Чтение 11–й страницы книги ~Близнец Бешенного~

И чаще всего в его воспоминаниях являлись глаза того самого десятилетнего афганского пацана, которого он пожалел и отпустил восвояси, и который, вместо благодарности, хотел убить его. До самой последней секунды своей жизни глаза этого пацанёнка горели ненавистью. Афганский паренёк ненавидел Серафима не за то, что умирал от его пули, а за то, что его душе не удастся попасть в рай. И все потому, что его автоматная очередь так и не смогла отправить на тот свет не только ни одного неверного «шурави», именно так называли афганцы русских солдат, но и не уничтожила самого «ПсаПризрака». Если бы ему это удалось, то его многочисленные сестры и братья, получив награду, стали бы лучше жить, а его отец стал бы гордиться своим сыном за то, что ему удалось уже попасть в рай.

С самого раннего детства ему внушали, что нужно убить неверного, чтобы безоговорочно попасть в рай.

Но он не смог убить не потому, что не захотел или рука дрогнула, а потому, что Серафим успел среагировать на его первую очередь. Нет, Серафим стрелял не в паренька: ему и в голову не могло прийти, что неожиданная, коварная очередь выпущена тем самым пацанёнком, которого он пожалел и отпустил с миром. Серафим среагировал на звук передёргивающегося автомата: он вскинул свой автомат и выстрелил инстинктивно, но его очередь срезала неблагодарного мальчугана.

Да, успей паренёк выпустить вторую, более прицельную очередь, она могла бы оборвать жизнь не одного солдата из его спецгруппы, и всё же, склонившись над телом маленького солдата, Серафим ощутил к нему такую жалость, что на его глазах появились совсем непрошеные слезы.

– Оставь, командир, ты никак не виноват в смерти этого паренька, – услышал он за спиной тихий голос своего помощника и друга – младшего сержанта Дато Колондадзе.

– А кто виноват? – сквозь зубы процедил Серафим.

– Ты правда хочешь знать? – вздохнул Дато.

– А ты?

– Я, командир, это давно знаю… – укоризненно покачал головой грузин.

– Извини, братишка, – Серафим похлопал его по спине: вспомнив его историю…

* * *

Дело в том, что Дато Колондадзе пришёл к ним совсем недавно: он был переведён из соседней части после того, как его разжаловали из старших лейтенантов в младшие сержанты. Сам Дато не хотел рассказывать о том, что произошло такого, за что у него отобрали офицерские погоны, но, как говорится, тайное всегда становится явным…

Не прошло и недели, как Серафима посветил в историю Дато Колондадзе один из офицеров штаба…

Однажды в ту часть, где служил Дато, приехал с проверкой какойто генерал из Москвы. И вот в какойто жаркий день, вероятно, немного сдвинувшийся от жары, да ещё и изрядно набравшийся алкоголем, этот московский генерал решил выпендриться перед понравившейся ему молоденькой докторшей. Увидев проходящего мимо Колондадзе, генерал грубо окликнул старшего лейтенанта и приказал ему построить свою роту на плацу перед самым штабом и пройтись перед ним парадным строем.

А рота Колондадзе только что вернулась из трехдневного похода, во время которого потеряла нескольких солдат, напоровшись на засаду.

По возвращении из того похода комроты Колондадзе первым делом вручил командиру дивизии долгожданные сведения о противнике. Доставленные сведения оказались столь важными, что Колондадзе получил от командования не только устную благодарность, но и существенное поощрение: его роте приказали отсыпаться двое суток.

И вот, возвращаясь от командира дивизии, старший лейтенант Колондадзе вдруг слышит дурацкое распоряжение подвыпившего генерала и, конечно же… посылает его вдоль «по матушке».

Можно и к бабке не ходить, чтобы догадаться, что эта штабная крыса, униженная перед докторшей, естественно, не спустит этой дерзости старшему лейтенанту. И московский генерал, даже не дождавшись утра, которое «мудрёнее вечера», накатал рапорт на старшего лейтенанта Колондадзе, красочно расписав все его преступные поступки.

