Чтение 23–й страницы книги ~Земля наша велика и обильна~

– Ошибаетесь, – сказал я громко. – Цель националистов несколько иная. Наша цель – быть достойными! На планете много наций: больших и малых… сильных и слабых, но уважение достигается не размерами или количеством крылатых ракет. Крохотная Швеция, к примеру, пользуется уважением большим, чем огромный Пакистан, согласны?.. Так и Россия прежде всего должна выглядеть достойно. Вот тут я и согласен насчет «любой ценой».

Наступило некоторое ошарашенное молчание, потом самый бойкий из передних рядов крикнул:

– Но разве одно другому противоречит?

– Иногда, – ответил я, – противоречит. Еще как противоречит.

– Как?

Остальные смотрели заинтересованно. Я развел руками:

– Представим себе, что высадились инопланетяне и принялись уничтожать землян. У них сверхмощное оружие, космические лучи, сверхтяжелые танки и все такое. Земные народы, как могут, дают опор, а вот Россия, чтобы «сохраниться любой ценой», подчиняется инопланетянам и вместе с ними начинает нападать на остальных землян…

После мгновения ошарашенного молчания голоса загудели, как в улье, по которому стукнули дубиной. Я с удовольствием смотрел на рассерженные лица, вся толпа не может себе даже представить, чтобы русские пошли на такую низость, вскинул руку и сказал в микрофон, перекрывая шум:

– Тихо-тихо!.. Я только привел пример, когда спасение любой ценой не катит! Рад, что вы так возмутились. Это значит, что нас еще не сожрали юсовские ценности! Еще живыпонятия чести, доблести, самопожертвования. Верно, достойнее сражаться с братьями плечом к плечу, чем ценой предательства выторговать жизнь и теплое место у кормушки. Реальность такова, что Дальний Восток и Восточную Сибирь не удержим, если их захотят забрать себе Китай и Япония. У нас одна надежда, что Штаты не позволят это сделать, как уже однажды удержали Японию от захвата нашего Дальнего Востока в тысяча девятьсот пятом году. Что, не знали?.. И, конечно же, в благодарность за то, что Штаты не дадут Японии захватить наш Дальний Восток, мы и сейчас постараемся подложить Америке какую-нибудь свинью покрупнее. Верно? Как всегда делали.

Я перевел дыхание, в толпе ошарашенно замолчали, в самом деле не знают, что захвату Дальнего Востока в Русско-японской войне помешала Америка. Вторую попытку Япония сделала во время нашей Гражданской войны, для начала высадила экспедиционный корпус, захватила крупнейшие города и установила оккупационный режим, но снова Штаты рьяно воспротивились, пришлось Японии вывести своих самураев. У нас в фильмах это подано как бегство элитных войск японцев от «приамурских партизан». Конечно, Штаты не дали захватить Дальний Восток вовсе не из-за любви к большевистской России, в первую очередь не дают усилиться Японии, но и, кроме того, Россия – белые, христианский народ, а японцы…

– О том, что Штаты – союзник, – сказал я громко, – мы вспоминаем только в минуты смертельной беды. Последний раз – когда отбивались от сокрушивших Европу войск Гитлера, потом снова собачились по мелочам. Но сейчас опять пробил грозный час. Нам без Америки не выжить. Просто не выжить, как ни крути. Можно, конечно, обратиться к ней за помощью, воспользоваться ее защитой, а потом снова кинуть, послать, обозвать, забросать грязью… Но – до каких пор? Когда же наконец станем вести себя достойно?

