Чтение 15–й страницы книги ~Фактор превосходства~

– Я – понимаю. Но другие этого не знают, поэтому давайте пока обойдемся наноскобом, а повязки пусть остаются на месте.

– И когда принесут кровезаменитель, мне придется его принять, так?

– Конечно. Не думаю, что для вас это станет проблемой. Наручники тоже пока останутся на вас.

– Тем более что они с отягощением, – усмехнулся Канабис, намекая на вмонтированные в металл наручников кристаллы-гравитаторы, затруднявшие телепортацию.

– В данной ситуации это нелишнее. Скажите, что находится во всех этих хранилищах, оборудованных в четырех основных галереях?

Канабис улыбнулся:

– Полагаю, вас это слегка удивит, но там у нас размещаются санатории и убежища.

– Что подразумевается под санаториями и убежищами?

– Убежища существуют для дезертиров. Это те, кто решил избавиться от форматирования и вернуться к своему изначальному, натуральному состоянию. Для них мы создавали условия в специальных контейнерах, где они пребывали в исходных натуральных состояниях до того момента, когда их транспортировали в их миры.

– И скольких вы отправили таким образом?

– Двести двадцать четыре контейнера. Не так много, но это самые доходные операции. На них мы зарабатывали больше всего.

– С убежищами понятно, а что такое санатории?

– Те же контейнеры, только расформатированные клиенты пребывают там в течение своего отпуска.

– Какого отпуска?

– Обыкновенного отпуска. Сейчас в наших хранилищах находятся контейнеры с восемью сотнями отпускников. Они проводят его в условиях своего изначального натурального состояния. После окончания оплаченного пребывания мы восстанавливаем им первоначальное форматирование, и они, довольные, отдохнувшие, возвращаются к исполнению своих обязанностей.

– То есть ваши клиенты теперь находятся в наших вооруженных силах на руководящих должностях? – уточнил Эйкер.

– Разумеется, полковник, ведь мы сейчас говорим не о дезертирах, а о честных офицерах, которые не изменяли Дифту.

– Но они нарушили закон.

– Да, нарушили, но не более чем вы, когда покупали наноскоб из запрещенной категории Эр-Эс.

Полковник улыбнулся. Будучи лейтенантом, он тоже покупал Эр-Эс. Запрещенным наноскобом баловались многие, формально это было нарушением закона, однако он не помнил, чтобы кого-то за это привлекали к судебной ответственности.

– Скажите, Канабис, офицеры каких уровней форматирования находятся в ваших хранилищах? И, надеюсь, там нет канкуртов?

– Канкуртов нет, хотя, признаюсь, такая мысль у меня была. Стать островком примирения дифтов и канкуртов… Правда, у нас не было канкуртских кодов форматирования, однако не думаю, что это большая проблема, ведь адаптируются же у канкуртов наши перебежчики.

– Я спросил про уровень клиентов, – напомнил полковник.

– Я помню. У нас имеются все уровни форматирования вплоть до восьмого. В основном к такого рода услугам прибегали те клиенты, кому мы раньше делали функцию скрытого формата. Получив качественную услугу один раз, они приходили к нам еще.

Этот допрос, больше похожий на беседу с более старшим и опытным коллегой, занимал полковника все сильнее, однако он понимал, что Канабис просто старается завоеватьего расположение. Полковник уже получил от пленного достаточно информации, чтобы передать его в следственный отдел Гра-Синагры, однако у него были еще вопросы, на которые хотелось получить ответы.

– Скажите, Канабис, каков был максимальный уровень форматирования ваших клиентов?

– Выше восьмого уровня никого не было.

– А это правда, что существует двенадцатый уровень?

– Неправда. То есть технологию форматирования на двенадцатый уровень я знаю, у нас технологический процесс описан очень подробно, однако на этом уровне всякая связь с предыдущиммиром разрушается. На наш взгляд, объект двенадцатого уровня просто исчезает. И, насколько мне известно, пока еще никто из форматированных до двенадцатого уровня ни с кем из реального мира не связывался.

– Ну и последний вопрос, господин Канабис. Откуда вы взялись вообще? Судя по всему, прежде вы были военным?

– Разумеется. Многоформатные превращения делаются только в интересах обороны, а для научного и инженерного труда больше годятся натуральные белковые организмы. Я и мои товарищи были военными, но все в свое время получили ранения на информационном уровне.

– Гравитационные боеприпасы? – уточнил полковник.

