Чтение 5–й страницы книги ~Вовка в Троеклятом~

— Не помню ни хрена.

— Молодой человек, хватит пег'ешептываться с этим безобг'азным животным. Ви согласны?

— Напомни условия, — выкать такому ублюдку у меня не повернулся язык.

— Мне не тг'удно, я повтог'ю, я пг'едставляю некие силы, котог'ые испокон веков выполняют любые пг'ихоти г'ода человеческого за неизменную плату. Для этого необходимо…

— Слышь, братан, — бесцеремонно перебил незнакомца медведь, — кончай пургу гнать. Конкретно базарь, кто ты, и что просишь взамен.

Мужичок вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул.

— Извольте. Я считал Вас более сообг'азительным. Я имел неостог'ожность думать, что Ви все давно поняли…

— Не тяни!!! — Рявкнул Серенький.

— Ладно. Позвольте пг'едставиться — Служитель Темных Сил, Бес Тг'етьй Гильдии Луцебег'г!

Он говорил напыщенно, даже величаво. Вот только последний слог скомкал так, что было невозможно разобрать. Наверное хотел, чтобы мы приняли его за Люцифера.

— А я — Вясеслав, — ляпнул все утро молчавший Соловушка.

— Значит, черт, — подвел итог медведь.

— В пг'инципе, можно использовать и это, обиходное обозначение моего статуса, согласился бес третьей гильдии, — главное — г'езультат.

Серенький шепнул что-то на ухо разбойнику, и тот, гыгыкнув, скрылся за ближайшим углом.

— Ну, а условия?

— Ви меня г'азочаг'овываете. Ви не только плохо сообг'ажаете, но и весьма необг'азованны. Условия — тг'адиционные. Мы Вас возвг'ащаем и обеспечиваем безбедное существование. От Вас же тг'ебуется только подписать бумажонку. Не упустите своей выгоды. Все миг'ские блага за какую-то заког'ючку. Чтоб я так жил.

— Темнишь ты что-то, — снова встрял медведь.

— Душу ему мою надо, Серый… Правильно, Луциберг? — По огромному шнобелю и картавой речи я догадался, как на самом деле величают черта. И не ошибся, так как он меня не поправил.

— В пг'инципе, Ви пг'авы. Но что это значит для Вас, человека глубоко атеистического?

— Ах, ты, курва! — Возмутился Серый и двинулся было на беса, но я успел перехватить занесенную для удара лапу.

— Погодь, Серенький.

— Прости, Вовка, не сдержался.

— Так, вот, г'аз уж Ви не во что не вег'ите…

— Теперь во что хочешь верю.

— Не имеет значения. Ви не понимаете, как Вам безумно повезло, продолжал агитировать черт, — без моей помощи Ви никогда не вибег'етесь из этой дыг'ы, уж повег'ьте моему слову. И пг'идется ког'отать век сг'еди подобных отвг'атительных существ, — он указал пальцем на медведя, — а Вам, человеку, пг'ивыкшему к цивилизации, долго здесь не пг'отянуть. Я же пг'едлагаю пг'екг'асную жизнь в пг'ивычной обстановке. Желаете, станете начальником ЖКХ? Нет? Ладно. А «новым г'усским», жутко богатым? Депутатом, в конце концов?

— Не а, не хочу. Ты погоди со своими посулами пока. Лучше объясни, как я здесь очутился?

Бес немного смутился:

— Случилась небольшая неувязочка. Я пока не г'асполагаю богатым опытом в подобных мег'опг'иятиях. Когда Ви, пг'остите меня поког'но, манданулись с доски в подвал, я доставил Вас сг'азу по пг'ямому назначению. А так как сделку мы не успели заключить, Вас отфутболили. Выяснилось, что не в моей компетенции г'ешать кого куда напг'авлять. Вот, если бы Ви тогда успели подписать контг'акт — дг'угое дело. А так…

— Так, значит, ты все-таки черт? — Прервал витиеватые объяснения Серенький.

— Мы, кажется, уже г'азобг'ались с этой пг'облемой.

— А где тогда рога, копыта и, главное, хвост? Кроме сопливого пятака не вижу никаких доказательств.

