Чтение 12–й страницы книги ~2024-й~

Часть II

2014-й год

Глава 1

Асфальт кончился, машина свернула на разбитую колесами проселочную дорогу. По таким ездили на колесницах хетты, гиксосы, скифы, гунны, на повозках — короли средневековой Европы, в каретах — помещики России. Теперь вот мой супернавороченный и набитый электроникой «хаммер» кренится то на один бок, то на другой, я постоянно кручу руль, объезжая ямы, заполненные водой, хотя последний дождь был три недели тому. Не помогает спутниковая навигация, потому колесница хоть и превратилась в автомобиль, но дороги остались те же.

У меня руки заняты, автомобиль сам подал сигнал дому, и я почти ощутил, что там начали просыпаться все службы: в ванну пошла горячая вода, в кофемолку посыпались с сухим шорохом только что поджаренные до нужной кондиции зерна, на плите под кастрюлей с водой вспыхнул огонь, а холодильник поспешно проверил ассортимент продуктов ибыстро заказал по инету недостающие.

Весь дом и все на участке, включая автомобиль и газонокосилку, соединены сетью, постоянно переговариваются между собой, стараясь выполнить работу так, чтобы я их вообще не замечал, и я не замечаю, человеческий мозг и так работает с нагрузкой в сотню, а то и в тысячу мозгов, если взять за единицу отсчета лет сто назад.

Подъезжая к дому, я с облегчением бросил руль и, повернувшись к заднему сиденью, начал доставать пакеты с едой и гаджетами. Автомобиль еще издали подал сигнал воротам, те поднялись как раз к моменту, когда он, сбрасывая скорость, подкатил ближе. В глубине двора точно так же пошли вверх двери гаража. Сверкающий болид вполз в просторное помещение, где у меня еще и склад всего-всего, начиная от годового запаса меда и кончая старыми компьютерами.

Для автомобиля свет не нужен, но гараж издали определил, что в этой железной коробке находится властелин всего-всего, и помещение залил приятный оранжевый свет, достаточно яркий, дом знает, что люблю яркий и праздничный даже в туалете.

Я вылез, обвешанный пакетами, и, когда поднимался на крыльцо, из-под опускающейся двери гаража выплеснулась струйка грязной воды, это чистильщик быстро смыл грязь с колес.

Во внутренностях металлической двери трижды щелкнуло, она распахнулась как раз в момент, как я поднялся на крыльцо. Вспыхнул свет, а едва я перешагнул порог, дверь захлопнулась, помедлив пару секунд, чтобы не отхватить подметку.

Тут же в предбаннике, где я складывал дрова, когда только купил этот домик, гордо именуемый коттеджем, вспыхнул большой экран, пробежали колонки цифр: сколько истрачено воды, газа, электричества, когда срок оплаты спутникового инета и прочей ерунды. Вообще-то, это все делается в автоматическом режиме, но я по старинке предпочитаю все видеть в реале и быть наготове скорректировать в нужную сторону.

Из комнаты видно, как за окном на роскошном подсолнухе, уцепившись за край массивной шляпки, висит под ней ярко-желтая птичка и деловито клюет семечки. Хорошая здесь земля: прошлой осенью уронил кто-то из рабочих, теперь вот пророс такой красавец…

Я щелкнул фотоаппаратом в мобильнике, сбросил снимок в гугол, и моментально оттуда пришла справка: большая синица, отряд певчих воробьиных, Oscines… Прекрасно работает эта новая служба опознавания визуальных образов…

Потирая руки, опустился за обеденный стол и взял в руки нож и вилку. На стене слева вспыхнул квадрат метр на метр, в нем появилось лицо Тимура во всей красе, то есть смельчайшими складками, прыщами и волосиками из носа. На одном что-то блестит подобно мелкой жемчужине, но вряд ли это жемчужина.

— Шеф, — сказал он быстро, — неприятности.

Я щелкнул пальцами, включая связь. Тимур отыскал меня взглядом.

— А-а, — сказал он огорченно, — ты уже на даче… Извини, что порчу уик-энд.

— Что случилось?

— Утечка, — сказал он.

— Опять?

— Снова, — поправил он.

Сердце мое сжалось, вот так, когда все вверх и вверх по крутой дуге, а потом крылья горят, и ты мордой вниз, в инфаркт влетают, докатываются молодые да ранние вроде меня.

