Чтение 11–й страницы книги ~Одиночный выстрел~

Прелат распахнул дверь, и Тревис едва не сбил своего господина с ног.

– На какой дороге?

– Со стороны Сретенги, ваша светлость! Самокатные коробки и два железных великана, ваша светлость! Разве такое бывает, а?!

Лицо Тревиса было перекошено, губы тряслись. Этот человек мог не задумываясь принять смерть за своего господина, но одно дело пехота, конница, абордажная команда, исовсем другое – мифические чудовища, о которых знал только из сказок.

– Ладно, идем… – коротко бросил прелат. За сегодня он уже устал бояться.

Водитель броневика миновал очередную яму, глянул в панорамный экран и объявил:

– Вот она, ваша деревня, выметайтесь и топайте дальше пешком! Там вам не будет ухабов!

За время недолгого пути он выслушал немало претензий насчет навыков его вождения и теперь был зол на солдат.

Бригадир команды выглянул в смотровую щель, затем открыл люк и высунулся по пояс.

– Да, это «селение пятьсот семнадцать»…

Включив связь, бригадир дунул в нашлемный микрофон и объявил:

– Бубс, выходи к югу! Лаварт – на север, ну а ты, Лысый, вывози свою коробку на запад.

– Я не лысый, я просто постригся! – запротестовал Лысый.

– Нет, пока ты не вернешь мне деньги, все в бригаде будут называть тебя «Лысым».

– Але, пехота, мы вам не очень мешаем?! – раздался недовольный голос одного из пилотов пары роботов, стоявших на дороге позади расползавшихся бронетранспортеров.

Бригадир неспешно повернулся и всем своим видом продемонстрировал удивление.

– Л-моё, собаки лесные! А вы чего приперлись?

– Мы и вернуться можем… – пробурчал пилот, и его машина покачнулась, словно собираясь разворачиваться.

– Ладно-ладно, шучу. Выдвигайтесь вон на те два холма – присматривать будете.

«Куксдоги» сошли с дороги и двинулись по проложенной бронетранспортерами неглубокой колее.

– Внимание, напоминаю, по прибытии на позицию всем докладывать! Никакой самодеятельности я не допущу!

Еще раз оглядевшись, бригадир закрыл люк и вернулся на место.

– Я не понял, а чего мы стоим, Бродик? Или ты думаешь, что уже приехал?

– Я думал, вы прогуляться хотите, – ухмыльнулся обиженный водитель.

– Ты у меня сейчас прогуляешься, шутник. Тоже звание «лысого» получишь.

– Лысый-два! – воскликнул крепыш Сандерс, и все засмеялись.

Водитель резко дернул машину, надавил на газ и зарулил в очередную глубокую рытвину.

Смех десанта оборвался и сменился ругательствами.

Они проехали еще метров двести, броневик остановился, пехотинцы начали выбираться на воздух.

Перепуганные жители деревни наблюдали за происходящим из окон.

Один за другим командиры отделений стали докладывать бригадиру о прибытии на исходные позиции.

– Разворачивайтесь в цепи и ждите приказа!

Во дворах залаяли собаки, но как-то осторожно, без огонька.

Бригадир поправил на ремне автомат, смахнул со шлемного бронестекла прилипшую травинку и связался с командиром эскадры:

– Это Чумаченко, сэр! Вверенное мне подразделение прибыло к «селению пятьсот семнадцать». Войска развернуты, готовы начинать.

– Очень хорошо, бригадир, начинайте.

– Слушаюсь, сэр!

Бригадир переключился на общий канал и объявил:

– Пошли, ребята! Работаем!

Чумаченко ударил ногой в ворота, и дубовая створка соскочила с кованых петель. Защитный костюм «орса», которыми были укомплектованы пехотинцы, оборудовался комплектом сервоприводных усилителей движения, поэтому даже самый слабый из солдат отряда был в состоянии одной рукой поднять взрослого человека.

Солдаты друг за другом проскочили во двор и первым делом бросились осматривать хозяйственные пристройки. Очень часто, прячась от захватчиков, местные выбирали именно постройки для скота, реже – погреба и подвалы.

– Здесь чисто, только свиньи! – доложил Сандерс, демонстрируя визжавшего поросенка, которого держал за ногу.