В толпе кое-где поднимали плакаты с надписями: «Предатель!», «Иуда!», «Зброяр – засланный казачок!» и даже «Долой еврея Зброяра!», но потрясатели плакатами прислушивались сами, привставали на цыпочки. Я перевел дух, прокричал громче:

– Я обращаюсь к людям трезвым и разумным! Посмотрите, посмотрите, что нас ждет! Не верьте никому, даже мне не верьте, просто посмотрите на карту мира, вспомните, в каком состоянии наша армия, скажите себе честно: будет ли она воевать? И еще скажите так же честно: возьмете ли в руки оружие и пойдете ли отсюда из Москвы, из центральных областей России защищать далекую Сибирь и Дальний Восток, который еще дальше? И найдется ли среди вас хоть один, кто отдаст жизнь за то, чтобы Дальний Восток остался в составе России?.. Нет таких? А кто отрубит себе руку, только бы Китай не отнял у нас всю Восточную Сибирь?.. Ну хотя бы палец?

Я поклонился, развел руками и отступил. Телохранители сдернули меня с помоста, и так торчу слишком долго, прекрасная мишень, увели через толпу в переулок к машинам,все время закрывая своими телами, все ребята крупные, на полголовы выше, захлопнулась дверца, через темные стекла ничего не рассмотреть, автомобиль выбрался из тесного ряда припаркованных машин, вылетел на шоссе, и только тогда я услышал облегченный вздох одного из телохранителей.

– Нет, – сказал он с нервным смешком, – эти выступления к черту! Так и доложу Куйбышенко. Ну что можем сделать, стоя внизу у трибуны? Не пустить старика с клюкой? А вот застрелить могли запросто.

Второй сказал очень серьезно:

– В этот раз сошло, никто не ожидал, потому и оплошали. Но второй раз будут готовы.

К ужасу нашей команды, баллотироваться в депутаты Госдумы я отказался. Вместо себя предложил Власова, здесь пошли споры, зато не было разногласий по поводу выдвижения в Думу по округам, начиная с Дальнего Востока и заканчивая Калининградом. Не потому, что не было альтернатив, но все пока что ошеломлены таким резким скачком, во всех ячейках царит дикарское ликование, все счастливы за своих, везде в депутаты идет председатель местной ячейки нашей партии, хотя потом, конечно, со временем могли бы отыскаться другие кандидатуры.

Не отыщутся, напомнил я себе. У нас все должно сработать с первого раза, как одноразовый шприц.

Телевизионные новости обычно начинались с показа нашего здания и комментариев, что сказал лидер партии Зброяр, как он выглядел, куда посмотрел, почему нахмурился и кому улыбнулся. Я терпел молча, перевирают безбожно, пресса пока что в замешательстве: привыкла изображать националистов только в одном цвете: коричневом, понятно, теперь никак не подберет другие обидные клички, слишком уж резкий у нас поворот, хотя я везде подчеркиваю, что никакого поворота нет, мы, русские националисты, идемвсе по той же прямой линии, наша цель – счастье русского народа и благо мировой цивилизации.

За неделю до выборов был проведен опрос населения, снова во всех средствах информации заговорили о РНИ. Нас приглашали на все телеканалы, я не успевал бывать везде лично, отправлял Беловича, Бронштейна, что всякий раз вызывало недоумение и веселое оживление в народе, мол, жиды пролезут везде. Иногда я даже подключал Лысенко и Юлию, а сам, забаррикадировавшись, как тарантул в норе, руководил, не выходя из офиса.

К счастью, это не время штурма Зимнего, когда так важно взять телеграф и почту, сейчас у всех мобильники, у многих при себе ноутбуки и пальмики, я вовремя получал информацию, был в курсе меняющейся обстановки, успевал скорректировать работу наших ребят. И хотя постоянно ждал, что вот-вот рухнет, ну не может такое везение продолжаться долго, однако же наступил час, когда вся предвыборная агитация была запрещена, избирателям оставляли несколько часов отдохнуть от массированной атаки и попытаться решить: кому отдать голоса.

В нашем офисе, как и в зданиях остальных партий, свет горел всю ночь. Со всех концов страны сходились сведения о предварительном подсчете голосов, первыми отрапортовали с Камчатки, затем пришли емэйлы из других регионов Дальнего Востока, Восточной Сибири.