Я вздохнул поглубже.

— Что на этот раз?

— Пока только с десяток концепт-артов, — сказал он торопливо. — Но мы все равно ничего не понимаем! Уже в инете. Как? У нас же полная изоляция! Столько раз проверял,что и во сне, как лунатик, все вспомню.

— Да, — буркнул я, — выходные ты мне испортил. Так что завтра с утра буду в офисе. Проверим вместе. Что-нибудь поменяем. Если снова сопрут, значит — не то меняли.

Он спросил тихо:

— А если сопрут…. ядро?

— Тогда можно в петлю, — ответил я глухо. — И вообще нас могут утопить. В буквальном смысле. Я не шучу. Просрать такие деньги и пятилетний труд?

Он ответил потрясенным голосом:

— Хорошо, Володя. Буду ждать. Признаюсь, сам уже ничего не могу, голова трещит. Тебе до инфаркта рукой подать, а у меня уже инсульт начинается. И болезнь Паркинсона.

— Хоть не Дауна, — буркнул я.

Постель ликующе приняла мое тело, как волны теплого моря, дом тут же переключил часть функций на заботу о хозяине: полная темнота в спальне, свежий воздух с распыленными фитонцидами, это подсказал домашний медцентр, нужная температура и полная изоляция даже от чириканья птиц или треска кузнечиков.

Но все равно сон не шел, сердце колотится тревожно, а в черепе носятся горячечные мысли. За эти пять лет сотрудничества с Корневицким, вернее, работы по его заказу, мы подошли вплотную к запуску «Виртуальной Москвы», а за это время, подтверждая свои возможности, несколько раз делали для него тридэшное видео по пять-десять минут, где красотки либо красиво танцуют, либо совокупляются друг с другом. Он почему-то не любит сцены прямого траха, когда женщина с мужчиной, проявляется понятное самцовое доминирование, а когда женщина с женщиной — это так, игра, ничего серьезного, мужское самолюбие не задето, это как бы даже искусство, эстет хренов.

Свои заказы, над которыми работали еще до него, мы благополучно сдали, долги выплатили и с того дня трудились только над «Виртуальной Москвой».

Странно, даже те, кто кривил морду и брезгливо морщил нос, очень быстро увлеклись проектом и работали с жаром, которого я не ожидал. Вообще-то аксиома, что любой мужчина, даже абсолютно не умеющий держать в руке карандаш, тем более — кисть художника, все равно с удовольствием нарисует женщину… или хотя бы какую-то ее часть.

Собственно, в «Виртуальной Москве» предполагается, что всякий игрок будет работать, ходить в магазины, посещать рестораны и кафе, дискотеки, словом, жить обычной полной жизнью. Против этого никто не возражал, сопротивлялись только элементу, который в rl присутствует еще как, а вот в vl вроде бы как-то неприлично, нам же самим будет стыдно, мы же интеллигенты, одухотворенные личности, мы даже срать не ходим и вообще не совокупляемся, это присуще только грязным животным…

Бурчанье стихло, когда начали работать. Тимур не уволился, как грозил, но пару раз ехидно заметил, что проститутки тоже оправдывают свою профессию и не видят в ней ничего особенного, тем более постыдного. Педантичный Роман, к моему удивлению и удовольствию, ответил, что проституцию уже легализовали в большинстве стран мира, за исключением Северной Кореи и Ирана, а это не те страны, на которые стоит равняться. В Госдуме закон о легализации принят в двух чтениях, а после поправок примут и в третьем.

Корневицкий исправно переводил деньги на счет моей фирмы. Полгода мы еще тряслись, что передумает, ублажали тридэшными мультиками, но деньги поступали регулярно, и мы успокоились. Еще позволил закупить любое нужное оборудование, счета должны отправлять в его бухгалтерию, как и прочие расходы, по аренде помещений, на взятки или что-то еще непредвиденное.

Теперь у меня под фирму половина довольно большого отдельно стоящего здания, сотрудников вчетверо больше, а Тимур и Роман — исполнительные директора. Вообще вся моя старая проверенная группа — директора: креативные, по дизайну, по отладке ядра, по безопасности, везде по всем главным участкам огромного поля, из которого теперь состоит современная байма.

