Чтение 3–й страницы книги ~Вовка в Троеклятом~

Думаю, без колдовства здесь не обошлось. Не знаю, как насчет спиртного дела обстоят у кота и разбойника, но уж, как лакает медведь — лично видел. И выпитое им за ужином не может быть дозой, способной свалить Серенького.

Но эта мысль была мимолетной и неуместной. Наполненное эйфорией сознание отмахнулось от нее, как от назойливой мухи.

Мне было хорошо. Даже очень. Пропали беспокойство, неопределенность, желание вернуться домой. Зато проснулось другое желание и под его воздействием, я поочередно разглядывал своих собутыльниц.

Ситуация казалась комичной: младшая из них выглядела раза в два старше, чем я, а старшая — как минимум, лет на пять моложе.

Когда в очередной раз мой взгляд скользнул по Ядвиге, она спросила:

— Что, Вовка, высматриваешь костяную ногу? Можешь проверить.

Ведьма задрала подол так высоко, что еще бы сантиметров пять, и это уже называлось бы не «задрать подол», а «раздеться». У меня перехватило дыхание. И было от чего. Длинные, прекрасные ножки. И ни каких костей. Вернее, ноги у всех из костей, но покрытых мышцами и кожей. В этом смысле Ядвига ничем не отличалась от обычных людей.

— Нет, ты потрогай! Убедись.

Дважды ей повторять не пришлось. Я провел рукой сначала по одной ноге, затем по другой. В самом деле, кожа гладкая, как у младенца. Дальнейшее мое рукоблудство остановил жуткий скрежет, раздавшийся с правой стороны. От неожиданности я вздрогнул и отстранился от Ядвиги.

Источник звука оказался более, чем банальным: обиженная невниманием Клара заскрипела зубами.

Ядвига усмехнулась и одернула подол.

— Так, всем спать!

Словно услышав команду, Серенький и Соловей, как два лунатика, поднялись из-за стола, улеглись на расположенные у стены полати и через мгновение снова мирно засопели.

Я было хотел примоститься рядом со своими приятелями, но ведьма проводила меня в гостевую спальню. Имелась и такая. А если учесть, что и у бабки, и у внучки имелись отдельные комнаты, то получалась уже не избушка, а небольшой особнячок на всяких — разных ножках.

Как только я улегся на огромную пуховую перину, заявилась Клара. Она успела вновь облачиться в свое платье-майку. Внучка не стала тратить время на разговоры, а сразу вознамерилась влезть ко мне в постель. Я находился все еще под воздействием непонятных колдовских чар, точнее, был полон желания. И противиться не стал.

Но она успела только откинуть край одеяла. Дверь распахнулась, в проеме стояла бабуля-малолетка.

— Я так и думала, что эта лахудра уже здесь.

— Да я так, проверить, все ли в порядке, — Клара стала судорожно подтыкать под меня одеяло, как под малого ребенка.

— Я же сказала — спать!

Опять не обошлось без колдовства.

— Спокойной ночи, — попрощалась сексапильная внучка голосом робота и, как сомнамбула, удалилась (впервые не качая бедрами).

— Теперь нам никто не помешает, — звонкий девичий голос как-то не вязался с плотоядной улыбкой, но меня это ни сколько не волновало.

Ядвига медленно двинулась ко мне. Я с нетерпением ждал. Но неожиданно она остановилась, грязно выругалась в свой адрес.

— Тьфу! Нечистый попутал. Прости, Вовка. По привычке колданула. Не хочу так больше. С новой внешностью надо и новую жизнь начинать.

Склонившись, она провела рукой возле моих глаз, снимая чары. Я, как будто протрезвел. «Желание» упало, как от ледяной воды.

Ядвига скромно присела на краешек кровати. Миниатюрной, теплой ладошкой нежно провела по моей щеке.

— Решай, Вовка. Нравлюсь ли я тебе безо всякого колдовства? Скажешь, нет, — уйду. И не бойся, ворожить не буду.

Меня одолевали противоречивые чувства. Нравилась ли она мне? Слабо сказано. Я почти готов был влюбиться в симпатичную, курносую девчушку, если бы… Ох, уж эти «если»! С одной стороны, каких-то пару дней назад она была страшно подумать сколько летней старухой. С другой — теперь она выглядела слишком молодой. И хоть я знаю, что нравы давно сменились и детишки начинают активную половую жизнь в более раннем возрасте, сам я придерживаюсь более консервативных взглядов на порядочность. И, как не крути, а ведьмой-то она осталась!