— У вас невег'ное пг'едставление об облике Беса Тг'етьей Гильдии… И почему, главное, хвост?

— Просто интересно, за что он тебя придержит, — медведь жестом указал вдоль улицы, — когда мутузить будет.

Я и Луциберг посмотрели в указанном направлении. К нам приближался здоровенный детина, стриженный под «горшок». Рядом семенил наш Соловушка.

— Кто этот весьма габаг'итный молодой человек?

— Гоголя читал? — Поинтересовался я, сразу признав, за кем бегал разбойник.

— Пг'иходилось. «Мег'твые души», напг'имер.

— А «Ночь перед рождеством»?

— Так это…

— Он самый.

Вакула был уже совсем близко.

— Подумайте над моим пг'едложением. Мы еще увидимся, — скороговоркой бросил бес и, выпустив густые клубы грязно-зеленого дыма, исчез.

Не знаю, какой запах на самом деле имеет пресловутая сера. Не нюхал. Разве что только при зажжении спичек. Я это к тому, что после того, как Луциберг покинул нашу компанию столь оригинальным образом, очень сильно потянуло дерьмецом. Вот я и задумался: то ли истинная адская сера имеет такой специфический запах, то ли Бес Третьей Гильдии обделался, увидев кузнеца.

— Пьяволился, — законстантировал подошедший вместе с Вакулой разбойник.

— Хлопчики, шо ж вы его не подержали?

— Дык, кто ж знал…, - развел лапы Серенький.

— Я ужо настроился… Пийду горылки дрябну. Вы как?

— Не, мы торопимся.

— Тады до побаченья. Коли зашукаете чертяку, покличте, пидсоблю.

Вакула направился в ближайшую разливочную. Мы пошли в другую сторону.

— Что мы имеем? — Решил подбить бабки медведь, — Во-первых, то что ты здесь — проделки черта. Во- вторых, черт хоть и плюгавенький, но настоящий, раз он и в вашем мире был, да хотел тебя к себе затащить. Я как это понял, сразу Славика за Вакулой послал. Я наших-то, сказочных чертей, всего пару раз видел, и то издали. А уж что делать с настоящим… В-третьих, насколько понимаю, условия этого паскудника для тебя неприемлемы? Так и знал. Вывод: хошь не хошь, а придется идти к Емеле. Осталось только придумать, чем бы прельстить этого сквалыгу. За просто так он даже не пукнет.

— Не хосю к Емеле. Он злой… — Начал капризничать Соловушка, но тут же поменял точку зрения, — а, вобсе-то, посли. Там Гойинысь. Давно его не видел, а он мой дьюг!* * *

У Яны действительно была тарелочка с яблочком. Как только она проводила гостей, тут же устроилась за «монитором скрытой камеры». Весь день наблюдала за продвижением компании. Наибольший интерес, конечно, вызывал приглянувшийся чужестранец. С замиранием сердца смотрела, как троица остановилась около улицы красных фонарей и облегченно вздохнула, когда Сантехник отверг предложение косолапого сводника. Спать легла только после того, как убедилась, что путешественники мирно надираются наливкой в номере таверны.

На следующее утро долго ждала пробуждения Вовки с друзьями, с глубоким удовлетворением наблюдала за тщетными попытками Мальвины охмурить Сантехника. Убедившись, что чужеземец не собирается удариться в блуд, тормознула яблочко и решила заняться домашними делами. А то ведь без ее чуткого руководства, внученька палец о палец не ударит.

— Клара! — Позвала экс-бабушка.

— Умындила, — вместо внучки отозвался Васька.

— Куда?

— Она мне не докладывается.

— Когда?

— Прямо после завтрака. Ты только за тарелочку, а она сразу — шасть!

— Ах, стерва! — Яна вернулась к «монитору», вновь запустила яблочко.

В тарелке появилось изображение большого зала, сплошь и рядом завешанного восточными коврами, заставленного мраморными статуями, заваленного золотыми побрякушками и прочими предметами роскоши. Было ясно, что хозяин апартаментов неимоверно богат.