Когда на другой день я с утра прибыл в офис, Тимур уже перепроверял камеры слежения, хотя от них, понятно, толку не больше, чем от копий и стрел в эпоху высоких технологий.

— Рисунки могут воровать прямо с экранов, — сказал я. — Значит, надо исключить возможность проносить фотокамеры. Но они теперь могут быть размером с маковое зернышко! Никакие металлодетекторы не уловят.

— Тогда что, раздевать всех?

Я сказал зло:

— А почему нет? Купим всем красивую удобную одежду. Приходя на работу, переодеваются в нашу. Так, кстати, делается на большинстве производств, связанных с высокими технологиями.

— Там потому, — уточнил Тимур, — чтобы грязь не заносили… Впрочем, это не слишком большое неудобство. Только надо, чтобы раздевались и складывали одежду в шкафчик в одном помещении, а надевали спецуху в другом. А то кто помешает переложить фотоаппарат?

— Верно, — одобрил я. — А проходили по узкому коридору голенькими. Под просмотром. Настрой фильтры так, чтобы замечали все-все инородное! Фотоаппарат можно и под ногтем пронести.

— Сделаю, — сказал он с облегчением. — Конечно, буду искать и другие утечки.

— Даже их возможность ищи, — сказал я строго. — Человек — такое говно, обязательно придумает, как напакостить. К сожалению, мы не можем мысли читать.

— К сожалению, — согласился Тимур, потом сказал: — А может, к счастью. Я не хочу знать, что ты сказал мысленно о моей работе, когда я доложил об утечке!

— Пережил бы, — буркнул я. — зато никаких утечек.

Он вздохнул:

— Нет, лучше замки покрепче, сигнализацию, стальные двери и злую собаку, чем чтение мыслей!

За спиной хлопнула дверь, появилась Алёна. За эти годы из рослой голенастой девицы превратилась в фактурную девушку, яркую и заметную, хоть и не в моем вкусе: рослаяи спортивная, ходит все в тех же солдатских ботинках, из-за чего шагает широко, по-мужски, уверенно и напористо. И вообще слишком самостоятельная, а нам всем нужно, чтобы женщина была глупее и слабее, иначе какой к черту комфорт?

Она охнула:

— Что в лесу такое громадное сдохло? Шеф раньше меня пришел!

Я буркнул:

— Забыла, как работала на полставки и приходила вообще после обеда?

Она лучезарно улыбнулась:

— Я была студенткой, которую вы никак не решались обольстить, а теперь я молодой специалист!

— Специалиста тем более не решаюсь, — ответил я с долей язвительности и выразительно посмотрел на ее солдатские ботинки.

Дверь хлопала все чаще, большой зал, разделенный тонкими пластиковыми перегородками, постепенно наполнялся народом. Я невольно вспомнил, какой крохотный был зал вначале, но, получив первый транш от Корневицкого, я набрал добавочных сотрудников из ребят молодых, амбициозных и не слишком обремененных взглядами времен карет и кассетных магнитофонов.

Москву для баймы скопировали довольно быстро, включая линии метрополитена и даже пещеры, по которым таскали из Кремля сундуки Ивана Грозного, энпээсы выполняют все службы, которые нельзя доверить игрокам: организацию дорожного движения, пожарные части, эмчээсовцы, полиция, ОМОН, городское хозяйство, а все остальное в руках играющих. И если баймер не будет зарабатывать деньги, то умрет с голоду. Правда, можно зарабатывать множеством способов, в том числе полулегальных или совсем криминальных.

Пропищала мелодия рингтона, я вскинул бровь и выразительно посмотрел на Тимура. Тот сделал большие глаза, затем торопливо кивнул. Утечки могут быть и по мобильникам, надо будет отбирать при входе в здание.

Алёна порылась в сумочке, торопливо выхватила, мобильник прыгал в ее ладонях, как живая скользкая рыба. Наконец поднесла к уху.

— Да?.. Это я, да!.. Что?.. Ну… ладно… Что делать… Ничего.

Она положила мобильник на стол, я издали увидел, что Алёна на глазах осунулась, крепкие плечи поникли, а спина сгорбилась. Даже крупная грудь сразу стала меньше, а тонкая талия раздалась, когда Алёна осела, словно снежная баба на солнце. Тимур подобрался и цапнул ее телефон, что-то сказал быстро, кося глазами в мою сторону.

