Чтение 8–й страницы книги ~Зачеловек~

— Да-да, а кто спорит, я того самого в рыло. Верю-верю, ты ведущий специалист по этой самой… мокрой. Но вообще-то какие-то странные у вас специалисты. На фига эту подпись мочить, прости за такое грубое слово?.. Или это не специалисты мочат, а… другие? А вы только исследуете эту подмокшую, намоченную, намокшую подпись?.. Как патологоанатомы, да?

Она смотрела с улыбкой полнейшего превосходства.

— Остри-остри. Он взмолился:

— Прости профана, но я никогда еще не был таким серьезным! Что такое мокрая подпись?

Она сказала милостиво, но чувствовалось по ее тону, взгляду, вздернутому носику, что другого бы стерла в порошок, только для него, Мрака, делает исключение, но пусть не наглеет, это она сегодня такая добрая, да и потому, что сам Мрак ничего, клевый мужик:

— Ты хоть что-то слышал о рукописании?..

Мрак подумал, подвигал складками на лбу, взглянул исподлобья, настороженно, так ли понял, а то понять можно по-всякому, у него уже с десяток вариантов вертится на языке, и все не при женщинах, поинтересовался:

— Это когда рукой… буквы?

— Да не просто рукой, — ответила она с нажимом, — рукой можно и на клавиатуре набивать. А когда берешь рукой вот так… и пишешь буквы! Раньше так целые письма писали. Представляешь, выводили букву за буквой. Целые слова. А из них составляли фразы, предложения.

Мрак взглянул широко распахнутыми глазами, рот разинул, переспросил:

— Неужели так было?

— Представь себе, — подтвердила она победно. — В старину так целые книги переписывали! Библиотеки из таких книг. Нет, ты такого вообразить не сможешь!

Он содрогнулся, сказал поспешно:

— Нет, конечно. Что за дикость, что за дикость! По мокрому, говоришь, писали?

— Нет, бумага бывала сухая… наверное, я всю технику досконально не прорабатывала, но чернила были в самом деле мокрые. Это просто как грязь на бумаге, понимаешь? Ну, на экране дисплея, понял?.. Брали сок какой-нибудь особо чернящей ягоды, черники, наверное, этот сок набирали в авторучки, но она хоть и, но все равно приходилось водить рукой, выписывать, вырисовывать буковки! Это трудно сейчас представить, когда нажимаешь клавиши с готовыми буквами, а раньше… Но тогда вот так, водя пером по бумаге, просто передавали информацию, а сейчас это целая наука о характере пишущего и даже адресата, это познание личности автора, проникновение в его интимный мир, ведь от того, как держит перо, как черкает, пишет ли с нажимом или без, можно многое узнать о человеке, ибо такое вот письмо очеловечивает сам процесс передачи информации через написание букв. Это соприкасается с церковно-ритуальным, ибо можно рассматривать и как хореографию, разновидность танцевального искусства руки, и как нечтосакральное, прикосновение к высшему… Мрак кивал обалдело.

— Это очень важная дисциплина, — сказала она сурово. — И становится все важнее именно в этом новооткрытом качестве проявления тактильно-жестикуляторных свойств, как рудимент человеческого в нашей почти что уже нечеловеческой цивилизации, а скоро уже точно нечеловеческой. Ведь от мокрой подписи, wet signature, окончательно избавились еще в начале века, лет десять-двадцать тому, заменив ее электронной, цифровой идентификацией…

Мрак ахнул:

— Десять-двадцать лет назад? Господи, как давно! Действительно, дикари, дикари…

Виктория и Олег с балкона рассматривали город, Виктория повернулась и прямо взглянула в зеленые глаза мужчине, в котором, к своему удивлению, все еще не отыскала слабых мест.

— Рассказываете вы хорошо… как и фокусы показываете. Но все-таки как подключаетесь к Интернету? Если даже очками Не пользуетесь.

Олег развел руками:

— Я же сказал, испытываем кое-какую аппаратуру. Вернее, имплантаты. То, что вы носите в очках, у нас с Мраком… внутри. Пока что, надо сказать, результатами довольны.

Виктория вскрикнула с пылкостью:

— Вот бы мне в вашу группу!.. Я бы с таким счастьем все это испытывала!

Олег ощутил то состояние, что раньше называли холодком по коже, словом, внутреннее предостережение, когда разум еще не сообразил, что и как, должен все перебрать по логическим звеньям, чтобы прийти к какому-то выводу, а инстинкт на основании многочисленных ударяний мордой о столб уже кричит: берегись, опасность!

Ее глаза горели восторгом, она смотрела на Олега с завистью, сразу превратившись из надменной директрисы в ждущую чуда девочку, что увидела Деда Мороза с большим мешком на спине.

Мрак на радиоволне спросил Олега:

— Ты что задумал?

— Можем проверить, — ответил Олег, не отрывая взгляда от счастливого лица Виктории, — некоторые предположения…

— Какие?

— Самые фундаментальные, Мрак. От которых просыпаемся по Ночам в кошмарах.

Мрак смолчал, понятно, о чем речь, а Олег сказал осторожно:

— Виктория, у нас есть право привлекать добровольцев к опытам. Но не повредит ли вашей напряженной работе…

Она с пренебрежением отмахнулась:

— Да чего стоит вся та работа в сравнении!

Снова Олег ощутил на себе тяжелый взгляд Мрака, ответил как можно более ровным голосом:

— Разве не работа для человека… настоящего человека важнее? Тем более творческая?

Снова она отмахнулась:

— Да, конечно, но испытывать новое, что войдет в быт только через годы, разве не интереснее? А я занимаюсь пока что тем, чем занимаются всего лишь люди…

Холодок по коже и во внутренностях стал заметнее, Олег видел, как насторожился и Мрак, в коричневых глазах читалось:. Виктория посмотрела на Олега, нахмурилась, женским чутьем уловив нечто неладное, сказала осторожно:

— Чувствую, вам нужно перекинуться парой слов с вашим другом. А я пока пойду помою руки.

Она удалилась в ванную комнату, а Тигги, оставив Мрака, тут же вышла на балкон к Олегу, вздохнула:

— Такая жара… С этим всеобщим потеплением вообще все с ума посходили. Даже комары по ночам стали залетать какие-то совсем кусачие. Никакой их не берет. Я уже на окнах защиту поставила. Откуда берутся?

— Из труб, — предположил Мрак из комнаты.

— Каких? — наивно спросила Тигги.

Мрак рассмеялся, слышно было, как в ванной шумит вода, Виктория появилась обнаженная до пояса, с майкой в руке, на коже блестели мелкие бусинки. Грудь подтянулась, алые кончики от холодной воды заострились и затвердели. От всей фигуры веяло свежестью и холодком, как от снежной королевы.

— О чем секретничаете? — спросила она из комнаты. Олег вышел с балкона, окинул Викторию оценивающим взглядом.

— Есть, есть у нас с Мраком задумка. Нам пора возвращаться на работу… Но можем и вас захватить в качестве багажа.

— А что у вас за такая работа? Помимо испытаний? Или это у вас основное занятие?

— Есть такой островок, — ответил Олег туманно. — Там наша лаборатория. Чистое море, изумительный пляж, пальмы, кораллы, попугаи… Можно сочетать приятное с полезным.

С балкона выскочила Тигги, восторженно взвизгнула:

— Как здорово! Собираетесь заманить нас, невинных и беззащитных, и там, посреди океана, зверски изнасиловать? Как романтично! Виктория, соглашайся скорей, пока не передумали!

Виктория взглянула на Олега испытующе.

— Вы всерьез?

— Абсолютно, — ответил он. — У нас в самом деле есть на вас виды.

— Какие, если не секрет?

— Помимо зверского изнасилования, как мечтает ваша подруга, вы могли бы принять участие в испытании некоторых технологических новинок.

У Виктории вспыхнули глаза, но тут же погасли, помялась, в голосе звучало явное сожаление:

— Увы, облом-с. Моя работа не позволяет… не позволяет отлучаться. Тем более мне, я ведь не просто директор по проблемам агрессивности толпы, но и…

Она умолкла, Олег тут же сказал:

— Догадываюсь. Вы стараетесь присутствовать там, где проводят операции по снятию агрессивности, верно?

Она взглянула с удивлением и некоторой благодарностью.

— Вы избавили меня от необходимости соврать. Но как вы поняли?

— Я же сказал, работаем в близких — областях. Судя по вашим словам, одна из таких операций будет скоро?

— Да.

— Когда?

Она прямо взглянула ему в глаза.

— Я не имею права говорить о таких вещах. Он кивнул:

— Хорошо. Я сейчас загляну, как это уже проделал Мрак, в ваше досье, посмотрю, над чем работали в последнее время, а там и…

Она вскрикнула:

— Нет! Вы не должны.

— Почему?

— Там, помимо подобных операций, есть и… другие, которые засекречены еще строже. Я не знаю, откуда у вас доступ, но лучше без особой надобности туда не заглядывать.

Он кивнул снова:

— Вы правы.

Она помялась, взглянула на Мрака, на притихшую Тигги, произнесла едва слышно:

— Сегодня. Если точно… — Она посмотрела на стену, где на самом деле никаких часов, но Олег и Мрак видели, что для нее там очки явно показали большое табло, повторила медленно: — Где-то через два-три часа. Кстати, мне уже пора выходить.

Мрак сказал громко, перехватывая инициативу у Олега:

— Ерунда, не волнуйтесь, доставим в мгновение ока. Нам самим интересно посмотреть… Тигги, а ты?

— Как скажешь, — ответила она победно.

— Настоящая женщина, — похвалил он. — Хоть и не блондинка.

— Как это не блондинка!

— Ты мое золотце, — сказал он, и она тут же бросилась ему в объятия. — Барсика оставим пока у тебя, хорошо?

— Конечно! Моя кошечка о нем позаботится. Олег кивнул Виктории в сторону балкона:

— Оттуда увидите машину темного цвета у самого подъезда. Она ждет нас. Где ожидается акция?

Виктория, не поверив, вышла на балкон, перегнулась через перила. На ее лице проступило напряжение. Коротко взглянула на Олега, снова на машину. Он подосадовал, ведь могла же заметить, что несколько секунд назад там никакой машины не было, хотя обычно женщины замечают только наряды встречных модниц да как на них самих смотрят встречные мужчины.

— Хорошая машина, — произнесла наконец Виктория. — Даже слишком. Правда, нам ехать в центр, а в этом случае усиленный двигатель и возможность суперфорсажа ни к чему.

А Тигги широко распахнула глаза.

— Как она здесь оказалась? Я все машины соседей знаю. Вы ее вызвали? Но когда… Это что, ночью, когда я спала?

— Это не важно, — ответил Олег. — Едем прямо сейчас? А то Виктория начинает нервничать.

ГЛАВА 11

Датчики контроля все так же смолчали при виде Олега и Мрака, как молчали и при входе в дом. Вообще-то нетрудно вовсе проходить невидимыми, но фокус в том, что системами наблюдения пронизано абсолютно все, телекамеры фиксируют каждый сантиметр, вот и сейчас, помимо системы домового наблюдения, их наверняка снимают две камеры расположенного на той стороне улицы особняка некоего общества по защите прав потребителей района, а то и телекамера вон того дальнего отделения Сбербанка. Разрешение теперь такое, что с пяти километров можно разглядеть плохо пришитую пуговицу на рубашке. А это значит, что если пройти невидимым, то при сличении записей — а компьютеры отдельных корпорации это делать обучены — сразу возникнет вопрос: почему такое случилось? И сразу же вспыхнет красный сигнал, требующий перепроверки, сбора дополнительных сведений.

Машина у бровки тротуара блистает, как знающая себе цену черная жемчужина, Тигги сошла по ступенькам подъезда первой, остановилась, давая дорогу пьяному мужичку, того раскачивало, бросало вперед и назад, только что не приседал и не подпрыгивал, размахивал руками, орал сиплым пропитым голосом:

— Сволочи!.. Сволочи!… сволочи!.. Они даже собаку свою пихают в комп, бессмертие ей и вечную жизнь тоже… даже ее омолодят, а что мне?.. Почему я обречен? Почему мне умирать?

Он всхлипывал и размазывал грязным кулаком мутные слезы по морщинистому лицу, на котором, как сказали бы в старину, запечатлены все пороки и все болезни, вызванные ими. Грязная рубаха на плече порвана, помятые брюки на коленях вздулись пузырями, туфли вымазаны какой-то дурно пахнущей дрянью.

— Я человек! — заорал он диким голосом. — Я человек!.. Я имею право!..

Мрак тоже остановился, пока пройдет это самое, что есть мерило всех вещей и звучит гордо, хмыкнул, кивнул Олегу.

— А ведь, с точки зрения гуманистов прошлого века, в самом деле имеет.

— Позапрошлого, — уточнил Олег.

— Да? — удивился Мрак. — А что прошлый век?

— Сопел в тряпочку. Утверждать такую дурь уже не решались, но и сказать то, что говорим сейчас, никто не смел. А то, мол, фашистом обзовут, этого все страшились. А сейчас, когда сеттлеретика — реальность, даже самые записные правозащитники не хотят, чтобы вот такие… человеки переходили из прошлого в будущее и селились с ними боко бок.

Мрак проводил взглядом человека, покосился на Викторию, ее даже передернуло от гадливости.

— А когда-то длились жаркие дебаты, будет ли истреблено человечество новым поколением, помнишь? Виктория, что скажете?

Она процедила холодно:

— Я бы истребила. Но в этом не будет надобности.

— Почему?

— А зачем истреблять, — ответила она ледяным голосом. — Просто не брать таких в будущее. Пусть живут… как живут.

Тигги села рядом с Мраком, тот опустился на сиденье водителя, Виктория и Олег заняли места сзади. В салоне прохладный воздух стал еще свежее, реагируя на высокую температуру тел четверых млекопитающих, вспыхнули экраны, высвечивая карты дорог. Мрак оглянулся на Викторию, она сказала едва слышно:

— Я совершаю преступление… езжайте к.

— Хорошее место, — сказал Мрак. — Я там бывал. Он быстро отыскал на дисплее нужное место, небрежно ткнул пальцем, машина тут же сдвинулась с места. Виктория поинтересовалась ядовито:

— И во что играли, ребеночек?

— Смотрел. Там тогда еще театр был. МХАТом назывался.

Тигги вздохнула:

— Где теперь театры… Ой, почему вы бросили руль?

— Машина у нас умненькая, — объяснил Мрак снисходительно. — Знает, мне обе руки понадобятся.

Тигги восхитительно покраснела от удовольствия, победно покосилась на Викторию. Та с напряжением смотрела на руль, машина идет на большой скорости, лавирует, перестраивается, послушно остановилась перед красным светом, но по зеленому рванулась первой и с легкостью обогнала соседей, сама рассчитала интервалы и понеслась дальше, успевая всегда на зеленый свет.

— Да, — выдохнула она наконец, — машина у вас… Что за систему поставили?

Олег сказал негромко:

— Хотите, разоблачу фокус?

— Хочу, — ответила Виктория, добавила: — Хоть и жаль, я уж было поверила.

— Никакой системы нет, — сказал Олег. — Это он сам ведет машину.

— Но… как?

— Виртуально, — ответил Олег безмятежно. — Не обязательно же прикасаться к рулю, как вы думаете?

— Да, — пробормотала она, — да, но… как это, не прикасаясь к рулю?

Олег усмехнулся, промолчал, машина на Пушкинской площади выполнила сложное перестроение и свернула на Тверской бульвар.

— Нам вот туда, — показала Виктория.

Там, в центре Москвы, как раз напротив Литинститута, в бывшем здании МХАТа разместился гигантский комплекс электронных развлечений. В первые годы просто залы с мощными компьютерами, где игроки соревновались в сражениях по Сети, устраивали турниры и проводили чемпионаты, но мощь вычислительных машин росла стремительно, от виртуальных очков перешли к гермокостюмам со вшитыми датчиками, и вот уже игроки полностью погружаются в игровую реальность, бегают по пустыням, карабкаются по горам, стреляют в противников, а то и вовсе работают десантными ножами, после сеанса выходят с квадратными глазами, умиротворенные…

Большинство из игр вываливаются совершенно обессиленные, с кровоподтеками, но счастливые, они жили ярко, не то что остальные двуногие, непонятно зачем шляющиеся по улицам и попивающие пепси. Общественность вяло бурчала, но подобные игровые комплексы росли по планете, как грибы, и все больше школьников забрасывало учебу, а студенты переставали посещать лекции, да и многие взрослые предпочитали вот такую виртуальную жизнь, что значительно ярче и интересней пресной и скучной реальной. Темболее что с полями сражений конкурируют залы, где виртуальщики занимаются виртуальным сексом не только с себе подобными или именитыми кинозвездами, но и со всякими чудовищами, каких придумали продвинутые, а то и вовсе полусумасшедшие художники. Общественность наконец-то отреагировала созданием активных групп, что на верхах лоббировали принятие запретов на такую деятельность, а на нижнем уровне создавали пикеты, демонстрации, а то и врывались в залы, устраивали погромы, срывали с лежащих в трансе провода. Впрочем, большинство компаний переходило на беспроводную технологию, так что активистам оставалось просто крушить ломиками аппаратуру, а потом в судах доказывать, что действовали в интересах человечества.

— Нам вон туда, — показала Виктория и продолжила предостерегающе: — Там удобная стоянка, но туда не надо…

— Понятно, — ответил Мрак. — Тогда на этой стороне бульвара?

— Лучше подальше, — посоветовала Виктория. — Страсти предполагаются нешуточные.

Олег заметил крохотную заминку перед словом, все понятно, не предполагаются, а запланированы, Мрак тоже понял, приткнул машину у Некрасовской библиотеки, ее началиперепланировать под хранилище для сеттлеров, там тоже бывали митинги протеста, но сегодня, как заверила Виктория, здесь будет тихо.

Возле, бывшего здания МХАТа, пока что потрясали клюками и разворачивали плакаты крикливые старушки да пенсионеры, затем подошли группы взъерошенных интеллигентов с их лозунгами о великой русской культуре, которую нельзя топтать, подошли женщины из Комитета защиты детей, толпа стала плотной, между отдельными группками уже трудновато протискиваться к Центру Виртуальной Жизни, так полуофициально называли свое детище хозяева концерна.

Еще через четверть часа Олег заметил на бульваре тяжелые грузовики, на платформе привезли утяжеленный бульдозер, он тут же начал каракатисто сползать по откинутой платформе.

— Ого, — заметил Мрак, — серьезные ребята.

Олег покачал головой.

— Вы что же, намерены стену бодать?

— Иначе не получится, — объяснила Виктория. — Здание строилось в расцвет советской власти, так что стены толстые, надежные, приспособленные выдерживать удары танковых снарядов. Двери достаточно узкие, тяжелым грузовиком не пробьешь, как взламывали входы в Останкинскую башню. Но и такая возможность предусмотрена…

Олег кивнул, строители все предусмотрели, театр строили на возвышении, к нему нужно подниматься по ступенькам, грузовик по ним не пустишь, но даже если заехать сбоку, со стороны стоянки, то все равно площадка слишком мала, чтобы развернуться, а удар в стену по скользящей просто отшвырнет сам грузовик, как конь копытом отшвыривает кусачую собаку. Но даже для такого удара не разогнаться, места нет.

Бульдозер сполз на землю, а в это время на другой стороне здания раздались крики, звон битого стекла, истошные вопли, взвилось пламя коктейля Молотова. Немногочисленная группа омоновцев двинулась в ту сторону, разрезая толпу, как ножом, однако если сперва их пропускали достаточно охотно, то возле служебного входа в Центр, где шел отвлекающий штурм, зажали в тиски, полетели камни, пенсионеры с дикими криками молотили палками по головам служителей порядка.

Мрак передернул плечами.

— Не знал бы, — признался он, — что там только отвлекают, решил бы, что на полном серьезе. Сколько же злости у людей накопилось!

— А они на полном серьезе, — объяснила Виктория. — Все группы действуют по своим сценариям, общий план не известен никому.

Олег сказал невесело:

— Тем более конечный результат. Мрак поинтересовался:

— А каков конечный результат?

Виктория заколебалась, но Олег кивнул успокаивающе:

— От нас тайн не бывает. При желании мы все можем прочесть в секретных файлах, Виктория. Но не делаем потому, что связаны все той же работой, теми же обязанностями. Той же моралью, наконец.

Она ответила с большой неохотой:

— Погибнет около четырехсот человек. Из омоновцев пострадают двадцать-тридцать.