Сама собой распахнулась дверь, и взору предстала следующая комната, столь же богатая и столь же безвкусно оформленная. А Клары не было.

— Ах, ты ж, лярва! — Догадалась Яна и бросилась к сундуку проверить. Точно. Стащила шапку-невидимку. Ну, только вернись, сучка!

Девочка-ведьма вновь подошла к тарелочке. В кадре появился Емеля. Вот куда эта блудница намылилась! Но как она прошла через магическую стражу? Хотя, если чародей-охранник мужского пола, понятно.

Было видно, что Емеля только что проснулся и страдает от страшнейшего похмелья. Недельная щетина, бешеный взгляд и форма одежды — трусы красноречиво говорили об этом. Он подошел к малахитовому столику с золотыми ножками, заставленному всевозможными бутылками. Но, увы, все они оказались пустыми. Емеля хлопнул в ладоши, при этом его лицо исказилось гримасой боли отдавшегося в голову резкого движения. Тут же появилась восточная красавица. Прозрачная ткань прикрывала только часть ее… лица. Других предметов туалета. Кроме жемчужного ожерелья на ней не было.

Яна злорадно усмехнулась. Интересно, сможет ли Клара составить конкуренцию этой, скорей всего, принцессе какого-нибудь султаната, которую уступил Емеле то ли за долги, то ли по другой причине папаша-султан.

В руках принцесса-прислужница держала серебряный поднос, содержащий полный набор антипохмельных препаратов, начиная с хрустальной кружки пенящегося пива, заканчивая запотевшим графинчиком водки, включая все промежуточные напитки и набор бутербродов.

Девушка умудрилась поставить поднос на край заваленного столика и вопросительно посмотрела на хозяина. Тот молча указал на водку. Она наполнила бокал. Расплескав половину, Емеля все-таки умудрился пропихнуть в себя оставшееся сорокаградусное «лекарство», запил пивом, выждал минуту, повторил процедуру уже самостоятельно и без потерь оздоровительной микстуры, улыбнулся. Затем пару минут разглядывал обнаженное тело служанки, он желание не проснулось, и он жестом отослал ее. Вновь наполнил бокал.

После того, как Емеля принял третью дозу, Клара решила, что пора, сняла шапку-невидимку и вышла из-за колонны. От неожиданности хозяин дворца чуть было не поперхнулся бутербродом с икрой, но, разглядев незваную гостью, успокоился.

— Какого хрена? Как ты сюда попала?

— Я, все-таки, — ведьма.

— Шлюха ты, а не ведьма. Чо приперлась?

— А ты догадайся, — Клара слегка повела плечами, на что живо отозвались груди, прикрытые, как и все тело, лишь чем-то наподобие рыболовной сети.

— А не пошла бы ты…

— Емелюшка, разве ты забыл, что между нами было? Как нам было хорошо?

— Всего раз, я был пьян, а насчет хорошо — не помню.

— Так может, освежим память?

— Клара, я же сказал — пшла, вон.

— Ах, так! Не хочешь по-хорошему? Ладно. Тогда слушай мои условия: чтобы сегодня же разогнал свою вешалку, эту худосочную мымру. А завтра я переезжаю на ее место. Иначе — пожалеешь.

Вначале Емеля просто обалдел от такой наглости, и неизвестно, чем бы все закончилось для Клары, услышь он эту тираду минут на двадцать раньше. Но теперь, «подлечившись», он находился в благостном расположении духа, и ультиматум лесной ведьмы только развеселил хозяина дворца.

— Присаживайся. Выпей чего-нибудь, — ухмыляясь, предложил Емеля и вылил остатки водки из графина в свой бокал.

Клару уговаривать не пришлось. Она плюхнула свое грузное тело на вычурный диванчик, оценивающе осмотрела содержимое подноса. Выбрала малиновый ликер. Не найдя второго бокала, припала прямо к горлышку, не отрывалась до тех пор, пока бутылка не опустела. Затем швырнула бесполезную тару в кучу ей подобных, закусила прозрачным кружочком лимона.