Несмотря на все усилия комдива заступиться за своего командира роты, мстительный московский проверяющий не только пустил рапорт по команде, но лично проконтролировал, чтобы Колондадзе разжаловали и перевели в другую часть. Единственное, что удалось на прощанье добиться комдиву, чтобы Колондадзе разжаловали не в рядовые, а в младшего сержанта…

– Не копи в себе злость, дорогой Дато, – напутствовал перед расставанием комдив. – Мы с тобой не для таких генералов служим, а отдаём долг своей Родине и своему народу! Я более, чем уверен, пройдёт время и ты снова станешь офицером!

– Злости во мне нет, – заверил Колондадзе. – Мне перед отцом своим стыдно и перед дедом и прадедом: наш род ещё с царского времени служит в российской армии, а один из предков, полковник Георгий Колондадзе, принимал участие в сражении при Бородино!

Командир дивизии, не услышав в его голосе обиды, а лишь гордость за свою военную династию, тихо произнёс:

– Я верю в тебя, Дато! – потом крепко пожал ему руку. – Постарайся выжить…

* * *

Когда Серафим, взглянув в последний раз на убитого им афганского пацана, выпрямился, Колондадзе неожиданно воскликнул:

– Да ты же ранен, командир!..

Действительно, одна из пуль коварного афганчонка попала Серафиму в живот. В ажиотаже он не только не заметил ранения, но даже и боли не почувствовал. Тем не менее рана оказалась настолько серьёзной, что Серафима отправили на Большую Землю первым же самолётом.

В Москве, прямо в военном госпитале имени Бурденко, Серафиму вручили второй орден – орден Красной Звезды – и демобилизовали чуть раньше срока.

Вполне возможно, что когданибудь мы ещё услышим удивительные истории, иногда напоминающие фантастику, а иногда и просто комические, за что Серафима наградили двумя орденами и одной медалью, но об этом позднее…

* * *

Немного подлечившись после ранения, Серафим поспешил вернуться в Омск, к своей любимой Валентине.

Отличные военные доктора госпиталя быстро подлечили Серафима, и как только он выписался, в этот же день он отправил в Омск Валентине телеграмму, сообщая о своём прилёте.

Все три часа полёта Серафим волновался: как они встретятся с любимой? Как она изменилась внешне? Наверняка повзрослела: она ведь уже перешла на второй курс педагогического института. Но самым главным вопросом был: не разлюбила ли его Валентина?

Серафим ревниво думал о тех институтских её сокурсниках, которые имели возможность каждый день видеть ЕЁ, общаться с НЕЙ, да просто быть рядом с его любимой.

Не было ни одного дня, чтобы Серафим не вспоминал о ней в Афганистане. А редкие письма Валентины, иногда всётаки доходившие до него, зачитывались им буквально до дыр. Каждая строчка, каждое слово, каждая буква, написанное рукой любимой, источали нежность и любовь…

Иногда Серафиму казалось, что, читая послания. Валентины, он видит её лицо, глаза, ощущает её дыхание. Однако такие моменты предоставлялись довольнотаки редко: возможность почитать её письма в уединении чаще всего появлялась ночью, когда стихала артиллерийская канонада и отдыхали назойливые снайперы душманов. И в эти редкие минуты Серафим предавался своим мечтам и с нетерпением ждал того счастливого дня, когда он, наконец, сможет увидеть любимые глаза, прижать к своей груди её нежное тело, когда их дыхание перемешается, а их губы сольются в страстном поцелуе, и они станут единым целым.

Он так явственно все это представлял, что у него щемило в груди и долго не приходил сон, а если и приходил, то был нервным, беспокойным…

* * *

Встреча в аэропорту оказалась столь бурной и страстной, что все его сомнения мгновенно растаяли, как прошлогодний снег. Слившись в долгом поцелуе, казалось, что они никогда не оторвутся друг от друга. Потом, взявшись за руки, они, словно влюблённые первоклашки, пошли пешком через весь город. Шли медленно, долго, и молча смотрели друг на друга, не в силах отвести глаз. Проходящие мимо люди улыбались и с завистью провожали их взглядом.