– Да, что-то вроде этого. Там, где от белковых солдат и роботов не остается ничего, кроме раскаленного газа, переформатированные офицеры превращаются в искореженную информационную матрицу, на которую еще можно «нарастить мясо». И не сразу понятно, что это уже совершенно другая матрица. Функции пошагового форматирования в нейразрушены, что влечет разные неприятные сюрпризы.

– Например?

– Например, неизбежное повышающее форматирование. Каждые три-четыре года я вынужден был повышать уровень форматирования, чтобы оставаться вменяемым. То же касалось и моих товарищей. Они должны были получать новый формат независимо от своего желания. В противном случае возникает угроза двойного существования. В военном госпитале я видел жертв такого положения вещей, но там их оставляют как есть и никто не пытается помочь несчастным. И это ужасно.

Утро выдалось беспокойным. Несмотря на то что накануне в окрестностях форта проводилась операция по поиску дифтских диверсионных групп, с рассветом обстрел возобновился.

– Они их вчера только слегка погоняли, – предположил Тони, потягиваясь.

– Да уж. Здесь кругом этот переменчивый лес, островки зелени, желтые веревки на деревьях, ямы и холмы. По такой местности можно отскочить километров на тридцать, а потом так же быстро вернуться, – поддержал его Джим, морщась от особенно громких разрывов мин, перехваченных над бетонным колпаком форта.

Осколки барабанили по стенам, словно крупный град, время от времени звякая о бронированные жалюзи.

– Так скоро вернуться могут только роботы, – заметил Тони и, встав с самодельной койки, широко зевнул. – Что сбацаем на завтрак?

– Потушим пинофрукты. Или это овощи?

– Неважно. Потушим с порошком из мясозаменителя. Будет как…

– Как яблоки, тушенные со свининой, – предположил Джим.

– Неважно. Все равно будет лучше магнезии. Я в туалет…

– Недолго!

– Да ладно, я последнее время ни разу из регламента не выбивался.

Тони скрылся за дверью установленной в углу большой будки, где роль унитаза выполняло большое сопло от стартового двигателя, а вместо ковша для душа был приспособлен элемент навесной брони от боевой машины.

Джим встал и, сунув ноги в ботинки, сделал несколько разминочных движений. В этот момент в бетонный колпак врезалась неперехваченная мина, и от ее взрыва загудело все здание. Джим поднял кверху указательный палец:

– Вот, я же говорил! Роботы вернулись.

Вдоль стены стояли полдюжины десятилитровых емкостей с водой. Они были изготовлены из высокопрочного пластика и увешаны этикетками ядовитых цветов, снабженными надписями: «Опасно!», «Не бросать!», «Не хранить вблизи!» и тому подобное. Джим пересчитал их и стал прикидывать, на сколько им с Тони хватит этой воды. Получалось, чтоеще и останется после отъезда.

Покончив с расчетами, Джим подошел к стоявшему на подпорках боевому комплексу. Накануне он отладил шарниры и теперь подвигал «рукава», проверяя их подвижность. Пушка пока лежала отдельно, накануне пришлось разбирать патронную подачу. Джиму показалось, что на холостом ходу она издает какие-то посторонние звуки, но обошлось.

Снаружи продолжали хлопать мины, однако теперь зенитные посты перехватывали их далеко от форта.

Неподалеку промчалась стайка дискорам, они часто появлялись в здешнем небе и были самым эффективным средством борьбы с дифтскими диверсантами.

Вскоре заработали их пушки, значит, дискорамы нашли минометчиков.

Тони вышел из туалета, встряхнул головой и спросил:

– Мне показалось или где-то пушки тарахтят?

– Дискорамы дифтов трамбуют, – пояснил Джим. – Ты, я гляжу, даже умыться успел?

– Успел, – кивнул Тони. – Но вся вода кончилась.

Перехватив взгляд напарника, он добавил:

– Шутка. Воды навалом, но нет зубной пасты.

– Обойдусь диркогелем, он пахнет мятой, – сказал Джим и, пройдя мимо напарника, заперся в санузле.

Тони подошел к своему, стоявшему на подпорках боевому комплексу. Накануне он регулировал привод сброса брони – устройство, придуманное совместно с Джимом. В случае необходимости можно было быстро избавиться от всего комплекта вместе с пушкой.

Убедившись, что все регулировки в норме, Тони подошел к коробке с остатками позавчерашней роскоши – парой десятков крахмалистых клубней, которые после варки и троекратной смены оранжевой воды приобретали кремовый цвет и вкус вареного картофеля.