— Молодец, — с ноткой уважения в голосе похвалил Емеля, внимательно наблюдавший за манипуляциями посетительницы, но тут же вкрадчиво поинтересовался, — и что жемне грозит, если я не выполню твои условия?

— О! Ты меня плохо знаешь! Да я тут все перезаколдую, — пригрозила быстро косеющая Клара, — и, первым делом, твою Маньку, вот!

— Ха, тире, ха, тире, ха. — Ровным голосом продекламировал хозяин. — Я думал, ты меня хоть чуть-чуть развеселишь. Но это даже не смешно. Я сегодня добрый. Ступай, Клара, и не попадайся мне больше на глаза.

— Ух, какие мы страшные! — Ведьма схватила с подноса первую попавшуюся бутылку, повалив при этом пару соседних, отхлебнула. Это оказался ром. И, вконец заплетающимся языком, продолжила:

— Ты, Емелюшка, оборзел! И никак-кая я теперича не Клара. Я — Клава. И впредь прошу обращаться к-ко мне именно так. И т-только так! — Она сделала еще один глоток. — Так что иди, г-гони Машку.

— А иначе заколдуешь? — Вид пьянющей в дробадан ведьмы все-таки немного позабавил Емелю.

— Ни… не я!

— А кто же? Бабуля?

— Фигушки. У меня но-новый друг есть. Господи-дин Санте-теххник.

(-Падла, — вырвалось у Яны, — ну, только вернись домой.)

— Он, о-го-го! — Продолжала ничего не соображающая Клара. — Не чета твоим ко-колдунам. Да он за меня тут та-такое устроит, ик!

— Опять грозишь, — заскучал хозяин.

Он взял с подноса прямоугольную бутылку джина, плеснул в бокал, выпил. Затем, как бы между прочим, спросил:

— Клара, в тебе сколько дырок?

— А что? — Пьяно улыбнулась ведьма, решив, что ее угрозы подействовали.

— У меня тут колдунишка появился. Мертвяков оживлять умеет. Вот я и думаю, сколько надо заказать полуразложившихся трупиков. Ты как относишься к некрофилии?

Некоторое время Клара тупо смотрела на Емелю, а когда до нее дошел истинный смысл угрозы, не на шутку перепугалась.

— Считаю до трех. Потом можешь обижаться. Мне пофигу. А, может, еще и благодарить будешь, — Емеля ехидно хихикнул. — Итак, раз…

С третьей попытки ведьме удалось подняться на ноги.

— Два…

Вихляя откляченным задом, по зигзагообразной траектории Клара направилась к выходу, бормоча невнятные проклятия.

«Вообще-то, можно было бы ей разок впендюрить, — подумал Емеля, провожая гостью сальным взглядом, — но, хоть и хреновая, а все-таки ведьма. Ляпнет что-нибудь по пьянке, а у меня отсохнет…» Он озабоченно ощупал предмет, за который испугался. Удовлетворившись результатом, Емеля улыбнулся и рявкнул:

— Три!!!

Клара пустилась бежать. Однако пьяные ноги плохо повиновались своей хозяйке. Она напоролась на покрытый бархатом пуфик, перелетела через него, распластавшись на полу. Попыталась быстро подняться, но вновь завалилась на бок и, свернувшись калачиком, под гомерический хохот хозяина, жалобно заскулила.

Отсмеявшись Емеля трижды щелкнул пальцами. Тут же возникла давешняя прислужница в сопровождении гигантского мавра, вооруженного внушительных размеров ятаганом.

— Мне водки. Не нравится эта дрянь, — хозяин швырнул початую бутылку джина через спину. Пузырь угодил в золотую статую рогатого змея, разлетевшись стеклянно-алкогольными брызгами.

— И выкиньте из дворца эту припадочную тварь, — он кивком указал на подвывающую Клару. — Телка с телеги и лошадь смеется…

Яна проследила, как кубарем скатилась неудачливая обольстительница по мраморным ступеням дворца (мавр дословно выполнил приказание хозяина), тяжело поднялась и, размазывая по физиономии слезы вперемешку с соплями, нетвердой походкой направилась прочь от жилища обидчика, продолжая бормотать проклятия. Убедившись, что пьяная родственница мертвой хваткой сжимает в кулаке шапку-невидимку, молоденькая ведьма остановила яблочко, предвкушая «радушную» встречу, которую намеревалась устроить зарвавшейся Кларе.* * *

Мы неуклонно приближались к дворцу Емели, но пока не нашли приемлемого способа попасть внутрь. Выдвигалось множество вариантов, которые тут же отметались из-за своей несостоятельности.