А они не видели никого вокруг: во всём мире существовали только ОН и ОНА…

* * *

Афганистан принёс Серафиму и пользу: как бывшего воинаинтернационалиста, да ещё и имеющего награды, его, после собеседования, приняли на дневное отделение на первый курс автодорожного института, на отделение автоматики и информатики. Но Серафим, реально сознавая, что совсем в недалёком будущем он должен будет содержать семью, упросил декана перевести его на вечернее отделение, а когда это произошло, ему удалось устроился на приличную работу на радиозавод помощником мастера, причём с хорошими перспективами на будущее.

Большим неудобством было то, что радиозавод не имел своего общежития, а в общежитии нефтезавода, где он, используя хорошее отношение к себе, продолжал жить нелегально, оставалось совсем недолго. Почему нелегально? Потому что он не работал на нефтезаводе. Заведующая общежитием пожалела сироту и предоставила ему ещё один месяц проживания.

Жилищный вопрос мог все испортить, но… его старания и должная ответственность за всё, что Серафим делал на радиозаводе, начальство оценило по достоинству и вскоре, из собственных фондов, выделило ему, как молодому и перспективному специалисту, двадцатиметровую комнату в огромной коммунальной квартире.

* * *

Дотошный Читатель может задать вопрос: почему Серафим не стал жить в квартире будущей тёщи? Ведь перед призывом в армию Марина Геннадиевна сама предложила жить у них. Да, предложила, но Серафим, как настоящий мужчина, не мог жить примаком, он хотел иметь собственное жильё и жить с любимой отдельно.

* * *

Именно поэтому, когда Серафим получил отдельную комнату, его радости не было границ: в които веки у него появилась собственная крыша над головой! Нет, не угол, а целая двадцатиметровая комната! Конечно, вся квартира была коммунальной и, действительно, казалась огромной: четырнадцать комнат и одна кухня с двумя газовыми плитами на двадцать проживающих. Кроме одиночек в этой квартире было ещё и шестеро семейных.

И, как пел великий Высоцкий: «…На двадцать восемь комнаток всего одна уборная!» Но для Серафима все это казались такими мелочами, что он даже не хотел обращать на них никакого внимания. До его поселения в выделенную комнату все жильцы этой квартиры разбились на два лагеря противостояния. Никто из них уже и не помнил, с чего начался конфликт, но ни один не хотел уступать, и не было вечера, чтобы вновь и вновь не разгорелась очередная ссора. Причины были разными, причём чаще всего ни изза чего, как говорится, с пустого места.

«Зачем мою кастрюлю переставили?» «Почему в туалете свет не выключили?» «Почему пол на кухне плохо вымыт?» «Опять ты наследил! Это ты нарочно сделал именно в моё дежурство!»

«Почему твои гости звонят в мой звонок?» В ответ слышались такие несуразные объяснения, что со стороны можно было подумать: встретились заклятые враги, которые вотвот набросятся друг на друга с ножами или топорами и порубят на куски. Вселившись и в первый же вечер столкнувшись с такой откровенной напряжённой атмосферой и неприязнью, царящей в квартире, Серафим не захотел мириться с подобным положением вещей. Немного подумав, он понял, что нужно во что бы то ни стало помирить соседей.

На следующий день, благо, он оказался субботой, Серафим, заняв у друзей денег, пригласил каждого из» проживающих в этой квартире соседей в рабочую столовую, по выходным работающую как кафе. После нормально принятого на грудь алкоголя, Серафим начал открытый и честный разговор со своими соседями по квартире.

Поначалу каждый из них старался выплеснуть на другого накопившиеся обиды, но после парытройки вопросов Серафима, которые припирали к стенке, сконфуженно садился, с удивлением пожимал плечами и тихо приговаривал:

– Сам не знаю, как я докатился до этого?