Я смотрел на исхудавшие лица с отчаянными глазами, они смотрят на взлетающие кривые, страшатся поверить, слишком далеко внизу мы были совсем недавно, набирали десятые доли процента, а сейчас из каждого округа идут победные реляции: РНИ оторвалось от ближайших конкурентов где на семь процентов, где на девять, а в Новосибирске на целых двенадцать!

– Ничего не получится, – бормотал Лукошин. Он как заведенный метался по комнате, ломал пальцы и все бормотал, бормотал, бормотал. – Все решается в Москве, все решается в Москве… Как тут проголосуют, так и будет…

Ввиду чрезвычайной ситуации все чаще заседал наш штаб в составе Ротмистрова, Ольхина и Левакина, наши кадровики обычно забегали в мой кабинет по-свойски. Отсутствовал теперь Дятлов, зато все чаще появляется Микульский, постепенно в РНИ к нему привыкли, даже перестали хвастаться дома, что с нами такой гигант.

– Все-таки приятно, – заявил он с чувством, – видеть вокруг столько молодых лиц! Я только что смотрел телепередачу из «Народной Воли», там одни старики!

Лукошин спросил подозрительно:

– Это вы подводите базу под поговорку: много будешь знать, скоро состаришься?

– Ха-ха, мы не состаримся. РНИ – это молодость!

Раньше выборы в Думу подползали тихо-тихо, как охотники-прибалты к пытающимся умчаться от них улиткам. Мы обычно следили за ними со спортивным интересом зрителей, сейчас же впервые борьба за места, потому это мероприятие налетело со скоростью урагана. Мы совершенно не успели подготовиться, так меня уверяли на местах, не подобрали подходящие слоганы, не провели агитацию в полной мере, пропаганда хромает на обе ноги, но сроки не перенесешь, не передвинешь, и вот началось, мы собрались в головном здании, из общества спортивного питания «Iron man» принесли всякие поддерживающие напитки с кофеином и эль-карнитином, в каждой комнате в самом деле запахло сжигаемым жиром, хотя, конечно, это всего лишь выражение, но слова имеют такую силу, что даже я слышал запах горелого бараньего – а какого еще? – жира.

Бутылки, бутыли и объемистые коробки сложили в углу в редакторской, представитель фирмы оправдывался:

– Ребята, мы мало чем можем помочь, не такие уж мы и богатые, но помочь хотим. Это самая здоровая и чистая пища, ею питаются все чемпионы!..

Нам в самом деле некогда просиживать подолгу в кафе, так что коробки быстро распечатали, во многих оказались шоколадные батончики с добавками, в других – протеин, аминокислоты или еще какая-то хрень, но все достаточно вкусно, готовить просто – достаточно порошок развести водой, и вот наши пили и ели эту еду чемпионов, не обращая внимания ни на дозировки, ни на рекомендации.

Сенсации начались уже с Камчатки, откуда первыми поступают сведения о любых выборах. Правда, нашего кандитата там нет, однако член партии «Малого бизнеса» во всех выступлениях поддерживал нашу программу, постоянно говорил о ней, и это, как объявили аналитики, привело его к победе. Он вышел на первое место с приличным отрывом от соперников.

Бронштейн сказал нам предостерегающе:

– У них самих неплохая программа! И вообще он заметный бизнесмен. Так что особенно не обольщайтесь.

– А зачем пальцы скрестил? – уличил Белович.

– Чешутся, – огрызнулся Бронштейн. – Члены РНИ суевериям не подвержены.

– Но юсовцы блюдут все гороскопы, приметы, ходят к психоаналитикам…

Бронштейн посмотрел на меня за поддержкой.

– Мы вольемся в число американцев, – сообщил я. – И вместе с ними додавим юсовцев! По всему миру, не только в Штатах или в Америке.

Власов цыкнул:

– Тихо! Щас объявят по Дальнему Востоку. Там в трех округах – наши.

Лысенко сделал звук громче, мы не отрывали взглядов от экрана. Сейчас телевизоры работают во всем офисе, а где их нет, там новости смотрят на экранах компов, пальмиков и даже на крохотных дисплеях мобильников. Белович на цыпочках пробрался к столу, пригибая голову, как под обстрелом, чтобы не загораживать экран, воровато схватил банку с fitnes-shake, Бронштейн показал ему два пальца, Белович цапнул вторую.

