, но потом медленно преклонил колени. Корд, стиснув зубы от боли, опустился на колено сломанной ноги, постаравшись устроить лодыжку, затянутую в глину, на полу. Он услышал, как по залу пролетела волна шороха, и, даже не оборачиваясь, понял — все в зале преклонили колено, клянясь в верности этой хрупкой девчонке, которая волею судеб оказалась на троне Ривастана.

«Вот и сила, — подумал Корд, склоняя голову. — У юной королевы нашлось то, что сможет обуздать целое королевство. Имя этой силе — граф Сигмон Ла Тойя».

На душе неожиданно стало легко. Только сейчас Демистон понял, что зыбкие картины будущего, в котором он стоял на крыльце большого дома и сжимал в своей лапище хрупкую ладошку сына, обретают плоть. Они становились все ярче и реальнее, постепенно превращаясь из предположения в уверенность.

— Встаньте, мои верные воины! — громко произнесла Вэлланор.

Ее голос, в котором не было и тени сомнений, проник в каждый уголок огромного зала. В нем Корд услышал эхо голосов северных королей из рода Борфеймов, веками правивших северной страной, холодной и опасной, не прощавшей ошибок и сомнений.

— Я принимаю вашу клятву, — сказала Вэлланор, когда Корд, последним из присутствующих, поднялся на ноги, опираясь на окровавленную палку, заменявшую ему костыль. — Знайте, пока вы храните верность трону Сеговаров, королева, сидящая на этом троне, никогда не забудет того, как вы пришли ей на помощь в тяжелый час.

Уцелевшие стражники, все еще стоявшие у дверей, громко зашептались, не решаясь первыми обратиться к королеве, а та, сделав несколько шагов, спустилась по ступеням иостановилась точно напротив Ла Тойя.

— Мой герой, — сказала она так тихо, что это услышали лишь трое друзей, плечом к плечу стоявших у первой ступеньки. — Вы действительно вернулись, как и обещали. И я… Я так рада видеть вас. Сигмон…

Королева протянула руку к Ла Тойя. Тот опустился на колено, принял узкую ладошку двумя руками, как драгоценный дар, и поднес к губам, так и не решившись коснуться гладкой кожи.

Стражники у дверей зала дружно загудели. Корд резко обернулся, махнул рукой, и десяток глоток дружно заревели, славя новую королеву. А та застыла, так и не отобрав руки у коленопреклоненного графа. Демистон глянул на Рона, но тот, не отрываясь, смотрел на королеву и, казалось, тихонько шмыгал носом. Корд скрипнул зубами, но тоже не решился прервать затянувшееся приветствие. Момент был неподходящим — это понимал даже Кейор Черный, ухмылявшийся где-то глубоко внутри командора стражи. И все женужно было идти дальше. Впереди было много работы, и ее необходимо сделать как можно быстрее. Прямо сейчас.

Спас Демистона шум за спиной. Резко обернувшись, он увидел, как сквозь строй стражников, заслонивших вход в зал, протискивается один из горожан, который остался с Траном. Демистон поманил его пальцем, и белобрысый паренек с рассеченной щекой бегом бросился к нему через весь зал. Только подбежав к самому командору, он вдруг сообразил, что рядом стоит королева, и с разбега бросился на колени. Демистон взглянул на Вэлланор, которая, смутившись, освободила ладонь из рук Ла Тойя, и похлопал парня по плечу.

— Что там? — спросил он.

— Ваше Величество! — выдохнул горожанин, не поднимая головы. — Господин командор… Там на площади огромная толпа! Весь Рив собрался, не иначе! И привел их ко дворцу маг.

— Маг? — резко бросил Сигмон, поднимаясь с колена. — Какой маг?

— Рыжий, ваша светлость! Молоденький такой, на мага-то не похож, но искрами брызжет, как…

— Это Дарион, — успокоил Сигмона Корд. — Видимо, он приехал чуть раньше. Но парень прав. Пора завершить то, что мы начали.

— Да, — выдохнула Вэлланор, и ее глаза заблестели. — В замке еще много людей моего дяди. И он сам командует ими…

— Увы, Ваше Величество, ваш дядя пал в бою, — мрачно сообщил королеве Демистон. — И все его люди тоже.

Вэлланор едва слышно выдохнула и поднесла пальцы к губам.

— Они мертвы? — тихо спросила она. — Все?

— Боюсь, это так, Ваше Величество, — отозвался Корд.

— Но что же тогда надо завершить?

Сигмон обернулся, взглянул на зал, на стражников, на уродливое тело, распростертое на полу.

— Кажется, я знаю, — тихо сказал он. — Вэлланор, ты мне веришь?

— Что? — королева обернулась к нему. — Конечно, Сигмон. Делай все, что сочтешь нужным.

— Так, — сказал Ла Тойя, поворачиваясь к командору. — Там, наверху, за троном, есть выход на крепостную стену, окружающую дворец. Нам нужно выйти к толпе, пока они не натворили дел, и успокоить Дариона.

— Разумно, — поддержал его алхимик. — Надо показать им королеву, убедить их, что Ее Величество жива и здорова и продолжает править Ривастаном.

