Чтение 26–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

— Все равно говори, — потребовал я.

Он все выворачивал шею, наконец попросил:

— Отпусти Мириам, ей плохо.

— Она тебя разорвет, — предупредил я. — А еще снимет шкуру, натянет на барабан, тебя будет жарить на мелком огне, а еще повесит, утопит, разорвет конями…

Он пробормотал:

— На нее похоже. Но я не перестану ее любить.

— Дурак, — сказал я.

— Еще какой, — согласился он без горечи в голосе. — А кто из нас не дурак?

— Я, — сообщил я гордо, но ярл уловил сомнение в моем голосе, и я добавил: — Стараюсь. Дракону проще.

Он вздохнул, я осторожно приподнял лапу, вжимающую Мириам в песок, и сразу предупредил:

— Затеешь драку — разорву. Мое слово твердое.

Глава 14

Она села, вся в песке, отплевывалась, но лицо полыхает все той же священной яростью. Растенгерк смотрел на нее так, что я сразу поверил в его непричастность к пыткам ее приемного отца.

Очень медленно я снял лапу и с его груди, но когтями пощелкал прямо над лицом, дескать, смотри, с чем шутишь, следи за собой, чтоб я не подумал ничего лишнего.

Мириам вскрикнула яростно:

— Думаешь, этот предатель спасет тебя, мразь?.. Я хорошо знаю, что ты говорил моему дяде! Он долго мучился, не хотел открывать то, о чем ты проболтался по пьяни, но моесчастье для него дороже, и он в конце концов решился переломить себя и рассказать про тебя и твои грязные делишки!

Ярл даже не вздрогнул, только как-то поник, глаза потускнели, однако сказал с усилием:

— Так-так, говори, говори…

Она заорала громко и некрасиво:

— Тебе мало?

— Мало, — ответил он тоскливо. — Кажется, сейчас… Что же я за дурак был! Только теперь начинаю понимать, откуда ветер дует… И почему ты вдруг начала относиться комне с таким омерзением. И все те недоговоренности…

— Какие?

— Всякие, — ответил он подавленно. — Множество мелких, не все сразу и упомнишь. Можно не обвинять в лоб, а в нужном месте хитро так улыбнуться, словно знаешь больше, чем говоришь, в другом месте внезапно умолкнуть, чтобы вроде не сболтнуть лишнего… И вот так, крохотными мазками или стежками, как тебе угодно, создать образ последнего негодяя… которому, однако, верен и не желаешь его выдавать.

Она смотрела исподлобья, глаза поблескивают сухо, как слюда, это не Вики, у которой чуть что, сразу море слез.

— Дядя… — сказала она зло, — да, это он тебя выдал.

— Не выдал, — возразил он, — а оклеветал!

— Зачем?

Принц воскликнул:

— Как зачем?.. Избавившись от тебя и обезвредив меня, теперь правит королевством и смеется над нами!

Она покачала головой.

— Вассалы на такое не согласятся. Мой отец жив, я знаю. Отстранить его никто не может, убить — тем более. Там такая охрана, среди них с особыми амулетами, сразу заметят хоть попытку отравить, хоть… что угодно недоброе.

— Насколько я знаю, — сообщил он, — вся власть уже давно в руках твоего дяди, ярла Камбре. Да-да, так и есть. Отец твой очень болен, уж прости… Уже несколько лет. А последние полгода вообще не встает с постели. Камбре прибрал к рукам всю власть почти с момента твоего исчезновения. Для него не так важно, что королем пока что считается твой отец. Он терпелив и знает, что уже ничто не стоит между ним и троном.

Ее лицо медленно серело. Глаза трагически расширились, я услышал испуганный вскрик, затем прерывающийся шепот:

— Отец болен тяжело?

— Очень тяжело, — сказал Растенгерк сумрачно. — Извини, что такое говорю именно я, однако он уже при смерти.

— А почему никто не знает?

— А кому знать? — ответил он вопросом на вопрос. — Здесь, в пустыне, каждый думает о своих верблюдах, конях, овцах, табунах. От того, кто в столице, ничего не меняется.

Мириам все еще смотрела на него с яростью в глазах и недоверием на лице, но я рассмотрел и глубоко запрятанное страдание от долгой разлуки, а Растенгерк этого и не скрывает, у него все на лице крупными скандинаво-халдейскими рунами, мы, мужчины, бесхитростные звери, хоть и звери.

Принцесса наконец слезла, Растенгерк преклонил перед нею колено, но она смотрела с опаской и недоверием, мотнула головой и прижалась ко мне.

У ярла округлились глаза, а нижняя челюсть начала отвисать.

— Милый Шумил, — прошелестела она нежным голоском, — ты не дашь ему меня обидеть?

— Никому не дам, — прорычал я и покосился на всадников. Они оставили коней на одного, подошли ближе и сели в нескольких шагах. — Ты у меня единственное непристроенное сокровище.

— И не пристраивай, — ответила она, вжимаясь в мою щеку. — Я хочу быть только с тобой…

Глаза Растенгерка вовсе вылезли на лоб, а нижняя челюсть вот-вот зачерпнет песку. Его люди отважно держатся вблизи, но на меня стараются не смотреть, а когда на них грозно и державно смотрел я, как подобает дракону, пугливо пригибают головы.

Принц о чем-то заговорил с Мириам тихо-тихо, я не стал вслушиваться, пробормотал принцессе:

— От любви до ненависти — один шаг. Дураки.

— Неправда, — возразила она.

Я засопел в неудовольствии.

— Почему? Не должна ненависть так быстро перетекать в любовь. Такая трансформация… противоестественна. От любви к ненависти и наоборот нужно идти… долго.

Она поморщила лобик и подвигала бровями, стараясь понять слишком сложную и длинную для женщины мысль.

— А никакого перетекания не было, — заявила она уверенно.

— Как это?

— У них всегда была любовь, — объяснила она снисходительно. — У принца открыто, у Мириам — под пеплом ненависти. Сейчас его просто сдуло.

Она прижалась ко мне, тонкие руки обхватили мою шею, это выглядит, как если ребенок вздумал бы обнять толстое дерево.

— Как хорошо, — сказала она и снова поцеловала меня в щеку, — что никто нам не мешает любить друг друга!

— Гм, — сказал я в замешательстве. — Давай разберемся, что имеем… Король Йеремланда потерял тебя и выгодное замужество, сейчас явно в некотором горе, враги хихикают и быстро прикидывают, как опередить других и захватить потенциально пустеющий трон. На троне в королевстве Меркер смертельно больной король Франсуа Меченый, а на самом деле — его брат ярл Камбре. Как выясняется по непроверенным, но слегка заслуживающим довериям источникам, узурпатор. Вообще-то не узурпатор, дочь в самом деле исчезла, а он единственный ближайший, но все равно — узурпатор. Для вас. Вы же люди, все толкуете так, как вам выгоднее? Некогда могучее степное племя ассиров тоже фактически обезглавлено, ибо его вождь ярл Растенгерк еще десять лет тому отправился на поиски Мириам с отрядом лучших и сгинул, оставив верхушку племени без наследника. Правда, есть слабая надежда на бастардов разного возраста…

Мириам и Растенгерк следили за мной внимательными глазами. Оба битые, страдавшие и потому неуловимо похожие. При упоминании о бастардах глаза Мириам гневно сверкнули, снова став похожими на сталь обнаженных клинков, а ярл суетливо заерзал и всем видом показывал, что это поклеп, брехня, неправда, и вообще недостойно о таких мелочах упоминать, когда он весь пылает от великой любви, пронесенной через десять тяжелейших лет…

— Простите, — сказал он торопливо, — расклад ситуации верен. Я имею в виду шаткость моей, некогда абсолютной, власти… Я могу только вернуться в свое родное племя и выяснить, что там происходит.

— Совсем забросили? — спросил я.

Он опустил голову.

— Честно говоря, я был настолько ослеплен любовью и страстью… и мне казалось, что вот-вот отыщу Мириам, повинюсь, и вместе вернемся…

— Кто там сейчас?

Он ответил невесело:

— Нас четверо братьев. И хотя старший я, но занять место на троне хотели все.

— Понятно, — сказал я. — Можно сказать, трон уже потерян.

— Зато я отыскал Мириам, — возразил он горячо. — А это стоит всех королевств на свете!

Мириам улыбнулась ему, он сел ближе, она положила голову ему на плечо, серые глаза заблестели, как две звезды. У ярла сперло дыхание в зобу, он счастливо охнул и застыл.

— Это хорошо, — согласился я. — Добыть женщину — это все! Это самое главное. Правда, через пару дней, называемых медовым месяцем, станет остро недоставать именно трона, но сейчас о такой мелочи даже говорить как-то неловко, приземленно и меркантильно.

Ярл поднял голову, в глазах появилось выражение, словно эти два священных дня уже начали проходить.

— А что, — проронил он осторожно, — господин дракон, можете в этой ситуации предложить вы?..

— Предложить? — переспросил я. — А мне зачем? Я просто констатирую, что в данный момент благодаря человеческой глупости и слабости… ввиду неких чуйств… два королевства и одно крупное племя варваров… то бишь, благородных ассиров, оказались очень нестабильны. Точнее, политическая ситуация весьма благоприятна для любителей ловить рыбу в мутной воде.