На экране под прицелом множества телекамер на стол вывалили гору бюллетеней, сосредоточенные дяди и тети с суровыми лицами принялись разбирать добычу, а комментатор сунул микрофон под нос неулыбчивому председателю комиссии, на лице которого написано осознание величия возложенной на его плечи государственной роли.

– Скажите, уже есть какие-то сведения?

Хозяин участка сказал важно:

– Точные результаты станут известны только завтра. Примерно часам к восьми вечера. Сейчас же можно сказать, так сказать, только предварительно…

– Вот микрофон, на вас смотрят миллионы зрителей!

– Пока что с большим отрывом идет Василенко…

Дальше вроде бы еще раз величественно напоминал, что это предварительные данные и что могут измениться. Все может измениться в последний момент, но его слова потонули в громе аплодисментов. Я стискивал кулаки и челюсти, стараясь унять выпрыгивающее сердце. Вот оно! Впервые наш человек проходит в Думу…

– Это надо отметить! – орал Лукошин. – Это же историческое событие!

– Круто, – согласился Белович, он кивнул в мою сторону. – А наш Борис Борисович, творец этого чуда, спокоен, аки камень. И ведь знаешь почему?

– Знаю, – ответил Лукошин. – Василенко – первый! Но будут еще.

В комнате орали, подпрыгивали, обнимались. Хлопнуло, это Белович откупорил шампанское, лихо хлестнул струей, показывая, что не жадный, к нему потянулись со стаканами и чашками.

ГЛАВА 11

Когда избирательные участки закрылись в Восточной Сибири и готовились к закрытию в Западной, мы уже знали почти наверняка, что на Дальнем Востоке две трети избирательных округов проголосовали за кандидатов от РНИ. Успех показался мне настолько ошеломляющим, что я, честно говоря, просто струсил.

Был страх, что наши раскольники уведут голоса, но этого не случилось, народ не знает, что в РНИ могут быть разные националисты, это слишком сложно, все голосовали за кандидатов от РНИ. А уже дальше будем делить победу…

Да, я смутно надеялся на успех, но так же надеемся на бессмертие или жизнь длиной в сто лет, хотя трезвым умом и взглядом видим несколько иную реальность, но никто изнас не ожидал такого обвала, это что-то просто невероятное, даже постыдное. Слишком поспешно Россия купилась на обещание присоединить ее к заокеанской империи, чтобы снова прибыли варяги и решили все наши проблемы. Нет, в таком едином порыве чудится что-то истерическое, как будто все уже дошли до последней грани, до ручки.

В моем кабинете сидели на стульях, на подоконниках, а Белович и Бронштейн даже на столе, все не отрывали взглядов от экранов. Власов проговорил торопливо:

– Господи, не дай, чтобы это оказалось сном!.. А если сон, не дай проснуться. Ребята, это только в Сибири и на Дальнем Востоке так, они ж понимают, что именно их захватят китайцы и японцы. А вот в Центральном регионе нас попрут, как тараканов…

Но в голосе звучало старательно задавливаемое ликование: победили, победили, никогда еще наша партия, которую старались не замечать даже «свои», чтобы о них чего-то не подумали, никогда еще не поднималась до таких немыслимых высот! Это ж сколько депутатских мест у нас появится благодаря только Восточной Сибири и Дальнему Востоку!

Отворилась дверь, заглянула голова в оранжевой кепочке.

– Кто заказывал пиццу?

– Я заказывал, – крикнул Белович. – Тащи сюда!

Лукошин прорычал:

– Ты это чего, самозванец? Это я заказывал!

– Я думал, ты спишь, – ответил Белович независимо. – Борис Борисович, а не заказать ли ужин из ресторана прямо в офис? Нам есть что отпраздновать!

– Уже есть, – поддержал его Власов. – Борис Борисович?

– Заказывайте, – ответил я. – Только без пьянства. Сейчас все телекамеры повернуты в вашу сторону. По пьяным мордам будут судить обо всех русских националистах.

Еще через пару часов пришли первые сведения из Западной Сибири. Тоже предварительные, судить по ним рано, так отвечали нетерпеливым газетчикам на участках, но сенсация продолжается: депутаты от партии РНИ победили больше чем в половине округов. Юлия появилась тихая и собранная, как всегда, я по мужской невнимательности не разглядел, что она устала, даже измучилась, пока Власов не сказал отечески:

– Юля, вам надо отдохнуть хоть полчасика, а то вы все на ногах, на ногах!.. Давайте я отведу вас в свой кабинет, там прикорнете на моем диване.

Она слабо улыбнулась.

– Спасибо, Николай Николаевич! Но вряд ли засну, во мне все дребезжит, как будто жестянки раскатились по каменному полу. И сердце стучит.

– Не увлекайтесь этим эль-карнитином, – предостерег он. – Все эти новомодные штучки выходят боком.

– У меня ацетил-эль-карнитин, – сообщила она.

– Все одно дрянь. К тому же – опасная.

– Это только сегодня, – заверила она.

Он кивнул, но взгляд говорил, что наши спокойные деньки, судя по всему, кончились. И если раньше лишнюю чашечку черного кофе просто так, для удовольствия, то теперь придется поневоле, чтобы сохранить боевую форму круглые сутки, затем и следующую, и следующую. А если кофе не хватит, то придется и заморскую химию жрать, только бы не сойти с дистанции.

Лукошин подошел с огромным бутербродом в руке. Он единственный, кто среди нас не употребляет стимулирующих напитков, хотя фирма «Iron man» поставила нам на халяву, а бодрость старается поддержать колбаской, ветчиной, карбонадами и огромными биг-маками.

– Ну, Борис Борисович, – сказал он, – я вас поздравляю… Нет, бутерброд не отдам, вы должны быть сыты одними этими победами.

Я покачал головой.

– Разве? У меня аппетит только разгорается.

Он задержал бутерброд у рта, в глазах появилось расчетливое выражение. Я улыбнулся загадочно, появился и подошел Андыбин, мы с ним заговорили о создании своей фракции в Думе. Теперь уже понятно, что сумеем, сможем. Лукошин постоял с бутербродом, так и не решившись откусить, наконец отошел в сторонку, а там у него ловко выхватил Лысенко и тут же откусил почти половину, прежде чем ошалевший от такого нахальства Лукошин опомнился и ринулся отнимать сокровище.

С утра здание начали сотрясать звонки, провода раскалились и прогнулись от обилия емэйлов, на видеосвязь вышли одновременно и наши победители в регионах, и всякого рода деятели, которые стараются первыми застолбить дружбу с неожиданно набравшей силу партией. Позвонил Уваров, лидер партии промышленников, поздравил с победой.

По всему зданию шлялись взбудораженные с красными от бессонницы глазами сотрудники, ошалевшие и все еще не верящие, что вот мы, русские националисты, вдруг вошли в силу, нас слушают, нас выбирают! И не где-нибудь на Украине или в Турции, а в России, где признают власть и силу только на том, где клеймо иностранное.

Белович не спит уже третьи сутки, держится на жиросжигающих добавках и кофеине, ввалился кабинет, едва не цепляясь за косяк.

– Борис Борисович? – завопил он испуганно. – А что теперь?

– Падай на диван, – велел я. – Борьба только начинается. Мне нужны выспанные чемпионы!

Голос мой звучал уверенно, во всяком случае для Беловича, у него сейчас в ушах звон и грохот камнепада. У меня у самого похожее, но я – вождь, мне надлежит быть железным. Белович послушно побрел к дивану, повалился как подрубленный. И заснул раньше, чем голова коснулась валика.

Я тоже заночевал в кабинете, а уже утром ко мне ворвался бледный, взъерошенный Бронштейн. Я ощутил недоброе, поднялся с дивана.

– Что стряслось?

Он плотно закрыл дверь, подбежал к столу и вытащил из папки листок.

– Вот!.. Это уже что-то новое.

Меня обдало холодным ветром, в ушах зазвучали колокола. В мозгу вспыхнуло: «Ну вот и все…» На листке золотыми буквами шапка Генеральной прокуратуры, а ниже короткий скупой текст вызова.

– За что? – спросил я.

– Ответят только там, – сказал Бронштейн торопливо. – Это же Россия, мать ее так!.. Но у меня там кой-какие концы, отыскался кореш, словом, удалось узнать, что у вас вШвейцарии оказались два счета, на которых крупные суммы. Даже есть след, что эти деньги ворованные. Не то чеченских банд, не то сбежавших олигархов, а может, и вовсе общак долгопрудненской группировки. Нет, вам пока еще ничего не инкриминируют, приглашают для выяснения… так это называется.

Я в бессилии опустился обратно в кресло. Тело обмякло, будто вынули все кости. Вот и начинается та грязь, что привычна для большой политики. Бронштейн сказал торопливо:

– Борис Борисович, надо было спешить, потому я по дороге к вам, уж извините, позвонил Уварову. Он пообещал прислать лучших адвокатов.

– Адвоката?

– Нет, целую бригаду. Обвинения серьезные, нужно выстроить очень надежную защиту. Не волнуйтесь, Уваров обещает, что сделают все возможное! Отмыться, правда, полностью не удастся, но зато инкриминировать тоже не смогут, а это главное.

Я спросил тупо:

– А что делать с этой бумагой?

– А ничего, – ответил он нерешительно. – Полагаю, что ничего. Уваров сказал, что раз прислали просто так, по почте, то это либо ошибка, либо кто-то там нарочито дал нам шанс. Будем ждать более серьезного вызова. А за это время адвокаты изучат всю проблему. Да вы не огорчайтесь так! Ну что вы весь побелели?.. У нас нет политического деятеля, чтобы не был вымазан дерьмом с головы до ног! Это же Россия, Борис Борисович.

– Черт бы побрал! Все еще Россия.

– К тому же опоздали, – добавил он с победной улыбкой.

– В чем?

– Надо было раньше, – объяснил он. – До выборов. И дать утечку информации газетчикам. Это здорово бы ослабило наш рейтинг!.. Но, к счастью, нас не приняли всерьез, а теперь эта бумага уже не сработает… как могла бы.

Короткий зимний день догорает быстрее, чем праздничная свеча на елке. Только что солнце заливало мир резкими слепящими лучами, из-за него в тени, казалось, совсем ничего нет, все исчезает, но вот уже небо темнеет на западе, нехорошо лиловеет, сугробы становятся недобро синеватыми, последние лучи взбегают по стенам домов на крыши и срываются ввысь, словно в опрокинутую бездну.

Ночь на редкость звездная, всего две-три тучки закрывают сияющее великолепие, а так везде трепещут мелкие колючие огоньки, голубые, зеленые, оранжевые, одна даже совсем красная, почти багровая. Но сам город залит ярким желтым светом, почти солнечным, мир кажется странным и незнакомым, потому что при таком свете небо не должно быть пугающе черным.

Я вздохнул, прикрыл щелочку и вернулся к рабочему столу. В новом составе Государственной думы, естественно, прошли выборы председателя, затем его двух заместителей. И хотя мы понимаем, что раз уж у нас большинство, то председатель будет из нашей группы, однако одно дело понимать, другое – поверить. Тем более что ряд депутатов, пользуясь нашей неопытностью, попытались просунуть своего.

Все телекамеры вели прямой репортаж из Госдумы, впервые скучнейшая процедура выборов спикера вызвала такой интерес, что были отодвинуты все боевики и порнуха, вообще спешно пересматриваются программы всех телеканалов, а интервью с представителями партии РНИ ставятся на первые места. Ессно, наибольшая охота идет за мною, всех интересовал вопрос: почему я не выставил свою кандидатуру в Госдуму? Почему не я сейчас там председателем, ведь Госдума – высший государственный орган, Госдума придумывает и принимает законы, ей подчиняется вся страна и даже президент…

Я отмалчивался, мне понятно, да и не надо быть таким уж дальновидным политиком, чтобы вспомнить о дате седьмого марта, на которую назначены президентские выборы. И хотя позиция нынешнего президента все еще выглядит неколебимо, но это лишь потому, что пока никому не пришло в голову примерить мои шансы занять президентское кресло.

А в Госдуме у нас теперь не просто представительство, и даже не фракция, о чем мечтало большинство партий, но большинство, чего, понятно, не ожидал ни президент, ни силовые структуры, ни председатель Центризбиркома. Иначе, понятно, мы же в России, что-нибудь да сделали бы, чтобы «урегулировать», то есть либо обнулить результаты, либо вообще стереть противников в порошок, пока еще в пеленках.

Меня трясло из-за того, что прокуратура дергает меня, однако адвокаты практически отстранили меня полностью от любых переговоров, они, мол, знают лучше, как разговаривать с властями и не попадаться в ловушки.

В Госдуме председателем избрали Власова, наши депутаты сразу же начали разрабатывать проект закона о вхождении в состав США, увлеклись, к ним, сперва нехотя и с опаской, все-таки мы – ужасные националисты, присоединились юристы и умелые законники из других партий. Работать с нами, видно по их рожам, явно не хочется, однако же самому тупому понятно, что теперь в Думе заправляем мы, у нас большинство, и любой законопроект пройдет, если мы решим его принять. И точно так же любой не пройдет, если наша фракция сочтет его неверным или недоработанным.

Депутаты – политики, что значит реалисты, на раскачку и притирку ушло не больше месяца, но уже через две недели с нами сотрудничала половина из неэрэнистов. Остальные держались в сторонке. Кто-то еще присматривался, другие ушли в глухую оппозицию. Очень кстати, хорошая тактика: на все наши предложения говорить – дерьмо, происки русского фашизма, критиковать, ни за что не отвечая. Вообще-то обычная манера русской интеллигенции у пивного ларька: все критиковать, предлагать разом улучшить мир, не объясняя, как это сделать, а вот так сразу взять и стать всем хорошими, умными и добрыми. И еще – богатыми.

Мой кабинет, обычно тихий и пустынный, с раннего утра и до поздней ночи гудит от множества голосов. Кроме постоянных сотрудников, то и дело заходят члены редколлегии, члены Совета, что обычно не заглядывают в РНИ месяцами, в коридорах толкутся корреспонденты и телеоператоры.

По настоянию моих телохранителей я все чаще ночевал прямо в офисе. Из фирмы «Iron man» все так же ящиками доставляют как вкусные шоколадные батончики и напитки, так и всякого рода спортивные добавки, из-за такой нервной жизни пришлось перейти на них почти полностью. Правда, из кафе и столовых доставляют и традиционную еду, начиная от щей и заканчивая компотами, так что даже мой кабинет постепенно пропах борщами, жареным мясом, гречневой кашей и ароматом крепчайшего кофе.

Сегодня я задал своей инициативной группе новый вопрос:

– Давайте посмотрим с другой стороны. С теми, кто за присоединение, разобрались, а теперь – кто против?.. Умолчим о ветеранах войны, это достойные люди, о них худо-бедно заботимся, но их мнения никто не спрашивает. Ни власти, ни оппозиция. А вот кто против из имеющих власть, влияние, деньги?..

Андыбин бухнул, как будто поблизости обрушился строительный кран:

– Да наши же олигархи!.. Здесь им лафа среди простодырых, а на Западе быстро рога обломают. К тому же там попробуй не заплатить налоги – сразу в тюрьму. Вон Капоне никто не мог прищучить, а налоговая полиция засадила в тюрьму так, что там и помер.

Лукошин возразил немедленно, он всегда возражал Андыбину, как будто везде за ним охотился:

– Промышленники будут «за», им важнее, чтобы не было «отнять и поделить».

– Против будут политики, – высказал мнение Белович. – Цезарь сказал однажды, что предпочел бы оказаться первым в деревне, чем вторым в Риме.

– Слабые будут против, – согласился Лысенко, – но сильные узрят простор. Сильные смогут завоевывать голоса не только россиян… мерзкое слово!.. но и жителей Штатов. Вон как Шварценеггер, все еще по-английски с акцентом, а стал же губернатором самого богатейшего штата Америки? Это покруче, чем губернатором Курской или Вологодской области. Впрочем, это не отменяет и Курскую с Вологодской. Для сильных раздвинется поле деятельности, а слабакам придется туго… Они как раз и взвоют! И забросаютдерьмом через прессу и доносы в силовые структуры.

Власов слушал нас молча, хмурился, я то и дело перехватывал его непонимающий взгляд.

– Ребята, – спросил он наконец, – я вот иду с вами, даже спикером в Госдуме стал, с ума сойти, но все равно иногда спохватываюсь: а не сумасшедшие ли мы? Неужели в самом деле так фигово? Неужели от нашего патриотизма действительно ничего не осталось? Вот так спокойно откажемся от России, от русского языка, от самого слова «русский»?.. Может быть, э-э… проснемся и увидим, что все – дурной сон?

– А Россия по-прежнему, – сказал Бронштейн ехидно, – одна шестая часть суши.

– Нет, – поддакнул Лукошин, – одна пятая!.. При царе, когда российскими землями были и Польша с Финляндией, и еще какие-то земли…

– Тогда лучше проснуться в Скифии, – вставил знающе Белович. – Тогда Россия… ну пусть Скифия, это ж одно и то же, владела половиной обитаемого мира!

Все посмотрели на меня, я грустно усмехнулся, развел руками.

– Боюсь, все еще хуже. Народ откажется от слова «русский» не просто спокойно, а с радостью. У всех уже сидит, как крепко вбитый по самую шляпку гвоздь, что русские –ничтожная криворукая нация, спивающаяся, все ломающая и теряющая. То один, то другой с восторгом повторяет: «…один сломал, а второй куда-то потерялся»? Так говоритьс гордостью за свое разгильдяйство! Кроме того, только у нас такая надежда на халяву. У всех преувеличенно розовые мечты, что в Штатах благотворительные фонды вот так просто раздают доллары направо и налево. И каждый надеется, что ему сунут такую пачку, что коню пасть можно заткнуть.

Власов уронил голову, мы видели, как у него из самой глубины вырвалось:

– И это мы?.. Отстоявшие Русь в боях, расширившие ее пределы?.. Это мы?

Лукошин буркнул:

– Да, те самые, что открывали острова и страны, освобождавшие Грецию, Италию, просвещавшие дикарей с копьями…

Власов отмахнулся с превеликой досадой.

– Дорогой мой Глеб Васильевич!.. Что вы все про Миклухо-Маклая?.. Да, я согласен, первым из европейцев побывал на островах и открыл там какие-то народы. Честь ему и хвала. Но я вижу, что сейчас те папуасы строят заводы по производству компьютеров шестого поколения, мы у них закупаем партии жидкокристаллических мониторов, чипы, платы, которых сами производить не умеем. Вот сейчас по стране катится волна ликования: эти папуасы решили закупить у нас сорок новейших СУ-49М, это даст нам семь миллиардов долларов… Вот чему я ужасаюсь! Папуасы делают у себя и продают нам новейшие компьютеры! А вы – Миклухо-Маклай, Миклухо-Маклай!..

Белович сказал:

– Потому и приходится поступать вот так, как предложил Борис Борисович! Это не от желания проехаться на халяву, а от безысходки.

Он посмотрел на мое помрачневшее лицо, умолк. Власов тоже всмотрелся, переспросил осторожно:

– Что-то не так?

– Не так, – ответил я жестко.

– А что?