Чтение 25–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Мириам процедила сквозь зубы:

— Клянусь жизнью своего отца, я выполню все, что тебе обещала… или умру, пытаясь выполнить.

— Лучше я сожру тебя, — сказал я, — королевская дочь должна быть вкуснее проводниковой.

Мириам скривилась, но мне показалось, что даже усмехнулась чуть-чуть. А я лишний раз подивился развитому чутью, которое обычно называем женским. Она в точности предугадывает, что и как надо, и мы разыгрываем сцены, как будто давно уговорились и даже предварительно поупражнялись. Вообще теперь кажется, что если и страшилась моего облика, то лишь первый день, а то и вообще первые часы. Потом оба умело и слаженно играем роли, я — кровожадного и грубого дракона, а она — испуганной и трепещущей дурочки…

Глава 13

Ветер почти не ощутим, я раскинул крылья и медленно плыл вдоль дороги, всматриваясь в редкие караваны. Мириам свесилась сбоку, я слышу, как поскрипывают ремни, только принцесса сидит наверху тихохонько, укрывшись плащом и выставив наружу нос и любопытствующие глаза.

— Вон там всадники! — сказала Мириам возбужденно.

— Не те, — сказал я. — Ты же сказала, люди ярла носят синие плащи?

— Да…

— Я сам их видел в синих, — напомнил я. — И ярл в таком же. Всего семеро. Верно?

— Да, ты видел их.

— А здесь двенадцать, — сказал я. — И одеты в черное. Дураки…

Она проворчала:

— Почему?

— Черный цвет поглощает солнечные лучи, белый — отражает.

— Мужчинам, — с презрением ответила она, — жара не помеха в великих делах и свершениях. А черный цвет — знак принадлежности к тайному клану Укротителей.

— Снова секта, — буркнул я. — И, конечно же, тайная… Мальчишки.

— Они очень сильны, — крикнула она. — Сильные, жестокие, неуловимые… Среди них есть маги.

— Что хотят эти Укротители?

— Никто не знает…

Всадники остались далеко позади, мы во все глаза всматривались в дорогу, дальше раздваивается, на всякий случай пролетели по обеим веткам, я чувствовал, что зря тратим время, но Мириам ослеплена жаждой мщения, ладно, пусть, не жалко, а я пока подумаю, как даже эту крохотную зацепку употребить с пользой…

С высоты видно то, чего не замечают пласкатики: руины древних сооружений, что уже и не руины, а только тени, погрузившиеся в землю, присыпанные песком, но с высоты видно исполинские фундаменты, проступающие сквозь песок, будто призраки, словно те здания и города все еще живут некой особой жизнью.

Вижу и то, как на месте старых зданий строились новые. Призрачный фундамент всегда толще, весомее и захватывает большую площадь, чем строения хилых потомков. Архитектура менялась, это заметно, от древних времен только массивные фундаменты в виде колец, а в последние столетия строили только прямоугольники, с ними хлопот меньше. Интересно, что за исчезнувшая культура предпочитала здания именно с кольцевым фундаментом? Или, может быть, даже не культура, а цивилизация?

Принцесса пропищала тихонько, но у нее такой голосок беспомощного птенчика, что я услышал бы и за тысячу миль:

— Какой ты счастливый, Шумил, милый!

— Я такой, — согласился я и добавил галантно: — Я ведь тебя везу!

Она возразила польщенно:

— Спасибо, но я о том, что у тебя крылья…

— Это для того, — сообщил я, — чтобы тебя, принцесса, прятать под них и укрывать от ветра и холода.

Ее голос зазвенел счастливым смехом:

— Ой, как хорошо ты говоришь…

Мириам, чувствую ее злость, накаляется все больше. Глаза покраснели, и к лицу прилила кровь, она постоянно свешивается и вглядывается во все, что двигается и шевелится.

— У тебя красивые глаза, — крикнула принцесса.

— Это потому, что смотрю на красивое, — объяснил я и добавил на тот случай, вдруг дурочка не поймет: — А смотрю все время на тебя.

Она повизгивала от счастья, беспечный ребенок, Мириам перевешивалась с правого бока на левый, я торопливо двигал крыльями, удерживая нас в прежней позиции.

— Знаешь, — сказал я наконец, — давай начнем поиски твоего красавчика с другого конца… Последний раз я видел его… гм… далековато отсюда, однако… у нас сейчас вообще нет зацепок.

