Чтение 2–й страницы книги ~Берегись принцессы~

Судя по всему, один врач, он кинул на меня встревоженный взгляд, заметив кровь на губе и на подбородке. Второй — продавец. Он смотрел на меня оценивающе.

Говорили они на другом языке, не на том, что рыженькая. Но я все равно их понимала.

— Как ты думаешь, может ее продать прям так? Для утех? Без проверки?

— Ага, а потом узнать, что пропустили девчонку с каким либо талантом? — огрызнулся врач, подходя ко мне. Осторожные пальцы коснулись губы. Мимолетное тепло коснулось лица и пропало. Пропала и боль.

«Еще и маг», — мрачно подумала я. — «Вот занесло то».

— Проверяй быстрее, — посоветовал врач, видя, что его напарник не торопится. — Мне не нравится ее внешний вид. Такое ощущение, что при лечении твои коновалы что-тоупустили. И не вылечили.

— Да ладно тебе! — отмахнулся продавец и перешел на уже знакомый мне язык. — Как тебя зовут?

Я криво усмехнулась и отрицательно покачала головой. Продавец взглянул на врача.

— Языка не понимает?

— Попробуй не на имперском, а на всеобщем.

Продавец кивнул. И вновь повторил вопрос. Я опять покачала головой. Потом вздохнув, жестом показала на горло и отрицательно помотала головой.

— На горле были порезы? — насторожился врач.

Продавец кивнул.

— И твои коновалы естественно просто залечили их, даже не обратив внимания, не затронуты ли связки?

Мужчина смутился, но кивнул.

— Придурки, — поставил диагноз врач. — Девчонка говорить не может. Так, проверяй ее на своей книге. Посмотрим, что она покажет. По ходу товар из нее бракованный. И продать ее не получится.

Продавец вздохнул, протянул мне книгу. Жестом показав, что на нее надо положить руку. Пожав плечами, я так и сделала. Книга мягко засветилась, потом открылась на странице.

— Повар? — изумились мужчины на два голоса. Потом врач засмеялся.

— Не продашь ты ее. Не получится.

Продавец вздохнул.

— Ну не выкидывать же.

— А отдай мне? За десять золотых, — предложил врач. — Мне как раз нужен кто-то, кто будет готовить.

— Зачем тебе?

— Надо ехать. По делам. А останавливаться каждый раз в таверне и думать, не отравят ли меня тем, что там готовят — не хочется. А так, проверю ее способности, если книга не соврала, то мне не придется об этом заботиться.

Я съежилась под одеялом. Если продавец сейчас откажет, то меня попробуют выставить на торгах или выкинут на улицу.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся продавец. — Бери ее так. Мы на рыженькой выручили больше, чем планировалось. Так что считай ее подарком за то, что ты никогда не отказываешь нам в помощи.

Прямо на месте эти двое заключили какую-то сделку. Потом врач повернулся ко мне, перстень на его правой руке раскалился и опустился мне на предплечье. Метка обожгламне все нервы, и я потеряла сознание.

— Временная? — удивился продавец, наклонившись над девушкой.

— Да, — кивнул врач. — Есть у меня на ее счет одна мыслишка…

— Смотри сам, она теперь твоя.

Продавец махнул рукой и исчез. Стянув с плеч плащ, врач укутал в него девушку, поднял ее на руки и телепортировался.

Комната лечебницы опустела.

Глава 2. Ангелина

— Ну, Гелька, зараза!

Крутанувшись на невысоких каблуках, я обезоруживающе улыбнулась противнице. Та, недовольно отвернулась. Ну что поделать. Я такая.

— Ангелина?

Так, к нам спешит первый мастер, надо срочно что-то делать с лицом. Успокаиваемся и убираем с него шальную радость.

— Света? — мастер посмотрела на мою поверженную соперницу. — Как же так?

— А вот так, — буркнула девушка. — С ней сражаться — невозможно. Она каждый раз меняет свою тактику.

Не выдержав, я засмеялась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Невысокая, худая фигурка в обтягивающем серебристом костюме отсалютовала учебной шпагой. Короткие темно-фиолетовые пряди, перехваченные черной широкой лентой, чтобы не лезли в лицо. Насыщенно фиолетовые глаза, опущенные длинными черными ресницами, курносый нос, пухлые губки. Лицо, которое вполне могло бы быть красивым, если бы не шрам на правой щеке.