— Корд, — бросил Сигмон. — Вы с Роном сопровождайте королеву. Медленно поднимайтесь по ступеням и выходите на стену.

— А ты? — с беспокойством спросила Вэлланор.

Сигмон тяжело вздохнул.

— А я пойду первым, — сказал он и, нагнувшись, ухватил мертвое чудовище за ногу.

Ронэлорэн отшатнулся в сторону, едва не сбив с ног Демистона. Королева же лишь вскинула голову и медленно отступила, признавая за Сигмоном право пройти первым.

В полной тишине Ла Тойя поднялся по ступеням, волоча за собой мертвое тело создания колдунов Волдера, и скрылся за троном. Вэлланор, собираясь с духом, сжала маленькие крепкие кулачки.

— Офицер, — сказала она, обращаясь к Корду.

— Корд Демистон, — представился тот, — волею вашего супруга — командор городской стражи.

Вэлланор кивнула, взгляд ее потеплел.

— Я слышала о вас много добрых слов, — тихо сказала она. — И от Геордора, и от… графини Брок.

Командор отвесил поклон, вышедший весьма неуклюжим — очень трудно кланяться королеве, когда едва стоишь на ногах, а костыль под мышкой весь скользкий от крови.

— Рон, — королева обернулась к алхимику. — Ступайте с командором следом за мной. Держитесь на шаг позади и постарайтесь не выглядеть как охранники.

— С нашим внешним видом это будет довольно просто, — откликнулся алхимик. — Надеюсь, что нас не примут за попрошаек, осаждающих Ваше Величество неразумными просьбами.

Губы королевы чуть дрогнули в намеке на улыбку. Она кивнула алхимику, глубоко вздохнула и стала подниматься по ступеням наверх, вслед за Сигмоном, уже скрывшимся за огромным каменным троном. Она шла ровно, лишь крепче сжимала кулачки и старалась не наступать на слизь, оставшуюся от мертвой твари.

Корд посмотрел вслед королеве и покачал головой. Кровь, текущая в жилах этой девчонки, еще скажет свое слово — он был уверен в этом.

— Давай, Корд, — шепнул ему алхимик. — Надо их дожать. Не так уж сложно получить власть, намного сложнее — ее удержать.

— Покойный герцог согласился бы с тобой, — буркнул командор. — На этот раз, для разнообразия, ты прав.

Обернувшись, он ткнул пальцем в ряд стражников.

— Вы, двое, со мной. Держаться в двух шагах за спиной. Остальные — рассыпетесь по дворцу. Осмотрите помещения, поищите тех, кто нуждается в помощи. Только быстро. Потом сбор во дворе, доложитесь капитану Трану. Шевелитесь, шевелитесь!

Одернув свободной рукой остатки изрезанного в клочья кителя, Корд решительно поднялся на первую ступеньку и начал подниматься вслед за королевой, отчаянно стуча по камням своим самодельным костылем. Ронэлорэн шел рядом, лишь чуть придерживая друга за локоть — его зелья в очередной раз сотворили чудо, но Рон знал, что скоро их действие закончится, и тогда командору придется поваляться в постели. Теперь по-настоящему, в горячке и бреду.

Когда они поднялись наверх, королева уже скрылась в маленькой дверке в стене, что располагалась прямо за троном. Рон открыл ее перед Кордом, и они вместе поднялись по коротенькой лестнице, состоящей из пяти ступенек. В тронном зале, бывшем когда-то внутренним двориком замка, этот проход сохранили по приказу короля.

Лесенка вывела их наружу — прямо на стену, опоясывающую замок, отделяя его от города. Стена была широкой настолько, что на ней могли свободно разойтись двое патрульных, и друзья без труда зашагали следом за королевой, которая почти догнала Сигмона.

Тот стоял точно над закрытыми воротами, которые охраняли люди Демистона, и смотрел вниз, на Королевскую площадь. Она была до отказа заполнена горожанами. Казалось, что на площади раскинулось море — беспокойное и грозное, готовое в любой момент разразиться штормом. Корд даже прищурился от удивления — внизу собралось несколькотысяч горожан, не меньше. И все они одновременно кричали, все больше походя на волнующееся море, а Сигмон просто смотрел на них сверху. Снизу, напротив него, стоял молодой рыжий парень, не сводивший глаз с королевского гонца. В нем командор без труда узнал Дариона.

Когда королева подошла к краю стены и показалась горожанам, толпа взревела от восторга. В воздух полетели шапки и платки, люди начали выкрикивать имя королевы, пытаясь докричаться до нее.

Демистон и Рон подошли ближе и остановились у нее за спиной. Вэлланор, почувствовав их присутствие, медленно подняла руку, и толпа утихла. Тогда королева указала наСигмона, и тот шагнул к краю стены.

— Я, — крикнул он, стараясь, чтобы его услышали все, кто пришел на площадь, — милостью нашего покойного государя Геордора Вер Сеговара Третьего граф Ла Тойя, урожденный тан Сигмон Ла Тойя из рода Ла Тойя Вентских, верой и правдой служащих Ривастану уже больше двух столетий. Ныне и я служу престолу в чине королевского гонца.