Чтение 32–й страницы книги ~Вовка в Троеклятом~

Привлекло внимание и насторожило странное словосочетание, к которому я успел сначала привыкнуть, а теперь оно стало понемногу забываться. Но услышать такое из устСветланы Григорьевны…

Я невольно напряг слух.

— Девочка приходи в понедельник. Сейчас мастеров нет никого. Ишь, удумала, в конце пятницы сантехника ей подавай. Да еще господина сантехника. Господа по центру на «Мерседесах» катаются. А у нас по большей части даже не товарищи, а граждане. Так что, до свидания, милая. Вдруг, с твоего кота блохи насыпются.

— Сама ты блохастая.

Я решил, что у меня слуховые глюки, и меланхоличный голос Васьки — плод больного воображения (когда оно успело заболеть?).

— Если не сказет, где Вовка, пьевьяти ее в забу или в паука.

Я вскочил, направился к выходу. В дверях столкнулся со Степанычем. Он схватил меня за руки и не дал мне выйти. Вращая бешеными глазами, таинственным шепотом он сообщил:

— Вовка, все. Бросаю пить. «Белуга» меня посетила. Только что. У входа медведь говорящий почудился, тебя между прочим спрашивал…

— Да р-разве ж он говор-рящий? Он у нас молчун. Пор-рой может целыми часами ни словечка не пр-роизнести. Я бы умер-р.

В проеме открытой форточки сидел Карл.

Степаныч отпустил меня и тихонечко присел. Не знаю, как насчет бросить пить, а, вот, в том, что он нажрется в хлам сразу после того как придет в себя, я был уверен.

— Слушай, Вовка, пока мы тебя искали, я словечко одно услышал. Птицефабр-рика. Р-расскажи, а, что это такое?..