Вики счастливо вскрикнула:

— Так вот зачем ты тогда мутил воду!

— Я тоже политик, — сообщил я. — Общаясь с людьми, можно подцепить не только чесотку.

Растенгерк заметил:

— С вашей помощью мы бы ситуацию смогли как-то выровнять.

Я пустил в небо струю огня и долго любовался оранжевым факелом, что стал сперва красным, багровым, а затем превратился в красивые кольца зловеще-черного дыма. Спутники ярла уткнулись лбами в песок, а кони в испуге потащили коновода по песку в глубь пустыни.

— А мне зачем? — спросил я.

Он сказал еще осторожнее:

— Но вы же помогли Мириам… а принцесса Вики так и вообще… просто не понимаю.

— Мириам попалась случайно, — ответил я. — Помимо своей воли. Думаю, она вам еще расскажет.

Он кивнул:

— Да я уже слышал про жертвоприношение. Мириам тоже рассказала… в двух словах.

— Удивительная женщина, — восхитился я. — В двух словах, надо же!.. Ничего, потом расскажет подробнее. Много раз. Принцессу я доставил к ней по ее настойчивой просьбе.

— Просьбе?

Я улыбнулся жуткой пастью.

— Мириам умеет просить. Она вообще поразила своей отвагой, упорством и жизнестойкостью. Из нее могла бы со временем получиться неплохая дракониха…

Мириам быстро сказала Растенгерку:

— Это похвала, милый.

Он буркнул, поморщившись:

— Я догадался.

— Все остальное меня не касается, — закончил я.

Он спросил настойчиво:

— А позволительно ли мне будет узнать, что вас касается? Насколько помню, обладающие речью драконы давно исчезли из этих краев. Значит, вы издалека. Что вас привлекло?

— Хороший вопрос, — одобрил я. — Из вас получится неглупый правитель.

— Благодарю вас, господин дракон.

— Меня ничто не привлекло, — сообщил я и оглядел их свысока. — Меня послали. Мой господин, величайший из владык и земных властелинов, само имя которого приводит врагов в трепет, повелел и послал.

Я потыкался лбом в песок, выказывая священный трепет при упоминании великого Властелина всех драконов, Растергерк тоже поклонился и сказал почтительно:

— Можно ли нам, простым смертным, услышать это великое имя? Можем ли мы, уточняю, удостоиться такой чести… за прошлые или будущие заслуги?

Я подумал, кивнул.

— Нынешние ваши заслуги… недостаточны, но в счет будущих могу изволить сообщить. Имя моего грозного и ужасного господина, повелителя драконов Огня, Льда, Воды, Ветра, а также всех звездных, лунных и солнечных драконов… пока сокрыто в мраке вечности. Но когда откроется, мир содрогнется!

Ярл вздрогнул, пробормотал:

— Боюсь и подумать, что это за имя.

— Я тоже, — произнесла Мириам враждебно.

— Но я никак не думал… — пробормотал Растенгерк.

Мириам тоже выглядела ошарашенной, а я сказал важно:

— Мой великий и ужасный господин редко выказывает свою мощь даже другим повелителям вселенной, а уж мелким земным властелинам… гм… никогда. Здесь его волю исполняют простые люди: короли, крестьяне, рыцари, олени… хотя олени вроде бы не люди… ах да, точно! Но все равно, и они выполняют его волю. Даже муравьи пойдут и сделают то, что господин велит или прикажет.

Лицо Растенгерка потемнело, в глазах тревога сменялась ужасом, но он ее отодвигал и, когда заговорил, голос уже почти не дребезжал:

— Вы здесь по велению своего господина?

— Да.

— Он велел что-то сделать?

— Да.

— Осмелюсь ли узнать?

Я пророкотал благосклонно:

— В тебе чувствуется мужчина. Ты ведь мужчина, верно?.. А то с этими нарядами вас иногда путаю. Ты не стал спрашивать, почему у меня такие глазки, почему такие ушки и так далее. Мой господин велел осмотреть эту страну и на месте решить, как поступить в случае ее непригодности для господина. Залить всю огнем, затопить волнами моря, обрушить целиком в ад… или оставить все, как есть, но покорить ее своей воле.

Ярл вскинул голову, глаза засверкали неистовым огнем.

— Мы никогда не покоримся чужаку! Наши предки триста лет берут дань с Сен-Мари!