Это я. Ангелина. Мне двадцать. И только что я сдала экзамен и могу по праву считаться мастером фехтования. Светлана — второй мастер учебного центра, где я занимаюсь уже несколько лет. До меня никто не мог ее обезоружить так быстро и эффективно, как это сделала я. Не подумайте, что хвастаюсь. Я скромная. Наверное.

Впрочем, о себе я могу рассказать чуть позже, пора обратить внимание на мастеров.

— Ангелина, — старший мастер глубоко вздохнула, но внезапно перешла с торжественного тона, на свой обычный. — Вот объясни ты мне, зачем тебе столько увлечений? Спортивное фехтование, верховая езда, гимнастика, легкая атлетика, танцы. Я не говорю уже о боевых искусствах, которые ты изучала в своей семье.

Я пожала плечами.

— В жизни все пригодится.

— Но зачем тебе столько всего?

— Не знаю, мастер.

— Нет. Уже не мастер. Теперь мы с тобой коллеги, — Анна Викторовна вздохнула. — Ладно, Геля. Как вижу, тебе не терпится поделиться новостями со своей семьей?

Я быстро закивала.

— Иди уж. Церемония официального награждения завтра, в полдень. Не забудь, что тебе надо приготовить номер. И почему ты решила опять в одиночестве его ставить?

— Хоть раз мои номера кому-то не понравились? — состроила я обиженную мордочку.

Анна Викторовна вздохнула.

— Понравились, этого у тебя не отнять. Иди уж, стрекоза.

Весело засмеявшись, я бросилась в раздевалку, потом домой. Радовать семью известями.

Впрочем, пока иду по городу, могу немного рассказать о себе. Итак. Я веселая, шебутная, с чувством юмора. Иногда черным. Скромная. Чаще всего. Но сегодня мне можно все!

Вся моя семья будет сегодня ждать меня дома, чтобы поздравить с получением очередного свидетельства. Впрочем, вот тут надо немного уточнить. Я в семье не родная. Нет, не подумайте, никаких мыльных сериалов. Просто так получилось. У моей мамы четверо сыновей. После рождения четвертого, врачи ей категорически запретили рожать. А мама очень хотела дочку. Заявила об этом папе! А дальше получилось все как в книжке. Когда мама еще лежала в роддоме, привезли туда же женщину, без документов. После бесплодных поисков родных этой несчастной, девочку — меня, отправить в дом малютки не могли и меня отдали моей нынешней семье.

Обо всем этом я узнала лет в восемнадцать, наверное, а может чуть раньше. Когда я могла сама оценивать свою жизнь и могла решить, что мне делать дальше. А разве у менябыл выбор? У меня самая замечательная семья на свете! А главное, четыре брата, которые никогда не дают меня в обиду. Правда, надо признаться в семье самый шебутной чертенок — я. Именно я подбиваю братьев на проказы, различные шуточки. Достается им, а я как всегда остаюсь в сторонке. Что мы только не творили. Пробирались ночью на военный космодром, охраняемый так, что туда мышка не проскочит. Мы проскочили. Бедные военные, какой нагоняй они получили, увидев на следующее утро ракету, расписаннуюграффити. Главной надписью было гордое «Тут была я».

К счастью, об этой нашей проделке знали немногие… А то влетело бы нам по первое число.

Еще мы угоняли из дома гравикары. А у нас их три. И устраивали на них гонки на скоростной трассе.

Помогали стражам порядка в отлове особо ярых хулиганов, подставляя тем меня в качестве наживки. В первый раз не знаю, кто больше испугался, когда на трассе появилась я, во всем черном и мини-мини, на мотоцикле. Мои братья — за целостность моей шкуры, стражи порядка — за мое психическое здоровье, ну или хулиганы. Они за что? За свои челюсти, которые благополучно подметали трассу.

В общем, весело. А ведь я еще даже не студентка. Почему? Сложно объяснить. Дело в том, что я не могу найти себе дело по вкусу. Ну, скажите, кому нужна работница, которая утренние подъемы ненавидит? Чтобы поднять меня утром — нужен либо скандал, либо ведро холодной воды. Последнее помогает не всегда… При всем при этом — подчиняться чьим-либо приказам я ненавижу! Не потому, что считаю себя лучше всех, нет, мании величия среди моих диагнозов не наблюдается. Просто меня безумно раздражают советчики, упорно считающие меня ненормальной или знающие, что для меня лучше. Вот выводят такие люди меня из себя.

Поэтому и мотаюсь я по спортивным секциям, танцевальным кружкам. Пару раз участвовала в ролевках. Не понравилось. Снималась в кино — в роли второго плана. Не понравилось. Правда, получила массу хвалебных отзывов. Работала в магазине. В школе. Была мастером-учителем. Ни-че-го. Ни одно дело не хочет принимать меня к себе. Иногда, когда на ночь перечитаю фэнтези, я представляю, как было бы хорошо, если бы я попала в другой мир. Желательно, правда, без магии, но с мечами. Ух, я бы… Я бы… Ну вот. Опять меня понесло. Что поделать. У каждого есть тараканы. Я вот, например, на этом фэнтези повернута. Еще на магии, мистике и так далее. Все знакомые подружки бегут ко мне гадать. Правильно, я всегда правду говорю. А они после этого обзываются. Правда, потом опять бегут ко мне… с конфетами и извинениями.

О! Кстати, раз я вспомнила. Недалеко от моего клуба находится кондитерская, надо заскочить туда, купить тортик. Я их очень люблю, но все равно остаюсь худенькой. Ведьдвигаюсь я очень много. Калории сжигаются, не успев толком где-нибудь отложиться. Надо заметить, порой меня это очень злит. Ну, все девушки, как девушки, а у меня дажеподержаться не за что! Но пессимистический настрой для меня — это редкий гость. Поэтому мысли уходят, не успев надолго задержаться, и я мчусь дальше.

Дома меня уже ждали. Моя семья. После торжественного плотного ужина я сбежала наверх, в свою комнату. Сегодня мне девчонки сказали, что вышла у моего любимого автора новая книжка. И я безумно хочу ее почитать.

Время за книжкой прошло незаметно. Тихо листались страницы. Обычно я предпочитаю имитацию книг. Какие были раньше на первой Терре, с которой люди и начали расселение по всей Галактике. Терра 2 очень похожа на колыбель человечества. Поэтому и названа в ее честь.

А вообще, я люблю свою планету, свой мир. Несмотря на то, что он меня похоже не очень. Выглянув за окно, я убедилась, что там уже очень темно. Пора спать. Завтра надо встать пораньше. Простая мысль о раннем подъеме вызвала у меня мучительный стон. Но что поделать. Сертификат я получу только завтра. И завтра же хочу показать все, чемуя научилась. Я буду танцевать с двумя парными клинками. Мне их специально сделали ролевики. По старинным рукописям. Относительно небольшие клинки. Легкие, специально для женской руки.

Еще успела я подумать о том, прежде чем заснула, что хорошо бы хоть раз побывать в настоящей оружейной. Где много холодного, режущего металла. Это так увлекательно! Больше подумать я ни о чем не успела. Потому что сладко спала.

На следующее утро поднималась я со скрипом. Все тело ломило так, словно я выспалась в гробу. Да… в последнее время, что-то странное творится с моей головой. То говорю не то, что думаю. То мысли не мои какие-то. Зевнув во весь рот, я потопала в душ. Рядом, по коридору, прошлепали босые ноги. Так, встала мама. Она знает о том, что мне предстоит трудный день. Значит, сейчас встала пораньше, чтобы побаловать меня фирменным творожным кремом. Такая вкуснятина!

Впрочем, чтобы дойти до кухни, надо привести себя в порядок. А заодно приготовить концертный костюм. Кто у нас из девушек в книгах всегда с мечами? Правильно, воительницы всех мастей. У меня костюм пиратки. Брюки, высокие сапоги, перевязь с кинжалами на поясе, белая рубашка и корсет. На голове бандана. Кстати, мои волосы это же вообще отдельная история! Когда-то очень давно, они у меня были вполне обычного русого цвета. Пока меня, наивную душонку, не потянуло на эксперименты. После первого перекрашивания я была рыжей. Не устроило. После второго — с зелеными волосами. Испугало меня это помню до безумия. И я спешно перекрасилась, получив фиолетовый цвет, который остался. Нет, не потому что меня он устроил. Что вы! Потому что волосы после такого перекрашивания, сами такими и остались. Ни краски, ни шампуни, ни новомодные технологии — ничего не помогло. Даже однажды я согласилась на то, чтобы побрить голову наголо. О, это были страшные дни! Меня упорно принимали за мальчика. Бр-р… сколько я тогда дралась. Страшно рассказать! Это сейчас я уже вполне смирилась со своим обликом и не дергаюсь. А тогда и злилась, и ревела. Правда, можно было бы, конечно, пройти курс пластической хирургии, как мне предлагали родители, но я отказалась. И попросила мотоцикл. В подарок. За хорошее поведение.

Посмеялись. Но купили. Так что теперь я с ним неразлучна. Кстати говоря, транспортная техника — единственная, которая меня не просто терпит, а любит. Все остальное вмоих руках — бомба. И не всегда замедленного действия. Ездить в лифте — мне нельзя. Сломается! Иногда приходится подниматься этаж на семидесятый, восьмидесятый. Представляете себе развлечение?

Ездить на общественном транспорте? Ой, да ни за что! Ломается в самых неподходящих местах, устраивая аварии и заторы. Опаздывает часа на два, на три. Думаете, шучу? Ага. Как же. Это не все! Панели вещания, видеофоны и сетевые компьютеры меня ненавидят. Да. Именно, ненавидят. Они взрываются, как только я выкажу свое намерение подойти к ним, чтобы посмотреть что-либо. Разговаривать приходится по старинке — по старым-старым телефонам, которые, во-первых, выглядят как кирпичи, во-вторых, почти ничего не умеют. Потому что не поддерживают микро схемы нового поколения.

Единственный, кто меня не предал — это наладонник. Чтобы читать книги. Закачивает их на него мне брат. Его техника обожает и чуть ли не стелется у его ног, чтобы он только обратил на нее внимание.

Но и это еще не самое интересное. Компас в моих руках сходит с ума и показывает что угодно, но только не направление. Часы в моих руках — могут быть паиньками, дня два. А потом они либо отстают, либо спешат вперед, либо вообще показывают что-то несусветное. Короче, весело.

Пользоваться приходится уличными, не подходя к ним ближе, чем на несколько метров. Встретив очередные настенные часы, я обнаружила, что уже опаздываю и надо бы поторопиться.

К счастью, я успела вовремя. Проскочила за пару минут до появления мастеров. А одеваться, как по тревоге меня научили братья. Спасибо им за эту науку!

— Гелька, — шепнула мне Лизка. Моя подружка по секции. — Ты последние новости знаешь?

— Нет.

— Да ты что? — девушка, надо заметить хорошенькая на вид, изумленно округлила глаза. — Об этом трубят все утро не только ТВ, но и радио — каналы.

— И что случилось? — зевнула я.

— Помнишь, мы девчонку видели? Такую, ангелочка. Ты еще сказала, что ей как раз надо сниматься в фильме.

— Угу, — кивнула я.

— Вчера была ее свадьба.

— Да ты что? — новость меня заинтересовала. Моя семья в круг «высших» города входила, но именно эту семью — не любили все. А девчонку эту, даже не знаю, как ее зовут,мне было ужасно жаль. Миленькая такая, а ничего себе позволить не может. — И за кого ее?

— За Марка.

— Колесникова что ли? — обомлела я, вспомнив богатейшего человека не только нашего города, но и вообще входящего в десятку богатейших всей Терры 2. Богатый то он, безусловно, но на рожу же противный.

— Ага, — кивнула Лиза. — Да ты слушай дальше. В медовый месяц они полетели на его частном самолетике. Попали в зону турбулентности. Не помогли ни навороченные системы безопасности, ни двойные страховочные подушки. Все оказалось бесполезно. Самолет взорвался! Идет расследование, считается, что это было убийство.

— Девчонку жалко, — тихо сказала я. — Надо же погибнуть было такой молодой.

— Жалко, — согласилась Лизка. Потом взглянула на часы. — Ну, все. Мне пора идти на сцену.

— Ты с кем? — успела я ей крикнуть вслед.

— Со Светкой, — вздохнула подруга.

— Ну, ни пуха!

— К чертенку! — хихикнула Лизка.

— Зараза, — буркнула я ей вслед. Потом покосилась на нервничающих коллег по занятиям. Вчера кто-то сдал, кто-то нет. Не сдавшим предстоит проходить повторно еще один курс. Потом экзамен заново. Третей попытки уже не будет.

В зал вошла Света, осмотрелась, заметила меня.

— Геля.

— Да?

— Ты выступаешь в конце.

— Но ведь я же должна была выступать в середине! — возмутилась я.

— В конце, — твердо сказала мастер.

Вздохнув, я кивнула. Надо же, как получилось неудачно. Я собиралась успеть после выступления и торжественной части, до ресторана, где мы будем всей толпой отмечать выпуск, заскочить к себе домой, переодеться. А теперь придется быть так, запасной костюм то я не захватила.

Время текло, словно издеваясь надо мной, медленно. Я успела прогуляться по фойе, рассмотреть фотографии лучших выпускниц клуба спортивного фехтования, полюбоваться на свою фотографию среди них — и когда только успели повесить? Поболтать по телефону с братом. Перечитать запомнившийся кусочек книги, когда подошло мое время.

Повинуясь жесту Светы, я двинулась к кулисам. И еще успела услышать, как меня представляла Анна Викторовна.

— А сейчас со специальным номером лучшая выпускница нашего потока — Ангелина!

В зале захлопали, засвистели. Вежливо поклонившись мастерам, я приготовилась к выходу.

Зазвучали первые ноты моей музыки. Зрители недоуменно переглядывались, ведь на сцене никого одновременно с ней не появилось. Я ждала, ведя внутренний отсчет. На цифре девять, буквально выплыла на сцену, двигаясь в мягком ритме, почти стелясь по полу.

Мечи, мой заказ, уже готовый к этому моменту, были на перевязи за спиной и не мешали движениям. Танец был нарочито медленный, идеально подходящий для того, чтобы показать все движения фехтования. Без мечей.

Это была пантомима. О том, как нам давалось все это. Ведь мы действительно, первое время тренировались без оружия. И я на сцене и падала, и нарочито не выполняла простейшие связки, и плакала от боли, и радовалась, выполнив первый технически верный удар. Потом музыка чуть убыстрилась, движения стали уверенней, четче. Ножны покинулпервый клинок. Танец стал чувственнее, откровеннее и опаснее.

Потом музыка стала еще быстрее, страстной и динамичной. Вытащив из ножен второй клинок, я превратилась в вихрь. Я танцевала сложнейший танец — танец с тенью. Я нападала и исчезала, умирала и воскресала. Взлетала почти под потолок, в неимоверном прыжке и балансировала на кончиках пальцев, почти ложась на пол.

Когда танец закончился, оборвавшись неожиданно на высокой ноте, я стояла на коленях посреди сцены. В полном молчании зрителей. Мое дыхание даже не сбилось, на лице и теле не выступило ни капли пота. Я тренировала этот танец с того самого момента, как поступила в фехтовальный секцию. Поднималась я гордо вскинув голову и улыбаясь. Только после того, как я встала и поклонилась, зал взорвался аплодисментами, скинув с себя опасное очарование и восхищение моим танцем.

— Гелька, ну ты даешь!

Слышалось со всех сторон даже в ресторане. Мой костюм, словно в насмешку, над бальными платьями моих «коллег», был единственным черно-белым, посреди вороха пастельных тонов.

Лиза подошла ко мне почти сразу же, как мы перешли в зал.

— Чертенок, — тихо озвучила она. — Это было изумительно. Волшебно!

— Спасибо, — ответила я. — Ты знаешь, как много для меня значит твоя поддержка.

Лизка склонила голову.

— И, между прочим, знаешь, тебе твой костюм идет просто необычайно. У тебя в нем какой-то шарм. Ксенька в костюме воительницы выглядела неестественно. А на тебе он сидит так, словно это — твоя привычная одежда.

Я усмехнулась, потянулась.

— Ладно тебе. Время сколько, Лиз?

— Скоро полночь.

— Ладно, я устала. Сегодня был слишком насыщенный день. Так что, пойду я домой.

— Тебя встретят? — нахмурилась девушка. — Ведь твои ушли сразу же после торжественной части, как только тебе вручили свидетельство.

— Нет, — я улыбнулась, поправила выбившуюся из прически подруги прядь. — Я просила, чтобы меня не встречали. Ну, подумай сама, что может грозить мне, МНЕ, на улицах нашего города.

— Да, действительно, — согласилась Лиза. — Но все же, будь осторожна.

— Буду, — ответила я.

Оглядев зал, глубоко вздохнула, потом поклонилась на выходе мастерам и пошла домой. По ночным улицам города, на которых не спали. Люди гуляли, встречались, расставались. По шоссе и скоростным трассам пролетали гравилеты. Фонари мягко сияли, словно подталкивая меня в спину, словно торопя.

Когда главные часы пробили двенадцать, впереди уже показалась кованая ограда моего дома. Коснувшись калитки, я распахнула ее и шагнула. Нога рухнула куда-то вниз. «Что за шутки», — успела подумать я, когда меня накрыла темнота.

— Ай, — мой негодующий крик отразился от узких стен и вернулся ко мне эхом.

Зрение потихоньку начало возвращаться. Вначале в ночи появились широкие силуэты надежных домов, с наглухо закрытыми ставнями. Потом каменная мостовая под ногами. Надо заметить очень чистая.

А следом я услышала шум драки.

«Драка и без меня?», — мрачно подумала я. — «Э нет. Так не пойдет».

Свернув в проулок, я увидела странную картину, которая мне намекнула на то, что все-таки пора лечиться. И советы братьев, после особо удачной вылазки, провериться в желтом домике, сделаны не для проформы. И вообще им надо последовать.

К стене дома прижимался мужчина. В темноте сложно было его разглядеть. Но зато я отчетливо поняла то, что он ранен. Причем в живот. Это было видно, по его рваным движениям. А еще он одной рукой оборонялся от каких-то тварей, явно не человеческого происхождения. Более того, я могла бы поклясться, что уже встречала описание таких тварюшек. Вот только где именно, точнее, в какой книге, сейчас не скажу. Мужчине была нужна моя помощь. Это стало ясно еще тогда, как только я его увидела. А уж когда меч в его руке жалобно тренькнул, осыпаясь вниз металлической трухой, это стало вообще очевидным.

— Держись! — крикнула я мужчине, легко перепрыгивая через заборчик, между домами, перегородивший две разные улицы.

— Беги, дура! — хрипло буркнул пострадавший.

Я хихикнула. Но не ответила. Зачем что-то говорить, тут надо действовать. Мимолетно пожалев о том, что кинжалы у меня на поясе бутафорские, я выхватила два своих клинка. Местное ночное светило коснулось их лезвий насыщенно алым светом. Лезвия мечей басовито загудели, отзываясь на зов света, но мне было уже все равно, и странности этой начинающейся ночи уже не вызывали у меня отторжения. Более того, мне это нравится. Мне это, безусловно, нравится!

Раненый мужчина у стены наблюдал самую сумасшедшую схватку, за свою длинную и насыщенную событиями жизнь. Появившаяся буквально из ниоткуда девчонка, просто шинковала гулей в мелкий фарш, причем что-то при этом напевая. А ведь от нее не пахло магией, совсем! Более того, мужчина мог поклясться, что даже если проверить девчонку на магические силы на шаре, шар даже не отзовется. Нет в крови так удачно подоспевшей незнакомки ни капли магии.

Лезвия пели, каждый раз как только дотягивались до противника, уловив эту мелодию, я начала подпевать. Вначале тихо, неуверенно, а потом все громче. Песнь стремилась вперед, обтекая раненого мужчину, врезаясь в тела моих противников, заставляя тех терять свою скорость, маневренность, а то и нанося им раны.

Когда противников не осталось, я резко встряхнула лезвия. Прозвучала последняя басовитая нота, мечи сами очистились от налипшей на них грязи и крови, засверкали в алом свете.

Прикусив губу, я подняла голову к небу. Надо же, какие крупные здесь звезды. И мне почему-то знакомые. Странно как-то. Я ведь точно в другом мире. Нечаянно я перевела взгляд вбок и замерла, наблюдая за тем, как моя планета — Терра 2, проплывает в ночном небе, неторопливо и величественно двигаясь в сторону восхода местного солнца.

— Очуметь! — озвучила я вслух то, что тревожило мое сердце и душу. — А мне здесь нравится!

Глава 3. Авалон

Парой дней раньше.

Во дворце Империи было прохладно. Все врачи и целители собрались у постели больного Императора. На коленях перед его кроватью стоял молодой высокий человек. Его черные волосы отливали синеватым оттенком, злые синие глаза смиренно смотрели в пол. Чувственные губы были сжаты в злую полоску. Линии правильного лица были искажены гримасой презрения и брезгливости. От его широкой надежной фигуры несло опасностью и смертью.

Старший сын Императора. Правда, не от законной жены, а бастард. Но кого в Империи людей это смущало?

— Ты, — Император говорил тихо. — Пока я не поправлюсь, именно ты будешь Регентом всей Империи. Я на тебя оставляю людей.