Словно прочитав мои мысли (хотя уверен, что в этот раз она этого не делала), Ядвига сказала:

— Ты не думай про то, что совсем недавно была старухой. Это ничего не значит. Лягушка, и та в царевну превратилась. А сколько сейчас принцесс на панели? А прекрасных принцев бомжует? Воспринимай меня такую, какая я сейчас.

— А сейчас ты слишком молода.

— Молода?! Гм…

Я понял, что сморозил чушь. Молодым было только тело… А если тело, то и мозг. Значит… Тьфу, совсем запутался. Да и к чему ломать себе голову? С каждым мгновением она нравилась мне все больше и больше. К тому же, безо всякого колдовства, желание вновь проснулось во мне (еще чуть-чуть и это стало бы заметно, не смотря на одеяло).

Вместо того, чтобы отвечать на вопрос «нравлюсь — не нравлюсь», я просто протянул руки и, не знаю почему, спросил:

— Можно я буду называть тебя Яной?

Она несколько раз повторила новое имя, как бы пробуя его на вкус:

— Яна… Яна… Яночка. Мне очень нравится. Теперь только так и называй меня.

Потом она применила «колдовство», которым владеет всякая уважающая себя женщина: легкое движение, и ночнушка соскользнула с плеч, собравшись гармошкой на талии. Затем на секунду привстала, легкое одеяние оказалось у щиколоток ее ног (в этот момент я понял, что не только внучки лесных ведьм не признают нижнего белья). Переступив через ночнушку, Яна-Ядвига-Яга юркнула ко мне под одеяло.* * *

Я проснулся один. Сладко потянувшись, оделся и вышел в горницу. Соловей и Серенький уже сидели за столом. Самовар закипал. Как только я присоединился к друзьям, из кухни появилась Яна с большущей миской дымящихся блинов. Она загадочно и очень мило улыбнулась мне и села рядом.

— Ну, вот, все собрались, — заявила хозяйка.

— Разве? — Удивился я.

— Васька где-то шляется, а Клара… — Яна кивнула в сторону одной из дверей, — пусть пока не мешает откровенно поговорить.

Из той комнаты доносилось громкое сопение (не будь я джентльменом, то смело назвал бы эти звуки храпом).

Вместо разговора получился спор: Яна во что бы то не стало хотела отправиться вместе с нами в Город: «…тоже мне, защитнички-экскурсоводы, один — „самый добродушный в мире медведь“, другой — „зуткий и стьясный гьябитель“, ведь пропадете, да и нечисть любую, колдунов, волшебников я получше вашего знаю». Серенький и Соловей категорически возражали: «…зато меньше внимания привлекать будем, а с тобой, наоборот. Забыла, что ль, как сейчас выглядишь? В зеркало посмотрись. Да нам с тобой проходуне дадут все, у кого хоть чуть-чуть поднимается. Так что, пардон, мадам, то бишь, мадмуазель»…, «…есе сего! Сють сто — сьязу в паука, ни за сто! Язве с ней кого-нибудь огьябис?»

Я же благоразумно соблюдал нейтралитет.

Яна все-таки сдалась (но при этом подмигнула мне, уж не знаю с каким намеком). Порешили, что она, в случае необходимости, присоединится к нам позже.

— Ладно, бужу Клару, — девчонка лихо щелкнула, словно подзывала гарсона. «Громкое сопение» тут же прекратилось, и через пару минут к нам присоединилась внучка.

— Опять секретничаете? Фи, какие вы противные.

— С чего ты взяла? Абсолютно никаких секретов. Спрашивай, что хочешь.

— Правда? Тогда, кто он? — Клара через угол стола уперла свой указательный палец мне в грудь. За что тут же получила по руке звонкий шлепок от Яны. Внучка удивленно уставилась на родственницу.

— Бабуль, случайно среди яблочек белена не попадалась?

— Я те сейчас покажу белену, соплячка. И не называй меня больше бабкой. С этого момента, я — Яна.

— Вроде вчера Ядвигой была?