– Брось его, придурок! – приказал Чумаченко. Во время работы он не терпел постороннего шума.

– В курятнике чисто, босс! – подал голос Арвидас по кличке Рыжий.

– Хорошо, оставайтесь во дворе! Остальные – в дом!

Один из пехотинцев вышиб ногой запертую дверь, и солдаты стали заходить в просторную избу, имевшую, судя по отдушинам, подвал и еще пол-этажа на чердаке.

Следом за своими солдатами Чумаченко вошел в дом и сразу услышал крики молодой женщины, которую щупали двое пехотинцев.

– Так, что мы здесь видим? – спросил Чумаченко, проходя в большую комнату с неким подобием камина. Бледный хозяин дома, мужчина лет сорока, стоял под прицелом нескольких стволов, боясь двинуться с места.

– Боишься? – спросил его Чумаченко и сам же ответил: – Знаю, что боишься…

– Босс, тут наверху кто-то есть! – позвал бригадира один из солдат.

– Иду! – отозвался тот и, снова услышав крик женщины, бросил раздраженно: – Оставьте ее в покое! Она на все тридцать пять тянет!

Мучившие женщину солдаты нехотя отпустили ее. Если Чумаченко сказал «хватит» – значит, хватит, услуги стоматолога на станциях были весьма недешевы.

Поднявшись на чердак, бригадир увидел своего солдата, который стоял перед старухой, закрывавшей собой вход в комнату.

– Неспроста шипит старушка, – сказал Чумаченко. – Убери ее.

Солдат отшвырнул упрямую старуху и распахнул дверь. Чумаченко шагнул внутрь и под подоконником единственного окна увидел трех детей от четырех до семи лет. Широкооткрытыми от страха глазами они таращились на неведомых чудовищ с закрытыми стеклом лицами.

– Так, промашка, – сказал бригадир и осмотрелся, чтобы удостовериться – спрятаться здесь было негде. – У тебя шоколадка осталась?

– Половинка, босс…

– Давай сюда.

Солдат расстегнул поясной бокс для сухого пайка и достал половинку большой шоколадки.

Бригадир взял ее, разломил на три части и протянул детям.

– Налетай, братва, подешевело!

Но дети лишь попятились дальше в угол.

– Эх, вы, варвары! – сказал Чумаченко, распрямляясь. – Мы ж представители цивилизации, понимаете? Это у вас сортир на улице, а мы-то в полном порядке…

Он ссыпал шоколад на подоконник и вышел. Солдат последовал за ним.

В большой комнате ничего не изменилось – мужчина стоял под прицелом, женщина всхлипывала у стены, пытаясь прикрыться изорванной солдатами одеждой.

– Переходим в следующий дом! – объявил Чумаченко и направился к выходу.

– Босс, а давай ее с собой возьмем! – попросил один из солдат, забегая бригадиру наперед.

– Зачем, она же старая?

– Босс, для меня… – Солдат перешел на свистящий шепот. – Босс, очень хочу ее, ну просто жуть как хочу…

Сквозь бронестекло были видны его горящие глаза и крупные капли пота на лбу.

– Правила ты знаешь, Хмелевский, если в броневике останется место, можешь взять ее с собой.

– Спасибо, босс!

– На здоровье, придурок…

В отсутствие бригадира на улице вовсю шла потеха. Солдаты подбрасывали кур в воздух и палили в них из автоматов, не замечая появления начальника.

– Опять ты за свое, Пергинас, – произнес бригадир и с ходу ударил хулигана тяжелым кулаком.

Нарушитель врезался в забор и, проломив его, приземлился в каком-то курятнике, а остальные сейчас же разбежались по своим отделениям. Тем временем по улицам к бронетранспортерам уже волокли «товар»: «девиц и молодух до тридцати лет, красивых лицом и фигурой», – как гласила инструкция.

Чтобы «товар» не испортился и не нанес себе повреждений – ссадин, царапин и синяков, каждую жертву этапировали двое солдат.

Каких-то вольностей в отношении «товара» никто себе не позволял, даже отъявленные нарушители дисциплины вроде торчавшего из курятника Пергинаса. Чем выше качество, тем дороже продавался «товар» и тем выше было причитавшееся каждому пехотинцу вознаграждение.

Пока его отделение осматривало следующий дом, бригадир проверял, что за девиц тащат в броневики. Он с ходу забраковал двух из них.

– Ну вы что, инструкций не читаете? – начал кричать он, задирая подол одной из пленниц. – У нее же целлюлит!

И солдаты были вынуждены отпустить жертву.

У другой бригадир приметил кривоватость лица. Девушка была привлекательна, но слишком уже несимметрична. Это ее и спасло. Отпущенная солдатами, она, прихрамывая, побежала по улице.

Из дома, где проводило проверку отделение бригадира, вывели молодую женщину. Одного взгляда на эту «тигрицу» было достаточно, чтобы понять – это верные двадцать тысяч динаров. Ей было около тридцати, длиннонога, в хорошей физической форме, а оборонялась она так яростно, что держать ее приходилось вчетвером.

– Ай, хороша! Ай, повезло нам! – обрадовался Чумаченко. Настроение у него сразу улучшилось. Он обошел «тигрицу» кругом, чтобы удостовериться, что первое впечатление его не обмануло.

Неожиданно из окна проверенного дома вылетела стрела и, крепко ударив Чумаченко в бок, упала на землю. Бригадир резко повернулся и увидел полные ужаса глаза стрелявшего в него мужчины, должно быть, мужа этой красотки.

Свободные пехотинцы вскинули автоматы, ожидая приказа уничтожить бунтовщика, но Чумаченко выдержал паузу, а затем расхохотался, и его смех был поддержан остальными солдатами.

Так и оставив поступок аборигена без наказания и тем самым окончательно его деморализовав, отделение перешло к следующему дому, а особо ценную жертву, продолжавшую шипеть и пинаться, потащили к броневику.

В этот момент с ближайшего холма ударила автоматическая пушка одного из «куксдогов». Снаряды легли у северо-восточной окраины деревни, разбросав комья земли и заставив местных собак разразиться лаем и завываниями.

– Что там у вас случилось, «большие»? – поинтересовался по радио Чумаченко, ему не было видно, в кого стреляют шагающие танки.

– Противник, бригадир, более десятка человек. Все в одинаковой одежде, полагаю, солдаты.

Снова зарокотала пушка, а затем к ней присоединился пулемет стоявшего на западе броневика и еще несколько автоматных стволов.

– Продолжайте работать, я скоро вернусь! – сказал Чумаченко своему отделению и поспешил на окраину деревни, но к тому времени, когда он туда прибыл, «куксдог» уже переместил огонь в сторону расположенной неподалеку рощи, а среди старых воронок бригадир обнаружил убитую лошадь и тела двух солдат-аборигенов.

К Чумаченко подбежали двое пехотинцев.

– Босс, они поскакали туда, к балке!

– Да уж вижу, – ответил бригадир и приподнял бронестекло, чтобы освежить лицо прохладным воздухом. После пробежки он основательно взмок.

– Але, бригадир! – раздался в наушниках голос пилота-робота.

– Слушаю тебя.

– Они ускользнули по балке. Если хотите, можем устроить преследование…

– Нет, парень, я понимаю, что тебе там на горке скучно, но никаких преследований. Наше дело девок собирать, а за преследование нам никто не заплатит.

– Как скажете, бригадир, – разочарованно отозвался пилот и отключил связь.

– Так, вы двое, давайте со мной, проверим вон тот погреб.

Бригадир указал на распахнутую дверь пристройки, стоявшей возле небольшого холма. По своему опыту Чумаченко знал, что в таких местах аборигены хранили картофель иовощи, а те, кто жил возле моря, – рыбу.

– Эх, и заметались они тут, босс, когда «большие» из пушек шарахнули! – попытался завести разговор один из пехотинцев.

– Фонарик достань, – оборвал его бригадир. – Пойдешь первым.

Они осторожно приблизились к дверному проему, выждали паузу и без происшествий спустились в погреб, где бригадир поразился тому, что увидел при свете непотушенныхфакелов.

– Вот это да! Знаешь, что это, Филипсон?

– Да откуда же?

– Обойди все вокруг… Да будь начеку, мало ли что…

Пехотинец начал с опаской обходить зал, чтобы убедиться, что здесь нет посторонних, а Чумаченко продолжал рассматривать изувеченный корпус неизвестного ему летательного аппарата.

Скорее всего это был истребитель, размерами чуть меньше «маскота», крылья, хвост, пушки, подвески для ракет – все на месте.

– Никого, босс, только плесень и мошки! – доложил вернувшийся пехотинец.

– Пошли наверх.

Когда они выбрались из погреба, бригадир закрыл дверь в пристройку и подключился к центральному каналу связи – через пару секунд ему уже ответили.

– Сэр, это Чумаченко! Бригадир четвертой группы. Сэр, мы тут пощипали местных вояк, они разбежались и оставили погреб с каким-то разбитым истребителем.

– Каким таким истребителем, ты о чем? И в каком таком погребе?

– Погреб обыкновенный, сэр, для хранения чего-то там… из жратвы. Теперь он пустой и в нем стоит разбитый истребитель вроде. Видать, они его специально туда притащили.

Командир эскадры немного помолчал и спросил:

– Какие-нибудь эмблемы, номера на нем остались?

– Я не заметил, сэр. Он в полумраке стоит, только факелы горят на стенах.

– Ладно, я сейчас сам приеду, гляну.

– Хорошо, сэр, ждем.

– Как работается?

– Нормально, сэр. Кой-чего уже наскребли.

В центре деревни послышались выстрелы, было видно, как какой-то абориген упал, срезанный очередью.

– Нормально работается, сэр, – повторил Чумаченко. – Приезжайте, ждем.

Прелат Гудроф несся так быстро, как никогда не бегал даже в юности, а его лошадь волок за собой верный Тревис, ни на шаг не отставая от хозяина.

При необходимости прелат, конечно, мог проявить храбрость, например во время войны с Илкнерами, но сейчас ни о чем таком не могло быть и речи, ведь они столкнулись со страшной, непреодолимой силой.

Одно дело опасаться летающих высоко в небе «черных колесниц», и совсем другое – подвергнуться атаке мечущих огонь «железных великанов». Глубокая извилистая балка спасла людей прелата от окончательного уничтожения, и великан прекратил метать молнии, как только перестал их видеть, но Гудроф продолжал бежать, пока мог, перепрыгивая через кусты и поваленные деревья. Наконец силы его иссякли.

– Уф!.. Ах!.. Привал!.. – объявил он, ложась на пожухлую траву.

Тревис, майор Бекет и остальные – те, кто уцелел, – тоже стали опускаться на траву, и первые несколько минут было слышно лишь тяжелое дыхание.

Лошади перенесли пробежку легче, но и они были сильно напуганы, их шкура мелко подрагивала, а уши стояли торчком, несчастные животные ожидали новых неприятностей.

– Мэйджор… Так ты утверждаешь… Что внутри великанов сидят люди? – уточнил прелат. Он уже спрашивал об этом, но все никак не мог поверить услышанному. Слишком уж целостными выглядели эти чудовища.

– Да, это так, господин прелат.

Майор поправил фуражку и огляделся. Пока они тут сидели, посланные в погоню пираты могли застать их врасплох.

– Нам нужно выставить двух часовых – по одному с каждого края, – сказал он.

Прелат сделал знак, и недавно назначенный сержант послал на склоны двух гвардейцев.

Теперь под его командованием осталось чуть больше дюжины, остальные полегли на коротком участке балки, где беглецы были хорошо видны с холма одному из великанов.

– Но все же я не понимаю… Ведь там нет этой стеклянной коробки, как на твоей колеснице? Где же сидят люди?

– Там, где положено быть голове, господин прелат.

Все, кто слушал заметно изменившегося новичка, удивлялись вместе с прелатом, но верили тому, что он говорит, поскольку сами были очевидцами нападения великанов.

Вскоре привал был закончен и часовые отозваны в балку.

Тревис попытался платком стереть грязь с мундира прелата, но тот отмахнулся:

– Оставь, сейчас это неважно.

Он взял из рук телохранителя повод своей лошади и, помедлив, повернулся к Бекету:

– Скажи, мэйджор, мы что, обречены?

– Нет, господин прелат, если надежно спрятаться, эти пираты соберут добычу и уберутся.