Неожиданно распахнулась дверь одного из питейных заведений. Из кабака вывалился громадный пьяный детина. Он был такой большой, что даже Серенький смотрелся рядом с ним подростком, не говоря уж обо мне и разбойнике.

Шишак набекрень, густые брови, мутные глаза, светящиеся озорством, длинная, всклоченная борода, драная кольчуга на голое тело, засаленные портки непонятного цвета,подпоясанные широким ремнем с пустыми ножнами, грязные босые ноги пятьдесят последнего размера.

Здоровяк, нагнувшись, сгреб Соловушку за шиворот, как пушинку, поднял на уровень своих глаз.

— Илюса, — полным ужаса голосом прошептал разбойник.

— А я сижу, скучаю, в окно луплюсь и, вдруг, такая приятная неожиданность! — Муромец, а это был именно он, держа Соловушку на вытянутой левой руке, смачно плюнул в ладонь правой, сжал кулак, объемом с мою голову, размахнулся. — Будем здороваться!

Разбойник и медведь, как по команде, зажмурились в ожидании удара. Чтобы спасти горе-грабителя, как минимум от тяжкого увечья, нужно было незамедлительно что-то предпринимать. Я вцепился в отведенную для удара руку и повис на ней. Не сразу, но все-таки чудо-богатырь почувствовал, что нечто мешает ему «поприветствовать» старого знакомого. С недовольной гримассой он повернулся ко мне.

— Что тебе надо, щенок?

Обижаться не было ни времени, ни желания, ни сил, и я пропустил оскорбление мимо ушей.

— Мужик, помоги мне найти одного богатыря. Ты, я вижу, из их братии.

— Кто тебе нужен?

— Илья. Забыл фамилию. Не то Мордовец, не то Мудловец…

— Муромец, дубина, — поправил меня богатырь, — зачем он тебе?

Так как я еще не придумал, зачем, пришлось импровизировать дальше:

— Очень важное дело. Но сказать могу только ему.

— Тогда говори.

— Я же сказал — только ему.

— Во какой тупой! Я, он и есть — Муромец.

— Не верю. Документы есть?

— Не по-онял, — озадаченно протянул Илья.

— Что тут непонятного? Бумагу давай, в которой написано, что предъявитель сего действительно является русским богатырем Ильей Муромцем, такого-то года и места рождения. И чтоб фотография с печатью обязательно была. Паспортом такая бумага называется.

Верзила часто-часто заморгал.

— Если нет паспорта, то подойдет военный билет или водительское удостоверение, — продолжал я, — ну, в крайнем случае, справка об освобождении, если сидел.

— Нету ничего…

— Тогда, прощевай, пойду искать настоящего Муромца.

— Дык, это ж я и есть!

— Не верю, — я повторил знаменитую фразу известного режиссера, — чем докажешь?

Богатырь задумался, после чего облегченно вздохнул.

— Так вот же! — Он тряхнул все еще зажмуренного, беспомощно болтающегося на двухметровой высоте разбойника. — Соловушка! Скажи ему, что я и есть богатырь Илья Муромец.

Толстячок открыл глаза.

— А бить не будес?

— Нет, — в голосе сквозило явное сожаление, — говори.

— Ты сначала его на землю поставь.

Илья глубоко вздохнул, сдерживая ярость, однако повиновался. Мгновение спустя, обретший твердую почву под ногами, счастливый Соловушка с нескрываемым восхищениемсмотрел на меня.

— Теперь, говори! — Вновь потребовал Муромец.

— А сто говоить?

— Говори, кто я!

— Илюса… Илья Муемес… А я — Вясеслав.

— Теперь, веришь? — Это уже ко мне.