— Но Яна — лучше. Да и с кузиной путать не будут.

— Ага, вас перепутаешь… Только откуда такое имечко? Я раньше никогда такого не слышала.

— Вовка придумал.

— Так откуда он?

— Из новой сказки.

Глаза великовозрастной внучки алчно блеснули, и она обратилась непосредственно ко мне:

— Ты кто: принц? Царевич?

Я помотал головой.

— Царь?!

— Нет.

— Чародей? Волшебник? Колдун? Рыцарь? Сын Кощея?

Получив на все предположения отрицательный ответ, Клара в отчаянии спросила:

— Ну, пожалуйста, Вовка, скажи, кто ты?

Не взирая на то, что Яна оттоптала мне ногу, предупреждая об осторожности, я не смог отказать умоляющим глазам и сказал правду:

— Я — сантехник.

— Ух, ты, я про такой титул и не слыхивала!

Чтобы я не сболтнул лишнего, вмешалась Яна:

— Так, гости дорогие, пора и честь знать. У нас тут дела по хозяйству…

— Конечно, — Клара обиженно надула губы, — сама имя новое получила, теперь гонишь нового человека. Вовка, а мне тоже можно?

Я пожал плечами:

— У тебя и так хорошее.

— Хочу новое!

— Тебе совсем новое или, чтобы было похоже на старое?

— Гм… Яга… Яна…, - призадумалась внучка, смакуя старое и новое имена бабки, — чтоб похоже было!

Я почти совсем не думал, только поменял одну буковку:

— Клава устроит?

— Ага! Спасибо, господин Сантехник!

Яна опоздала со своим подзатыльником: Клава успела схватить меня за уши и смачно чмокнуть прямо в губы.

— Клава, — подал зачарованный голос Соловушка, — тепей и я выговайивать буду, здоево…

Неожиданно он, как-то по-детски всхлипнул:

— Некотойие имена туда — сюда меняют, а меня всю зизнь только дьязнят. Никогда имени настоящего не было. Только клиськи.

Горе-разбойник смотрел на меня с такой тоской и надеждой, что я с трудом удержался от смеха.

— Не волнуйся, Соловушка. У нас соловьями называют тех, кого на самом деле зовут Славиками. Так что теперь ты Славик, Слава, Вячеслав.

— Сьязу тьйи?!

— Да не три. Это одно и тоже имя. Как, например, у меня: Вовка, Вова, Владимир. Называйся, как хочешь.

— Слава, Славик, Вясеслав…, Вясеслав — осень солидно. Не для всех. Так только цаям пьедставляться буду, — мечтательно протянул Соловушка.

Неожиданно засопел и Серенький. Вот уж от кого не ожидал. С виду солидная зверюга, а туда же. Да и имечко у него имеется. Честно говоря, я бы до такого не додумался бы. Умберто.

— Слышь, Вовка, а Серенькими у вас кого-нибудь называют?

Мне осталось только смириться:

— Конечно. Тоже хочешь другое имя?

Медведь энергично закивал.

— Значит, будешь Серегой, Сергеем.

Серенький зацвел.

Итак, я произвел полную переинвентаризацию личного состава. Только Васька не попал под раздачу по причине отсутствия. Главное, чтобы мои новые знакомые не додумались из чувства благодарности переименовать и меня в какого-нибудь Иванушку. Дурачка. Но до этого дело не дошло.

Минут через двадцать мы распрощались с гостеприимными хозяйками и отправились в путь.

Расставание было легким, но по глазам Яны я понял, что она не считает разлуку долгой и уж, тем более — навсегда.

Некоторое время мы шли молча. Первым заговорил я:

— Слышь, Серенький, ой, пардон, Серега, скажи мне…

— Вовка, зови меня как хочешь. Я больше к Серенькому привык. Просто утром увидел Ягу с новым именем. Счастливая такая. Вот, и подумал, мож, волшба какая. Но, наверно не в этом дело? — Медведь лукаво прищурился. — Так что ты хотел спросить?

— Насчет ее и хотел поинтересоваться. Раз Клара ее внучка, то получается… — я замялся.