Она долго смотрела с молчаливой злостью вниз. Ровная каменистая равнина, мчаться можно в любом направлении, дорог не нужно, следов тоже не останется. А редкие группы всадников, на которых начинаем смотреть с надеждой, всякий раз оказываются просто охотниками или командой для похищения невест.

Правда, трижды наблюдали крупномасштабные набеги на села и стойбища, много раз видели сожженные стойбища, дважды пролетели над битвами многотысячных армий, но Мириам торопит, полюбоваться на взаимоистребление варваров не успеваю, а тактических новинок и не жду: сшибаются две орды с дикими воплями, вот и все.

Внизу довольно четко проступила дорога, а левее я заметил крохотные фигурки скачущих всадников в синих плащах. Дорогу вообще-то им видно, но высокомерно скачут параллельно ей, уже по этому признаку мы все определяем воинов высшего класса. Герои не выбирают дорог, а реки преодолевают, не пытаясь отыскать брод…

Женщины еще глазели по сторонам, когда я, переходя из ровного, как солнечный луч, полета, провалился вниз. Они вскрикнули одновременно, затем Мириам спросила язвительно:

— О кочку споткнулся?

— Твоего ярла увидел, — сообщил я. — Но если передумала с ним здороваться, полетим дальше…

— Где?.. Это же…

Она свесилась на сторону так, что ремни трещат, а меня ощутимо заваливает на бок.

— Он? — спросил я.

— Попался, сволочь, — прошипела она люто. — Сожги его огнем!.. Нет, раздави весом, чтобы кишки наружу!

— Милосердная ты, — укорил я. — При ребенке хоть придержала бы лютость… женскую, привычную, обыденную, без которой жить не можете.

Принцесса боязливо съежилась, но промолчала.

— А что, — прокричала Мириам, — дашь им уйти?

Я сказал недовольно:

— Мы не для того прибыли, чтобы дать уйти. Но посмотри на принцессу и поучись ее благородной сдержанности и манерам! Это из-за его домогательств она бросилась с башни, но молчит, сопит в две дырочки, уже простила по женской кротости. А ты?

Принцесса пискнула слабо:

— Я не простила… Но зато я отыскала тебя, так что теперь никому не хочу зла.

— Золотые слова, — одобрил я. — Злые люди вообще-то и не могут причинить много зла. Настоящее ядреное и могучее зло целиком от нас, добрых и желающих только всеобщего процветания. Мы же всегда целиком и полностью во благо! Ну, как понимаем суть блага в данный исторический момент…

Земля быстро приближалась, всадники заметили мелькнувшую по земле крылатую тень, задрали головы. Я сделал полукруг и, растопырив лапы, тяжело сел далеко впереди навершину самого высокого бархана из золотого песка, загораживая им путь.

Они начали придерживать коней, двое отъехали в стороны и, привстав на стременах, высматривали пути бегства. Сам ярл держится во главе, правая рука то и дело привычно опускается на рукоять меча, но я вижу, как тут же отдергивает, вожак должен больше думать головой, чем мышцами.

Один из воинов подскакал быстро и передал ему длинное, почти рыцарское копье.

Мириам даже не закричала, а дико завизжала в ярости:

— Вон он, сволочь!.. Вон он, убивавший моего отца!.. Не дай ему уйти!

Она торопливо развязывала веревки, а потом, не в силах удержаться, схватила нож и двумя яростными взмахами перерезала. Принцесса хватала ее за руки, Мириам оттолкнула, хотела слезть, но заспешила и, споткнувшись, скатилась по моей спине, а там закувыркалась с бархана на противоположную от всадников сторону.

Я угрожающе растопырил крылья, готовый взлететь и снова заступить отряду дорогу. Вперед выехал ярл, он пригибался к конской гриве, рослый мужчина в легком практичном панцире из кожи, покрытой металлической чешуей, в кожаных штанах и в высоких сапогах с по-степнячьи загнутыми носами.

Он натянул повод, конь не только остановился, но и встал на дыбы, но ярл умело работал шенкелем и поводом, усмирил и заставил стоять почти спокойно.

— Всем не двигаться! — проревел я громовым голосом, от которого оглохли все песчаные суслики на две мили вокруг. — Опустить оружие, не шевелиться, порву всех, сожгу, испепелю, съем!

В доказательство я повернул голову и выпустил мощную струю огня в бархан слева. Песок мгновенно почернел, а в центре огненного удара слипся в багровый ком. Люди попятились, один повернул коня и унесся, нахлестывая его так, будто гонюсь именно за ним.

Ярл медленно опустил острием в песок направленное в мое сторону копье с блестящим наконечником, острым, как жало. Лицо стало мрачным и затравленным, глаза бегали из стороны в сторону.

— Ты и есть тот самый Растенгерк? — спросил я.

Он медленно разомкнул твердые, красиво вырезанные губы.

— Не знаю насчет того самого, — проговорил он медленно, голос звучал угрюмо, однако без страха, — но я в самом деле Растенгерк, ярл племени благородных ассиров.

— Зачем пытал старика? — спросил я.

Он переспросил так же хмуро:

— Старика? Никого я не пытал.

— Если не ты лично, — сказал я громче, уже наливаясь гневом, вспомнил то, что старался забыть, застенок Кейдана, — то по твоему приказу.

Он покачал головой, лицо стало неприятным.

— Я никогда никого не пытаю…

Голос его прервался, он повернул голову и смотрел неверяще. На бархан взобралась и бежит в нашу сторону Мириам, в руке легкий острый меч. Лицо ее перекосилось, в глазах безумная ярость, ноги проваливаются в песок по колени, но она упорно продвигается в нашу сторону. Плащ, чтобы не путался в ногах, отбросила в сторону. Красные волосы разметало ветром, в нашу сторону уже не женщина спешит, а несется, увязая в песке, жаркое пламя.

— Мириам… — прошептал ярл потрясенно. — Не может быть…

— Стой смирно, — предупредил я. — Повторять не буду.

— Но это же Мириам…

— Стоять! — проревел я.

Мириам упала, быстро подхватилась и, размахивая мечом, торопилась к нам. Я повернул голову, двое из всадников послали коней с двух сторон и начали приближаться осторожно, но безостановочно.

— Мириам, — проревел я. — Стой!..

Не слушая, она мчалась прямо на ярла. Меч в ее руке сверкает холодно, рассыпая мелкие злые искорки. Когда между ними оставалось не больше полусотни шагов, я протянуллапу и ухватил ее за платье. Мириам рванулась, платье затрещало, но выдержало.

Ярл закричал что-то злое и, настегивая коня, ринулся в мою сторону, быстро поднимая для удара копье.

— Стоять! — прогремел я во всю мощь.

Кони вздыбилась все до одного и, сбрасывая всадников, начали метаться во все стороны. Ярл долго пытался сладить, но его конь обезумел, и всадник вылетел, как пробка из бутылки, кувыркнулся пару раз в песке, выронил копье, но обнажил меч и бросился ко мне.

— Всем застыть! — велел я.

Мириам барахталась, била мечом по моей лапе, высекая искры, наконец отрезала подол, за который я держу, но я отпустил в последний момент, и она упала от неожиданности лицом в песок.

Ярл налетел на меня с боевым кличем. Я выдернул у него меч, подмял, а другой лапой придавил Мириам. Оба барахтались, визжали в ярости, едва не плевались, но я держал крепко.

— Мое терпение лопнуло! — проревел я страшным голосом. — Сейчас оторву у вас обоих задние лапы и буду смотреть, как ползаете!..

Оба нехотя перестали дергаться, лишь прожигали друг друга горящими взглядами. Люди ярла остановились, трепеща, в сторонке.

Я прорычал люто:

— Не злите меня!.. Мириам, ты для меня такой же человеческий червяк, как и это… что под другой лапой. Рассердишь меня, я всего лишь сожму когти…

Ярл вскрикнул:

— Нет, не делай ей зла!

Я проревел:

— Почему?

— Она и так слишком много страдала, — крикнул он.

— По твоей вине, как я понял по твоей глупой морде?

Он прошептал:

— Да…

Мириам выкрикнула с яростью:

— Убей его!.. Или я сейчас выберусь и убью вас обоих!

Я чуть стиснул лапу, вжимая Мириам в песок, она задохнулась и замолчала, тяжело дыша. Ярл выворачивал голову, стараясь не выпускать девушку из поля зрения. Она бросала в его сторону ненавидящие взгляды.

— Тихо, — велел я. — Мне многое в этой истории непонятно. Итак, ты говоришь, что не пытал проводника караванов. Кто он, ты уже знаешь…

Ярл прохрипел под тяжестью моей лапищи:

— Приемный отец Мириам…

— Почему он со следами зверских пыток?

Он попытался пожать плечами, но лишь застонал, когда я на всякий случай вжал в песок сильнее.

— Не знаю. Я когда услышал, что караванщики отдали дракону в жертву необыкновенно красивую девушку с огненными волосами и необыкновенными серыми глазами, сразу же пустился на поиски этих караванщиков. А когда отыскал, по их описанию сразу понял, что это была ты… Это было два дня тому…

Мириам прошипела:

— И как пожалел, что не попала тебе в руки, чтобы ты мог поглумиться!

Он сказал тихо с болью в голосе:

— Я обезумел, разорвал на себе одежды и ушел в пустыню. Я с того далекого дня все десять лет изнемогаю под чувством вины… Убей меня, наконец, я освобожусь от этой тяжкой ноши.

— Ты не просто виноват, — прошипела она люто, — ты, сволочь… ты безумно виноват! Ты посмел потребовать себе в жены принцессу Вики!

Я скосил глаза на принцессу, та сидит на загривке и страшится пошевелиться, затем с интересом покосился в сторону Растенгерка. Ярл больше похож на тех, кто прет напролом, а тут приходится выкручиваться. Мириам заводится все сильнее.

Он вскинул брови, а глаза полезли на лоб.

— Принцессу Вики?.. Ах да, это мои советники постарались, а я их решение утвердил.

— Ах так, — прошипела она люто, — утвердил?

Он произнес устало:

— Это самый простой и надежный способ, как ты сама знаешь, укрепить наши два королевства. Брак с наследницей королевства… но при чем тут вина? Простой политический расчет…

Она завизжала в ярости:

— Тогда о какой вине ты мямлишь?

Он развел руками:

— Перед тобой, Мириам. Ты не овца, а я вознамерился тебя взять, как обычно берут… женщин. В наших племенах берут. Я всегда любил тебя и преклонялся перед тобой… и тыэто знала. После того, как ты исчезла, я поклялся не знать других женщин…

Она слушала, затаив дыхание, но едва он замолчал на миг, прервала голосом, полным яда:

— И, конечно, не знал!

Он вскинул на нее ясный взгляд.

— Не знал.

— Все десять лет?

Он кивнул.

— Для меня что один день, что десять лет, что вся жизнь, ибо слово мое — кремень. Все женщины мира — овцы рядом с тобой. Твой облик всегда перед моими глазами, и я немогу видеть в других женщинах… других женщин.

Она смотрела на него исподлобья.

— И что же? Решился только сейчас? Брак с принцессой Вики?

Он ответил, глядя ей в глаза:

— Это политический брак. Я не вошел бы в ее спальню. Более того, если ей захотелось бы завести себе возлюбленного на стороне и встречаться с ним, я не стал бы им мешать. Мне все равно, для меня как не было других женщин, так и сейчас нет. Я же говорю, это советники, чтобы спасти мой разум, срочно запросили руку Вики, надеясь, что ее редкая красота как-то меня утешит. Наше посольство уже давно гостит в королевстве Йеремланд, но все эти годы я не давал согласия просить в жены дочь короля. Но когда я узнал, что почти отыскал Мириам, но ее отдали дракону… мне стало все равно, я не хотел просто жить больше.

Я проворчал:

— Все эти сю-сю очень даже волнительны и щипательны… Но все же… кто пытал караванщика?

Ярл сказал уже рассерженно, хотя едва дышит под моей тяжелой лапой:

— Говорю же, не я!.. Какой мне смысл? Если бы она где-то скрывалась, если бы можно было попытаться выбить тайну убежища… но если унес дракон?

— Логично, — сказал я, ярл посмотрел с удивлением, — но кто же тогда? И зачем?

Он пробормотал:

— Стоп-стоп… я слыхивал… да слыхивал, но тогда не обратил внимание… что какие-то люди разыскивают девушку с красными волосами и серыми глазами. Тогда я не обратил внимание, думал, что это говорят о нас, но теперь понимаю, что мы ни при чем…

Я рыкнул:

— Кто это мог быть?

Он напряженно морщил лоб, наконец прохрипел:

— Боюсь даже выговорить.

— Почему? — потребовал я. — Он великий воин? Маг?

Принц повел взглядом в сторону яростно барахтающейся в песке Мириам.

— Разъярится еще больше.