Я буркнул:

— Это было, пока из-за Великого Хребта не явился воин, пользующийся благосклонностью моего господина. Он сразу же поверг к стопам своего коня королевство, разбил ивышвырнул варваров… и все это абсолютно не прибегая к магии, к потусторонним силам, не призывая ни нас, драконов, ни Подземных Демонов, ни Гробхов Моря, ни Вихри Смерти… ни прочие чудовищные силы, над которыми властен мой господин и которые могут разрушить весь мир, а не только ваши крохотные королевства… Мне вообще-то все равно. Я склоняюсь к тому, чтобы посоветовать ему уничтожить этот край ввиду его бесполезности. Для этого ему нужно будет всего лишь повернуть кольцо на пальце камнем вниз. И — все.

Они медленно и страшно бледнели, снова одинаковые. Мириам непроизвольно ухватилась за руку Растенгерка, а тот сжал ее ободряюще, нервно сглотнул слюну и проговорил:

— А что значит покориться воле твоего господина?

Я прорычал как можно небрежнее:

— Собственно, почти ничего. Он может и забыть, что у него есть еще и ваше крохотное королевство. Это так, одни слова… Люди почему-то придают им столько значения, а мой господин столько веков провел в облике человека, что часто и думает, как человек. Но я считаю, что вы трое лично в любом случае должны быть благодарны моему господину…

Ярл спросил настороженно:

— Это почему? Ах да, ты прав…

Мириам медленно опустила взгляд.

— Вообще-то… однако мы благодарны тебе, а не твоему господину.

Я фыркнул.

— Мы, драконы, выполняем волю великого и могучего, будь его имя славно во веки веков и даже дальше! Вернувшись, я должен держать ответ, что видел, слышал и что делал. А делал я только то, что одобрил бы мой господин. Будь мой господин жестоким и коварным, я бы свой полет начал с того, что везде бы сеял пожары, разрушения и смерть…

Растенгерк обнял Мириам за плечи, взгляд его блеснул.

— Передай своему господину, что я готов признать его власть…

Мириам запротестовала:

— Милый, от тебя все отвернулся! А то и взбунтуются!.. Ты только что говорил, что никогда не покоришься!

Он сказал мягко:

— Ты давно сбежала из дворца, не успев изучить многих хитростей. В частности, тайные договоры. В благодарность за мое счастье, за Мириам, я клянусь в верности твоему господину, хотя об этом и не смогу везде говорить открыто, но обязуюсь скрыто проводить его политику.

Я буркнул:

— Это хорошо. Но вы, любезный ярл, давненько покинули свое племя благородных и великих… как так еще?.. ассиров. Уверены, что вас там ждут? То-то. Да и вообще… что вы только о себе? Узнаю эгоизм человеческий!.. Здесь еще и принцесса Вики, ей тоже нужно если не домой, то хотя бы к ее пока вымышленному, но где-то же существующему жениху.Однако мы не знаем, где он, а самое главное — сможет ли он прокормить жену? Боюсь, она не такая железная, как Мириам, верблюжьими колючками питаться не сможет. Да и звери… это от Мириам разбегаются, а с Вики все будет совсем наоборот.

— Спасибо, — сказала Мириам саркастически.

Вики спросила испуганно:

— Здесь дикие звери?

— Много, — заверил я. — Все сбегутся к тебе, сядут вокруг в пять рядов и будут любоваться, любоваться, любоваться. И сами подохнут, залюбованные, и ты не выберешься.

Она сказала горячо:

— Ты прилетишь, схватишь меня сверху в свои прекрасные сильные лапы и унесешь под облака!

Мириам и ярл смотрели то на нежную и трепещущую, как тропическая бабочка на северном ветру, принцессу, то на меня, их лица медленно темнели.

Мириам тяжело вздохнула, Растенгерк пробормотал:

— Да, конечно… Господин дракон, вы абсолютно правы. Я счастлив уже тем, что отыскал Мириам. Все остальное — потом: верховная власть в племени, расширение, бастарды… А вот принцессе Вики нужна помощь сейчас. Тем более что я постоянно теперь буду чувствовать себя перед нею виноватым.

Принцесса возразила звонким чистым голосом:

— Нет-нет, сперва нужно вернуть домой Мириам!.. Это проще. А мне придется долго оправдываться, почему осталась жива, когда бросилась с башни, была ли в царстве мертвых, что за демон унес, с какой целью меня вернули в мир живых… У нас ужасно подозрительный верховный жрец!

— И он тоже фактически правит, — предположил я. — Угадал?.. Вот такой я угадистый. Эти служители культа везде одинаковы… Заведуют потусторонней жизнью, но власть у них почему-то реальная.

Принцесса сказала упавшим голосом: