Чтение 14–й страницы книги ~Цифровая крепость~

Сьюзан почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Она лишь хотела знать, что человек, которого она любит, в безопасности. Стратмор, в свою очередь, тоже сгорал от нетерпения, но по другой причине. Если Дэвид и дальше задержится, придется послать ему на помощь кого-то из полевых агентов АНБ, а это было связано с риском, которого коммандер всеми силами хотел избежать.

– Коммандер, – сказал Чатрукьян, – я уверен, что нам надо проверить…

– Подождите минутку, – сказал Стратмор в трубку, извинившись перед собеседником. Он прикрыл микрофон телефона рукой и гневно посмотрел на своего молодого сотрудника. – Мистер Чатрукьян, – буквально прорычал он, – дискуссия закончена! Вы должны немедленно покинуть шифровалку.Немедленно.Это приказ.

Чатрукьян замер от неожиданности.

– Но, сэр, мутация…

– Немедленно! – крикнул Стратмор.

Чатрукьян некоторое время смотрел на него, лишившись дара речи, а потом бегом направился прочь из шифровалки.

Стратмор повернулся и с удивлением увидел Хейла. Сьюзан поняла, в чем дело: все это время Хейл вел себя тихо, подозрительно тихо, поскольку отлично знал, что нет такой диагностики, в которой использовалась бы цепная мутация, тем более такая, которая занимала «ТРАНСТЕКСТ» уже восемнадцать часов. Хейл не проронил ни слова. Казалось, вспыхнувшая на его глазах перепалка абсолютно его не касается. Очевидно, Стратмор вдруг задумался:почему?У Сьюзан имелся на это ответ.

– Коммандер, – она снова попыталась настоять на своем, – нам нужно поговорить.

– Минутку! – отрезал Стратмор, вопросительно глядя на Хейла. – Мне нужно закончить разговор. – Он повернулся и направился к своему кабинету.

Сьюзан открыла рот, но слова застряли у нее в горле.Хейл – Северная Дакота!Она замерла и непроизвольно задержала дыхание, чувствуя на себе взгляд Хейла. Сьюзан повернулась, и Хейл, пропуская ее вперед, сделал широкий взмах рукой, точно приветствуя ее возвращение в Третий узел.

– После вас, Сью, – сказал он.

Глава 41

В кладовке третьего этажа отеля «Альфонсо XIII» на полу без сознания лежала горничная. Человек в очках в железной оправе положил в карман ее халата связку ключей. Он не услышал ее крика, когда ударил ее, он даже не знал, кричала ли она вообще: он оглох, когда ему было всего двенадцать лет от роду.

Человек благоговейно потянулся к закрепленной на брючном ремне батарее: эта машинка, подарок одного из клиентов, подарила ему новую жизнь. Теперь он мог принимать заказы в любой точке мира. Сообщения поступали мгновенно, и их нельзя было отследить.

Он торопливо повернул выключатель. Стекла очков блеснули, и его пальцы снова задвигались в воздухе. Он, как обычно, записал имена жертв. Контакты на кончиках пальцев замкнулись, и на линзах очков, подобно бестелесным духам, замелькали буквы.ОБЪЕКТ: РОСИО ЕВА ГРАНАДА – ЛИКВИДИРОВАНАОБЪЕКТ: ГАНС ХУБЕР – ЛИКВИДИРОВАН

Тремя этажами ниже Дэвид Беккер заплатил по счету и со стаканом в руке направился через холл на открытую террасу гостиницы.

– Туда и обратно, – пробормотал он.

Все складывалось совсем не так, как он рассчитывал. Теперь предстояло принять решение. Бросить все и ехать в аэропорт?Вопрос национальной безопасности.Он тихо выругался.

Тогда почему они послали не профессионального агента, а университетского преподавателя?

Выйдя из зоны видимости бармена, Беккер вылил остатки напитка в цветочный горшок. От водки у него появилось легкое головокружение. Сьюзан, подшучивая над ним, часто говорила, что напоить его не составляет никакого труда. Наполнив тяжелый хрустальный стакан водой из фонтанчика, Беккер сделал несколько жадных глотков, потянулся и расправил плечи, стараясь сбросить алкогольное оцепенение, после чего поставил стакан на столик и направился к выходу. Когда он проходил мимо лифта, дверцы открылись. В кабине стоял какой-то мужчина. Беккер успел заметить лишь очки в железной оправе. Мужчина поднес к носу платок. Беккер вежливо улыбнулся и вышел на улицу – вдушную севильскую ночь.

Глава 42

Вернувшись в комнату, Сьюзан, не находя себе места, нервно ходила из угла в угол, терзаясь мыслью о том, что так и не выбрала момент, чтобы разоблачить Хейла.

А тот спокойно сидел за своим терминалом.

– Стресс – это убийца, Сью. Что тебя тревожит?

Сьюзан заставила себя сесть. Она полагала, что Стратмор уже закончил телефонный разговор и сейчас придет и выслушает ее, но он все не появлялся. Пытаясь успокоиться, она посмотрела на экран своего компьютера. Запущенный во второй раз «Следопыт» все еще продолжал поиск, но теперь это уже не имело значения. Сьюзан знала, что он принесет ей в зубах:GHALE@crypto.nsa.dov

Переведя взгляд на рабочий кабинет Стратмора, она поняла, что больше не может ждать, пусть даже помешает его разговору по телефону. Она встала и направилась к двери.

Хейл внезапно почувствовал беспокойство – скорее всего из-за необычного поведения Сьюзан. Он быстро пересек комнату и преградил ей дорогу, скрестив на груди руки.

– Скажи мне, что происходит, – потребовал он. – Сегодня здесь все идет кувырком. В чем дело?

– Пусти меня, – сказала Сьюзан, стараясь говорить как можно спокойнее. Внезапно ее охватило ощущение опасности.

– Ну, давай же, – настаивал Хейл. – Стратмор практически выгнал Чатрукьяна за то, что тот скрупулезно выполняет свои обязанности. Что случилось с «ТРАНСТЕКСТОМ»?

Не бывает такой диагностики, которая длилась бы восемнадцать часов. Все это вранье, и ты это отлично знаешь. Скажи мне, что происходит?

Сьюзен прищурилась.Ты сам отлично знаешь, что происходит!

– А ну-ка пропусти меня, Грег, – сказала она. – Мне нужно в туалет.

Хейл ухмыльнулся, но, подождав еще минуту, отошел в сторону.

– Извини, Сью, я пошутил.

Сьюзан быстро проскочила мимо него и вышла из комнаты. Проходя вдоль стеклянной стены, она ощутила на себе сверлящий взгляд Хейла.

Сьюзан пришлось сделать крюк, притворившись, что она направляется в туалет. Нельзя, чтобы Хейл что-то заподозрил.

Глава 43

В свои сорок пять Чед Бринкерхофф отличался тем, что носил тщательно отутюженные костюмы, был всегда аккуратно причесан и прекрасно информирован. На легком летнемкостюме, как и на загорелой коже, не было ни морщинки. Его густые волосы имели натуральный песочный оттенок, а глаза отливали яркой голубизной, которая только усиливалась слегка тонированными контактными линзами.

Оглядывая свой роскошно меблированный кабинет, он думал о том, что достиг потолка в структуре АНБ. Его кабинет находился на девятом этаже – в так называемом Коридоре красного дерева. Кабинет номер 9А197. Директорские апартаменты.

В этот субботний вечер в Коридоре красного дерева было пусто, все служащие давно разошлись по домам, чтобы предаться излюбленным развлечениям влиятельных людей. Хотя Бринкерхофф всегда мечтал о «настоящей» карьере в агентстве, он вынужден был довольствоваться положением «личного помощника» – бюрократическим тупиком, в который его загнала политическая крысиная возня. Тот факт, что он работал рядом с самым влиятельным человеком во всем американском разведывательном сообществе, служил ему малым утешением. Он с отличием окончил теологическую школу Андовер и колледж Уильямса и, дожив до средних лет, не получил никакой власти, не достиг никакого значимого рубежа. Все свои дни он посвящал организации распорядка чужой жизни.* * *

В положении личного помощника директора имелись и определенные преимущества: роскошный кабинет в директорских апартаментах, свободный доступ в любой отдел АНБ и ощущение собственной исключительности, объяснявшееся обществом, среди которого ему приходилось вращаться. Выполняя поручения людей из высшего эшелона власти, Бринкерхофф в глубине души знал, что он – прирожденный личный помощник: достаточно сообразительный, чтобы все правильно записать, достаточно импозантный, чтобы устраивать пресс-конференции, и достаточно ленивый, чтобы не стремиться к большему.

Приторно-сладкий перезвон каминных часов возвестил об окончании еще одного дня его унылого существования. «Какого черта! – подумал он. – Что я делаю здесь в пять вечера в субботу?»

– Чед? – В дверях его кабинета возникла Мидж Милкен, эксперт внутренней безопасности Фонтейна. В свои шестьдесят она была немного тяжеловатой, но все еще весьма привлекательной женщиной, чем не переставала изумлять Бринкерхоффа. Кокетка до мозга костей, трижды разведенная, Мидж двигалась по шестикомнатным директорским апартаментам с вызывающей самоуверенностью. Она отличалась острым умом, хорошей интуицией, частенько засиживалась допоздна и, как говорили, знала о внутренних делах АНБ куда больше самого Господа Бога.

«Черт возьми, – подумал Бринкерхофф, разглядывая ее серое кашемировое платье, – или я старею, или она молодеет».

– Еженедельные отчеты. – Мидж улыбнулась, помахивая пачкой документов. – Вам нужно проверить, как это выглядит.

Бринкерхофф окинул взглядом ее фигуру.

– Отсюда выглядит просто отлично.

– Да ну тебя, Чед, – засмеялась она. – Я гожусь тебе в матери.

«Могла бы не напоминать», – подумал он.

Мидж подошла к его столу.

– Я ухожу, но директору эти цифры нужны к его возвращению из Южной Америки. То есть к понедельнику, с самого утра. – Она бросила пачку компьютерных распечаток ему на стол.

– Я что, бухгалтер?

– Нет, милый, ты директорский автопилот. Надеюсь, не забыл.

– Ну и что мне, прожевать все эти цифры?

Она поправила прическу.

– Ты же всегда стремился к большей ответственности. Вот она.

Он печально на нее посмотрел.

– Мидж… у меня нет никакой жизни.

Она постучала пальцем по кипе документов:

– Вот твоя жизнь, Чед Бринкерхофф. – Но, посмотрев на него, смягчилась. – Могу я чем-нибудь тебе помочь, прежде чем уйду?

Он посмотрел на нее умоляюще и покрутил затекшей шеей.

– У меня затекли плечи.

Мидж не поддалась.

– Прими аспирин.

– Не помассируешь мне спину? – Он надулся.

Мидж покачала головой.

– В «Космополитене» пишут, что две трети просьб потереть спинку кончаются сексом.

Бринкерхофф возмутился.

– У нас ничего такого не случалось.

– Вот именно. – Она едва заметно подмигнула. – В этом все и дело.

– Мидж…

– Доброй ночи, Чед. – Она направилась к двери.

– Ты уходишь?

– Ты же знаешь, что я бы осталась, – сказала она, задержавшись в дверях, – но у меня все же есть кое-какая гордость. Я просто не желаю играть вторую скрипку – тем более по отношению к подростку.

– Моя жена вовсе не подросток, – возмутился Бринкерхофф. – Она просто так себя ведет.

Мидж посмотрела на него с удивлением.

– Я вовсе не имела в виду твою жену. – Она невинно захлопала ресницами. – Я имела в видуКармен. – Это имя она произнесла с нарочитым пуэрто-риканским акцентом.

– Кого? – спросил он чуть осипшим голосом.

– Кармен. Ту, что работает в столовой.

Бринкерхофф почувствовал, как его лицо заливается краской. Двадцатисемилетняя Кармен Хуэрта была поваром-кондитером в столовой АНБ. Бринкерхофф провел с ней наедине несколько приятных и, как ему казалось, тайных встреч в кладовке.

Мидж злорадно подмигнула.

– Никогда не забывай, Чед, что «Большой Брат» знает все.

Большой Брат?Бринкерхофф отказывался в это поверить.

Неужели Большой Брат следит за тем, что делается в кладовке?

«Большой Брат», или «Брат», как его обычно называла Мидж, – это аппарат «Сентрекс-333», размещавшийся в крохотном, похожем на подсобку кабинетике рядом с директорскими апартаментами. «Большой Брат» был частью мира, в котором царила Мидж. Он получал информацию со 148 камер кабельного телевидения, 399 электронных дверей, 377 устройств прослушивания телефонов и еще 212 «жучков», установленных по всему комплексу АНБ.

Директора АНБ дорого заплатили за осознание того факта, что двадцать шесть тысяч сотрудников не только огромная ценность, но и источник больших неприятностей. Всекрупные провалы в сфере безопасности в истории агентства происходили внутри этого здания. В обязанности Мидж как эксперта по обеспечению внутренней безопасностивходило наблюдение за всем, что творилось в стенах АНБ… в том числе и в кладовке столовой агентства.

Бринкерхофф поднялся со своего места, словно стоя ему было легче защищаться, но Мидж уже выходила из его кабинета.

– Руки на стол, – бросила она через плечо. – Когда я уйду, пожалуйста, никаких глупостей. И у стен есть глаза.

Бринкерхофф опустился на стул, слушая, как стук ее каблуков затихает в конце коридора. По крайней мере Мидж не станет болтать. У нее есть и свои слабости. Она ведь и сама кое-что себе позволяла: время от времени они массировали друг другу спину.

Мысли его вернулись к Кармен. Перед глазами возникло ее гибкое тело, темные загорелые бедра, приемник, который она включала на всю громкость, слушая томную карибскую музыку. Он улыбнулся. «Может, заскочить на секунду, когда просмотрю эти отчеты?»

Бринкерхофф взял первую распечатку.ШИФРОВАЛКА – ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ/РАСХОДЫ

Настроение его сразу же улучшилось. Мидж оказала ему настоящую услугу: обработка отчета шифровалки, как правило, не представляла собой никаких трудностей. Конечно, он должен был проверить все показатели, но единственная цифра, которая по-настоящему всегда интересовала директора, – это СЦР, средняя цена одной расшифровки. Иными словами, СЦР представляла собой оценочную стоимость вскрытия «ТРАНСТЕКСТОМ» одного шифра. Если цена не превышала тысячи долларов, Фонтейн никак не реагировал. Тысчонка за сеанс. Бринкерхофф ухмыльнулся. Деньги налогоплательщиков в действии.

Когда он начал просматривать отчет и проверять ежедневную СЦР, в голове у него вдруг возник образ Кармен, обмазывающей себя медом и посыпающей сахарной пудрой. Через тридцать секунд с отчетом было покончено. С шифровалкой все в полном порядке – как всегда.

Бринкерхофф хотел было уже взять следующий документ, но что-то задержало его внимание. В самом низу страницы отсутствовала последняя СЦР. В ней оказалось такое количество знаков, что ее пришлось перенести в следующую колонку. Увидев эту цифру, Бринкерхофф испытал настоящий шок. 999 999 999? Он ахнул. Миллиард долларов? Соблазнительный образ Кармен тут же улетучился. Код ценой в один миллиард долларов?

Некоторое время он сидел словно парализованный, затем в панике выбежал в коридор.

– Мидж! Скорее сюда!

Глава 44

Фил Чатрукьян, кипя от злости, вернулся в лабораторию систем безопасности. Слова Стратмора эхом отдавались в его голове:Уходите немедленно! Это приказ!Чатрукьян пнул ногой урну и выругался вслух – благо лаборатория была пуста:

– Диагностика, черт ее дери! С каких это пор заместитель директора начал действовать в обход фильтров?!

Сотрудникам лаборатории платили хорошие деньги, чтобы они охраняли компьютерные системы АНБ, и Чатрукьян давно понял, что от него требуются две вещи: высочайший профессионализм и подозрительность, граничащая с паранойей.

«Черт возьми! – снова мысленно выругался он. – Никакая это не паранойя! Этот чертов компьютер бьется над чем-то уже восемнадцать часов!»

Конечно же, все дело в вирусе. Чатрукьян это чувствовал. У него не было сомнений относительно того, что произошло: Стратмор совершил ошибку, обойдя фильтры, и теперьпытался скрыть этот факт глупой версией о диагностике.

Чатрукьян не был бы так раздражен, если бы «ТРАНСТЕКСТ» был его единственной заботой. Однако это было не так. Несмотря на свой внушительный вид, дешифровальное чудовище отнюдь не было островом в океане. Хотя криптографы были убеждены, что система фильтров «Сквозь строй» предназначалась исключительно для защиты этого криптографического декодирующего шедевра, сотрудники лаборатории систем безопасности знали правду. Фильтры служили куда более высокой цели – защите главной базы данных АНБ.

Чатрукьяну была известна история ее создания. Несмотря на все предпринятые в конце 1970-х годов усилия министерства обороны сохранить Интернет для себя, этот инструмент оказался настолько соблазнительным, что не мог не привлечь к себе внимания всего общества. Со временем им заинтересовались университеты, а вскоре после этого появились и коммерческие серверы. Шлюзы открылись – в Интернет хлынула публика. К началу 1990-х годов некогда тщательно охраняемый правительством Интернет превратился в перенаселенное пространство, заполненное общедоступными почтовыми серверами и порнографическими сайтами.

Вскоре после не получившего огласки, но причинившего колоссальный ущерб государственной безопасности проникновения в базы данных Военно-морского флота стало абсолютно очевидно, что секретная информация, хранящаяся на компьютерах, подключенных к Интернету, перестала быть тайной. По предложению министерства обороны президент подписал тайное распоряжение о создании новой, абсолютно безопасной правительственной сети, которая должна была заменить скомпрометировавший себя Интернет и стать средством связи разведывательных агентств США. Чтобы предотвратить дальнейшее проникновение в государственные секреты, вся наиболее важная информация быласосредоточена в одном в высшей степени безопасном месте – новой базе данных АНБ, своего рода форте Нокс разведывательной информации страны.

Без преувеличения многие миллионы наиболее секретных фотографий, магнитофонных записей, документов и видеофильмов были записаны на электронные носители и отправлены в колоссальное по размерам хранилище, а твердые копии этих материалов были уничтожены. Базу данных защищали трехуровневое реле мощности и многослойная система цифровой поддержки. Она была спрятана под землей на глубине 214 футов для защиты от взрывов и воздействия магнитных полей. Вся деятельность в комнате управления относилась к категории «Совершенно секретно. УМБРА», что было высшим уровнем секретности в стране.

Никогда еще государственные секреты США не были так хорошо защищены. В этой недоступной для посторонних базе данных хранились чертежи ультрасовременного оружия, списки подлежащих охране свидетелей, данные полевых агентов, подробные предложения по разработке тайных операций. Перечень этой бесценной информации был нескончаем. Всяческие вторжения, способные повредить американской разведке, абсолютно исключались.

Конечно, офицеры АНБ прекрасно понимали, что вся информация имеет смысл только в том случае, если она используется тем, кто испытывает в ней необходимость по роду работы. Главное достижение заключалось не в том, что секретная информация стала недоступной для широкой публики, а в том, что к ней имели доступ определенные люди. Каждой единице информации присваивался уровень секретности, и, в зависимости от этого уровня, она использовалась правительственными чиновниками по профилю их деятельности. Командир подводной лодки мог получить последние спутниковые фотографии российских портов, но не имел доступа к планам действий подразделений по борьбе с распространением наркотиков в Южной Америке. Эксперты ЦРУ могли ознакомиться со всеми данными об известных убийцах, но не с кодами запуска ракет с ядерным оружием, которые оставались доступны лишь для президента.

Сотрудники лаборатории систем безопасности, разумеется, не имели доступа к информации, содержащейся в этой базе данных, но они несли ответственность за ее безопасность. Как и все другие крупные базы данных – от страховых компаний до университетов, – хранилище АНБ постоянно подвергалось атакам компьютерных хакеров, пытающих проникнуть в эту святая святых. Но система безопасности АНБ была лучшей в мире. Никому даже близко не удалось подойти к базе АНБ, и у агентства не было оснований полагать, что это когда-нибудь случится в будущем.

Вернувшись в лабораторию, Чатрукьян никак не мог решить, должен ли он идти домой. Неисправность «ТРАНСТЕКСТА» угрожала и базе данных, а легкомыслие Стратмора не имело оправданий.

Всем известно, что «ТРАНСТЕКСТ» и главная база данных АНБ тесно связаны между собой. Каждый новый шифр после его вскрытия переводится на безопасное хранение из шифровалки в главную базу данных АНБ по оптико-волоконному кабелю длиной 450 ярдов. В это святилище существует очень мало входов, и «ТРАНСТЕКСТ» – один из них. Система «Сквозь строй» должна служить его верным часовым, а Стратмору вздумалось ее обойти.

Чатрукьян слышал гулкие удары своего сердца.«ТРАНСТЕКСТ» заклинило на восемнадцать часов!Мысль о компьютерном вирусе, проникшем в «ТРАНСТЕКСТ» и теперь свободно разгуливающем по подвалам АНБ, была непереносима.

– Я обязан об этом доложить, – сказал он вслух.

В подобной ситуации надо известить только одного человека – старшего администратора систем безопасности АНБ, одышливого, весящего четыреста фунтов компьютерного гуру, придумавшего систему фильтров «Сквозь строй». В АНБ он получил кличку Джабба и приобрел репутацию полубога. Он бродил по коридорам шифровалки, тушил бесконечные виртуальные пожары и проклинал слабоумие нерадивых невежд. Чатрукьян знал: как только Джабба узнает, что Стратмор обошел фильтры, разразится скандал. «Какая разница? – подумал он. – Я должен выполнять свои обязанности». Он поднял телефонную трубку и набрал номер круглосуточно включенного мобильника Джаббы.

Глава 45

Дэвид Беккер бесцельно брел по авенида дель Сид, тщетно пытаясь собраться с мыслями. На брусчатке под ногами мелькали смутные тени, водка еще не выветрилась из головы. Все происходящее напомнило ему нечеткую фотографию. Мысли его то и дело возвращались к Сьюзан: он надеялся, что она уже прослушала его голос на автоответчике.

Чуть впереди, у остановки, притормозил городской автобус. Беккер поднял глаза. Дверцы автобуса открылись, но из него никто не вышел. Дизельный двигатель взревел, набирая обороты, и в тот момент, когда автобус уже готов был тронуться, из соседнего бара выскочили трое молодых людей. Они бежали за уже движущимся автобусом, крича и размахивая руками. Водитель, наверное, снял ногу с педали газа, рев двигателя поутих, и молодые люди поравнялись с автобусом.

Шедший сзади, метрах в десяти, Беккер смотрел на них, не веря своим глазам. Фотография внезапно обрела резкость, но он понимал, что увиденное слишком невероятно. Один шанс к миллиону.

«У меня галлюцинация».

Когда двери автобуса открылись, молодые люди быстро вскочили внутрь. Беккер напряг зрение. Сомнений не было. В ярком свете уличного фонаря на углу Беккер увидел ее.

Молодые люди поднялись по ступенькам, и двигатель автобуса снова взревел. Беккер вдруг понял, что непроизвольно рванулся вперед, перед его глазами маячил только один образ – черная помада на губах, жуткие тени под глазами и эти волосы… заплетенные в три торчащие в разные стороны косички. Красную, белую и синюю.

Автобус тронулся, а Беккер бежал за ним в черном облаке окиси углерода.

– Espera! – крикнул он ему вдогонку.

Его туфли кордовской кожи стучали по асфальту, но его обычная реакция теннисиста ему изменила: он чувствовал, что теряет равновесие. Мозг как бы не поспевал за ногами. Беккер в очередной раз послал бармену проклятие за коктейль, выбивший его из колеи.

Это был один из старых потрепанных севильских автобусов, и первая передача включилась не сразу. Расстояние между Беккером и ним сокращалось. Нужно было во что бы то ни стало догнать его, пока не включилась следующая передача.

Сдвоенная труба глушителя выбросила очередное густое облако, перед тем как водитель включил вторую передачу. Беккер увеличил скорость. Поравнявшись с задним бампером, он взял немного правее. Ему была видна задняя дверца: как это принято в Севилье, она оставалась открытой – экономичный способ кондиционирования.

Все внимание Беккера сосредоточилось на открытой двери, и он забыл о жгучей боли в ногах. Задние колеса уже остались за спиной – огромные, доходящие ему до плеч скаты, вращающиеся все быстрее и быстрее. Беккер рванулся к двери, рука его опустилась мимо поручня, и он чуть не упал. Еще одно усилие. Где-то под брюхом автобуса клацнуло сцепление: сейчас водитель переключит рычаг скоростей.

«Сейчас переключит! Мне не успеть!»

Но когда шестерни разомкнулись, чтобы включилась другая их пара, автобус слегка притормозил, и Беккер прыгнул. Шестерни сцепились, и как раз в этот момент его пальцы схватились за дверную ручку. Руку чуть не вырвало из плечевого сустава, когда двигатель набрал полную мощность, буквально вбросив его на ступеньки.

Беккер грохнулся на пол возле двери. Мостовая стремительно убегала назад в нескольких дюймах внизу. Он окончательно протрезвел. Ноги и плечо ныли от боли. Беккер с трудом поднялся на ноги, выпрямился и заглянул в темное нутро салона. Среди неясных силуэтов впереди он увидел три торчащие косички.

«Красная, белая и синяя! Я нашел ее!»

В его голове смешались мысли о кольце, о самолете «Лирджет-60», который ждал его в ангаре, и, разумеется, о Сьюзан.

В тот момент, когда он поравнялся с сиденьем, на котором сидела девушка, и подумал, что именно ей скажет, автобус проехал под уличным фонарем, на мгновение осветившим лицо обладателя трехцветной шевелюры.

Беккер смотрел на него, охваченный ужасом. Под густым слоем краски он увидел не гладкие девичьи щеки, а густую щетину. Это был молодой человек. В верхней губе у него торчала серебряная запонка, на нем была черная кожаная куртка, надетая на голое тело.

– Какого черта тебе надо? – прорычал он хриплым голосом – с явным нью-йоркским акцентом.

Сдерживая подступившую к горлу тошноту, Беккер успел заметить, что все пассажиры повернулись и смотрят на него. Все как один были панки. И, наверное, у половины из них – красно-бело-синие волосы.

– Si?ntate! – услышал он крик водителя. – Сядьте!

Однако Беккер был слишком ошеломлен, чтобы понять смысл этих слов.

– Si?ntate! – снова крикнул водитель.

Беккер увидел в зеркале заднего вида разъяренное лицо, но словно оцепенел.

Раздраженный водитель резко нажал на педаль тормоза, и Беккер почувствовал, как перемещается куда-то вес его тела. Он попробовал плюхнуться на заднее сиденье, но промахнулся. Тело его сначала оказалось в воздухе, а потом – на жестком полу.

Из тени на авенида дель Сид появилась фигура человека. Поправив очки в железной оправе, человек посмотрел вслед удаляющемуся автобусу. Дэвид Беккер исчез, но это ненадолго. Из всех севильских автобусов мистер Беккер выбрал пользующийся дурной славой 27-й маршрут.

Автобус номер 27 следует к хорошо известной конечной остановке.

Глава 46

Фил Чатрукьян швырнул трубку на рычаг. Линия Джаббы оказалась занята, а службу ожидания соединения Джабба отвергал как хитрый трюк корпорации «Американ телефон энд телеграф», рассчитанный на то, чтобы увеличить прибыль: простая фраза «Я говорю по другому телефону, я вам перезвоню» приносила телефонным компаниям миллионы дополнительных долларов ежегодно. Отказ Джаббы использовать данную услугу был его личным ответом на требование АНБ о том, чтобы он всегда был доступен по мобильному телефону.

Чатрукьян повернулся и посмотрел в пустой зал шифровалки. Шум генераторов внизу с каждой минутой становился все громче. Фил физически ощущал, что времени остаетсявсе меньше. Он знал: все уверены, что он ушел. В шуме, доносившемся из-под пола шифровалки, в его голове звучал девиз лаборатории систем безопасности:Действуй, объясняться будешь потом.

В мире высоких ставок, в котором от компьютерной безопасности зависело слишком многое, минуты зачастую означали спасение системы или ее гибель. Трудно было найти время для предварительного обоснования защитных мер. Сотрудникам службы безопасности платили за их техническое мастерство… а также за чутье.