Чтение 16–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

— Что ты понимаешь, рептилия! Вики чиста, как лилия, но может попасть в руки этой гнуси!.. Это несправедливо!

— Не увиливай, — предложил я. — Что у тебя с этим Растенгерком?

Она раздраженно посмотрела на меня, на принцессу, снова перевела взгляд на меня.

— Ничего, — ответила она с вызовом. — И никогда не было! Он хотел взять меня в жены, но до меня дошли кое-какие слухи о его грязных делишках. Потом мой дядя Камбре тайком побывал в его землях, все разузнал и вынужден был подтвердить. И кое-что узнал еще… Я решила избежать такого брака любой ценой. Однако отец и дядя полагали, что, несмотря на все, я должна выйти за Растенгерка, это в интересах наших королевств!

Я кивнул.

— И ты сбежала?

— Да!

Я брезгливо отстранился.

— Не кричи так, оглохну.

— А что делать, если ты, ящерица, не слышишь очевидных вещей…

— Очевидных для испорченных людей, — возразил я с достоинством, — а для простых и честных драконов это какая-то глупость.

— Почему?

— А что ты выиграла?

Она посмотрела на меня с вызовом.

— Этот дикий и самовлюбленный ярл был настолько оскорблен, что поклялся отыскать и наказать меня. И все эти десять лет он рассылал везде отряды, а сам все еще рыщетво главе самых преданных и верных… И только сейчас его ярость, похоже, утихла, он решил взять в жены нашу бедную Вики.

Я рассматривал ее очень внимательно.

— А кто тогда караванщик, что проливал столько слез?

Она произнесла с горечью:

— Мой приемный отец. Сперва я нанялась к нему служанкой, но он быстро раскусил, что я из знатного рода, я почти ничего не умела. Но не выдал, я жила у него и многому научилась. У него была когда-то жена и двое детей, но умерли, и он весь жар отцовской любви перенес на меня. А потом, чтобы не оставаться дома в опасности, я начала сопровождать его. По правде говоря, мне куда больше нравилось путешествовать по стране, чем сидеть дома.

— Да и скрываться так проще, — пробормотал я.

Она кивнула. Принцесса смотрела на нее, широко распахнув глаза, прелестный ребенок, услышавший чудесную сказку.

— И ты смогла?.. Столько лет?

Мириам пожала плечами:

— Мне нравилось. Это лучше, чем жить в золотой клетке во дворце.

— Мне это знакомо, — ответила принцесса тихо.

Я посмотрел с удивлением, даже Мириам покосилась в ее сторону. Принцесса поняла, улыбнулась чисто и невинно.

— Для меня родной дом стал клеткой, как только туда перестали допускать певцов и танцоров, так веселивших меня.

Я набрался сил, насоздавал снова сыра, он удается мне легче всего, разных видов мяса, что услужливо подает наверх память, несколько разных колбас, в том числе кровяных, которые всегда любил, сдобных булочек, таких нежнейших здесь выпекать еще не могут, пусть у женщин будет вдоволь еды, когда мои крылья понесут такого прекрасногозверя над просторами Гандерсгейма.

Мириам наблюдала молча, даже не двигается, молодец, чтобы не нарушать концентрацию. Она уже заметила, что после такого колдовства я устаю так, словно перетащил горус места на место, отдыхаю с высунутым языком.

На ее лице можно прочесть даже благодарность, что вот стараюсь для них, самому достаточно и козу догнать на пастбище и сожрать с рогами и копытами, но я знаю, что вслух никогда не скажет «спасибо», а вот насчет тупого рептиля — наверняка. Этим как бы нивелирует зависимость от угнетателя.

— Вот, — сказал я наконец, — это еда. Я не хочу вернуться вечером и увидеть сытую Мириам и косточки на месте Вики.

Мириам нахмурилась.

— Это у тебя такой юмор, жаба?

Вики посмотрела на Мириам с испугом и спросила жалобно:

— Мириам, разве ты съела бы меня, если бы у нас было нечего есть?

— Больше слушай эту жабу, — огрызнулась Мириам.

— Слушаю, — ответила принцесса и, светло улыбнувшись, прощебетала тоненьким голоском: — Говори, Шумил!

Я сказал важно:

— Но не переедайте! Обильная еда вредит телу так же, как изобилие воды вредит посеву.

Мириам сказала злобно:

— Что за жабы пошли — разговаривают! Лети уже, глаза бы наши тебя не видели!

— Злая ты, Мириам, — сказал я со вздохом. — А злобе и придиркам не место в супружеской жизни.

Она охнула:

— Супружеской?

Принцесса оглянулась в нашу сторону, глаза ее счастливо засияли, как два солнца.

— Супружеской? — вскрикнула она с ликованием. — Ой, как здорово! Шумил, милый…

Мириам смотрела на нее с бессильным гневом. Я окинул их обеих взглядом и подумал, что женщины в виде опасности — явной, полуявной и косвенной — встречаются что-то непропорционально часто. Точнее, опасность подстерегает почти всегда в виде женщин. Хоть знатных, хоть незнатных, умных или, напротив, — красивых, суровых или жалобных, хитрых или простодушных, коварных или же готовых отдать тебе все и вся, в том числе себя с душой и телом…

Нарушено, как мне кажется, равновесие между полами. Впрочем, равновесие мы сами нарушили, отправляясь на подвиги, а дамам велев сидеть в башне у окошка и махать вослед надушенным платочком. Но если по опасным дорогам, темным лесам, пустыням и прочим местам шляются в поисках подвигов одни мужчины, то, понятно, враг должен подстерегать в самом, так сказать, опасном виде. При встрече с волком или львом рыцарь сразу опускает забрало и берет в руки копье, но при встрече с женщиной он вообще снимает доспехи, расслабляется и закрывает глаза, дурак, чтобы она без спешки вонзила в него вампирьи зубы. Или предложила себя в жены, что одно и то же.

Так что в природе полное равновесие. Можно предположить, что в процессе постоянных подвигов рыцари перебили большую часть чудовищ, но не устояли перед женщинами. Ипотому на борьбу с рыцарями эволюция зла все больше, точно по Дарвину, выдвигает на первый план зарекомендовавшую себя опасность в виде женского тела и вообще женскости.

В то же время еще не пришло время эмансипации. Женщины все послушно сидят у окошек и машут платочками уезжающим на подвиги мужчинам. Когда-то придет пора, на подвиги будут уезжать они, а мужчины займутся кухней и стиркой. Кому повезет, тот поедет на подвиги с женщиной-напарником, что будет драться, стрелять, бить задней ногой в нижнюю челюсть, всегда готова на секс без всяких прелюдий, прикроет и спасет, а ночью между делом поправит мужчине гормональный баланс.

Причем опасность в виде женщин не обязательно должна быть прямой: злые колдуньи, обольстительные вампирши, оборотни, но и такие вот беспомощные, что цепляются тебена шею и смотрят умоляющими глазами, мол, спаси, помоги, вытри слезы и сопельки, утешь, останься со мной, поменяй подгузники, да какие там великие дела, лучше вынеси мусорное ведро…

Я тяжело вздохнул, по площадке пронесся ветер.

— Брехня… И снова брехня… Везде брехня…

Принцесса вздохнула и смотрела на меня прекрасными глазами с полнейшим сочувствием во взоре, настоящая женщина, даже не поняла, с чего это я взгрустнул, а уже сочувствует и готова утешать.

Мириам оглянулась, брови в удивлении взлетели на лоб.

— Что?

— Брехло, — повторил я печально. — Кто это из нас никогда не был дворцовой женщиной?

Она с самым независимым видом пожала плечами.

— Это не брехня, а невинная женская ложь. Она позволяет нам выживать в этом злом мире.

— Мире драконов?

— Мире мужчин, — огрызнулась она и добавила с едким сарказмом: — Прости, но ты ярко выраженный самец, знаешь? Потому я так реагирую… И еще потому, что ты гад чешуйчатый!

Принцесса сказала жалобно:

— Мириам… не надо, а то я заплачу. Ты же королевская дочь, а так нехорошо ругаешься.

— Как торговка рыбой, — вставил я ехидно. — И голос повышает, как голодный верблюд в колючках. А еще, стыдно выговорить, единственная дочь короля!.. Как его зовут, кстати? Хотя твою королевскость в тебе нужно искать долго и упорно, рыжая. Хотя вообще-то я знавал регионы вроде Имеретии или Картли, где даже последние погонщики мулов — сплошь князья, все грузчики, водоносы и вообще все-все — князья простые, сиятельные и даже великие… Так что не надо мне про королевских дочерей. Ценность их в иных регионах весьма преувеличена.

Она огрызнулась:

— Ты говоришь про каких-то там князей! У нас их вообще нет. А отец Вики — король Йеремланда! Понимаешь, король!

— Король Йеремланда, — пробормотал я, — гм… звучит неплохо, даже солидно. Если, конечно, его королевство побольше одного села или деревни…

Она вспыхнула от гнева:

— Да как ты смеешь!

— Ах-ах, — сказал я хмуро, — видал я и даже видывал всякие королевства. Иные плевком можно было накрыть.

— Верю, — сказала она дерзко, — ты достаточно слюнявый. Но королевство отца Вики велико, хотя…

— Ага!

— …хотя не так, как у короля Вильдгера. Однако и он ищет союза с могущественным степным вождем, ярлом Растенгерком, предлагая дочь за его сына…

Я спросил коварно:

— А что насчет твоего отца? Как велико его королевство?

Она запнулась, зыркнула исподлобья, рассерженная, но и вдруг заосторожничавшая, сразу подобравшая коготки и спрятавшая острые зубки.

— А тебе зачем?

Я пожал плечами и с удовольствием прислушался, как сладко хрустят, сдвигаясь с мест, широкие костяные плиты доспехов.

— Да хватит ли у него платы, — ответил я гулко, — за мои драконьи услуги. Ведь ты просила вчера защитить тебя и твое королевство от ярла Растенгерка? И после чего ты безбоязненно сможешь вернуться к отцу?

Она помолчала, спросила медленно и очень осторожно:

— А что ты хочешь? Золота?

Я презрительно фыркнул.

— Драгоценностей?

Я засопел и отвернулся.

— Искусных изделий? — спросила она с надеждой. — Не говори, что тебе нужны люди в жертву, — не поверю!

— Но верила же.

— А теперь не верю. Что ты хочешь?

Я подумал, ответил уклончиво:

— Сперва оценим платежеспособность нанимателя. А там уж возьмем процент от общей суммы. Не хочу продешевить, поняла, существо с красной шерстью на голове? А сейчасдавай чеши меня, так лучше думается и даже мыслится.

Она широко распахнула глаза.

— Чесать? Дракона?

— А что тебе мешает?

Она пробормотала:

— Да как-то не приходило в голову, что такое может понравиться…

Я охнул.

— Ну ты совсем дура! Нет на свете зверя, которому не нравится, когда его гладят и чешут!

— Хорошо-хорошо, — сказала она поспешно и с раскаянием, — я в самом деле дура… Давай почешу. В самом деле, коней всегда чешу, а почему отказывать ящерице… хоть и противная, зато с крыльями… Правда, в чешуе, как рыба…

— А лапы с перепонками! — сказал я гордо. — Как ты не видишь, лохматая, что я красавец? С ума сойти, где твои глаза? Я вижу, а ты — нет, хотя я прямо перед тобой. Нет в тебе чувства прекрасного. И глаза у тебя не те. А еще женщина! Самка даже. В некоторых краях это даже выше, чем женщина.

Она чесала, а я, расслабляя усталые мышцы, неторопливо продумывал ситуацию и расклад сил. Если помочь, как настаивает Мириам, и устранить угрозу со стороны степногоярла, быстро набирающего силу и авторитет среди степных народов, то можно приобрести союзника. Хотя зачем дракону человек-союзник? Даже если тот король? Не очень-топонятен такой союзник и Ричарду Длинные Руки, чьи войска уж начнают стягиваться к границе с Гандерсгеймом. Хотя любой союзник хорош сам по себе, но здесь короли больно мелковаты…

— Еще раз, — потребовал я, — как называется твое королевство? Где находится? Размеры, численность, обороноспособность, пароли, явки… В смысле, бедное или богатое?

Она вздохнула и ответила на удивление послушно:

— Королевство Меркер, король — Франсуа Меченый. Размеры… Три города, восемнадцать сел… Сейчас, может быть, больше или меньше, мы далеко, я ничего о нем не слышала уже десять лет… Обороноспособности никакой, потому что войска только у варваров. Стены у всех трех городов высокие и толстые, но ворота сняты. Богатство? Скорее, богатое, чем бедное…

— Где оно?

— Отсюда, если на запад, то нужно пройти земли восемнадцати королевств…

Я выслушал, кривясь, хоть и мысленно, моя закостеневшая морда всегда выглядит красивой и надменной, как у графа Ришара. Ворота можно быстро навесить, если все подготовить заранее, но главный минус — далековато его владения. В такие глубины Гандерсгейма не проведешь войско тайком, чтобы обосноваться мощной базой в укрепленнойкрепости.

Правда, можно пробиться с боями… гм… Но поставит ли король благодарность за спасение своей дочери выше интересов государства… хотя я и не знаю, что там за интересы, но в любом случае в его землях сейчас покой, равновесие и благополучие. А пришельцы с запада — прежде всего тревога…

Да и какое спасение, мелькнула ироничная мысль. Для короля дочь имеет цену, если только удачно пристроена за стратегического союзника. А так… все равно, сбежала тайком или упала с башни.

Глава 3

Вики подошла к нам, вся пропитанная солнцем, пахнущая свежим воздухом и ароматами далеких цветущих полей. Мириам оглянулась, на губах снисходительная улыбка, дескать, вот чешу это животное, чтобы не рычало и слушалось, не обращай внимания.

Принцесса подсела ко мне вплотную, я положил морду на лапы, и наши глаза оказались на одном уровне. Мои, полуприкрытые плотной кожистой пленкой, которую и стрела не пробьет, и ее, широко распахнутые, чистые, голубые, как у новорожденного ребенка, доверчивые и кроткие.

— А можно, — спросила она тихо, — я тебя поцелую?

Я на миг потерял дар речи, едва не закашлялся, Мириам охнула и перестала скрести мне бок.

— Ты это, — спросил я опасливо, — чего вдруг?

Она спросила настойчиво:

— А ты чего боишься? Я принцесса! Моего поцелуя добивались все принцы соседних королевств.

— Боюсь? — переспросил я с достоинством. — Ничего я не боюсь! Просто ты, уж прости, такая противная… У тебя даже чешуи нет.

— Но ты можешь потерпеть? — спросила она со странной настойчивостью. — Чуть-чуть?

Я сказал оскорбленно:

— А с такой стати буду терпеть, если противно? Мы, драконы, себя не насилуем. Других — другое дело, их не жалко, даже приятно… но тебе такое знать пока рано, однако себя?..

Она протянула ко мне руки, я поспешно отвернул морду. Она вздохнула и остановилась, взгляд погас.

— Знаешь, — произнесла она тихо, я тупо и с чувством вины смотрел, как она отошла к костру и медленно опустилась на камни, — когда-то в древние времена, говорят, был такой случай… Девушка поцеловала дракона, а он превратился в прекрасного юношу!

Я вздрогнул, зябко повел плечами.

— Кошмар! Чудовищно!.. Насколько же она была отвратительной, что красивый и гордый дракон превратился в это омерзительное существо!.. Вот так и общайся с людьми. От вас одни пакости. Недаром вас едят сразу без всякого «драсте».

Она сказала торопливо:

— Нет-нет, там все было не так! Он был когда-то человеком, но его заколдовали, превратив в дракона. Когда она его поцеловала, он всего лишь вернулся в человека!

Я сказал с сомнением:

— Брехня.

— Почему?

— Даже если побыл драконом совсем немного… это же так прекрасно, ни за что не захотел бы снова в человека. В дракона превращают в награду, а не в наказание!

— А если не знал, что превратится?

— Но превратился? Ну тогда с горя тут же сожрал дуру, что лишила его такого щастя…

Она покачала головой и напомнила:

— Он же стал человеком.

— И что?

— Он не смог ее сожрать.

— Тогда просто прибил? — предположил я. — За дурость? Не поверю, что стали жить долго и счастливо. Как мог прожить без полетов?

Она подумала, голос ее прозвучал неуверенно:

— Говорят, он часто поднимался на самую высокую башню и смотрел в ночное небо…

— А потом, — предположил я, — однажды прыгнул…

Она зябко повела плечами, спина сгорбилась.

— Это… страшно. Хотя падение и похоже на полет… но лучше такое даже не вспоминать.

Я поднялся, осторожно встряхнулся, стараясь не задеть их колыхающимися боками с острыми шипами.

— Ладно, вы тут порассуждайте глубокомысленно о важных вещах… в смысле, пощебечите о тряпках и бусах, а я слетаю по делам.

— Какие у ящерицы могут быть дела? — спросила Мириам подозрительно.

Принцесса сказала обиженно:

— Мириам, как ты можешь? Это совсем не ящерица. Он прекрасен…

— Эта гадкая шелудивая жаба? — переспросила Мириам в изумлении. — Вики, да более мерзкого существа просто не бывает на свете! И еще он собирается нас съесть.

Принцесса подняла на меня взгляд чистейших глаз, я видел в них предельное доверие, и сказала тихо:

— Ну и пусть ест. Ему можно.