Когда все спорные вопросы разрешились, и каждый из соседей понял, что им делить совершенно нечего, Серафим встал и громко сказал:

– Дорогие мои соседи, разрешите вам предложить следующее. Первое: забыть все ранее возникшие недоразумения! Второе: с этого дня всем вместе отмечать в этом кафе все праздники и дни рождения, чтобы каждый из вас понял, что нам нечего делить, а жить дружно не только можно, но и нужно! Наконец, третье: чтобы не было никакой неразберихи в данном вопросе, предлагаю выбрать трех человек, которые будут ответственными за проведение этих торжественных, но очень приятных мероприятий.

Слушатели переглянулись с некоторым замешательством.

– Но для этого нужны необходимые фонды для обеспечения застолья и подарков для именинников, а потому предлагаю всем из каждой зарплаты отчислять по пять рублей. – Мне кажется, это не такая уж обременительная сумма, а положительный эффект несоизмерим! Кто «за»?

Как ни странно, не оказалось ни единого противника предложенной Серафимом идеи: всем до чёртиков надоело это непонятное противостояние, которое, как ржа железо, разъедает душу человека. И новенький сосед мгновенно стал всеобщим любимчиком, и ни одно мероприятие этой коммунальной квартиры не проходило без активного участия Серафима.

Почти все порадовались за него, когда узнали, что в его жизнь пришла Любовь. Почему почти? Да лишь потому, что среди жильцов этой квартиры проживали две девушки, которые были влюблены в Серафима до безумия. И каждая из них в тайне надеялась, что рано или поздно, а голубоглазенький сосед обратит своё внимание именно на неё…

Не чаяла души в Серафиме и будущая тёща, не уставая рассказывать подругам и соседям, какой хороший её будущий зять. И в магазины за покупками ходит, и по хозяйству помогает.

Очень часто, войдя в раж от похвал будущему зятю, Марина Геннадиевна без устали повторяла:

– Если бы вы знали, как Серафимушка любит мою Валечку! Он, в буквальном смысле, на руках доченьку носит, пылинки с неё сдувает… И работа у него приличная: помощник мастера на радиозаводе! Начальство его уважает: говорят, что вскоре мастера присвоят…

Серафим, с детства не привыкший к тому, что его ктото хвалит, всякий раз, услышав лестные слова в свой адрес, смущался настолько, что мгновенно становился пунцовым и тут же, изображая озабоченный вид и, ссылаясь на срочную работу, удалялся восвояси.

Нет, Серафим не перестал хорошо относиться к своей будущей тёще: он просто её стеснялся. Ему казалось, что он пока ещё не заслужил такого внимания со стороны матери своей любимой. И он изо всех сил старался, чтобы соответствовать уровню жизни их семьи, заработать более высокий социальный статус…

А Валентина, воспринимая любимого каждой своей клеточкой, изучив все тонкости его души, давно перестала подтрунивать над его застенчивостью и старалась всячески защищать своего любимого от нечего не подозревающей матери, которая, из самых лучших побуждений, довольно часто вгоняла Серафима в краску. Причём всякий раз Марина Геннадиевна искренне удивлялась тому, что её будущий зятёк не желает слушать похвал в свой адрес и всякий раз, услышав очередную похвалу, тут же уходит прочь, ссылаясь на занятость.

Прошло несколько месяцев с того дня, когда Серафим вернулся из Афганистана. Усиленными темпами все двигалось к свадьбе. Казалось, ничто и никто не сможет помешать воссоединиться двум любящим сердцам…

Но, к огромному сожалению, это только казалось.

Глава 11
РОКОВОЕ ЗНАКОМСТВО

И вот, наконецто, пришёл тот самый знаменательный момент, когда был назначен день свадьбы но… Снова этот сакраментальный союз «но»… И тем не менее, но все рассыпалось, словно карточный домик.

Неожиданно пересеклись пути двух совершенно разных людей: рабочего паренька, сироты Серафима и сотрудника милиции капитана Будалова.

С одной стороны Серафим: честный, болезненно реагирующий на любую несправедливость, презирающий воровство с самого детства. Человек, который вынужден был пойти путём, противоположным тому, для которого его готовила жизнь и природные данные – Серафим стал Вором в законе.

С другой стороны: низкий и подлый, негодяй и убийца, оборотень в милицейских погонах и грязный насильник – капитан Будалов, впоследствии, как мы уже знаем, добравшийся до звания генерала.