Алёна безучастно кивнула, глядя перед собой отсутствующим взглядом.

Я спросил сочувствующе:

— Алёна, кто-то умер?

Она оглянулась, в глазах мелькнул затухающий гнев.

— Шеф, не лезь под горячую руку. Зашибу.

— Ого, — сказал я, — ну ладно, лучше меня, чем кого еще, я ж отвечаю за работников. Тебя изнасиловали?

Она отмахнулась:

— Если бы! А то все обещают… Я вчера обошла еще три фирмы, искала работу, но везде облом. То ли рылом не вышла совсем уж, то ли работников моей специальности перебор…

Я сочувствующе поцокал головой. Алёна два месяца как окончила вуз, окрыленно разослала везде резюме, она ж закончила с отличием, везде приглашали на собеседование,но тем почему-то все и заканчивалось.

— Может, — предположил я, — не то говоришь? Громко ржешь над собеседователем?.. Ноги слишком широко раздвигаешь, а он пугливый?

Она покачала головой, даже не отгавкнулась, настолько хреново, ответила серьезно:

— Не знаю. Ничего не знаю.

Тимур сказал с сочувствием:

— Может быть, надо было отсосать у собеседователя?

Она отмахнулась в раздражении:

— Отсосала бы, если бы помогло. Но сейчас такая мелочь ничего не решает. Это не старые добрые времена, когда ты был молодым.

— Да, — согласился я, — сейчас в самом деле такая ерунда не играет роли. Это наши отцы были такие идиоты, что в угоду делу… Алёна, а по резюме тебе не отказывали?

— Нет.

— Тогда дело в личном контакте, — рассудил я, — что-то их не устраивало… гм… ты зубы чистишь?

Она огрызнулась:

— Я все чищу!.. И сидим далеко друг от друга через во-о-от такой стол, чтобы ему не могли предъявить иск о домогательствах с его стороны. И все снимается на видеокамеру. Нет, что-то в этом неправильное… От того, что я замечательная, мне почему-то не легче! Никто не видит, что я добросовестная, работать люблю, без вредных привычек, на мужчин не лезу, инициативная только в работе, и вообще работа мне интереснее развлечений!

Я пробормотал:

— Побеждает тот, кто умеет себя лучше подать.

— Вот-вот, — сказала она горько, — что делать, если я подать себя не умею?

— Свинство, конечно, — сказал я сочувствующе.

— Пока других вариантов нет, — ответила она горько. — Конечно, придумывают всякие тесты…

Я поинтересовался:

— Ты в них веришь?

Она скривилась:

— Не больше, чем ты. Но ничего лучше не придумано. Разве что собеседование, но и оно…

— Понятно… — сказал я. — Алёна, я тоже на этом обжигался. Честно! Там нужны стандартные ответы, а нам, с нестандартным да творческим мышлением, это гроб с музыкой. Так что надо больше рассчитывать на эти книжечки, где учат улыбаться да показывать коленки.

— А сиськи? — спросила она.

Я ответил в затруднении:

— Мир меняется очень быстро. В книжках только про колени.

— Ну вот, — сказала она обвиняюще, — не хочешь помочь!

— Не хочу, — признался я. — За эти пять лет к тебе привыкли и полюбили все, Алёнка. Давай переведем тебя в старшие, жалованье увеличим…

Она отмахнулась:

— Жалованье мне очень даже не помешает, но рост еще нужнее.

— Обеспечим, — сказал я клятвенно. — Мы фактически закончили наш долгострой!.. А это значит, будем стричь купоны, делить прибыль… если Корневицкий не кинет нас, как бросали другие, если смилостивится… будем раздавать слонов, награды и повышения по службе.

Она посмотрела на меня с подозрением:

— Правда?

— Клянусь!

— Гм, — сказала она, — вижу, что врешь, только не пойму, в каком месте.

— Жалованье увеличим прямо щас, — сказал я. — Работу тоже подберем сразу, чтобы даром хлеб не ела. Такую, чтоб по твоим плечам. Ты девочка крепкая…

— Поборемся? — предложила она мстительно.

— Только не сейчас, — испуганно сказал я, — когда ты в таком зверском настроении! Как-нибудь в постели, хорошо? Кто победит, тот и насилует.