Если бы не скорая командировка, напарники могли бы здесь неплохо развернуться. У себя на станции они имели достаточно адаптированного питания, однако там оно готовилось в конверторах, в то время как здесь продукты были настоящими.

Из туалета вышел Джим.

– А тебе никогда не приходило в голову, куда деваются канкурты после ухода на пенсию? Я имею в виду не геллисов, а настоящих канкуртов, на которых форматные клейма негде ставить.

Неподалеку взорвалась мощная мина, потом стало тихо.

– Ну, может, их форматируют обратно и отправляют домой? – предположил Тони.

– Или умножают на нуль.

Новая мина разорвалась где-то над крепостной стеной. На этот раз калибр оказался побольше и взрыв сильнее. Воздушная волна хлопнула по стене форта, с потолка отвалилось несколько кусков старой краски.

Чуть западнее с воем пронеслась эскадрилья дискорам, и снова послышался стрекот их пушек.

– Что-то они сегодня не на шутку развоевались, – сказал Джим, вертя в руках свою футболку. – Ну кто так шьет, а? Где зад, где перед – непонятно.

– Какую программу загнали, так она и шьет, – заметил Тони, выкладывая в котелок «картофель».

– Не я эту программу делал, а кто-то из людей Фарковского.

– Значит, как только вернемся, возьмешь и перепишешь ее заново.

В дверь постучали.

– Входите, – разрешил Джим, надев, наконец, майку.

Появился майор Броут.

– Доброе утро, сэр. Что там сегодня за салют с утра пораньше? – спросил Тони, наливая в котелок воду из бутыли.

Майор на мгновение замер, глядя, как вольно Тони обращается с гидро.

– Я… я зашел сообщить…

Тони закрутил крышку и поставил бутыль к стене. Майор продолжил:

– Я зашел сказать, что в наш район просочились довольно крупные силы противника. Они не настолько велики, чтобы взять штурмом наш форт, однако эта стрельба доставляет неудобства, ведь так?

– Так, сэр, именно так! – поддержал его Тони, регулируя мощность самодельной электрической плитки.

– Ну так вот, через полтора часа с этим будет покончено. Мы вызвали бомбардировщики, и они отутюжат район тяжелыми «эрэс девятьсот двадцать».

– Вы ничего не спутали, сэр? Наверное, «эрэс девятнадцать»? – недоверчиво переспросил Джим, садясь на койку.

– Нет, не перепутал. Девятнадцатыми их не взять, мы уже пробовали. Тут в лесах несколько сотен «граундеров», они закапываются в грунт на десяток метров за пять секунд. Захлопывают кокон – и вниз. И им потом все равно, что мы сверху бросаем, после обстрела снова выбираются и садят по нам минами.

– Много слышал про граундеров, но никогда их не видел, – сказал Тони.

– Ничего особенного, тяжелые роботы-трансформеры. Такие выпускаются малыми сериями.

– Значит, нам нужно будет куда-то прятаться? – уточнил Джим.

– Нет, достаточно, чтобы вы знали об ударах. Стены и купол легко выдержат ударную волну, они на это рассчитаны, к тому же эпицентр будет находиться более чем в трех километрах отсюда.

Майор подошел к стоявшим у стены боевым комплексам.

– Отличная работа, легкий каркас, малокалиберные экономные пушки. Сколько вы берете таких снарядов?

– По три сотни, – отозвался Тони. – Можем и больше, если бегать не нужно.

– М-да, красота да и только. Тут столько всяких навесных приспособлений, что я даже названия их не знаю.

«А тебе и не нужно», – мысленно ответил Тони.

Заметив на столе ручное оружие, майор Броут оставил комплексы и подошел ближе.

– Это что же, ваше личное оружие? – спросил он, глядя на пару одиннадцатимиллиметровых пистолетов-пулеметов. Это было усовершенствованное штатное оружие дифтских подразделений «антиабордаж», Джим с Тони приспособили их для собственных нужд еще при полковнике Фарковском.

Поменяли стволы на более живучие, изменили пусковую электронику и заказали специальный боекомплект. Вместо обычных болванок, применение которых на борту корабля было безопасно, они получили патроны с активными бронебойными пулями, разогревавшимися при попадании в цель до десятков тысяч градусов. Даже на броне танков и тяжелых роботов такие заряды оставляли глубокие выбоины.

– Я плохо представляю себе, в каких условиях оно может применяться. Все же пушки, по-моему, эффективнее.

– Эффективнее, – согласился Джим и покосился на прикрытое жалюзи окно, прикидывая, выдержит ли оно ударную волну.