В то далёкое время ещё капитан, он, ни за что ни про что, не только отправил Серафима за колючую проволоку и отобрал у него несколько лет свободы, но ещё и был лично виноват в смерти его любимой девушки, с которой они вскоре должны были пожениться, чтобы жить счастливо и детей рожать.

Этот оборотень с погонами капитана милиции и должностью старшего следователя отправил Серафима в тюрьму по сфабрикованному им же самим уголовному делу. А все потому, что однажды, случайно встретив в магазине девушку, оказавшуюся невестой Серафима, эта мразь подумала, что ему все дозволено, и он решил во что бы то ни стало возобладать этой девушкой.

Вот так! Увидел и во что бы то ни стало захотел эту красавицу. Как же Судьба бывает несправедлива к хорошим людям. По всей вероятности, Всевышний был занят более важными делами, а может быть, просто, прилёг отдохнуть: Бог же тоже должен когданибудь отдыхать от дел праведных.

Да, в тот злополучный день Судьба действительно отвернулась от Серафима. Не случись этой злополучной встречи негодяякапитана с Валентиной, вся жизнь Серафима сложилась бы совсем подругому, а Валентина осталась бы в живых. И жила бы она с Серафимом долго и счастливо, и нарожала бы ему много прекрасных малюток…

И вполне возможно, что мир оказался бы чище и чуть справедливее…

Но случилось то, что случилось…

* * *

Капитан Будалов, к несчастью, оказался в том же самом магазине, в который часто наведывалась и Валентина, проживающая вблизи от него.

Капитан медленно шагал по магазину, прицениваясь к прилавкам и поглядывая на молоденьких девушек, которые, к его огорчению, находились в компании молодых людей. И вдруг Будалов увидел прелестную молоденькую блондинку с роскошной фигурой. Похожая на куколку, она одиночестве стояла у прилавка и укладывала покупки в полиэтиленовые пакеты. От её красоты капитан просто оцепенел, но быстро пришёл в себя и поспешил нагнать её.

– Ах, какой дэвушка! – с наигранным грузинским акцентом воскликнул он, оказавшись рядом. – Какая грация, какие ножки! Меня зовут Николаем, а как зовут это чудо природы? – он в буквальном смысле лез из кожи, чтобы привлечь внимание этой молоденькой красавицы.

Средних лет продавщица укоризненно покачала головой, но промолчала: какое ей дело до разных там приставал, когда нужно обслуживать покупателей?

Однако девушка, к которой обратился Будалов, не только не обратила на его голос никакого внимания, но даже не повернула головы в его сторону: рассчитавшись за покупки, она спокойно направилась к выходу.

Однако капитан Будалов не хотел так просто сдаваться: он догнал гордую незнакомку у самого выхода и внаглую перегородил девушке путь:

– Как зовут тебя, юное создание? – стараясь быть вежливым, спросил он.

При этом наклонился так близко к её лицу, что это не могло не вызвать неприязнь девушки.

– Оставьте меня в покое! – недовольно бросила она и хотела обойти навязчивого незнакомца.

– А это, дорогая, очень неэтично: человек, совершенно по доброму, называет своё имя, а на него ноль внимания! – недовольно пробурчал он.

– Вы знаете, а мне кажется совсем подругому, – возразила девушка. – Совсем неэтично навязывать комуто своё знакомство! Тем более, когда одна из сторон этого не желает! – добавила она и вновь попросила: – Дайте пройти!

– С чего вдруг такая неприступность? Я вам что, не нравлюсь? – капитан усмехнулся, и усмешка явно была недоброй.

– Правду хотите знать или вам подыграть? – с явным вызовом спросила девушка.

– Хочу услышать правду и ничего кроме правды! – игриво воскликнул капитан.

– Вы мне абсолютно не нравитесь! – честно и чётко произнесла она и снова попыталась пройти мимо него.

– Сегодня нет, завтра понравлюсь или послезавтра! – он схватил её за локоть.

– Оставьте меня в покое! У меня есть жених, которого я очень люблю и вовсе не желаю знакомиться с кем бы то ни было! – упрямо заявила она, с трудом сдерживая негодование.