— Вернемся к жалованью, — предложила она деловито. — И квартальную премию в размере месячного…

— Годовую, — поправил я. — А квартальную — в половинном размере. Соглашайся, пока я добрый.

Она пытливо посмотрела на меня, вздохнула:

— Хорошо. Но только потому, что надоело таскаться по собеседованиям.

— Договорились, — сказал я.

Тимур со своего места прислушивался с одобрительным видом, Алёна прижилась и понравилась почти всем, сказал жизнерадостно:

— Мудро, шеф. За одну битую двух небитых дают. К Алёне притерпелись, хоть она какая-то несовременная…

Алёна оглядела его с головы до ног, нахмурилась:

— Я?

— Ага, ты, — подтвердил он.

— В чем это я несовременная?

— Худая, — заявил он безапелляционно. — Сейчас поджарая блондинка с вот такой грудью уже вышла из моды. Даже вылетела, словно моряк из пивной, которого выставил молодой Брюс Уиллис. Людей с лишним весом много, а будет еще больше, так что моду создают они.

Роман сказал от своего стола:

— Не они, а производители одежды, продуктов и лекарств. Это им выгоднее толстые. Так что следующая мисс Вселенная прибавит еще пару килограммов…

— Пять, — сказал Тимур уверенно. — Ставлю на пять! Все ускоряется. Уже запустили рекламу, что лишний вес — это четыре складки, а не три. Но готовится переход и на пять. Лишним весом отныне будет считаться не пятнадцать килограммов сверх, а сразу тридцать. Зря еще лет пять тому подняли на щит Бриджит Джонс?.. Теперь главное не красота и пропорции, а…

— …синдром Клеопатры?

Они фехтовали эрудицией, я поспешно порылся в памяти, Клеопатра была низкорослой, безобразно толстой и кривоногой, но в нее влюблялись многие мужчины, в том числе Цезарь и красавчик Марк Антоний.

— За работу, — сказал я раздраженно, — черт, везде этот секс пролезает! Буду штрафовать всякого, кто на работе вспомнит о своей половой принадлежности!

— А чужой? — уточнил Тимур с любопытством.

— Тех в двойном размере!

Глава 2

Так хорошо и быстро решив проблему с трудоустройством Алёны, я бодро двинулся к своему кабинету, но по дороге затормозил у стола Василия Петровича. Вся столешница завалена рисунками, они же на стене по обе стороны монитора, а также сверху и вообще везде, где можно прикрепить отпринтерные листочки.

— Понятно, — сказал я медленно, — почему у вашего стола торчит народ… Еще бы…

— Нравятся? — спросил он довольно.

— Не то слово, — пробормотал я. — Это в самом деле нечто… В реале ничего подобного… А это вот из порно?

Он отмахнулся:

— Уже и не помню. Сейчас вся жизнь — порно. В инете даже искать не надо, такое вот выпрыгивает само! Нужно только использовать как заготовки. Ведь любая статуя — это кусок мрамора, от которого отсекли все лишнее?.. Надо же понять, чем привлекала народ худосочная и сутулая Нефертити или кривоногая толстушка Клеопатра?

Я покачал головой:

— Не слишком ли углубляетесь? Нужны всего лишь скины пары десятков, ну ладно, сотен женщин, которые юзеры смогут подстраивать под свой вкус.

Он горделиво выпрямился и неспешно погладил бороду и подкрутил усы. Седеть, как я понимаю, начал рано, а вот волосы сохранил густыми, хотя в зале среди наших молодыхсотрудников всегда ярко блестят две-три лысины, а еще у десятка проплешины стыдливо прикрываются зачесываемыми сбоку волосами.

Такие обычно, чтобы хоть как-то реабилитироваться, отпускают бороды. Василий Петрович отпустил длинные волосы, уж и не знаю зачем, может быть, он из эпохи битлзов, тогда все были длинноволосыми, а борода — времен молодого Фиделя Кастро, тогда модно было отпускать бороды.

— Я хочу, — проговорил он значительно, — чтобы мои модели оставили в таком же виде…

— Но каждый станет менять под себя, — сказал я.

— Станет, — согласился он, но глаза блеснули дьявольской гордостью: — Однако подвигает ползунками, наиграется с пропорциями, вздохнет и вернется к моему дефолту! По крайней мере, я уж постараюсь… да и, кроме того, я получил одно заманчивое предложение…

Я насторожился:

— От кого?