– Так зачем же вы держите его при себе?

– На тот случай, если придется сбросить броню и действовать безо всякого плана.

– Нет, на этот раз все будет согласно плану, в этом я уверен. Дифты ослаблены, мы сбросим вас на планету, вы пробежите по скрытым от посторонних глаз маршрутам, соберете информацию, вас снова подхватят и все… А вот это гранаты, правильно? Я слышал, что такие бывают – с механическим взрывателем. Но подрыв радиосигналом мне нравится больше.

– А еще лучше мыслепосылом, да? – усмехнулся Тони. Он стоял у плитки и следил за тем, как быстро вода набирает оранжевую краску.

– Да, это вообще идеальные условия. В механическую же схему вмешаться уже нельзя.

– Вот именно, сэр, если я дернул кольцо и бросил гранату, она обязательно взорвется на позициях противника, и никакой перехват управляющего сигнала мне не страшен,– добавил Джим.

– Тут я с вами согласен, капитан. Взлом системы управления такой гранате не грозит. А это что, виброскар?

– Нет, обычный нож.

– Но какой от него толк? Виброскаром можно пробить тыловое бронирование тяжелого робота, а ножом нет.

– Зато виброскаром нельзя срезать молодое дерево, чтобы устроить себе убежище. Нельзя выкопать из земли съедобные клубни и разделать пойманную змею.

– Фу, какие вы гадости говорите… – Майора передернуло. – Ладно, пойду извещать других, хотя, признаться, мне нравится проводить с вами время. От вас узнаешь много интересного.

Майор ушел, и напарники остались одни.

– Интересно ему, – сказал Джим. – А сам небось уже отчет составил.

– Ясное дело, он ведь на работе. Открывай туалет, пора воду сливать.

Включив подачу, лейтенант Триш с беспокойством прислушался к работе электродвигателя – в его шуме стали проскальзывать подозрительные хрипы. По правде говоря, лейтенанта это не удивило, ведь отряд кирасиров погружался в грунт до двадцати раз за день, и если тяжелые «баубуры»-гиганты могли заглубляться на десять метров и были рассчитаны на большие нагрузки, то механизмы легких кирасиров на столь жесткую эксплуатацию рассчитаны не были.

Уже на третий день пребывания в лесах Лесгафта лейтенант Триш приказал легким кирасирам не зарываться глубже полутора метров, при максимально допустимых четырех.Таким образом он рассчитывал сберечь ресурс оборудования и оказался прав, ведь отряд находился в лесах уже вторую неделю.

Поначалу штаб обещал снять их с позиции через неделю, когда пришел срок, сказали – еще три дня, но теперь уже Триш был уверен, что никакой эвакуации не будет. Их оставили драться до последнего, и он к этому был готов. В решимости сержанта Ваккумера лейтенант тоже не сомневался, а остальные и вовсе были роботами.

Сорок кирасиров и двенадцать «баубуров» – подразделение среднего и глубокого укрытия, или «граундеры», как их называли канкурты.

Но это было две недели назад. Две недели ежедневных обстрелов объектов противника и две недели ответных штурмовых ударов авиации, в особенности дискорам с их злыми пушками.

Они зависали над кронами серебристых папоротников, выискивали воронки и начинали гвоздить по ним сверху. Полтора метра грунта не всегда спасали. Случалось, снаряды пушек настигали кирасиров в глубине, и тогда все заканчивалось подрывом боезапаса либо тихой гибелью очередного солдата. Он переставал отзываться на тестовые сигналы и больше не появлялся на поверхности, навсегда оставаясь в подземном убежище.

«Баубуры» прятались значительно глубже, но и на них находились всепроникающие управляемые бомбы системы «гликоль». Их сбрасывали со штурмовиков в воронки, остававшиеся на месте погружения «баубуров». В таких случаях от цели не оставалось ничего, кроме перемешанной с грунтом металлической стружки.

Лейтенант достиг поверхности, створки распахнулись и сложились за спиной в ангар-ранец. Винт подачи поработал еще немного, чтобы лейтенант смог сделать шаг, а затем подогнулся и тоже убрался в ранец, сделав его вдвое тяжелее. Впрочем, таскать оборудование лейтенант уже привык, а последние две недели очень этому поспособствовали.

Неподалеку, между корнями папоротника, на поверхность вышел кокон сержанта Ваккумера. Свернув створки, сержант повернул к лейтенанту красное, припорошенное глиной лицо. Герметичность створок со временем нарушалась, и теперь при каждом погружении им с лейтенантом приходилось глотнуть пыли. Однако помимо землеройного оборудования сержанту Ваккумеру приходилось таскать на себе еще и блок связи – огромный прибор, позволявший связываться с командованием на большом расстоянии.

Дождавшись, когда сложится ходовой винт, сержант подошел к лейтенанту. Он был на полторы головы выше Триша, хотя рядом со штатными кирасирами выглядел куда скромнее.

Те были выше сержанта еще сантиметров на двадцать, зато на фоне «баубуров» казались малыми детьми, ведь они достигали четырех метров в высоту и двух тонн веса, а внешне напоминали жуков. «Баубуры» носили под крылышками стодвадцатимиллиметровые минометы с кулисной подачей, рассчитанной на пятьдесят четыре мины.

В качестве второго оружия эти гиганты располагали тридцатимиллиметровым гранатометом с двумя сотнями гранат. На крайний случай. Бронированные «крылышки» этих гигантов надежно защищали приводные механизмы, генераторы и батареи, вот почему за время пребывания в лесах Лесгафта «баубуры» потеряли всего четыре единицы, тогда как из сорока кирасиров до последней переклички дожили всего четырнадцать, включая сержанта Ваккумера и лейтенанта Триша.

– Опа, кажется, новое сообщение! – сообщил сержант, весь превращаясь в слух, чтобы выловить из радиоболтовни и помех нужную информацию.

– Что там? – нетерпеливо спросил лейтенант. – Что сообщают?

Несмотря на решимость сражаться до конца, он все еще лелеял надежду, что их все же эвакуируют на большом и надежном корабле.

– Нет, это не сообщение…

Сержант крепче прижал к голове массивные наушники.

– Это перехват…

– Ну и что там? – настаивал лейтенант, чувствуя, как вибрирует грунт от выходящих на поверхность «баубуров».

– Плохие новости, командир, – хрипло произнес сержант и мазнул по взмокшему лицу грязной перчаткой. – Канкурты вызвали орбитальные бомбардировщики. Две штуки. Будут бить тяжелыми зарядами.

– Насколько тяжелыми?

– Сказали, четыре единицы. Учитывая грузоподъемность орбитального бомбера, это «эрэсы». Либо четырехсотые, либо даже девятьсот двадцатые.

– Да не может такого быть! – воскликнул лейтенант. – Куда тут девятьсот двадцатые бросать, ведь форт совсем рядом?

Тем временем кирасиры и «баубуры» продолжали подниматься на поверхность и рассредоточиваться по округе. Им были незнакомы сомнения и переживания. Определяющим для них являлись ресурс механизмов и заряд батареи.

– Значит, форт надеются сохранить, сэр.

– Вот что, Ваккумер, давай поработай штурманом, посчитай примерное время удара. Это для нас сейчас очень важно.

– Да уж понимаю, сэр. Возьму за исходное время отклика бомберов на запрос.

– Давай, займись. А я пока пройдусь, посмотрю, все ли наши вышли.

Лейтенант включил ослабленный сигнал переклички и двинулся на показания пеленгатора, на ходу проверяя наличие своих бойцов.

Золотистая сороконожка полуметровой длины соскользнула с папоротника и щелкнула жвалами рядом с рукой Триша, однако он ее даже не заметил. Его отряду грозила кудаболее грозная опасность – полное уничтожение. Канкуртам надоели беспокойные дифты, и они решились на крайние меры. После удара здесь должен остаться только большой кратер, и даже если кого-то не вырвет из земли взрывной волной, смещения слоев грунта размажут беднягу, не вынося на поверхность.

– Так… Так… Так… Ты – есть, ты – тоже в наличии… Ага, Поцарапанный, ты тоже в строю. Это радует. А кто это там? Лиловый?.. Тоже в порядке… Сколько на всех боеприпасов?

Лейтенант взглянул на экран своего мини-терминала, куда стекалась информация о состоянии отряда. На всех получалось тридцать две мины. Больше ничего нет. Крупнокалиберные пулеметы кирасиров – это уже последний аргумент. Стены форта ими не сокрушить, годятся лишь для ближнего боя. Но кто пойдет с ними драться? Кому это нужно, когда имеются «эрэсы девятьсот двадцать»?

Два кирасира на сигнал переклички не отзывались. Лейтенант нашел их воронки. Одна выглядела так, будто никто и не собирался из нее выбираться, а из второй торчали вершинки разомкнутых створок. Поняв, что не выйдет на поверхность, робот решил открыть створки, чтобы обозначить себя.