— Гы-гы! Ясненько, — как мне показалось, совсем неуместно развеселился медведь, — ты про мужика выспрашиваешь? Так нету никого. Во-первых, еще недавно, это была весьма солидная женщина преклонного возраста. А если к этому добавить отдаленность от Города, то желающих практически не было. Ну а во-вторых, что касается Клары, так она и не родная ей внучка. Ее настоящая бабка живет в Чертовых Чертогах. Это наша для виду ворчит и ругается. А сама — добрая душа. Как раз из тех, что добрых молодцев встречает-привечает, кормит, поит, путеводный клубочек дает, чтобы не заплутал бедолага. А та, из Чертогов, ее троюродная тезка, настоящая злыдня. Козни всякие строит, говорят, детишек хавает и, вообще, бррр… Вот Яна и забрала Клару к себе, а то пропала бы девка… Так что, Вовка, смотри, не прогадай. Прознают колдуны, что Яна помолодела — отбоя не будет.

Мы вновь замолчали, погруженные в свои мысли. Только Соловушка тихо бубнил свои монологи, обращенные к только ему ведомым воображаемым собеседникам: «Подумаесь, ну и сто, сто ты цай? А звать как? То-то зе. А я Вясеслав!»; «Ох, делов-то, собьялись: цай, цаевись, коель, коелевись… Вы бы есе сапозника позвали или пойтного, а имен все явно нету. А вот я… Язьесите пьедставиться — Вясеслав!»

— Ну, что, Вовка, надумал что-нибудь? — На этот раз первым нарушил молчание медведь.

— С вами, конечно, хорошо, но мне надо вернуться.

— Понимаю: семья, работа…

В этот момент Соловушка отвлекся от своих виртуальных встреч с высокопоставленными сановниками.

— Вовка, а сто такое ябота?

— Понимаешь, Славик, я хожу в определенное место, делаю там свое дело, а мне за это платят деньги.

— Знасит, ты, как я — гьябис! — Обрадовался разбойник.

— Да, нет. Это скорей меня грабят.

— Это, как? — Удивленно заморгал Соловушка.

— Мало денег дают.

— Тогда оставайся с нами. Мы вдвоем столько нагьябим…

— Отстань от него, — вмешался Серенький, — видишь, не просто сейчас Вовке.

Медведь, конечно был прав. Мрачные мысли готовы были поглотить меня целиком и полностью. Но тут мы вышли из леса, и тягостные раздумья улетучились.

Я просто обалдел. Опушка находилась на вершине холма. Вид, преставший взору, действительно был сказочным. Конечно, только для меня. Для моих спутников все было обыденно. Но на самом деле!..

От самого подножия холма маленькие деревушки и хутора, чередующиеся то с распаханными полями, то с небольшими лесочками и рощами, плавно подступали к городской стене. И как бы не умиляли взгляд белые мазанки, крытые соломой, по сравнению с Городом, они проигрывали во всех отношениях.

Город! Наверно, только теперь я окончательно осознал, что нахожусь в сказке. Потому как в реальной жизни ничего подобного не бывает. По крайней мере, ничего такого яв своей жизни не видел.

По левую сторону громоздилась туча замков. Множество шпилеобразных башен в совокупности напоминали бок гигантского ежа. И даже с этого расстояния было понятно, что попасть в каждый из них — не просто. Спиралевидные дороги, огибая скалы, вели к единственным воротам с неизменным подъемным мостом.

С другой стороны — все наоборот. Роскошные дворцы, казалось, совсем не нуждаются в защите. Ни высоких стен, ни рвов — ничего. Лишь живописные колоннады вокруг экзотических лестниц, спускающихся к неестественно синему морю.

Ну, а то что было посередине, вряд ли можно описать нормальным языком. И даже самый сумасшедший архитектор в своей больной фантазии не смог бы вообразить что-нибудьподобное. Там было все, полное смешение времен, стилей и направлений: улица теремов, выполненных в лучших традициях суздальского зодчества, сменялась островерхимидомиками, крытыми красной черепицей; богатые, резные терема плавно переходили в уродливые домики европейского средневекового городка; дворцы соседствовали с халупами, резиденции королей — с убогими развалюхами бедноты.

В некоторых местах, словно фурункулы на гладкой коже, топорщились скалы, венчаемые мрачными замками, которым самое место — находиться среди своих собратьев в западной стороне.

— Вот, это и есть город, — прервал мои лицезрения Серенький, — раньше все было по-другому…

Как только мы собрались спуститься с холма. Соловушка буркнул:

— Я сейсяс.

И скрылся в лесу.

— Ему что, приспичило? — Поинтересовался я.

— Как же, будет он из-за такой ерунды в лес бежать. За золотом он. В Городе без денег нельзя. А Соловушка, то бишь Славик, когда еще свистеть умел, достаточно понаграбил. Заначка у него там. — Пояснил медведь.

Разбойник вернулся минут через десять.

Пока мы спускались с холма, медведь занялся моим ликбезом.

Оказывается, вначале все жили каждый в своей сказке и не соприкасались с героями других историй. Но однажды, неизвестный толи волшебник, толи колдун запалил Волшебную керосинку. И с тех пор все изменилось. Границы стерлись, образовалось пятнадцать только тридевятых царств, а кроме них… Море владений царей, королей, султанов. Ине миновать бы постоянных войн, но Волшебная керосинка горела, и мир продолжал меняться.

Появился Город. В начале своего образования, он не превосходил по площади любой самой малюсенькой деревушки. Но шло время, и Город разрастался. Для этого не требовалось ни каких усилий. Стоило лишь любому сказочному герою, будь то царь, принц, султан, солдат или простой подмастерье, пожелать перебраться в Город, как это тут же происходило. Естественно, на новое место перемещалось не все королевство, царство, деревня или городок, а только сам герой со своим замком, дворцом, теремом или хатой.

Дальше — больше: перестало требоваться личное желание того или иного героя. Даже привыкшие к обособленной жизни в своей вотчине, в один прекрасный момент просыпались в Городе и уже не могли вернуться назад.

Город сформировался и теперь никого не держит. Можно улепетывать на все четыре стороны, но народ привык…

— Но это еще не все, Вовка. Изменились и жители Города. Добрые стали злыми и наоборот. Бедные — богатыми. Вечно молодые — постарели. Сказка перестала быть сказкой. Любая ваша брехня тут же появляется у нас. Думаешь откуда я взял вашу, как ты назвал, «левую» водку? По лесу насобирал. У вас там кто-то навел не понятно из чего эту лабуду, разлил в бутылки и обозвал водкой. Но это же — брехня. Этой гадости до настоящей водки, как мне до топ-модели. В результате все оказалось у нас.

А, насчет, керосинки… На самом деле, ее никто не видел. И волшебника того тоже. Только легенды да слухи разные ходят. А с другой стороны, если ее нет, то почему такая хренотень творится? Да, ладно, сам все увидишь. Главное, ни чему не удивляйся.

Ну, насчет последнего, Серенький был неправ. Начать удивляться я уже не мог, так как уже давно полностью был ошарашен, и любое новое сверхъестественное явление воспринималось мной, как должное. Более того, чуть не наступивший приступ меланхолии сменился жутким интересом. Я даже прибавил шагу, спеша побыстрей войти в Город. Серенький едва поспевал за мной, не говоря уж про коротконогого Соловушку, который почти перешел на бег, дабы не отстать от нас с медведем.

Метров за триста от ворот, Серый еще раз предупредил:

— До сих пор, Вовка, ты имел дело с более-менее миролюбивыми созданиями, самыми зловредные из которых — мои соседи, дед с бабкой. Так они — ангелочки, по сравнению стеми, кто может повстречаться нам в Городе. Будь осторожен.* * *

Стражник у ворот находился там явно для приличия: он был один, обе створки распахнуты настежь, а из вооружения — только чудовищных размеров алебарда, прислоненная к сторожевой будке. И, судя по комплекции охранника, ему вряд ли удалось не то чтобы размахивать ей, но и несколько раз поднять.

Так же, для порядка, страж спросил:

— Куда направляемся?

Так как я находился в авангарде нашего мини-отряда, то и отвечать пришлось мне:

— К Гудвину, — бухнул я первое, что пришло в голову, — домой надо.

— К этому балаболу? Ну-ну! — Тут воин заметил подоспевших медведя с разбойником. — О, Серенький и Соловушка! Этот паренек с вами что ли? И на фига вам к Гудвину?

— Это шутка, — буркнул медведь, — мы просто гуляем.

— А я — никакой не Соловуска, а Вясеслав! — разбойник не стал дожидаться встречи с каким-нибудь царем.