– Ну, жених ещё не муж! И вполне возможно, что никогда им и не станет! – возразил капитан и потянулся к девушке, чтобы поцеловать.

С большим трудом незнакомке удалось уклониться от его нахального намерения, и она вновь попыталась воззвать к его совести:

– Как же вам не стыдно: я же вам прямо сказала, что люблю своего жениха и скоро у нас будет свадьба! – воскликнула девушка.

Казалось, ещё немного и у неё брызнут слезы из глаз, она беспомощно огляделась по сторонам в поисках защиты.

Мимо проходили мужчины, женщины, многие из них бросали быстрые взгляды, однако никто не хотел вмешиваться: каждый делал вид, что занят своим делом.

– Наивная, – с тяжёлым придыханием прошептал Будалов.

Потом схватил её за плечо и ещё настойчивее попытался поцеловать незнакомку:

Эта наглость совсем вывела девушку из себя и она залепила наглецу звонкую пощёчину.

– Хам! – бросила она.

– Ах ты, сучка! – рассвирепел капитан, схватив её за плечи обеими руками, он резко встряхнул её.

– Отпустите меня, слышите! Отпустите! – испуганно закричала девушка.

В этот момент рядом остановился какойто пожилой мужчина и громко приказал:

– Молодой человек, отпустите девушку! Немедленно! – судя по его тону он привык отдавать приказы.

В первый момент, ослабив хватку, капитан повернулся на голос и увидел перед собой очень пожилого мужчину в габардиновом плаще.

Будалов недовольно процедил сквозь зубы:

– Слушай, папаша, топай своей дорогой и не вмешивайся в то, что тебя не касается!

– Наглец! Какой я вам «папаша»? – раздражённо воскликнул незнакомец. – И почему вы, гражданин, со мною разговариваете на «ты»?

Он вдруг скинул с плеч плащ, под которым оказался генеральский китель с многочисленными орденскими планками на груди: целый иконостас.

– Извините, товарищ генераллейтенант! – Будалов тут же вытянулся, отпустил правую руку, отдал честь ею, однако левой продолжал крепко держать девушку за локоть. – Пришёл домой чуть раньше, а моей милой нет, спустился в магазин, увидел её здесь, хотел помочь, а она почемуто злится на меня, – миролюбиво проговорил он, пытаясь объяснить своё поведение.

– Какой же вы нахал! Товарищ генерал, да он мне даже не… – хотела все рассказать девушка.

Однако капитан тут же перебил её:

– Перестань, милая: у нас же свадьба скоро! – как можно нежнее произнёс он.

– Все недоразумения, молодой человек, нужно дома разрешать, а не в общественном месте! – нравоучительно заметил генерал. – Отпустите девушку! – приказал он.

– Все равно ты будешь моей! – прошептал Будалов на ухо незнакомке, затем отпустил её и громко сказал: на этот раз для генерала, – дома поговорим… – после чего повернулся и невозмутимо вышел из магазина.

– Понимаете, товарищ генерал, этого нахала я даже не знаю, – девушка едва не плакала.

– Успокойся, дочка! Иди домой, чайку попей: время лечит! Вы помиритесь, и всё будет хорошо! Ещё детей нарожаете, кучу, – успокаивающе произнёс генераллейтенант и с улыбкой подмигнул. – Милые бранятся только тешатся! – он запахнул плащ и пошёл за покупками.

Растерянная девушка недоуменно посмотрела ему вслед и вышла из магазина, стараясь как можно быстрее забыть этого нахального приставалу. Ей и в голову не могло прийти, что наглый незнакомец выследит адрес её квартиры…

* * *

Последствия того совсем не желаемого знакомства с настырным капитаном вскоре печально откликнулись и для Серафима…

Тот злополучный день Серафим хорошо запомнил: до самых мельчайших подробностей. Он шёл на заводской склад за деталями для одного из сборщиков своей бригады, и вдруг его, по цеховому радио, вызывают к старшему инженеру, который, когда он явился к нему, попросил Серафима: